Олеся (Шамбур) Геращенко поділилася своїми віршами G

Видання "ГОРДОН" ексклюзивно публікує вірші авторства Олесі (Шамбур) Геращенко – дружини заступника міністра внутрішніх справ України Антона Геращенка. Збережено авторську пунктуацію та стилістику.

Олеся (Шамбур) Геращенко – поетеса, візуальна поетеса, аспірантка Докторської школи імені Сім'ї Юхименко Києво-Могилянської академії (кафедра культурології), лекторка масових відкритих онлайн-курсів на тему "Візуальне мистецтво як інструмент миру".

Візуальні роботи друкують у нью-йоркському літературно-художньому альманасі "Чернетка", поетичні публікації розміщено на Євразійському журнальному порталі "Мегаліт" і в онлайн-бібліотеці сайта "Буквоїд".

У 2018 році вийшов перший збірник віршів "Звень". Із листопада 2018 року триває персональна виставка колажів "Малевич – Прип'ять" у Національному музеї "Чорнобиль" (Київ) та музеї "Зірка Полинь" (Чорнобиль). У 2019 році інсталяція "Правда" була частиною експозиції виставки Artefact: Chernobyl 33.

В формуле бытия ошибка явная.
жеванную листву
поддевая носком, вступаю в ноябрь я –
пинаю свою тоску.

где же ты, Болдино мое вожделенное,
чудо мгновенья где?
пусто, как постаменты Ленина
в гранитном городе.

мир до весны перешел на шепот и
шелест чужих стихов.
звезды на небе медведи шлепают,
складывают их в ковш.

шесть на часах, а уже все кончено –
вода не стала вином.
двинем домой, мое одиночество,
раз все равно идем.

* * *
засыпай, моя дорада!
эти сумерки – не зга.
изувечная прохлада,
осененная тоска –

все замрет в массивных зимах.
свечи жги, да мни котов.
что сейчас необходимо,
несущественно потом.

укрывай свой норов летний,
убаюкивай печаль.
нежность - тоже добродетель,
нежные стяжают рай.

разве нам с тобой впервые?
если осень – подождим,
если ливень или иней – 
кто любим, тот невредим.

проживем, моя дорада,
проютимся до тепла,
лишь бы ты со мною рядом,
словно вечность, пролегла.

***
Вероокая моя нежность –
перелетная моя птица,
прежде, чем без следа раствориться
между белых небесных строк,

спой мне песню о побережье
теплых стран, где все может сбыться,
где вчера и завтра границы
зарывают дети в песок.

* * * 
Шептать, шептать разъятой ночи,
о том, что мне сквозь глянец лун
пришли незнаемые строчки
и поцелуй.

И что слова не разобрала,
и поцелуй росой просох,
что места - мало,
жизни - мало.
песок.

Пыль дорисовывает небыль:
Он – шестикрыл,
Он говорил,
что лествица ведет не в небо,
а в тыл.

Ведь там - в разводах занавески,
и, голубее голубей,
над колыбелькою, на леске – 
грядущий день.

Моя лампада – в перигее:
должно быть, руку протяни,
и потеплеет,
и согреет
изнутри.

Но пальцы в темноте мерцают
как мотыльки –
глупы-глупы,
и не нашарила лица я 
у пустоты.

* * * 
когда пора, тогда зимой –
сугробы, холод без предела,
мир заметен, глухонемой,
и изнутри обындевелый.

наружу, кажется, ни-ни –
снаружи черное – белеет, 
там даже время временит
и постепенно леденеет.

жизнь есть метаболизм души,
зимой, как снег, живешь со скрипом,
и тормоши – не тормоши,
все оскорбело и охрипло.

следов уже не разобрать
там, на неведомых дорогах,
одна тоска и непроглядь –
и хочешь, да не чуешь Бога;

но в самом дальнем закоулке
чертогов, к теплоте глухих,
на стеклах мерзлые рисунки – 
двоих триптих.

***
В угоду зеленой рыбине
век склонялся, как будто лик,
напрягая мышцы стальные,
берег трогали корабли,
с непривычки краснело море,
позвонки хрустели на вздох,
виноград давился в подоле – 
по коленям струился сок – 
тельце лопалось в швах о тельце,
трубы дым выпускали под свод,
оловянной судьбы младенцы
в брюхе рыбины множили род,
под червленые хляби и самбу
извергались в соленую муть
одноногие стойкие ямбы,
чтобы сразу же утонуть.