+10 Киев
Запад (и Восток) нам поможет, но в целесообразности предоставления кредитов зарубежных инвесторов нужно убедить. Методы убеждения таковы, что становится ясно: есть все основания называть политическим самоубийцей того, кто сейчас окажется у руля и попытается спасти страну от экономического провала.
– Давайте начнем с того, что беспокоит рядовых граждан в первую очередь: с валютного курса. Каким в итоге он может оказаться у нас?
– Об уровне курса я вам не скажу, я это не комментирую. Но все, что касается валюты и курса – это важный вызов в украинской экономике. Я считаю, что рынку надо дать отрегулировать курс самостоятельно, и вот когда уровень отрегулируется, можно будет решать, где занять оборону.
Я бы ожидал ограничений со стороны России. Уже есть сигналы, что они будут
– Насколько плоха сейчас отечественная экономика?
– Ситуация в украинской экономике крайне сложная, экономика близка к предколлапсному состоянию. Дело в том, что возник реальный разрыв краткосрочной ликвидности. У нас есть внешние долги, которые мы должны обслуживать. В этом году Украина должна вернуть около 8 миллиардов долларов кредитов. Мы должны вернуть деньги и МВФ, и рассчитаться по так называемым евробондам, которые выпускались ранее.
– Если взять золотовалютный резерв, насколько его объем близок к критично малому?
– Золотовалютные резервы истощились и сейчас находятся на уровне 18 миллиардов долларов: это предполагает покрытие нашего импорта в течение двух месяцев и уже считается критической точкой. Государственный бюджет на этот год явно выполнен не будет, так что макроэкономические параметры, которые в нем заложены, требуют пересмотра. Очевидно, что экономика не покажет роста в три процента. К тому же я бы ожидал нетарифных ограничений со стороны России: уже есть первые сигналы того, что они будут. Вот, например, вчерашнее решение Госэпидемнадзора по поводу запрета ввоза на территорию Российской Федерации украинской свинины.
Кроме проблемы бюджета с внешними выплатами, нужно помнить об огромном долге украинского частного сектора в 100 миллиардов, который оказывает значительное давление на экономику. При этом мировая экономика возрождается не так эффективно, как ожидалось. Поэтому, к сожалению, вырисовывается совсем не радужная картина.
– Означает ли это, что ничего нельзя сделать? Какие шаги следует предпринять для спасения ситуации?
– Нет, это не означает, что сделать ничего нельзя. Ситуацию можно вывести на более стабильный уровень. Прежде всего нужно найти внешнее финансирование. Я считаю, что кредитором Украины сейчас может быть МВФ: его деньги могут быть направлены на пополнение золотовалютных резервов. Есть и другие международные финансовые институции, чьи деньги можно привлечь, например – Мировой банк. Возможны поступления от Европейского инвестиционного банка, или же напрямую от Европейского союза. Инвестором может быть Великобритания, могут поступить отдельные деньги от министерства финансов США – у них был опыт такого финансирования во время кризиса в Мексике, они просто предоставили прямой кредит, несмотря на собственную тяжелую ситуацию; а ведь в Штатах сильно украинское лобби и можно будет подать заявку прямо в минфин.
– Можно ли диверсифицировать внешнее кредитование по разным направлениям, добавив сюда еще и Россию?
– Кредиторы могут все вместе финансировать Украину. Надо понимать, что деньги одного из этих кредиторов – а именно, Международного валютного фонда, должны поступать в золотовалютные резервы. А остальные поступления можно использовать для покрытия нужд государственного бюджета. Насчет России – я думаю, что она остается вероятным кредитором для Украины.
Нужно убрать все льготные пенсии, подчеркиваю – все. Возможно, придется повысить пенсионный возраст
– Но необходимо желание самих кредиторов размещать деньги в Украине.
– Ни один кредитор не будет рисковать своими деньгами. Никто не будет помогать стране покрывать дефицит госбюджета, если сама страна не продемонстрирует попытки его снижения. А он у нас находится на неустойчивом уровне и составляет примерно 5% ВВП, это достаточно критично.
– Какая это сумма в абсолютном значении?
– Если в деньгах, то речь идет примерно о десяти миллиардах долларов. Это много. Значит, нам придется снижать этот дефицит. Я предполагаю, что мы должны его снизить на 2% ВВП, то есть до уровня в пять–шесть миллиардов долларов, снизить как минимум на четыре миллиарда. Вот при таком и только при таком раскладе есть вероятность получения средств извне.
– Что придется делать для снижения дефицита бюджета?
– Я предполагаю, что для этого надо будет сделать крайне непопулярные шаги. Предстоит снижение колоссального дефицита по нефтегазу, который сейчас составляет полтора процента (от ВВП. – Gordonua.com) – это при условии сохранения скидки на российский газ; но он вырастет до гораздо больших размеров, если Российская Федерация – а, точнее, "Газпром", эту скидку не предоставит: тогда будут куда большие сложности. Также, я думаю, надо решить проблему с дефицитным пенсионным фондом. Это означает убрать все льготные пенсии, подчеркиваю – все. Не исключаю, возникнет вопрос о повышении пенсионного возраста для всех – и мужчин, и женщин – до 62-х лет. А третье направление – это сокращение всех остальных бюджетных расходов. Например, на содержание государственного аппарата. Все что можно, должно быть урезано, в том числе и все инвестиционные программы, которые были предусмотрены государством. Нельзя трогать разве что статьи бюджета по социальной защите, это противоречит украинскому законодательству.
Но все эти меры могут дать результат только в краткосрочной перспективе. Чтобы вернуть страну на путь устойчивого экономического развития, необходимо вернуться к системным реформам: борьба с коррупцией, реформирование судебной системы, снижение административных барьеров для бизнеса. Только это сможет улучшить инвестиционный климат и привлечь иностранные деньги.
Если взять страны даже с самыми плохими режимами, мы увидим, что инвесторы работают везде и всегда
– Даже если мы этими действиями докажем зарубежным партнерам всю серьезность своих намерений, не кажется ли вам, что есть еще один фактор, который может их насторожить: я говорю об активности, которую у нас демонстрируют правые?
– Я не готов говорить о ситуации у нас в этом плане, но если даже взять страны с самыми плохими режимами – коммунистический Китай, Зимбабве до недавнего времени, ЮАР во времена апартеида, Иран, Ирак, Афганистан – мы увидим, что инвесторы работают всегда и везде. Даже в СССР работали американские инвесторы. Другое дело, что объем инвестиций может быть небольшим. И там, где есть большой риск, инвесторы хотят получать большую норму прибыльности.
– Вы говорили, что снизить бюджетный дефицит может приватизация. Насколько сейчас это актуально?
– В условиях Украины проводить приватизацию всегда было крайне сложно, а в нынешней политической ситуации – скорее всего, нельзя. Но если у нового технического правительства появятся силы – бы рекомендовал выставлять на приватизацию объекты, которые можно приватизировать, несмотря на плохой рынок. Главный аргумент тех, кто будет возражать против приватизации – не говоря о популизме – это то, что на фоне плохой экономической ситуации стоимость активов стала гораздо ниже. Условно говоря, нам придется продавать за 50 или 70 долларов то, что при хорошем рынке можно было бы продать за 100 долларов. Но возникает вопрос: а в состоянии ли мы держать объекты, которые стоят 100 долларов при хорошем рынке!
Любой инвестор очень боится ситуации, в которой отбирают собственность
– Звучат предложения экспроприировать и выставить на продажу имущество старой власти, например – тех, кто сбежал. Насколько это логично?
– Это очень политически мотивированный вопрос. Но если вы посмотрите на имеющийся мировой опыт, то увидите, что разного рода экспроприации были. По-моему, году в 2005-м пересматривались итоги приватизации по отдельным объектам – например, по "Криворожстали", когда было показано, что объект можно забрать и приватизировать заново. И как обычные граждане, мы с вами понимаем, что, по большому счету, никто свою собственность не заработал совершенно чистым способом. Никто из олигархов не создал свой Google, не придумал интернет и не сделал Microsoft. Но в философском смысле значит ли это, что мы сможем взять эту собственность и по-новому ее распределить? Не знаю, я не готов ответить на этот вопрос.
В моем понимании, любой инвестор очень боится ситуации, в которой отбирают собственность. Когда во времена Уго Чавеса в Венесуэле забрали собственность у американских компаний, в мировом пространстве пошло явное возмущение. Конечно, такое противоречивое решение понравилось большей части населения, но страна оказалась отрезанной от кредитного рынка, их соглашались кредитовать разве что под 30% годовых. Правда, есть и относительно позитивные примеры, если посмотреть на ту же Зимбабве и другие африканские страны, когда перераспределяли собственность белых в пользу коренного населения. Единожды перераспределив, можно на какое-то время поднять уровень жизни, а что делать в перспективе двух–трех лет!
