Российский, имперский, тоталитарный режимы боялись силы украинского села. Миллионы убитых, целое столетие продолжалось его уничтожение

Уже на рассвете 24 февраля в клуб начали сходиться мужчины. Кто с чем. Кто с охотничьим ружьем, кто с вилами, кто просто с палкой. Формировали свою территориальную оборону, составили графики дежурств. Над клубом низко, с ужасным воем пролетело два МиГ…

– Наши?

– Наши!

На въездах в село натащили трактором бетонные плиты, поставили блокпосты.

– Документы!

– Да какие документы, Коля? Это же я!

– Документы, говорю…

Все строго, все по-настоящему!

У Золотоноши ПВО сбила российский истребитель, летчик катапультировался. Искали всем селом всю ночь, пока не поймали. Соседка, которая до недавнего времени тихо торговала самогоном, наделала бутылок с зажигательной смесью. На улице ребята варили противотанковые ежи из труб и рельсов. Украинское село восприняло войну серьезно. Как свою персональную войну, кроме всего.

Мы думали, село – это просто село. А оказалось, что село – это Украина. Это не только колядки и щедривки, затяжные женские песни под вечер или вареники с творогом и сметаной, не только Ивана Купала и голос кукушки в лесу. Не одна только красота. Село – это сила! Сила Украины.

Все эти села Центральной, Приднепровской Украины – это в основном бывшие полковые казацкие села. Переяславский, Ирклиевский, Кропивненский, Чигиринский, Уманский, Каневский полки… Здесь не знали крепостного права, не признавали ига. Здесь жили свободные и гордые люди. Казаки, воины.

Все думали, что давно прошли те времена, сколько лет прошло, сколько минуло времени. "Были когда-то казаками, но больше не будем", – писал Тарас. Но не сплыло, не прошло, не потерялось. Где-то оно спало, где-то дремало глубоко в земных недрах, где-то оно было затаено и тихо, но – живо! Естество настоящей сельской Украины! И когда стало нужно, то едва ли не в одно мгновение вспомнили люди "кто мы есть, и чьи мы дети"... Возникла вдруг и сила, и воля. Потому что село – это не просто сумма человеческих душ. Оно и само по себе – сущность. С собственным характером, собственным нравом, со своей собственной отдельной судьбой. Такова "метафизика" украинского села.

Тоталитарный, российский, имперский режимы то ли бессознательно, то ли вполне осознанно боялись той силы. Чувствовали. Видели угрозу. Именно поэтому целое столетие продолжалось буквальное уничтожение украинского села. Его духа, его памяти, самих его первоначальных оснований. Голодоморы, раскулачивание, коллективизация, создание советской крепостной системы на базе колхозов. Миллионы убитых, искалеченных, разоренных, замученных…

Да и позже, когда наступили относительно либеральные времена Хрущева и Брежнева, украинское село было положено презирать. "Селюк!" – этим все сказано. Украинский язык – это для культурно ограниченных людей. Гопак и сало. Мы и сами были во многом такие, что там уже говорить.

И это большое и невероятное чудо, что в этих имперских железных лапах украинское село уцелело и выжило, сохранилось, не погибло. Село украинское встало из собственных руин, чтобы напомнить самому себе о своей силе и своей миссии – быть сердцем и душой свободной Украины!

Около того же сельского клуба стоят три памятника. Первый – это бывший памятник Ленину, но уже без Ленина. Один только пьедестал и остался. А на пьедестале написано: "Героям Майдана слава!" Чуть дальше – каменный крест: "Жертвам Голодомора". И еще дальше – самый свежий, новый: стенд с фотографиями погибших уже на этой новой войне жителей общины. Много уже их. И едва ли не каждую неделю появляются на стенде новые фотографии.

Так украинская деревня переживает свою очередную эпоху. Потому что как бы там ни было, а эти неверные и непростые времена, времена скорби и тревоги – это еще и времена великого возрождения украинского села, хотя оно, может, и того пока не знает и не видит.

Село плачет и горюет, село хоронит своих героев, но, боже упаси, не впадает в отчаяние или безысходность. Село работает, село дышит, село живет.

– Я ходила к попу, потому что воск закончился, не из чего окопные свечи делать, так он дал целый мешок. – А мы целый вечер маскировочную сетку плели, хоть и без света… – Я сейчас отвезу картошки и лука в школу, там женщины банки закручивают ребятам…

У больницы собирают вещи для беженцев. В детском саду женщины готовят посылки на фронт. Из долины на гору медленно поднимается погребальная процессия. На щите… Усеяна дорога цветами. Склоняет головы село. Становится село на колени. То украинское село, которое поставить на колени никому не удалось.

Развеваются над кладбищем сине-желтые флаги. Там лежат "селюки". Селюки, ставшие воинами, героями. Те "селюки" Украины, чьими усилиями таки будет непременно похоронена и эта недоимперия векового зла, беды и тьмы.

Источник:Телеграф

Опубликовано с личного разрешения автора