16 июля 1942 г., четверг - текст

Не пишется дневник. На работе боязно писать, а домой прихожу в совершенно неприличном состоянии. Очевидно, играет роль наше пониженное питание. Ни читать, ни писать, ни даже самые необходимые вещи, вроде стирки, штопки, нет возможности сделать.

Усиленно продолжается кампания отправки в Германию. Уже берут жен-иждивенок от мужей. Надежда Васильевна и Надежда Казимировна не спят. Воробьева предупредила, что будут облавы ночью, и что все непрописанные в данной квартире будут задержаны. Облавы на базарах. Хватают безобидных, несчастных жителей, а все спекулянты все равно благоденствуют. В связи с приказом о регистрации всех, не имеющих трудовых карточек, выясняется, что все спекулянты их имеют. Несомненно, за деньги.

Никаких связей с нашими. То, что начало налаживаться, заглохло. Те, кто приходил, давно не приходят. Разительным контрастом в то же время в тон нашим настроениям окружающая природа. Киев, Днепр, сады — все такое красивое! Все буйное, свежее и… абсолютно мертвое. В Царском дорожки покрылись мхом. В садах очень чинно стоят скамьи, оживают слегка от зимних морозов цветы. И нигде нет ни одной души. А каждое дерево, каждый поворот, дом, запахи цветов, цветущих лип – все без конца поднимает целые ворохи воспоминаний. И появляется чувство глубокой старости и безысходного отчаяния. Какое страшное время! И все-таки мы должны, должны его пережить и дождаться своих.

10 часов вечера. В 9 часов немцы передали особое сообщение о том, что после упорных боев пехотой занят Ворошиловград, и что большая часть города горит.