Дело Пауэрса: Пенсионер из Херсона, участвовавший в поимке знаменитого летчика-шпиона, впервые поделился неизвестными подробностями
Неделю назад в редакцию издания "ГОРДОН" обратился пенсионер из Херсона Николай Фоминых. Он уверял, что во время службы в армии принимал участие в событиях 56-летней давности, когда 1 мая 1960 года под Свердловском (сейчас Екатеринбург) был сбит американский самолет-разведчик U-2, а его пилот, Фрэнсис Гэри Пауэрс, попал в плен к советским военным. Корреспондент сайта решил встретиться с читателем и разузнать подробности операции по поимке шпиона.
Инцидент произошел в самый разгар холодной войны, когда США и Советский Союз пытались договориться о сотрудничестве. Американцы опасались ядерных бомбардировок и перед важными двусторонними переговорами хотели удостовериться, что советский военпром не наращивает производство бомбардировщиков. Они и ранее отправляли самолеты U-2, оснащенные мощными видеокамерами, в разведывательные полеты над СССР. Миссия Пауэрса должна была стать самой продолжительной из всех предыдущих. Ему предстоял перелет протяженностью почти 6000 км из Афганистана в Норвегию через территорию Советского Союза. Маршрут проходил через Челябинск и Свердловск, где располагались секретные аэродромы и военные заводы.
Поскольку вторжение произошло 1 мая, когда в СССР отмечали День труда, возмущенный первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев приказал любой ценой сбить самолет. Задание было выполнено. Одна из выпущенных с земли ракет разорвалась рядом с хвостом самолета и повредила его. U-2 разрушился в воздухе, а пилот чудом остался в живых. Его приговорили к 10 годам заключения за шпионаж, но уже через два года обменяли на пойманного в США советского шпиона Рудольфа Абеля.
В интервью изданию "ГОРДОН" Фоминых рассказал, как именно происходило задержание американского пилота. В мае 1960 года он служил в воинской части в поселке Косулино, рядом с которой и приземлился парашют Пауэрса. Хоть это дело получило широкую огласку в СССР, а суд над американцем был публичным, детали спецоперации долгое время держались в тайне. Только совсем недавно был снят гриф секретности с большинства документов, связанных с этими событиями.
Фоминых родился в Свердловской области. После службы в армии он, как строитель по образованию, работал на ударных комсомольских стройках. Сначала в Свердловской области, затем в Татарстане. После того как окончил высшую партийную школу, переехал к родственникам в Херсон. С тех пор, вот уже почти полвека, живет в Украине. Сейчас ему 78 лет.
Во время войны в магазинах Нижнего Тагила на полках была икра, колбаса, балыки. Голода как такового в наших краях не было
– Я родился в небольшом городе Невьянске Свердловской области, – начал рассказ Фоминых. – Потом мой отец переехал в Нижний Тагил (город располагается на восточном склоне Уральских гор в России. – "ГОРДОН"), чтобы работать на золотых приисках. Но началась война, его призвали в армию. Я остался с бабушкой и мамой. Отец вернулся в 1945 году живой, но в ужасном состоянии. Не столько даже физическом, сколько психологическом. Он служил под Ленинградом водителем. По "дороге жизни", которая проходила по озеру Ладога, доставлял продукты в блокадный Ленинград, не раз попадал под обстрелы, насмотрелся и натерпелся разного. Он прожил 74 года и почти ничего не рассказывал о той войне. Когда вернулся в Нижний Тагил, снова пошел на прииски работать.
– Когда война началась, вам было всего четыре года, но, может быть, вы помните что-то о жизни в военные годы, как ваша семья переживала тяготы?
– Нам на самом деле нормально жилось – и во время войны, и после. Дело в том, что в окрестностях Нижнего Тагила люди золото добывали. Все найденное сдавали государству, потому и хорошо зарабатывали. Правда, денег не платили. За сданный драгметалл получали бумагу золотистого цвета – талоны, рассчитанные на 31 день. В то время в нашей глуши были торгсины – такие магазины, где можно было отоваривать эти талоны. Помню, с матерью пришел впервые в этот магазин, а там на полках икра в банках, колбаса палками разная, балыки развешены – на меня, мальчишку, это произвело большое впечатление. Так что голода как такового в наших краях не было.
– Вы точно про военное время рассказываете?
– Точно. Тогда и правда мы жили в достатке. Рядом в отделе, в том же магазине, было все необходимое для старателей – сапоги, корыта для промывки золота, лопаты специальные и много другого снаряжения. Подумайте сами, где все это тогда могли бы взять крестьяне? Нигде. А старателям по тем же золотым талонам снаряжение было доступно. Они добывали золото для государства, и за это им хорошо платили.
В тот день два работника совхоза взяли бидон браги и устроились на поле отмечать Первомай. Сидели, выпивали и закусывали, как прямо на них свалился парашютист в высотном костюме
– После школы вас сразу в армию призвали?
– Сначала я окончил строительный техникум и получил специальность техника-технолога. Только после учебы меня призвали. 25 мая 1957 года я получил диплом, а 27 мая – уже был в Челябинском военном училище. Моя специальность – штурман военного самолета. Летал на Ту-4 и Ил-2. Тогда служили по три года. Но наш курс так до конца и не доучился. В 1959 году Никита Хрущев сократил училища. Мы тогда с сослуживцами немного побуянили по поводу ликвидации учебки, и нас, восемь человек, как неблагонадежных, в качестве рядовых отправили нести остаток службы в воинские части. А до этого я был младшим сержантом. Часть находилась возле станции "Вьюхино" в Косулинском районе под Свердловском. Меня определили на склад. Служить оставалось меньше месяца, когда рядом с нашей частью поймали американского летчика Фрэнсиса Гэри Пауэрса.
– Можете рассказать, как это случилось?
– У нас была небольшая часть – 60 военнослужащих. На праздники жены офицеров пироги стряпали, устраивали небольшой праздничный обед. Так было и в тот день – 1 мая 1960 года. Мы пошли играть в волейбол. Судил матч полковник. Он сидел на стуле и курил, как вдруг к нему подбежал сержант из соседней ракетной части (их буквально за несколько месяцев по соседству разместили, они еще в палатках жили, потому что стационарных казарм не было) и сказал: "Товарищ полковник, помогите шпиона поймать". Мы все удивились, а полковник спросил: "Какого еще шпиона?" Тот в ответ: "Посмотрите на небо". Мы подняли головы вверх и увидели вспышки и горящие падающие осколки. Оказывается, ракетчики стреляли по американскому самолету. Было видно человека, спускающегося на парашюте. Он мог приземлиться на территории части, но ветром парашют отнесло к полю.
Взвод подняли по тревоге, мы выехали на двух машинах. От части до села Косулино всего полтора километра. Пока мы выскочили на автомобильную трассу, нам навстречу уже ехала машина с нашими бывшими работниками Леонидом Чижакиным и Петром Асабиным. На переднем сиденье они везли Пауэрса. Ребята эти, Чижакин и Асабин, нам хорошо были знакомы. Они работали в части вольнонаемными. Но часто угоняли машину со склада и на ней подрабатывали. То местным дрова возили, то сено, то еще что. Заработанные деньги пропивали. Когда это стало известно, командир их выгнал. Тогда они устроились в совхоз.
Я все в деталях знаю, потому что приятельствовал с Чижакиным, он сам все и рассказал. В тот день они на совхозном "Москвиче" выехали из поселка, взяли бидон браги и устроились на поле отмечать Первомай. Сидели, выпивали и закусывали, как прямо на них свалился парашютист. Он был в высотном костюме. Рядом находился крупный военный аэродром Кольцово. Так что наши даже не сразу поняли, что на них упал иностранец. Решили, что летчик, и предложили отвезти на аэродром. Только выехали на трассу, как встретились с нами.
Мы Пауэрса препроводили в сельсовет. Тот был в состоянии шока, видно, что плохо соображал, но мог идти самостоятельно, несмотря на раны. Он ведь не катапультировался. Самолет после попадания ракеты, по сути, развалился на части, а пилота выбросило из кабины. Ему сразу оказала помощь наша врач Татьяна Ивановна.
– А как он выглядел, что говорил?
– Высокий, 190 см роста, статный, в хорошей физической форме. Ему тогда было 29 лет. За все время ни слова не произнес. Он зашел с нами в контору и сел на диван. Когда в комнату через пару минут вошел наш полковник, Пауэрс встал и отдал ему честь. Потом присел, а полковник предложил ему "Казбек", тот кивком поблагодарил и закурил. Все время, пока он находился с нами, молчал. Я видел у него был пистолет заряженный и большой кортик. Сейчас думаю, что ему ничего не стоило нас перестрелять, но он не оказывал никакого сопротивления. Буквально через 10 минут подъехала поисковая группа и на вертолете увезла его в Свердловск. С тех пор я его больше не видел, но постоянно следил за судьбой Пауэрса.
– Почему вы думаете, что один раненный Пауэрс мог уложить десяток русских военных?
– Пауэрс в 1950 году пошел служить в армию, поступил в летную школу. С ним произошел интересный случай уже после учебы. Работники ЦРУ отправили в Турцию три группы пилотов, выбросили их с парашютами, чтобы проверить, насколько они хорошо подготовлены, могут ли ориентироваться на незнакомой местности. Две другие группы попали в руки турецких полицейских. А Пауэрс свою группу увел. Так что подготовка у него была на высшем уровне. Уверен, ему ничего не стоило с нами справиться.
Советские военные знали маршрут Пауэрса, и его вели от самой границы. Возле Свердловска U-2 уже ждали четыре дивизиона ракетных войск
– Самолет Пауэрса шел на эшелоне выше 20 км. Как думаете, почему удалось его сбить?
– Вообще, с 1950 по 1970 годы американцы совершили около 10 тысяч разведывательных полетов на U-2. Это действительно уникальный для того времени самолет, напичканный оптикой и аппаратурой для фото и видеосъемки. Американцы регулярно проводили съемку не только над территорией СССР, летали над Китаем, другими странами. Помешать полету было сложно – истребители так высоко не поднимались, а у наземных орудий не хватало дальности стрельбы.
Когда еще в военном училище учился, я заглядывал в дневник летных происшествий. Там периодически появлялись записи: "Самолет-нарушитель прошел над территорией СССР". Такая же запись была от 9 апреля 1960 года. То есть, до Пауэрса, еще один U-2 прошел по подобному маршруту.
Может быть, только потому, что было известно, как летел предыдущий самолет, советские военные знали маршрут Пауэрса, и его вели от самой границы. Попытки сбить самолет, как с воздуха, так и с земли, начали предпринимать, когда U-2 пролетел над Челябинском, где находились стратегически важные военные объекты. Далее он направился к Свердловску, где его уже ждали четыре дивизиона. Вот смотрите (показывает газетную вырезку, – "ГОРДОН"), сколько частей одновременно вели огонь по одному американскому самолету.
В советских газетах писали, что Пауэрса сбили первой же выпущенной ракетой. Неправда. Палили много. Когда открыли архивы, стало известно, что по самолету выпустили 14 ракет! Это сейчас связь работает великолепно, а в те времена приказы поступали с некоторым опозданием. Тогда было по тревоге поднято в небо два самолета МИГ-19. Шла хаотичная стрельба, и наши самолеты попали под свой же ракетный огонь. Пауэрс уже спускался на парашюте, а наши лихорадочно стреляли. Один самолет успел уйти на посадку, а у второго МИГа не работала сигнальная система "свой-чужой" – в него угодила ракета. В этом самолете погиб военный летчик Сергей Сафронов.
Все следующие дни мы по полям собирали обломки американского самолета. В деревнях находили уцелевшие плоскости крыльев. Кстати, крестьяне умудрялись еще и керосин собирать из неразорвавшихся при падении емкостей. Когда подняли обломки кабины, нашли кожаную сумку битком набитую деньгами и часами. Помню, там были пачки советских сторублевок, какая-то другая валюта, я так понимаю, на случай приземления. Кстати, в Москве потом проводили выставку обломков самолета. И сейчас в московском Центральном музее Вооруженных сил выставляется часть упавшего U-2 и другие найденные трофеи.
С тех пор я постоянно в газетах искал статьи про Пауэрса. 17 августа его приговорили к 10 годам заключения, но через два года обменяли на советского шпиона Рудольфа Абеля (настоящее имя Вильям Фишер, – "ГОРДОН"). Инцидент расследовала специальная комиссия министерства обороны. Но ни она тогда, никто иной до сих пор, так толком не разобрались, кто именно сбил американский самолет. Так как он упал в районе Косулино, к награде представили дислоцировавшееся рядом с нашей военной частью подразделение майора Воронова, и вся слава досталась ему. Хотя, надо сказать, тогда наградили всех, кто участвовал в поимке Пауэрса. Даже наши пьянчужки, на которых свалился американец, ездили на суд, как свидетели (их пред этим быстро восстановили на работу в части), и вернулись из Москвы с наградами.
– Вас тоже отметили?
– Нет. Я же рядовым был. Ордена, медали, папахи получили офицеры, участвовавшие в операции.
Я предлагал своим товарищам из Донецка и Луганска перебраться ко мне, но они не хотят уезжать – надеются, что скоро все закончится, и там будет Украина
– Как потом сложилась ваша судьба и почему вы оказались в Украине?
– После того как я уволился в запас, поехал на комсомольскую стройку в город Качканар Свердловской области. Там отработал на заводе стройдеталей три года. Потом перебрался в Набережные челны (Татарстан), где еще на одной союзной стройке трудился, был начальником цеха домостроительного комбината. Там мне предложили поработать в комсомоле. Я стал секретарем комитета комсомола ударной стройки, хотя еще с армейских времен был членом коммунистической партии. После этого поступил в Горьковскую высшую партийную школу и параллельно учился в университете на факультете "Экономика промышленности". Потом попросил свободный диплом и уехал в Херсон. Тут у меня были родственники.
Конечно, поначалу трудно пришлось на новом месте. Только через полтора года я нашел работу в общем отделе облисполкома. Там и доработал до пенсии. Продолжаю жить в Херсоне. А моя дочка с семьей живет в Киеве. Я периодически к ним наведываюсь.
– А как вы и ваши знакомые восприняли агрессию России против Украины?
– Мы с друзьями стараемся избегать острых политических дискуссий. Но я не могу спокойно об этом говорить. Ума не приложу, как такое могло случиться, что Россия начала войну против Украины? Я служил в армии и много работал в России. Везде люди с теплотой относились к украинцами. А теперь все наперекосяк. У меня несколько знакомых живут на оккупированной территории в Луганске и Донецке. Мы время от времени созваниваемся. С одним из Луганска вот встретился в Киеве. Он тоже к детям приехал в гости. Рассказывал, что жизнь совсем нелегкая там, за пенсией приходится ездить в Харьков, на каждом блок-посту норовят последнее у старика отобрать. Я предлагал и ему, и другим своим товарищам перебраться ко мне. Есть возможность принять две семьи, но они не хотят уезжать – надеются, что скоро все закончится, и там будет Украина.
Крым тоже занят, и там такое творится, что люди бегут. У нас в Херсоне уже тысячи переселенцев с полуострова. Много приехало татар. Говорят, они хотят в Херсонской области свою автономию создавать. Но совсем не понятно, как это все будет происходить.
Я в последние 10 лет играю в волейбольной сборной ветеранов Украины, где собраны люди старше 70 лет. Раньше тренировки и игры проводились в Гурзуфе, а сейчас Крым занят, поэтому все события проходят у нас в области. В прошлом году наша херсонская команда выиграла кубок Украины, а в 2014 году – стала победителем чемпионата страны среди ветеранов.
– Вы все еще в волейбол играете?
– Я всегда играл, с самой юности. До того, как приехал в Херсон, тут не было местной волейбольной команды. Когда я устроился в общий отдел облисполкома, помог основать команду, а руководство области содействовало в этом. С тех пор я постоянно играю в волейбольной команде области, только возрастная категория поменялась. Кстати, я играю с сыном одного бывшего работника херсонского КГБ. Когда он узнал, что я до сих пор собираю информацию о Пауэрсе, показал мне интересное фото. Как известно, после возвращения в Советский союз, Абель, которого обменяли на Пауэрса, продолжал работать в КГБ и периодически проводил встречи с молодыми работниками спецслужб. Фотографии Абеля того периода – редкость. Это групповое фото, было снято как раз после одной из таких встреч. Не могу сказать, когда именно, но очевидно, что в 1960-е годы. У Абеля за спиной стоит тот самый сотрудник херсонского КГБ, отец игрока нашей команды.
– Вы все еще продолжаете следите за публикациями о Пауэрсе? Он же давно погиб, еще в 1977 году, когда работал пилотом вертолета агентства радиотелевизионных новостей KNBC в Лос-Анджелесе.
– Но ведь архивы начали открывать совсем недавно. Только в 2000 году заслуги Пауэрса признали в США. Его семье передали награды – Медаль военнопленного, Крест за выдающиеся летные заслуги, Памятную медаль летной обороны, а в 2012 году – Серебряную звезду, третью по значимости награду Америки. Стало появляться много интересной информации, которая не была ранее известна.
– А почему вы так долго молчали и не рассказывали о своем участии в операции по поимке Пауэрса?
– В советские времена не принято было лишнее болтать. Да и раньше мне казалось это не таким уж важным. Сейчас, когда я читаю публикации о тех событиях, смотрю фильмы и документальные, и художественные о Пауэрсе, удивляюсь, что по-прежнему в рассказах появляются неточности, а порой, банальная выдумка. Оно и понятно, ведь свидетелей тех событий почти не осталось среди живых. Потому я и позвонил вам, захотел рассказать то, что запомнилось из истории задержания американца Фрэнсиса Гэри Пауэрса в СССР.