Резникович: С Камбербэтчем не ставил бы спектакли в своем театре. Неинтересно работать с актером, который умудрился ничего не сказать в "Гамлете"
Худрук Театра им. Леси Украинки Михаил Резникович рассказал "Бульвару Гордона" о гастролях украинской труппы в Лондоне, о том, как на Западе эксплуатируют актеров, почему наша диаспора противилась их приезду, где они взяли деньги на поездку, от какой ошибки их предостерег покойный Богдан Ступка и особняке донецкого олигарха.
Не так давно актеры Театра русской драмы им. Леси Украинки почти две недели собирали аншлаги на лондонских подмостках, но на Родине их успех прошел почти незаметно. О том, что украинская труппа показывала на Западе и за что получила высокую оценку самых престижных лондонских газет, "Бульвару Гордона" рассказал художественный руководитель театра им. Леси Украинки Михаил Резникович.
– Михаил Юрьевич, Театр им. Леси Украинки, которым вы руководите не одно десятилетие, недавно гастролировал в Лондоне. Выезд наших артистов за рубеж всегда был событием, а в нынешнее время это выглядит почти фантастикой. Когда вы вернулись домой в Киев, коллеги, худруки других столичных театров поздравляли? Какой вообще была реакция нашей творческой интеллигенции?
– По моему ощущению, мы были приняты театральной общественностью "сочувственно". До этого были разговоры: "Когда едете? На сколько?" А поздравлять, радоваться за коллег в нашей театральной среде почему-то не очень принято. Но может быть, я не прав, может быть, кто-то и радуется, но молча.
– С какими ожиданиями украинская труппа села в самолет "Киев – Лондон"? На громкий прием наверняка не рассчитывали…
– Честно скажу, ничего не ожидали. Это были опасные гастроли. Мы понимали, что предъявим лондонской публике все, что можем. Спектакли, которые мы везли, в Киеве пользовались мощным зрительским спросом, а там мы никого не знали, и нас никто не знал. В какой-то степени это позволяло рассчитывать на объективность, если она вообще существует в искусстве. Мы привезли постоянно действующую фотовыставку украинских достижений в области культуры, два фильма – "Тени забытых предков" Сергея Параджанова и "Землю" Александра Довженко, и четыре наших спектакля. Два по Чехову – "Насмешливое мое счастье" и "Мелочи жизни", "Нахлебник" Тургенева и "Каменный властелин" Леси Украинки. Что касается последнего спектакля, для нас было важно, чтобы англичане увидели еще одну великую легенду о Дон Жуане, которая есть у Тирсо де Молины, Пушкина, Мольера… Думаю, в Лондоне никто не подозревал, что этот сюжет существует и в интерпретации Леси Украинки.
Я неоднократно говорил представителям нашей власти, что в Украине есть по крайней мере две драмы шекспировского масштаба. Это "Украденное счастье" Ивана Франко и "Каменный властелин" Леси Украинки. И популяризация в Европе двух этих великих драматических шедевров – дело нашей чести и имиджа культурной державы. То, что Леся Украинка прозвучала в Лондоне, мне лично очень приятно.
Мы играли на сцене театра St James Theatre, расположенного в самом центре Лондона, недалеко от Букингемского дворца. На месте этого театра еще двадцать лет назад было ветхое здание, которое потом полностью разрушили. Местные богачи обратились в мэрию с просьбой разрешить им построить доходный дом. Им пошли навстречу, но поставили условие: внизу, под землей, организовать театральный зал. Вообще, как нам рассказали, в Лондоне действуют 177 театров, и руководство города заинтересовано, чтобы их количество росло. Поэтому строить разрешают всем, но при условии, что хотя бы два этажа в этих постройках будут отданы под театры. Наши гастроли совпали с началом театрального сезона в Лондоне, и по словам театральных обозревателей, в эти дни параллельно стартовала 31 премьера.
Богдан Ступка привозил в Берлин спектакль "Тевье-Тевель" и провалил его только потому, что во время спектакля на экране шла бегущая строка, и зрители читали перевод вместо того, чтобы смотреть на сцену
– Ничего себе конкуренция! И какая публика приходила на ваши спектакли? Наша диаспора?
– Пятьдесят на пятьдесят. Мы работали с синхронным переводом через наушники, в зале было триста мест, а наушников разбирали около ста пятидесяти. Когда-то Богдан Ступка рассказал историю, которая стала мне уроком: в свое время он привозил в Берлин спектакль "Тевье-Тевель" и провалил его только потому, что во время спектакля на экране шла бегущая строка, и зрители читали перевод вместо того, чтобы смотреть на сцену. Чтобы не повторять этой ошибки, мы потратили деньги и еще в Киеве нашли замечательных переводчиков-синхронистов – Джоэла Ракоша и Анну Бубнову. Они смогли точно и доходчиво перевести все наши спектакли на английский язык, и мы от этого выиграли.
– А почему возникла идея поехать в Лондон именно сейчас? Многие труппы плачутся, что нет возможности гастролировать даже по Украине, а вы замахнулись на Туманный Альбион…
– Нас пригласил лондонский St James Theatre. Я выехал к ним на переговоры в феврале этого года, а гастроли состоялись в сентябре, но нам постоянно говорили о том, что времени на рекламу и подготовку все равно было мало. Для сравнения: московский Театр им. Вахтангова начинали раскручивать в Лондоне за два года до их приезда, у них так принято. Изначально мы хотели ехать на неделю, но руководство театра посмотрело записи наших спектаклей и само предложило: "А почему неделю? Давайте две!" Разумеется, мы согласились. Конечно, гастроли обошлись недешево. Одни только визы стоили минимум €200 на каждого, а поехали мы коллективом в 90 человек. Спасибо нашему Министерству культуры и лично министру Вячеславу Анатольевичу Кириленко за то, что наши гастроли были поддержаны, хотя это, очевидно, было непросто. Не знаю, получились бы они, если бы не эта помощь...
– Мне всегда казалось, что расходы покрывает приглашающая сторона…
– Ну, в европейской практике это не совсем так. Эти гастроли – "слепок" поездки нашего театра в мюнхенский Резидент-театр: мы оплачиваем декорации, проезд, а принимающая сторона берет нас на свое обеспечение. В ответ они могут так же приехать к нам, и мы будем рады их видеть.
– Но ваши спектакли тоже сделали какие-то сборы?
– Да, но эта сумма с затратами не входит ни в какие сравнения. Билеты на наши спектакли стоили от £10 до £40, тогда как в коммерческих театрах Лондона цена доходит до £200.
– А как вас принимали там?
– После первого спектакля "Нахлебник" в финале зрители встали. Как нам потом сказали, в Лондоне такое, как правило, не принято. А на "Насмешливом счастье" дарили цветы, что в Британии тоже редкость. После спектакля к нам подходили люди, выражали благодарность на украинском, русском, английском языках.
Хотя перед этим была одна драматическая история, связанная с украинским посольством в Великобритании. Перед гастролями несколько представителей нашего театра отправились в Лондон решать организационные вопросы и вернулись расстроенными. Оказывается, наше посольство получило от украинской диаспоры в Лондоне письмо с протестом против приезда нашего театра. Если коротко, они написали, что визит театра, играющего на русском языке, не ко времени, поэтому они будут игнорировать наши гастроли и считают проведение их нежелательным. А поскольку в посольстве в тот период было переходное время, еще не был назначен новый посол Украины, они к нам так и отнеслись – никак. Для них – чиновников – наши гастроли в Лондоне не существовали. Типично чеховское "как бы чего не вышло". Ни разу на наших спектаклях не было никого из представителей посольства. Но к середине гастролей стали приходить представители украинской диаспоры: спрашивали, почему они не знают о нашем приезде, почему нет рекламы. Украинский портал, который там работает, отказался нас рекламировать. В результате после второго спектакля "Каменный властелин" на сцену вышла милая женщина и зачитала трогательное благодарное письмо нашему театру от имени общественной организации "Лондонский Евромайдан".
– А что сказали местные критики?
– За 11 дней мы получили ту прессу, которую здесь получаем за два года, и это была для нас большая неожиданность.
"Учитывая тот факт, что из Украины поступают, как правило, мрачные новости, небольшой фестиваль современной украинской культуры в театре St James стал приятной неожиданностью. Мне удалось посмотреть "Мелочи жизни" – инсценировку пяти ранних чеховских рассказов. Пьеса поставлена просто и эффектно силами 12 талантливых актеров и трех музыкантов, но во время спектакля я временами чувствовал намеки на зрелого Чехова". (The Guardian)
Рецензия в газете The Guardian
Мы испытали потрясение, когда наутро после первого спектакля в газетах появились рецензии. В отличие от наших критиков, в Лондоне они достаточно независимы и объективно профессиональны, у них нет клановости, предвзятости. Они не строят политики из своей деятельности, не лоббируют одни театральные коллективы, не поносят другие. Их точка зрения не "соткана из соображений". Конечно, у нас тоже есть честные рецензенты. Но не все. И не всегда.
Каждому спектаклю в Лондоне присуждают от одной до пяти звезд. В эти дни там шел "Гамлет" с их звездой – Бенедиктом Камбербэтчем в главной роли. На этот спектакль невозможно было достать билеты, цены с перекупкой доходили до £1000. А критики дали этому спектаклю две и три звезды… Поэтому когда после открытия гастролей нашему "Нахлебнику" присудили четыре звезды, мы были, естественно, рады. Нас сравнивали с московскими театрами, которые недавно приезжали в Лондон. В частности, "Каменного властелина" – с вахтанговцами, с Театром им. Моссовета, говорили, что мы в чем-то интереснее.
Кстати, посмотрев "Гамлет" с Камбербэтчем, я согласился с критиками, выставившими спектаклю такие оценки.
– Ничего себе! И это о номинанте "Золотого глобуса" и "Оскара", а не так давно – и командоре Британской империи? Бенедикта считают лучшим Холмсом и самым кассовым современным актером. Чем он плох?
– Он, может быть, и не плох. Однако этот спектакль – пример сугубо коммерческого предприятия, поставленного "на звезду". Да, он у них сегодня первый актер. Но "Гамлет" в Британии – национальное достояние. Его недостойно разменивать на чисто коммерческую выгоду. Во все времена актер, игравший эту роль в трагедии Шекспира, был выразителем главных проблем своего времени и поколения. В 1930-е годы Гамлет Джона Гилгуда выражал тревоги, смятение, предчувствие войны. В 1940-е Лоуренс Оливье передавал потрясения Англии от войны с фашизмом. В 1950-е Пол Скофилд у Питера Брука был выразителем острейших проблем жизни Англии послевоенного периода. В 1970-е Энтони Шер говорил о своем времени, о "рассерженных молодых людях", не принимающих благостную, сытую буржуазность общества. А этот Гамлет громко, внятно, четко произносит великие слова, но у него они ни о чем. Это пустой спектакль, лишенный какой бы то ни было человеческой боли.
– А вы бы такого актера, как Камбербэтч, взяли в свой театр?
– На роль Гамлета? Нет. Мне было бы неинтересно работать с артистом, который умудрился в "Гамлете" ничего не сказать о человеке, о его страстях, о том, что он ненавидит, любит, в чем сомневается… Если в "Гамлете" – в какой бы трактовке его ни играли – нет сострадания (отцу, Офелии, даже матери, с которой он конфликтует) – спектакль не состоится. Шопенгауэр говорил о том, что сострадание – основа нравственности. Я разделяю его точку зрения.
"В спектакле "Мелочи жизни" едва уловимое мерцание выдает позднего Чехова, хотя российское общество уже под его микроскопом. Череда врачебных советов и закадровых нравоучений сливаются в единый 90-минутный спектакль, скрепленный классическими русскими романсами, благодаря которым окунаешься в довольно теплую атмосферу. Я была очарована". (The British Theatre Guide)
Рецензия The British Theatre Guide
– Что поразило вас в Лондоне?
– Архитектура. В центре Лондона она грандиозна. Видно, что это столица империи! Там все сделано или из кирпича, или из белого камня. Нет такого ужаса, как у нас в Киеве: когда в историческом центре города вдруг возникает стеклянная высотка, разрушающая весь ансамбль. В Лондоне не разрешают строить дома выше определенного уровня. Еще впечатлило то, как ухожены их парки. Это гигантские зеленые острова посреди города, где можно отдохнуть от городской суеты. Но жить в Лондоне жутко дорого. В центральных районах остается все меньше и меньше англичан. В основном недвижимость скупают состоятельные люди из разных стран. Как-то экскурсовод указала на роскошное здание в шесть этажей в самом центре города, оказалось, это особняк одного украинского олигарха.
А еще в Лондоне замечательно поставлена система театрального образования. В неделю максимум предметов по специальности: актерское мастерство, речь, движение, вокал, актерский тренинг. Минимум общетеоретических предметов. В курсах лекций и бесед их только намечают по главным направлениям и отдают студентам на домашнюю доработку.
Наша система театрального образования, когда актерскому мастерству отводится восемь-двенадцать дневных часов в неделю, вызывает у лондонских театральных педагогов недоумение и улыбку.
"По стилю эта постановка – нечто среднее между двумя недавно посетившими Лондон российскими гастролерами: она гораздо увлекательнее, нежели непонятный маньеризм постановок Театра им. Вахтангова, но не настолько гладкая, как Чехов Андрея Кончаловского в Государственном академическом театре Моссовета". (The arts desk)
Рецензия The arts desk
– Какие выводы вы сделали из этих гастролей?
– Работать надо!.. Главный вывод можно передать грандиозной фразой Льюиса Кэрролла из "Алисы в стране чудес": "Чтобы стоять на месте, надо стремглав бежать вперед. А чтобы идти вперед, надо бежать в два раза быстрее". Если актер, режиссер не считает свое умение, свой сегодняшний уровень лишь промежутком между прошлым и будущим, он останавливается в творческом развитии. Но… реализовывать это очень непросто – человеку свойственно успокаиваться. Безусловно, по части внешней актерской техники мы уступаем западным артистам. Это еще один из выводов. Мы убедились, что европейским зрителем востребован репертуарный психологический театр, который является нашим главным достоянием. Репертуарный театр – единственная возможность репетировать спектакль четыре-пять месяцев, искать в человеческом поведении подробности и нюансы. В лондонских театрах действует жесткая система. Там театр – фабрика-кухня, которая "печет" премьеру не дольше, чем восемь-девять недель, потом два месяца играет спектакль ежевечерне, собирает прибыль и списывает его. Если раньше кино эксплуатировало актера, а театр его развивал, то сегодняшняя практика Запада позволяет эксплуатировать актера и в театре: выжать из него все соки и выбросить. Общаясь с театральными деятелями Лондона, я понял, что они тоскуют по репертуарному театру, где можно долго и подробно исследовать человеческую жизнь. Но они не могут себе этого позволить. Так построена их экономическая составляющая. Поэтому нам так важно сохранить все живые традиции репертуарного театра: Бучма, Милютенко, Марьяненко, Кусенко, Куманченко, в русском театре в Киеве – Романов, Халатов, Лавров – это не только достояние, которое нельзя сбрасывать со счетов. Это еще и пример великих достижений психологического репертуарного театра. Их надо хранить и развивать, а при принятии новых театральных законов прислушиваться к мнению профессионалов, тех, кто отдал служению театру жизнь и добился результатов.
Беречь и развивать психологический репертуарный театр – святая обязанность власть имущих, если мы не хотим превратиться в театральной культуре в территорию, не помнящую родства. И это вовсе не значит, что не должно быть иных направлений в театре. Пусть расцветают все цветы, кроме бумажных.
Вообще у европейского театра, как мне кажется, есть два пути развития: один – вобрав в себя все лучшее из живых традиций, которые нам оставили наши предшественники, идти дальше – в новых условиях, с новыми выразительными средствами с новыми театральными технологиями; второй – все, что было до нас, забыть и начать с чистого листа. Это нередко можно наблюдать и сегодня: происходит зачеркивание всего того, что было до нас. С моей точки зрения, ничего хорошего в этом пути нет. И лондонские спектакли, которые я успел увидеть, – еще одно тому подтверждение.