Washington Post подготовила словарь украинских стереотипов и обзывательств

"Братская помощь – советское выражение, с помощью которого когда-то обосновывались вторжения СССР в Прагу (1968) и Афганистан (1979)". В том, что российские политики, включая президента РФ Владимира Путина, в последнее время называли украинский народ "братским", автор публикации усматривает "сигнал пророссийским организациям на Украине, чтобы они запросили интервенцию", – пишет автор.

"Контртеррористическая операция – выражение путинской эпохи, которым оправдывали российское вторжение в Чечню в 1999 году... В данном контексте означает, что позволено все".

"Государственный переворот... Может значить все что угодно, начиная от "мирных акций протеста, которые нам не нравятся" до "насилия в отношении полиции со стороны протестующих", но в любом случае этот термин используется для обоснования начала "контртеррористической операции" и вовсе не обязательно для обозначения собственно государственного переворота".

"Нацист или фашист – провокационные исторические термины на протяжении многих месяцев используют и российские, и украинские чиновники для описания широкого спектра оппозиционных лидеров и группировок", – указывает Эпплабаум. Она признает, что крайне правые на Украине есть, но подчеркивает, что их меньше, чем во Франции, Австрии или Голландии, а радикализация этого части граждан произошла "под давлением дубинок, пуль и нападений полиции".

Противостояние в Киеве. Онлайн-репортаж

Кроме того, добавляет колумнистка "те, кто "разбрасывается этими терминами, не должны забывать, что самая жесткая антисемитская, гомофобская и ксенофобская риторика в этом регионе исходит не от крайне правых украинцев, а от российской прессы, в конечном же итоге от российского режима".

Термины "этнолингвистические разногласия" и "югославский вариант" Эпплбаум также назвала провокационными. Они, по ее словам, применяются для того, чтобы приписать украинскому конфликту характер "атавистического, непостижимого, укорененного в глубокой этнической ненависти", в то время как на самом деле этнического компонента в нем нет – "это не война за то, на каком языке говорить и в какую ходить церковь". Это политический конфликт, отмечает она, и суть его в "глубоких, фундаментальных разногласиях о природе государства, о международных склонностях страны, ее правовой системе, экономике, ее будущем".

"Учитывая то, сколь многое для украинцев поставлено на карту, самое меньшее, что можем сделать мы, сторонние наблюдатели, – это при обсуждении их судьбы избегать дурацких стереотипов", – резюмирует Эпплбаум.