В кафе за границей мы пересели от россиян подальше, и окружающие понимающе улыбнулись. Представьте, с тобой сидеть рядом гнушаются, потому что ты из страны зла

Чуть больше недели были за границей. Вернулись, улыбались, как дураки, – Украина, Украина…

Соскучились.

Представляю, каково оно тем, кто почти два года живет там, тоскует по Украине.

Но.

– Вы правильно делаете, что держите детей здесь, – сказала я одной матери.

– Вы думаете? – спросила она.

– Я уверена. Я это говорю каждой матери, которая вывезла детей из ада. Дети наши и так имеют порванные сердца, испорченное детство. И, если есть возможность, держите детей в безопасности. Но давая им Украину. Сохраняя мечту о ней и любовь.

Там – сохраняют.

Мы встречались с разными людьми, мы разговаривали с ними. Иногда они к нам сами подходили при виде украинских номеров автомобиля. Один вопрос:

– Что там у вас?

За границей собственные телемарафоны. Говорят, что Украина исчезает с экранов и заголовков.

– Мы думали, что ваша война давно закончилась.

Так тоже говорили.

Но безразличных практически не было. Но, узнав, что мы здесь по делам и уже едем назад, люди округляли глаза.

– Назад, в войну? – спрашивали с ужасом.

– Ага! – счастливо кивали мы.

Также было одно в глазах у всех. Уважение. При слове Украина – уважение. Казалось, не осталось тех, кто не знал бы такой страны. И если раньше за границей – а-а-а, Украина, Кличко и Шевченко, тот что не поэт. А сейчас просто – о-о-о, Украина! Это там, где рвут зло на куски. Там, где надирают задницу злу неназываемой страны.

Кстати, о неназываемой.

Ужинали в кафе, говорили между собой – и вдруг – два человечка за соседним столиком уши вывернули. Говорю Санди – а наведи-ка свой абсолютный слух.

– О, точно, – говорит Санди.

Вскакиваем и перемещаемся за дальний столик.

– Проблемы? – летят официанты.

– Нет, просто там россияне, – говорит Санди.

Официанты кивнули, не сдержали понимающих улыбок. Окружающие, которые слышали, тоже.

– Это только представить. С тобой рядом гнушаются сидеть. И окружающие понимают это. Потому что ты из неназываемой страны.

Те двое поерзали жопами на стульях и вышли. Выворачивая уши.

О, так не везде, я понимаю. Но это чувство остракизма к неназываемой стране на миг повисло в воздухе. И я с благодарностью запомнила этот миг.

Наша большая часть фонда тем временем ехала на восток. Нам высыпались фотографии. Мы жадно всматривались.

Там наши порванные сердца.

Мы выбежали на несколько дней в мир, где мирные города и счастливые люди. Но разные люди, большинство из них даже не понимают, почему они счастливы.

Мы понимаем, мы.

Вы, люди зарубежья, счастливы тем, что вы не в аду. И, округляя глаза при слове Украина, вы не всегда понимаете, насколько вы близки к аду.

Если бы не Украина.

Но кто-то все же понимает.

– Мне кажется, мир на пороге чего-то гораздо большего и страшного.

– Нам кажется, что-то надвигается. Так страшно, что коснется всех.

Такие слова нам тоже говорили.

Люди счастливого края зарубежья. Края, где нет комендантского часа, блокпостов. Где люди не смотрят с тревогой в небо, услышав гул самолета.

Люди, которым кажется, что зло ползет и скоро накроет и вас, – вам не кажется. Зло ползет.

А накрывает зло обычно так.

Источник: Diana Makarova / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора