Папу в специальном батискафе на тросе вертолет проносил над реактором ЧАЭС. Смертельную дозу можно было получить за минуту
В России не любят вспоминать о Чернобыльской катастрофе, так как это не соответствует пропагандистской картине мира Кремля, считает политэмигрант из РФ, эксперт международного аналитического центра по борьбе с кремлевской пропагандой Continental European Union Club Ольга Курносова.
26 апреля 1986 года моя семья запомнила навсегда. Мой папа, Владимир Александрович Курносов, всю свою жизнь работал в глубокой "оборонке" с формой секретности №1. Если кто-то помнит, то в СССР было такое министерство среднего машиностроения. Там разрабатывался атомный проект и работали ученые, которые становились известными только после своей смерти. Вот в этом-то министерстве и работал мой папа.
В воскресенье ему позвонили с утра. Он нам сказал, что произошла авария и он срочно улетает в Киев. В тогдашних советских новостях об аварии начали говорить только в понедельник, 28 апреля, при этом о страшном масштабе катастрофы, конечно, не сообщали.
Папа часто ездил в командировки по всему Союзу, но то, что на этот раз ему грозит смертельная опасность, мы с мамой не догадывались. Масштаб катастрофы стал понятен, когда появились первые фотографии разрушенного четвертого блока. Ну и слухи, конечно...
Папа проектировал Ленинградскую атомную станцию, но у Чернобыльской были другие проектировщики и свои конструктивные особенности, хотя тип реакторов был тот же, что и на ЛАЭС – реактор большой мощности канальный. А на ЧАЭС он был примерно за год до аварии, к сожалению, на его докладную записку никто не обратил внимания... Теперь предстояло ликвидировать последствия аварии.
Папа возглавлял группу проектировщиков саркофага. Собственно, то, что это будет именно саркофаг, еще предстояло придумать. А пока надо было понять, что там внутри разрушенного четвертого блока. Чтобы это увидеть, папу в специальном батискафе на тросе вертолет проносил над реактором.
У него были секунды на то, чтобы что-то увидеть через бронированное стекло, потому что при таком уровне радиации смертельную дозу можно было получить за минуту. При проектировании и строительстве применялось много пионерских решений. Папа был на объекте практически все время строительства. Это один из главных объектов его жизни. И он стоил ему жизни.
После возвращения начали проявляться последствия. Сначала пятна на коже, потом начались проблемы с печенью, с сердцем... Папа не стал оформлять инвалидность и работал почти до самого последнего дня. Он мечтал проектировать постоянное укрытие, но не дожил.
В сегодняшней России не любят вспоминать о катастрофах и погибших, это не соответствует пропагандистской картине мира Кремля. Поэтому в России не вспоминают ни о жертвах Чернобыльской катастрофы, ни о ликвидаторах, которые спасали человеческие жизни.
Я очень благодарна Украине и украинцам за то, что они хранят эту память!
Источник: "ГОРДОН"