Жена Гринько пережила мужа на 23 года. Она не просто не боялась уходить, она ждала этого дня. "Вот уже скоро. И мы снова будем вместе..."

История пятая. Николай Гринько. (Дон Кихот и его Дульсинея).

Середина 90-х, канун Нового года. Мы с женой накрываем стол, готовимся праздновать. За стеной, в соседней квартире, заканчивает приготовления к новогодней ночи Айше – жена Николая Григорьевича. 

– Айшенька, – звоню я ей, – ну что вы там одна? Приходите к нам, встретим вместе, отметим. Мы вас ждем. 

– Игорь, спасибо большое. Но я же не одна, я с Гриней. Вот с ним встречу, а потом подойду, хорошо?

Это была поздняя любовь. Они любили друг друга так, как уже любить не умеют. И даже в новогоднюю ночь она набрасывала на плечи его пиджак, накрывала стол на двоих и встречала Новый год со своим НиГри.

В середине 80-х я наконец получил жилье в Киеве. Из своей однушки, купленной 10 лет назад, я перебрался в дом на Гоголевской. Он отличался от всех киевских домов и архитектурой, и аурой. Достаточно сказать, что моими соседями стали потрясающие режиссеры – Роман Балаян и Виктор Гресь, актер Николай Олялин, ректор консерватории Олег Тимошенко, солист оперного театра, народный артист Советского Союза Анатолий Кочерга и многие другие талантливые люди. 

Но самая большая неожиданность ждала меня на этаже. Выходя из квартиры, я возле лифта столкнулся с Николаем Григорьевичем Гринько! Он возвышался надо мной, как огромный тополь! И с высоты своего роста вежливо произнес своим тихим голосом с неповторимой хрипотцой: "Ну здравствуйте, Игорь. А мы с женой знаем вас! И очень рад, что мы теперь соседи. Давайте знакомиться? Николай! Можно Коля". 

Я обомлел – он знал меня! Это его знали миллионы зрителей по всему Союзу! его знали все мальчишки и девчонки. Он был тем самым актером, за которым бежали стайки детей и кричали: "Папа Карло! Папа Карло!" Он снялся во всех фильмах Тарковского! Это он – непревзойденный Чехов! Это я его знал! И мы стали дружить.

"И сколько это будет продолжаться? Ты издеваешься надо мной? Сдавайся!" Шел второй час пытки шахматами – нашей традиционной шахматной партии. Партия та была проиграна мною давным-давно, выиграть или свести ее к ничьей у меня не было ни малейшего шанса, я это понимал, но не сдавался! Я думал, передвигал фигуры, понимая, что все бессмысленно, а Гринько сидел, подперев голову кулаком и смотрел на мои муки, периодически загоняя меня во все новые ловушки. 

– Игорь! Ну хватит! Все. Проиграл!

Сражаться с ним было нереально, он владел искусством игры в шахматы в совершенстве! Гроссмейстер! А я... Нет, я играю неплохо, но точно хуже его. Но как сдаться? Это не в моем характере. 

Грохот был ужасным. Выскочила Айшенька:

– Боже! Что у вас происходит?

– Ничего, Шиша, все в порядке, – не повысив ни на полтона голос, ответил муж. – Я выиграл! Как всегда!

А на полу в беспорядке валялись шахматы! Николай Григорьевич просто поднял доску и бросил ее на пол. Партия закончилась полной его победой! 

– Идем пить чай? Шиша. Накрывай, мы закончили наконец!

В то утро мы собрались на рыбалку. Он был "теоретиком", а я – "практиком" рыбной ловли! Весь вечер он сидел со снастями в ванной комнате, готовил спиннинги, окунал их в воду, что-то там мастерил, налаживал. Надо сказать, что снасти у него были отменные, не то, что у меня – бамбуковые удочки-поплавчанки. Он просто "болел" новыми рыболовными штучками-дрючками! Привозил их отовсюду – из командировок, из зарубежных поездок.

Когда на 60-летний юбилей Айше подарила мужу 61 белый тюльпан, он торжественно пообещал ей: "Шиша! В день твоего 60-летия я подарю тебе 60 удочек! Обещаю". 

И вот мы на озере. Мне всегда выдавали разрешение на ловлю в том месте. И я предупредил Николая Григорьевича: "Если подойдут, скажите, что разрешение у Поклада, я недалеко буду". 

Мы расселись в разных "окнах" из камыша на берегу озера. Я ушел готовить свои удочки, а Гринько извлек свои – уникальные – японские. Ближе к обеду я подошел, пора было перекусить. Картина, которую я застал, привела меня в замешательство. Он сидел над спиннингами с огромными "бородами" и распутывал леску. Вот как забросил в семь утра, как намотал леску в клубок, так и распутывал до обеда. Опыта для обращения с таким чудом техники, как японский спиннинг, у него было маловато. Рыбалка не удалась. Пришлось делиться своим уловом!

– Вас тут не дергали? Все в порядке? Вы сказали, что разрешение есть? 

– Меня? Вообще-то меня узнали и удивились, увидев тут. Так что все нормально.

Я замялся... И в самом деле – сидит рыбак, человек, чье лицо знают в стране все, а я со своим разрешением.

Иногда мы собирались вечером, разговаривали, я слушал его воспоминания о Высоцком и Марине Влади, с которыми они с Айше подружились во время съемок "Сюжета для небольшого рассказа". Кстати, с этим фильмом связана забавная история. Гринько был невероятно, фантастически похож на Антона Павловича Чехова. Даже рост такой же – под два метра! Когда актеру Юрию Яковлеву показали реальные снимки писателя и Гринько в гриме, попросив указать, кто есть кто, тот уверено ткнул пальцем в фото Гринько – вот, мол, Антон Палыч. А режиссер Сергей Юткевич говорил: "Вы похожи на Чехова больше, чем сам Чехов!" 

Со смертью Высоцкого дружба между семьями не прекратилась. Они часто общались с вдовой актера Мариной Влади, а уже после ухода Николая Григорьевича она очень серьезно и постоянно поддерживала Айшеньку в те тяжелые 90-е годы. Они переписывались практически до последнего дня... И помогала ей Марина до последнего дня. 

Мы прожили рядом всего несколько лет. Я постоянно работал. Они с Айше пропадали на съемках, мы редко виделись. Я помню, что великий Андрей Тарковский не начинал новый фильм, если Гринько был занят в другом, ждал. Николай Григорьевич, по признанию режиссера, был его талисманом, а Айше – ангелом-хранителем. Везде, во всех своих картинах, он находил хоть крохотную роль для него! Даже в "Солярисе" придумал героя, которого не было у Станислава Лема. 

Но была у Гринько мечта. С молодости... Он ждал одну роль – Дон Кихота. И вот в конце 80-х ему пришла телеграмма: "Николай Григорьевич, приглашаем вас на кинопробы. Снимаем Дон Кихота". Снимал Резо Чхеидзе. Все понимали, что второго такого Дон Кихота не найти! Ну нет такого типажа в Советском Союзе! Но сам Гринько сказал жене: "Шиша... Я не буду сниматься. Поздно. Не в моем возрасте и не с моими болячками скакать на лошади девять серий. Резо просто подарил мне кусочек мечты и эти три дня. Спасибо..."

А потом он слег. Как слегли почти все актеры, снимавшиеся рядом с ним в том знаменитом "Сталкере". Они уходили один за другим. Со схожими симптомами и болезнями. 

У меня тогда был пес – изумительной красоты шоколадный ирландский сеттер Черри. Он всегда мчался в соседнюю квартиру к Гринькам, зная, что его там любят и угостят чем-нибудь вкусненьким. Но в те дни, когда Николай Григорьевич лежал в больнице, он стоял грустный возле двери и взглядом показывал: пустите меня к Айше! И я пускал. 

Айше написала мужу записку: "Сейчас я сижу в кресле. У моих ног, опустив свою лохматую голову на мои колени, сидит Черрик. И смотрит своими печальными глазами мне в глаза. Коленька, он плачет, представляешь? А я представляю, что это я сижу у твоих ног и смотрю в твои глаза. Возвращайся!"

Но он не вернулся. Их дом опустел. Айше пережила мужа на долгих 23 года. 

Я не знаю ни одной женщины в этом мире, которая так трепетно хранила бы память о муже. Казалось, он и не уходил никуда – в холле их квартиры висели его знаменитые шляпы, на стенах – портреты и кинопробы, на тумбочке стояла крохотная шкатулка слоновой кости – пара той, которая хранится в доме-музее Чехова в Ялте (невероятное совпадение, мистическое). Она потратила практически все средства на то, чтобы поставить достойный памятник мужу на Байковом кладбище, а вандалы два раза отпиливали зонт, на который опиралась рука. И она восстанавливала снова и снова... А потом такие же уроды решили отпилить руку у барельефа, установленного на нашем доме, но их отогнали прохожие.

Айше написала чудесную книгу воспоминаний и назвала ее трогательно "Прикосновение". Я рад, что имел счастье прочитать ее еще в черновиках... 

Она ушла в тот самый день, который майя объявили "концом света". Погода в Киеве в те дни была близка к тому, что можно назвать концом света – конец 2012-го, снега было по пояс. Уходила она тихо и спокойно. Она не просто не боялась уходить, она ждала этого дня. "Вот уже скоро. И мы снова будем вместе..."

Я уверен, они вместе! И им там хорошо! Они молоды и снова счастливы, как были счастливы на Земле. 

А мне остается сказать еще одно спасибо судьбе за то, что эти два человека были в моей жизни. А Николаю Григорьевичу – за то, что он принес столько добра и света во все роли, за которые брался! 

Светлая память! И храни вас Господь, Дон Кихот и его очаровательная Дульсинея!

Источник: Незабутні - Незабываемые / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора