Полякова: Министр культуры привез меня петь к Януковичу в надежде, что будет интим
Существует ли в Украине языковая проблема, нужно ли запрещать въезд в страну российским артистам и как украинское телевидение убило украинский шоу-бизнес. Об этом, а также о том, сталкивалась ли с сексуальными домогательствами и собирается ли идти в политику, в авторской программе Дмитрия Гордона рассказала украинская певица Оля Полякова. Издание "ГОРДОН" публикует текстовую версию интервью.
Мой отец не только дружил с Фиделем Кастро, но еще и имел знакомство с Пабло Эскобаром
– Ольга Юрьевна, добрый вечер.
– Добрый вечер, Дмитрий Ильич.
– Помнишь песню: “Все парни спят и спят девчата”? А мы с тобой, как два сумасшедших, записываем интервью (улыбается). Не находишь, что это противоестественно?
– Что может быть противоестественного в этой профессии? (Смеется).
– Суперблондинками рождаются или становятся?
– Это состояние души и, конечно же, диагноз, от которого каждая умная женщина хочет выздороветь. И я выздоравливаю потихонечку.
– За диагноз! (Пьют). Ты родилась в Виннице…
– Родилась.
– Папа – дипломат, мама – врач-педиатр.
– Угу.
– Папа был высокопоставленным дипломатом?
– Ездил в командировки в такие страны, как Куба, дружил с Фиделем Кастро…
– (Напевает). Куба, любовь моя…
– Мексика, Уругвай… Это была последняя командировка перед смертью… В общем, это были испаноязычные страны. Испания и Латинская Америка.
– Дружил с Фиделем Кастро?
– Да.
– Потрясающе! Они часто встречались?
– Встречались, потому что он был там консулом пять лет.
– Консулом Советского Союза.
– Да.
– Ничего себе. То есть ты из блатной семьи?
– Не совсем. Я не рассказывала эту историю никому, а тебе расскажу. Отец был неродной, это мой отчим… То есть мое детство прошло не с ним. Моя мама вышла за него замуж позже, я уже не была совсем маленькой.
– Все очень запутанно. Тот, который дружил с Фиделем Кастро, – это отец или отчим?
– Мой отчим.
– А отец кто?
– Он был музыкантом. Они с мамой учились в мединституте – там и познакомились, потому что мой дед был нейрохирургом (у меня врачебная семья: все бабушки и дедушки были врачами). Его отец был нейрохирургом, профессором… Кстати, учился с Сенкевичем в петербуржской академии…
– Который вел “Клуб кинопутешественников”?
– Да. На одном курсе учились. Он хотел заниматься музыкой, но семья этого не принимала, и он учился в мединституте. Так и не доучился: его успешно оттуда выгнали, поскольку он халтурил, ездил по свадьбам… Кстати, именно от него я взяла свой талант… Я никому не рассказывала эту историю… Немного ее причесала (смеется)…
– Мы же должны распутать этот клубок!
– Да, давайте наконец распутаем его! (Смеется). В общем, его отчислили из института, потому что он ездил на халтуры, зарабатывал пением… Он очень хорошо пел, играл на всех музыкальных инструментах, имел абсолютный слух… Но эти халтуры его и сгубили – он выпивал, и мама предпочла с ним…
– И мама предпочла консула…
– И мама предпочла консула (улыбается).
– С милым рай и в шалаше…
– …если милый атташе (смеются).
– Правда или байка, что Фидель Кастро – твой духовный (или крестный) отец?
– Это байка, потому что в тот момент моя мама еще не была замужем. Но история совершенно правдива: он не только дружил с Фиделем Кастро, но еще и имел знакомство…
– Но еще и дружил с Раулем Кастро?
– С Пабло Эскобаром!
– О боже!
– И, кстати, Пабло Эскобар продал Советскому Союзу “кукурузник”…
– Набитый наркотиками?
– Нет, без наркотиков… А, нет, не так: Советский Союз продавал “кукурузник” Пабло Эскобару (смеются). Вообще, у моего… я все-таки называю его отцом… было очень много интересных историй, связанных с поездками… Он был очень интересный человек! Очень жаль, что вы у него не взяли интервью, потому что он был интереснейший человек.
– Мама у тебя молодая?
– Ей сейчас 60.
– В самом цвету…
– Да. И мама говорит, что только в 60 понимаешь, какой классный возраст был в 50 (смеются).
Мое детство прошло на лоне природы, на земле, в доме, с курами, в огороде
– Мама такая же красивая?
– Еще лучше!
– Куда уже лучше?!
– Ну я просто моложе!
– То есть красотой ты пошла в маму?
– В маму – красотой, ногами – в отца (смеются).
– Мама живет в России, насколько я знаю.
– Да. Уже давно живет в России, поскольку отец там работал. Она часто ездила с ним в командировки, а когда он вернулся из последней поездки (это был Уругвай), то преподавал в дипакадемии в Москве. Там она и осталась, и ее бойфренд сегодняшний – тоже дипломат (смеется).
– Он младше нее лет на 20?
– Он старшее нее лет на 10 (смеются). Поэтому я называю его не бойфренд, а дедфренд (смеются). Но это вы должны вырезать!
– Мама живет в Москве?
– Да.
– Она приезжает? Вы общаетесь?
– Мы постоянно общаемся, мы очень близки с мамой. Она все время ездит туда-сюда, у нее в Виннице есть дом (она считает его домом), у нее есть дом в Москве (она и его считает домом)…
– У нее и в Гаване, наверное, дом?
– Нет, в Гаване у нее пока дома нет, но я думаю, что доченька об этом позаботится (улыбается). Просто у мамы были стесненные жилищные условия в молодости, она помыкалась по съемным квартирам (и в моем детстве так было), поэтому ей тяжело расставаться с недвижимостью, она не может ее продавать (смеется). Поэтому она живет на два дома. Для нее это страшный стресс, но она его выбрала сознательно.
– Чтобы мама определилась с недвижимостью! (Пьют). В Виннице ты жила с бабушкой, пока мама с папой были в отъезде?
– Да.
– Бабушка доброй была?
– Бабушка у меня была прекрасная. Она получила меня в трехмесячном возрасте, потому что мама как раз заканчивала мединститут, у нее была сессия… И мама отправила меня к бабушке, которой было 43 года… Я была как третий ребенок, и она вырастила меня как свою дочку…
– А дедушки не было?
– Был. Но он умер, когда мне было шесть лет. Я его помню, но смутно.
– 43 года – какая молодая бабушка!
– Да. Она очень была мне близка! Она на самом деле моя вторая мама, наверное, она и ближе была мне, чем мама. По крайней мере, в детстве. Потому что с мамой мы сблизились позже, когда стали, как говорится, теснее жить (в одной квартире). Поэтому у меня о бабушке самые теплые воспоминания. Мое детство прошло на лоне природе, на земле, в доме, с курами, в огороде… Поэтому я к этому имею страсть и сегодня. И мои сегодняшние кулинарные увлечения – именно от бабушки.
– Бабушка застала твой успех?
– Нет. Бабушка застала только мои мытарства. Она – единственная слушала мои песни на огороде (смеется).
– А гуси?
– Куры! Не застала, к сожалению… Она ушла, когда я была беременна Машей, это было 14 лет назад. Я уже делала карьеру, но это было тяжело и неуспешно. Ну у меня длинный творческий путь: 15 лет я билась короной об эту стену! (Смеется). Но все-таки пробила ее!
– Знаешь, Винница – очень хороший город для жизни. Тебе там хорошо жилось?
– Я не люблю почему-то Винницу. Не знаю, почему. И не езжу туда.
– Тебя обижали?
– Нет, меня не обижали. Но поскольку мы постоянно переезжали (к бабушке, от бабушки, потом была одна квартира, вторая, третья), у меня нет ощущения дома. Получилось так, что тот дом, в котором сейчас живет моя мама, появился, когда мне было 15 лет. Я там не выросла. У меня есть ощущение дома в Киеве, потому что в своей теперешней квартире я живу дольше, чем когда-либо до этого на каком-либо месте. Поэтому для меня Винница не является домом. Такая ирония судьбы.
– Я знаю, что ты нереально хорошо играешь на фортепиано.
– Ну прям-таки нереально…
– Реально? (Улыбается).
– Реально! Я все-таки окончила музыкальную школу, музыкальное училище – я столько всего музыкального окончила!
– Ты все-таки занималась музыкой, в отличие от многих коллег!
– Я занималась музыкой с семи лет, причем я пошла сама в музыкальную школу. Родители как раз были в командировке. Я просто пришла и сказала бабушке, что нужно будет платить за музыкальную школу. Первый год мне не покупали инструмент, потому что думали…
– …перебесится…
– Перебесится, передумает… Я мелками чертила клавиши на серванте и музицировала. Сейчас, анализируя свою жизнь, мне кажется (я все-таки не верю в судьбу, я верю, что люди – боги сами для себя)…
У меня всегда был вкус к деньгам, заработанным собственным пением
– Богиня!
– Мне кажется, что меня что-то вело… Почему я пошла в музыкальную школу? Что меня туда толкнуло? Потом, окончив девятый класс, я не пошла в 10-й, хотя все хотели, чтобы я пошла в медицинский…
– А куда ты пошла?
– Я пошла в музыкальное училище! Потом я переехала в Киев и поступила в “кулек”, потом пошла в консерваторию. И вот так я доучилась. У меня за спиной 20 лет профессионального музыкального образования!
– С удивлением узнал, что в детстве ты сыграла несколько ролей в киножурнале “Ералаш”. Кого ты играла и что это были за сюжеты?
– Играла каких-то детей… Никак не могу найти эти фильмы…
– Наверное, надо дяде Боре Грачевскому написать – у него все есть.
– Наверное. Приходили в школу, набирали актеров – и как-то так получилось, что меня взяли…
– Это были юмористические персонажи?
– Да, конечно. Я видела [эти серии] даже, но почему-то не могу их найти сейчас в YouTube. Жаль.
– Понравилось? Сколько лет тебе было?
– Восемь.
– То есть талант уже пробивался?
– Ну такое… Я была очень активна!
– Не может быть! (Смеется).
– Да. Я очень хотела нравиться. Желание нравиться очень часто ставило мою маму в неловкое положение, потому что я использовала для этого все средства…
– Например.
– Все! Я пела, танцевала, рассказывала какую-то ахинею, которая, понятное дело, в восемь лет не могла быть особенно смешной… Я сейчас смотрю на свою младшую дочь и понимаю, что это, конечно… (смеется). От осинки не родятся апельсинки.
– В 15 лет по вечерам ты пела в ресторанах, а по утрам – в церковном хоре.
– Да.
– Замечательно!
– Дело в том, что музыкальная школа в Виннице находится на улице Костельной. Там находился костел, из которого выкинули, выкорчевали орган, когда начались перипетии в 1990-х… Там сделали православный собор и вместо органа поставили хор. Там пели все наши курсистки с дирижерско-хорового отделения. Я пела, учась [в училище]. [В хоре] хорошо платили, как ни странно. Не так хорошо, как в ресторане, но тоже неплохо.
– Ты помнишь, что пела в хоре?
– Ну конечно. (Поет). “Богородице-Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с тобою”…
– Какой был репертуар в ресторане и что это был за ресторан?
– Это был очень хороший ресторан, он назывался “Бахус” и находился на улице Киевской, между прочим. Что пела? “Зимняя вишня”, “А он уехал прочь на ночной электричке”… Ну и куча остального фуфла, которое было в то время. Прекрасного фуфла.
– Тебе давали деньги, заказывали песни?
– Давали. Но больше всего я зарабатывала на заказах. У меня даже были свои почитатели, которые приходили и могли дать даже $100. А это, извините, было раза в четыре больше, чем зарабатывала моя мама-врач в детской поликлинике. Поэтому у меня были ангоровые свитера, [латексные] лосины, манто из кожи и ботфорты – и это все я купила за свои деньги (улыбается). Поэтому у меня всегда был вкус к деньгам, заработанным собственным пением. Особенно потом, когда у меня не складывалась карьера…
– Много было поклонников, которые любили тебя не за песни, а за внешность?
– (Вздыхает). Я не могу сказать, что пользовалась особой популярностью у мужчин. Всегда, между прочим.
– И я должен в это поверить? (Улыбается).
– Да, серьезно! Вы должны поверить, потому что…
– Мы уже на “вы” перешли?!
– Ты должен поверить, потому что…
– Ну, давай за веру! (Пьют).
– У меня просто в этом отношении есть отсутствующий взгляд. Я не понимаю, о чем речь (смеется).
– Ты просто тугодум? (Улыбается).
– Ну нет! Я просто ограждаю себя от неприятных выборов… В общем, расскажу. Мой отсутствующий взгляд при каких-то предложениях [несколько раз сыграл со мной злую шутку]. Например, я могла оказаться в одном известном женском коллективе солисткой…
– На букву “В” начинается?
– Ну, не будем… Хотя сегодня день признаний, может, и сказать (смеется)…
– На “А” заканчивается!
– Так вот. Я понимаю, что моя карьера могла сложиться успешней гораздо раньше, если бы я не делала вот этого (поднимает глаза вверх)…
– А те, кто отбирал солисток, что-то предлагали?
– Предлагали. И очень настойчиво.
Может, я слишком талантлива – и быстро расправилась с деньгами мужа и сделала из миллионера просто хорошего человека
– Это тот, у которого имя начинается на “Д”, а фамилия на “К”?
– Нет, который чуть главнее (смеется).
– Имя – на “К”, фамилия – на “М”?
– Не будем вспоминать… Но, в общем, не могу сказать, что за мной бегали толпы поклонников…
– Ну мы уже установили как минимум одного (смеются).
– Я давно хотела рассказать. Почему бы не сегодня!
– Как это было?
– О боже… (смеется).
(Пьют).
(Обращаясь к человеку за кадром). Я поняла, зачем он наливает!
– Он и сам пьет!
– Но я же тебя ни о чем не спрашиваю!
– Пригласи меня в свою программу – я тебе все расскажу (смеется).
– Так вот. Может быть, моя карьера сложилась бы успешнее намного раньше и не потребовалось бы 15 лет…
– Что тебе предложил тот, кого мы не называем?
– Ничего. Он просто посадил меня к себе на колени…
– Ну?
– А я не захотела там сидеть.
– Они были острые? Что было не так?
– Мне было 17 или 18… Рано было предлагать такие вещи! Надо было со мной немного подружить (улыбается)! Женщину надо расположить…
– У него времени не было.
– Наверное.
– Итак, ты пела в церковном хоре и в ресторане. Не было раздвоения?
– Сначала было. Когда я в ботфортах и в кожаном манто пришла устраиваться в церковь – и меня не взяли…
– Странно!
– На мне был боевой раскрас индейца: такие ресницы, как сейчас, и еще я себе рисовала адскую мушку на губе.
– Под Ани Лорак?
– Под Мерилин Монро! Тогда еще Ани Лорак не было (а может, и была). Мне сказали: девушка, вы нам не подходите. На следующий день я смыла косметику, пришла: меня не узнали и взяли! (Смеется). Вот такое раздвоение было: когда шла в церковь, умывалась; когда шла в ресторан, наводила красоту.
– Ты окончила университет культуры.
– Да.
– Имени Михаила Поплавского.
– Да.
– Хорошее образование?
– Нет. Именно поэтому я решила его усилить.
– Чем же можно усилить такую силу?!
– Консерваторией.
– Весело было учиться у Поплавского?
– Не помню, потому что у меня уже началась карьера: я пела, у меня были какие-то клипы, ездила на какие-то концерты, зарабатывала $15 с концерта… Это было очень мало: в месяц выходило около $200, и квартиру я снимала тоже за $200… На что я жила, не понимаю (улыбается).
– Разве ж ты жила?! Разве это жизнь?
– Какой-то полет!
– С 2000 года ты начала пробовать себя в жанре песни.
– Угу.
– Я бы хотел подробнее остановиться на твоей творческой биографии: то, что с тобой произошло, – это потрясающе. И это, по-моему, очень интересно для начинающих артистов. Твоего мужа зовут Вадим, он был очень богатым человеком…
– (Морщится). Ну нет…
– Просто богатым?
– Я думала, что очень, но я тогда в этом не разбиралась! (Смеется).
– Если бы знала, то не вышла бы замуж?
– Ну конечно! Я не знала, что так быстро закончатся его деньги! Или, может, я слишком талантлива – и быстро с ними расправилась, и, как я люблю шутить, сделала из миллионера просто хорошего человека! (Смеются).
– Думаю, что нет повести печальнее на свете, чем повести о вложенных в тебя деньгах твоего мужа…
– Однозначно!
– Твой муж-бизнесмен заработал большие деньги, ты сказала, что хочешь петь – ты только в меня вложи, и я стану звездой…
– Не было такого. Я уже была звездой, когда пела у него на дне рождения. У меня был нетленный хит “Приходи ко мне каждый вечер”, у меня была продюсер…
Мы с мужем договорились, что у него будут дети, а у меня будет карьера
– Он это воспринял на свой счет?
– (Смеется). Подожди, дай мне рассказать! Он позвал на день рождения певицу: чтобы была красивая и пела. На тот момент в стране была только одна такая! (Смеется).
– Да и сейчас в общем-то!
– Я приехала к нему на корабль… А [концерт организовывался], кажется, через Поплавского. Нам сказали, что это вроде как концерт для детей из кардиологического центра, что денег очень мало (или вообще концерт бесплатный был)… Когда я приехала и увидела этих “деток”: за 30, в костюмах от “Бриони” – очень возмутилась. Сказала: вы очень наглые, я петь не буду!
– Ти була цнотлива?
– Я не була цнотлива – я хотіла грошей! (Смеются). Он пришел ко мне… Он меня не знал, но кто-то из его друзей знал… И вот они приходят – я сижу в праведном гневе: “Как же так?! Дети, кардиология… У вас с сердцами плохо?! Может, это от возраста?” Он, естественно, решил этот вопрос – и я пела на его дне рождения. Знаете, Вселенная обставила нашу встречу таким образом, что был гром, небо было абсолютно красным…
– Гром и молнии!
– Ветер, волосы мои трепались, я была в коротком платье – и, короче, все…
– Дотрепались.
– Волосы дотрепались.
– И когда ты сказала, что ты хочешь стать звездой…
– Не так было.
– Расскажи, как было.
– Каким-то странным образом он нашел мой номер телефона, и он мне позвонил… Я тогда была на шиномонтаже… У меня розовая смешная машинка…
– Какая?
– Peugeot. Которую, между прочим, я купила за свои деньги.
– 206-я, небось?
– Да, 206-я.
– Красивая машинка.
– Как мои ноги туда влазили, непонятно. Я ему сказала, что сейчас на шиномонтаже… Он так удивился: такая молоденькая девочка, 20 лет, а уже сама на шиномонтаже…
– Тебе было 20 лет?
– 20. Или 21… Да, 21. Он говорит: я сейчас заеду. И мы поехали куда-то пить кофе. И мы начали дружить. Реально, просто дружить.
– Я понимаю.
– Было очень интересно. Он до сих пор мой лучший друг. И я считаю до сих пор, что это единственный способ прожить долгую жизнь с мужчиной: подружиться, чтобы у вас были общие интересы. У нас очень юмористическая семья, и если кто-то наблюдает наш пинг-понг… Это очень интересно. К “Лиге смеха” я начала готовиться с ним – он очень остроумный человек. И мы начали с ним дружить. Так получилось, что дружба переросла…
– В большое и светлое…
– В большую и светлую любовь, да.
– И когда ты захотела стать звездой…
– Мы с ним договорились, на самом деле… Мне кажется, очень важно договориться на берегу… Очень часто люди создают семью, надеясь, что другой человек будет делать для них что-то или станет другим или оправдает его ожидания, но этого не происходит… А когда люди обсуждают… А мы с ним обсуждали, потому что до этого полгода дружили, обсуждали, как мы видим себя в будущем… То есть мы не давали ложных ожиданий… Он знал, что я буду петь, что это мое призвание…
– Все было по-честному…
– Что я буду петь всегда, что это моя работа, что я этого хочу больше всего в жизни, и все, что вокруг меня происходило, было ради карьеры. У меня, допустим, перед этим были серьезные отношения, и человек не захотел, чтобы я пела, – и мы расстались.
– Логично, что не захотел.
– Почему логично? Вот [мой муж] захотел – теперь у него и жена-красавица, и певица… Еще и отбивает потихонечку вложенное (смеется).
– О вложенном…
– Да подожди же! Дай рассказать! Мы с ним просто договорились, что я буду петь всегда. А ему были нужны дети… Мы договорились, что у него будут дети, а у меня будет карьера. Это не была деловая сделка – нам было очень хорошо вместе, но мы договорились на берегу и выполнили обещания. Это к вопросу… Ну ты не задавал этот вопрос, но если задашь, то я отвечу (смеется)…
– К чему ты это говорила? (Смеются).
– К тому, чтобы люди договаривались на берегу! Из этого могут получиться долгоиграющие отношения.
– Он первый сказал, что даст деньги на то, чтобы ты стала звездой? Или ты попросила?
– Ну так не было. Не о деньгах был разговор… Я сказала, что мне нужно помочь… Потому что я ушла из продюсерского агентства…
– Где ты заработала на Peugeot 206?
– Я не там заработала! Я такую аферу провернула! С какими-то колесами, с какой-то рекламной кампанией…
– Так ты еще и аферистка вдобавок?
– Давай я расскажу эту историю! Ее никто не знает. Захотите – вырежете.
Именно украинское телевидение, в частности музыкальные каналы, убили украинский шоу-бизнес! Они его разорили, высосали все деньги!
– Я что, сумасшедший такое вырезать?! (Смеются).
– У меня был парень, который занимался шинами. Это были шины какой-то известной фирмы, которая находится в Германии. Поскольку я уже была певицей… Ну как певицей… Особо никто меня не знал… Но мы придумали такую тему: наняли фотографа за $300, который снял меня на машине в купальниках. Красивая девка, ноги, купальники – все дела. Потом мы распечатали один огромный плакат, прилепили на каком-то доме, залепили какую-то афишу и пофотографировали. Поехали в представительство [этой фирмы] и показали, что мы сделали кампанию (смеется). И нам дали €10 тыс! И за эти деньги я купила себе машину! Вот так я заработала на свою первую тачку!
– Ты уже тогда умела делать деньги из воздуха.
– Ну это не совсем воздух: я применила свой талант и красоту! (Смеется). Но это была афера, потому что тут не было никаких площадей, мы ничего не покупали и ни за что не платили. Вложили $300 – получили €10 тыс.
– С Вадимом вы договорились, что он будет помогать тебе стать звездой…
– Да. Поскольку я ушла из агентства, он начал искать… Тогда еще все хотели выступать в Москве, если вы помните…
– Да, конечно…
– Звездой крупного калибра можно было стать, только если тебя признали там – и никак по-другому. Он вспомнил, что у него есть знакомые там – Ревзин Александр Давыдович. И вот он меня туда привез… [Ревзин] так загорелся, мол, давайте-давайте… И так начались наши мытарства в Москве. Москва, конечно…
– Высосала все!
– Да! Это были годы накапливания и траты денег на материал, который, кроме меня и моих родных, никто не видел. Это было, если честно, очень сложно и тяжело.
– Сколько лет вы провели в Москве?
– Наверное, пять…
– Где жили?
– Сначала снимали квартиру, потом купили дом, в котором сейчас живет моя мама.
– Значит, ты жила в Москве пять лет, безуспешно пытаясь пробиться…
– Да.
– Тратя огромные деньги…
– Да…
– Вадим понимал, что он тратит деньги…
– (Смеется). Ты хочешь спросить, был ли он при памяти?
– Да!
– Я думаю, что он был в состоянии эйфории, любви и желания сделать для своего любимого человека все, что он мог. И он это делал.
– Сколько он вложил в тебя?
– Боже, если бы я посчитала – я бы застрелилась, Дима!
– Это большие деньги?
– Я не хочу даже об этом думать! Только представлю, сколько я могла бы на эти деньги сделать полезного для семьи…
– Это правда, что он вложил в тебя практически все, что имел?
– Да.
– …остался без денег, ничего не шло – и именно в тот момент, когда он остался без денег, поперло?
– Да.
– Ну не сказка ли?!
– Нет. Это называется разговор со Вселенной. Мне нужно было понять, что для карьеры и любви людей деньги не нужны. А я этого не понимала – была зациклена на том, что карьера не идет, потому что мало вложили, потому что не туда заплатили! Что песню надо было подороже, клип должен был быть круче… Почему это происходило? Потому что тогда на каналах были постоянные поборы! Если вспомнить [украинский] шоу-бизнес разлива 2010–2013 годов – это были постоянные поборы. Скажу откровенно: именно украинское телевидение, в частности музыкальные каналы, убили украинский шоу-бизнес! Они его разорили, высосали все деньги! Я же помню, как люди снимали клип за $300, а за ротацию отдавали $10 тыс. Это же глупость! Лучше ведь $10 тыс. вложить в хороший продукт, сделать конфетку, принести на канал хороший контент…
– А теперь интернет появился!
– Поэтому все артисты (а многие и сейчас) имеют это заблуждение, что для того, чтобы пробиться, нужно бабло! А на самом деле нужен…
– Талант!
– Нужна удача и нужен талант, умноженный на жопочасы, извините…
– Это хорошо сказано.
– Хорошо, что за все это время, пока становилась звездой, снимала клипы, я, слава богу, хоть умудрилась учиться вокалу. Учитель по вокалу из Москвы жил у меня в доме, в моей квартире пять лет…
– За жопочасы! (Пьют).
– Поскольку ему нечем было заняться, он заставлял меня учиться шесть часов в день. Я его ненавидела! Когда он уехал, я не звонила ему года четыре. Но тот багаж, который я сегодня имею… Я же понимаю, откуда он взялся… Потому что бог не дал мне большого диапазона… У меня была всего октава, а сегодня у меня – почти четыре. И это все я сделала своим трудом…
– Почти четыре октавы?! Ты как Сергей Пенкин практически!
– Я лучше!
– В Москве, насколько я знаю, ты записала совместный альбом с Любашей…
– Да. Это были как раз те неуспешные годы…
– Любаша – из Запорожья, по-моему…
– Да, из Запорожья.
– Очень талантливый человек. Она тогда была с Пугачевой, делала песни замечательные…
– Она и мне песни написала замечательные… Я не знаю, что происходило… Як пороблено було… Серьезно! Оно не лезло – и все!
– Был хороший дуэт с Людмилой Марковной Гурченко…
– И дуэт с Людмилой Марковной Гурченко, и дуэт с “Чай вдвоем”…
– Хороший дуэт, кстати…
– Был хороший хит… Но ребята просекли, что можно заработать денег, и на следующий трек сказали мне такую сумму…
Моя телевизионная карьера началась ровно в тот момент, когда мой муж сказал: Оля, мы должны сейчас выбрать: либо у нас дети ходят в приличную школу за деньги, либо мы тебе очередную танцульку снимаем
– “Чай вдвоем”?
– Да. А сегодня, кстати, Денис Клявер просит разместить свое новое видео у меня в Stories, потому что у меня в 10 раз больше подписчиков (улыбается). Ну да ладно… Мне не жалко. Я размещаю. Бесплатно.
– Итак, московский период. Ты хоть пела в каких-то больших концертах?
– Да. Между прочим, меня выводил на сцену Иосиф Кобзон. За ручку. Он говорил, что те, кого он выводит на сцену, становятся большой звездой. Правда, он забыл добавить, что только через 10 лет (смеется).
– Ты и с Ургантом вела какие-то программы?
– Нет, все это началось позже.
– Когда деньги закончились?
– Моя телевизионная карьера началась ровно в тот момент, когда мой муж сказал: Оля, мы должны сейчас выбрать: либо у нас дети ходят в приличную школу за деньги, либо мы тебе очередную танцульку снимаем. А когда возникают такие вопросы, то выбор, конечно, очевиден. И в тот момент, когда это произошло, я начала участвовать в телепроектах, потому что денег на клипы уже не было, а не торговать лицом я не могла (улыбается). Поэтому я пошла в телевизор. Это были “Кто против блондинок”, “Співай як зірка”, “Зірка плюс зірка”, “Народна зірка”, “Як дві краплі”… То есть была куча певческих проектов, где пели звезды. И как-то с их помощью я стала узнаваемой…
– Ты там была органичной, правда?
– Да. Я играла там роль, которую я себе придумала. Я перестала к себе серьезно относиться… Этому меня научил Вадик. Он мне сказал: если ты не можешь изменить ситуацию, ты должна изменить к ней отношение. Не лезет так – давай с другой стороны!
– Мне интересны твои ощущения. Позади годы, когда ты хотела стать ах какой большой звездой, – не получилось. Деньги у мужа закончились… Было отчаяние? Чувствовала себя неудачницей?
– Конечно! Я перестала чувствовать себя неудачницей совсем недавно, буквально пару лет назад. Я и сейчас иногда чувствую себя неудачницей. Но я с этим работаю. К сожалению, раньше не было коучей, которые бы рассказали мне, как это прорабатывать…
– Да ты сама коуч!
– Я уже стала коучем, потому что много переработала в себе злости, агрессии, мыслей, что жизнь несправедлива… “Почему эти дуры бесталанные в телевизоре?! А я, такая талантливая, сижу перед телевизором на диване?!” На мне все эти цацки-пецки – а я не звезда! Такой разговор у меня был со Вселенной, которая вдалбливала мне: не это важно, не бабки важны! Чтобы достичь народной любви, нужно нечто другое!
– Отчаяние было?
– Ужасное! Самое ужасное было, когда я предприняла последний (какой по счету?!) заход в шоу-бизнес… Как это было? У меня был партнер по шоу “Народна зірка”… Мальчик из народа и типа звезда. Какая-то типа звезда – это была я. Естественно, денег нам не платили на канале, потому что платили только российским звездам… У нас их любили, лобызали, целовали в разные места… Им платили деньги, кормили в ресторанах, а нас кормили на кинокухне…
– Бутербродами…
– Да. Не платили деньги – всегда говорили, что их нет. Это на самом деле унизительно… Я сейчас на каналах всегда говорю: а помните, как вы делали? Понятно, что ситуация поменялась… Это сыграло так, что медиа повернулись на внутренний рынок… А тогда все было ужасно. Во-первых, тебя брали [на шоу] через пень-колоду – туда невозможно было всунуться… А если тебя и брали в проект, то это были ужасные условия: шей костюмы сам, добирайся сам, кормись сам… Мы с этим мальчиком выиграли, кажется, 500 тыс. грн… Не помню… В общем, это было около $100 тыс.
– Немало!
– По-хорошему, надо было попросить половину… Все-таки я сделала этот проект. Но я почему-то попросила 10%. И на эту десятку, на последнюю, я сняла свой первый клип с Мишей Ясинским. И только когда я вложила свои заработанные деньги, а не взяла у мужа, – у меня получилось.
– Причем согласившись на 10%…
– Я не знаю, почему я так… Я боялась, что он и этого не даст (смеются)…
– Что это была за песня?
– Это была песня Russian style. Тогда я надела на голову кокошник и заплясала русской девкой… Тогда это было еще модно, мы любили все русское, мы поклонялись им… Давайте признаем это…
– Конечно.
– Мы это делали. У нас был комплекс меншовартості…
– Конечно-конечно.
– Он и сейчас никуда не делся… Мы, слава богу, его немножко прячем, растем как нация…
– Ты вчера во Львове собрала стадион?
– Собрала.
– Сколько людей было?
– 35 тысяч.
– Это новый стадион “Украина” во Львове.
– Да.
– Будучи русскоязычной певицей…
– …полностью русскоязычной и начав с кокошника…
– …ты собрала во Львове 35 тысяч.
– Да.
– Кто сейчас из российских исполнителей может собрать 35 тысяч во Львове?
– Не знаю. Я не задумывалась.
– И я не знаю. Поэтому есть вопросы к меншовартості (улыбается).
– Я имею в виду, что так было. И в этом разухабистом образе я понравилась, это зашло. Я наконец-то себя отпустила… Потому что когда я встретилась с Мишей Ясинским, он мне говорит: ну какая ты суперблондинка?! Суперблондинка – это девочка в розовом… А ты – здоровенная бабища! У тебя невероятный энергетический потенциал! Твой низкий голос… Суперблондинка – это девочка-писечка! Извините. А ты, говорит, баба-конь! И нужно было, конечно, принять эту страшную правду о себе. Потому что все девочки хотят быть секси-пекси… А я не была секси-пекси…
Раньше мы все хотели работать только на российском рынке! Все звезды мечтали уехать туда, стать суперзвездами, а потом приезжать и рубить капусту на родной неньке
– Ты была конем!
– Я была конем! Хорошим, ногастым, породистым. Но конем! И когда я приняла это, когда я поняла, что это моя сущность, ее не нужно стесняться, а нужно показать людям. Если это от души – то оно зайдет! И оно зашло.
– То есть важно, что появился Миша, который разглядел в тебе лошадь и убедил тебя в том, что это хорошо?
– Он разглядел меня, а я разглядела его… Потому что я шла к нему с опаской… Это сегодня Secret service – это ведущее агентство Украины, самое лучшее, с самыми крутыми звездами. Тогда было по-другому.
– Но он с Лободой уже работал?
– Да, конечно, у него уже была работа с суперзвездой за плечами. В общем, я шла к нему с опаской, но мы просто с первой встречи, с первого взгляда придумали этот кокошник… У нас такая синергия сработала!
– Кто придумал кокошник?
– Я. Он придумал, что это будет русский стиль, а я, лежа в ванной уже после встречи, придумала, что они будут разные и большущие, гипертрофированные.
– До начала войны ты уже была успешна в России?
– Ну… Это не был такой успех, как здесь…
– Тем не менее ты гастролировала…
– У меня был проект на большом русском музыкальном канале, сделанный специально под меня: про разухабистую русскую девку, которая типа приезжает из провинции и хочет покорить русский шоу-бизнес. Я бегала с косой, доставала звезд, задавала им идиотские вопросы…
– Заказы в России уже были к тому времени?
– Да.
– Сколько платили?
– Да я не помню…
– Ну $5 тыс. платили?
– Да.
– То есть в России уже что-то шло, и ты понимала, что будешь работать на российском рынке?
– Конечно, мы все хотели работать только на российском рынке! Все звезды мечтали уехать туда, стать там суперзвездами, а потом приезжать и просто рубить капусту на родной неньке.
– Когда началась война, российский рынок для некоторых закончился, а для некоторых…
– …начался.
– Для тебя закончился?
– Да.
– Это был сознательный выбор?
– Абсолютно. Мы еще ездили туда в начале, но было очень тяжело… Это было некомфортно… Разговоры были ужасные… Невозможно было общаться… Они рассказывали все те ужасы, которые у них были по телевидению: про распятых мальчиков, изнасилованных женщин, – все это говорилось просто в лицо. “Вы же конченные бандеровцы”… “Вы же там с ума сошли”… Что должно произойти с мальчиком, который пришел в армию, чтобы он насиловал старушку?! Аргументы не слышали совершенно… Потом я вела там какую-то премию в паре с Басковым… И это уничижительное отношение, как выходцу из Украины… Я помню, что у меня порвались колготки, и он говорит: ну вы сейчас все будете в драных колготках к нам ездить. Это было отвратительно.
– Это Коля сказал?
– Да, Коля. Они любят пошутить, унижая кого-то… В какой-то момент мы сели и приняли решение, что мы больше ездить туда не будем и будем развивать карьеру здесь, в Украине. Для нас в какой-то момент стало совершенно этически невозможным [ездить в Россию].
– Я хочу акцентировать внимание зрителей: будучи успешной в России, понимая, что здесь рынка фактически нет…
– Да, тогда не было…
– …и не предвидится, понимая, что ты столько денег вложила в свою карьеру, ты принимаешь осмысленное решение больше туда не ездить.
– Да.
– Ты сейчас об этом не жалеешь?
– Да ты что?! Это самое умное, что я могла придумать! То есть “мы могли придумать”. Это было коллегиальное решение. Был Миша, был мой бессменный менеджер и помощник Артемий… Мы сели и решили, что хотим работать и развивать свою карьеру здесь.
– Не хочу никого ругать, это личное дело каждого, но целый ряд украинских звезд первой величины выбрали (тоже наверняка осмысленно) ездить в Россию. Таисия Повалий, Ани Лорак, Светлана Лобода, Кролики, Иван Дорн… В общем, многие. Как ты относишься к этим коллегам?
– У меня двоякое отношение… С одной стороны, люди из телевизора влияют на мнение социума. И, конечно же, их поступки оцениваются так: если они это делают, значит это хорошо. С этой точки зрения я, наверное, их осуждаю… Хотя кто я такая, чтобы кого-то осуждать?! С другой стороны, у людей есть коллективы, семьи… Понимаете, о чем я?
– Конечно.
– Возможно, им тогда это решение казалось единственно верным… Пусть каждый отвечает за себя. Но я все-таки считаю, что публичный человек должен иметь позицию. Отмалчиваться и говорить, что мы все за мир во всем мире, в политику не лезем и ничего не обсуждаем… Взрослый половозрелый человек должен иметь позицию. Тем более человек, который является звездой. На тебя же смотрят подростки, дети. Раз ты это делаешь, значит это нормально. А как же им потом понять, что такое хорошо и что такое плохо…
Взять сейчас и пустить сюда Пореченкова?! То есть он сначала стрелял в наших людей, а теперь его сюда пускать?!
– Ты как-то объяснялась на эту тему с коллегами, которые ездят в Россию?
– Нет. У них же совершенно четкая позиция: здесь плохо, здесь нет рынка, а там – хорошо, там деньги. Они не захотели развивать [украинский рынок]… Кто ж знал, что он разовьется?! Это же был прыжок в никуда!
– А сегодня ты, Монатик, Вакарчук собираете стадионы по всей стране…
– Да.
– Фантастика. Сегодня целый ряд московских артистов, которые ездили сюда, которых мы встречали как дорогих гостей, которые увозили отсюда миллионы долларов, невъездные в Украину. Некоторые – по причине собственного идиотизма. Например, как Пореченков, который додумался стрелять из пулемета в сторону украинских военных. Это надо быть особо одаренным… Некоторые – так как выступили официально в поддержку аннексии Крыма. Некоторые – потому что заехали на территорию Крыма не через территорию Украины. Одна подруга, народная артистка России просила меня объяснить, что же она сделала не так, почему ее внесли в “Миротворец”. Я говорю: так вы же в Крым поехали. Я долго ей объяснял, что через территорию России нельзя, надо только через территорию Украины. В конце концов она меня поняла, но, по-моему, плохо ко мне отнеслась (смеется). Как ты относишься к запретам на въезд в Украину для российских звезд?
– Тем, кто зашкварился, – так им и надо. Ну, представьте, взять сейчас и пустить сюда Пореченкова. То есть он сначала стрелял в наших людей, а теперь его сюда пускать?! Ну не знаю… Я как артистка считаю, что они тут не нужны! Посмотрите на шоу, которые мы делаем: шоу, которые делает Монатик, которые делают HardKiss, которые делаю я… Люди вкладывают [в эти шоу] кровь, пот и дикие деньги. Что они [россияне] привозят сюда? Экран 2х2, три фонаря – и поют под фанеру. У них даже не подключены шнуры!
Сейчас начали понемножечку впускать… Вчера был у одного артиста концерт… Он выходец из Украины…
– Кто это?
– Ну кто-то (смеется). Так вот, если взять картинку того, что делаем мы, например, того, что сделал HardKiss на прошлой неделе, и картинку с этим нищебродским экраном, с двумя фонарями и артистом посередине… И билеты стоят космических денег! Пусть люди сходят, посмотрят и сравнят – может быть, наконец-то поймут, что здесь, в условиях жесткой конкуренции, мы выживаем и что-то делаем, а они сюда приезжают, исключительно чтобы рубить бабло. Зачем они тут нужны?!
– Есть две киевлянки, которых не пускают сейчас в Украину: это Лолита, которая наговорила всякой херни про Украину (тем не менее она киевлянка), и Наташа Королева, которую не пускали на похороны, но в итоге пустили. Она любит Путина, Россию и так далее. Но она – киевлянка, училась в моей 205-й средней школе (чуть позже меня окончила). Их тоже не пускать?
– Ну почему этот вопрос должна решать я, Дима?
– (Смеется). Красиво! Ну, за красоту! (Пьют). Тебе не говорили, что кокошник, который так красиво смотрелся на твоей красивой голове, – это символ “русского мира”?
– Конечно, говорили. Именно поэтому я его сняла. В этом тоже была определенная ирония судьбы: он принес мне известность и успех, но я не могла его дальше носить, потому что, да, это был символ русского мира. В какой-то момент я приняла осознанное решение заменить его на какую-то другую халабуду на голове (улыбается).
– Сколько у тебя было кокошников?
– Ой, это было какое-то большое количество. Никто их не считал – это же расходный материал!
– Где они сейчас все лежат? В музее?
– На кладбище кокошников (смеется).
– Когда россиян перестали пускать в Украину, ты понимала, что у тебя есть шанс, потому что на безрыбье…
– Не думаю, что мы были раками на безрыбье… Просто создались хорошие условия, чтобы украинские медиа обратили внимание на украинских артистов, на украинский продукт, наконец-то развернулись и увидели, что вообще-то…
– Есть талантливые люди…
– Что они талантливые, образованные, что у них за плечами огромный опыт и что украинцам нужна их родная эстрада. Да, так сложились условия в тот момент… Это действительно помогло… Самое главное – это помогло нашему рынку развиваться. То, что сегодня делают украинские артисты, – ну я не знаю, где еще такое делают…
– Они всегда это делали, просто лучшие уезжали сразу же в Москву. Если посчитать только киевлян, которые работают в Москве: начиная от Тани Овсиенко, Любы Успенской…
– Заканчивая аранжировщиками, клипмейкерами, режиссерами… И их будет много, главное – чтобы в Украине создавались условия и люди могли платить деньги за билеты.
– Если посмотреть на себя со стороны: как ты думаешь, в чем секрет успеха Оли Поляковой?
– В трудолюбии.
– Интересно. Не с таланта начинаешь…
– Очень много талантливых людей, но очень редко у них хватает сил, упорства и характера дойти до конца. Если бы не мой характер и не моя невероятная сконцентрированность и желание, – ничего бы не получилось. Поэтому прежде всего трудолюбие.
– Ты вспомнила Иосифа Кобзона, который тебя выводил за руку. Несмотря на его позицию по Украине в последние годы его жизни, я никогда не скрывал и не скрываю, что мы близко дружили. Когда-то я у него спросил, что для артиста главное: голос, тембр, репертуар, красота? Он сказал: голова. Тебе не кажется, что и в твоем случае мозги сыграли решающую роль?
– Наверное…
– … скромно ответила Оля Полякова (смеются).
– Объясню, почему. Я искала выход из своего положения… Я понимала, что много лет топчусь на месте и трачу силы, огромные деньги, энергию, труд, но это не дает выхода… Я искала выход – и применяла голову. А давайте так попробуем, а, может, отсюда зайдем…
– То есть если бы ты была дурой, было бы тяжелее?
– Нет. Наверное, было бы легче и раньше! (Смеется).
– Оля, ты сама песни писать пробовала?
– Пробовала. У меня даже есть один клип на мою песню. Неуспешный. Я попробовала – у меня не получилось, и я в ракушку залезла… Может быть, с возрастом я еще раз попробую…
Хочу вызывать у украинского народа ассоциацию "баба-праздник", "баба-фейерверк". Это моя сущность
– В прошлом году во время отбора на “Евровидение” канал СТБ хотел, чтобы ты заплатила $50 тыс…
– Да не я заплатила! Давай я расскажу. В прошлом году канал СТБ пригласил меня на отбор на участие в “Евровидении”, и я попросила за это $50 тыс. Они страшно возмутились…
– Обычно ведь наоборот происходит.
– Почему “обычно”? Если человек тратит свое время, деньги и получает за это пять минут позора и хейта в интернете, – надо же хотя бы как-то это оплатить!
– Ты поедешь на “Евровидение”?
– Нет, не поеду. Поеду только в одном случае: если меня попросят ехать на “Евровидение”. “Оленька, вы наша звезда…”
– Защитите честь отечества!
– А участвовать в избиении младенцев на канале СТБ, получать вопросы о том, чей Крым (совершенно идиотический вопрос, я считаю)… Это очевидные вещи! Это было такое унижение… Это было просто некрасиво…
– А Maruv талантливая певица?
– Конечно. Она талантливый артист.
– Украинский рынок сегодня не тесен? Сколько нас – перепись покажет, но я думаю, миллионов 30 уже.
– Тем не менее 30 миллионов – это огромная страна, и у нас мало звезд на самом деле. Нам нужно создать условия здесь, чтобы мы развивались. Что нас губит? Отсутствие залов, хороших площадок.
– С залами – беда?
– Беда такая, что вы себе не можете представить. Есть в Запорожье классный зал, Дворец спорта. Кондиционированная гримерка! Я зашла – подумала, что умерла и попала в рай. Душевая кабина, есть горячая вода, туалет в гримерке. Элементарные вещи воспринимаются нами как чудо. Едешь в какой-то город, там стоит сарай, настолько сырой, что в нем минус 20 в 20-градусную жару. Или в нем жарко летом и холодно зимой. Не отапливается.
– (С улыбкой). Надо ехать весной и осенью.
– Все ужасное, все разваливается. Люди сидят в шубах.
– А гостиницы?
– И гостиницы. А дороги! Господи, какой кошмар! Я пятый год в гастрольном графике, все время в туре, который не заканчивается. Пять лет назад были ужасные дороги, но моей ходовой хватало на один тур. Сейчас хватает на полтура.
– Вот Янукович сволочь, да?
– Все сволочи. Невозможно же… Есть такие места в Украине, где земля, не асфальт, и ты едешь вот так вот (изображает тряску на ухабах) километров 10.
– Еще раз покажи, пожалуйста.
(Смеются).
– Расстояние, которое на хайвее ты мог бы преодолеть за четыре часа, ты едешь 10.
– Да, я проехал раз от Пятихаток до Кривого Рога…
– Ты тратишь кучу времени на то, чтобы куда-то добраться. Это выматывает, ты выходишь на сцену, как вареная сосиска, не имея возможности привести себя в нормальный вид, потому что ужасные условия. Люди отдают часть своей зарплаты, чтобы прийти в этот сарай и посмотреть на праздник. Страшное неуважение!
– Ты героическая женщина, я считаю, потому что постоянно в туре. Я внимательно слежу за твоим гастрольным графиком. Это не график, это чес, в традициях лучших времен. Сколько концертов в месяц ты даешь в среднем?
– Я даю около 200 концертов в год.
– Есть ли еще на карте города, в которых ты не была с концертами?
– Наверное, только в Ставищах.
(Смеются).
Мы финансово не можем позволить себе приехать в зал, вмещающий меньше тысячи человек.
– Понимаю.
– 26 человек в коллективе, тонны оборудования мы возим с собой, рояли. Все офигезное шоу "Королева ночи", сжатое для маленькой сцены. Мы вешаем корону. Та же схема развеса, что во Дворце спорта.
– Не пыталась никогда выйти одна, под фонограмму? Просто ходить по сцене? Тоже эффект был бы.
– Не хочу. Я привожу праздник. Хочу вызывать у украинского народа ассоциацию "баба-праздник", "баба-фейерверк". Это моя сущность. Финансово выгоднее мне было бы взять с собой двух девочек в трусах, поставить фонарь, две пушки сзади… Мы первый тур так и ездили, но не потому, что не хотели сделать шоу, а потому, что у нас просто не было денег. Помню, когда я понимала, что заработаю 30 тысяч за концерт, я хлопала в ладоши и кричала.
– Гривен?
– 30 тысяч гривен. Мы так ездили четыре дня в начале недели, а потом у нас были корпоративы. Это же за четыре дня можно получить 120 тысяч на коллектив, Боже, какие огромные деньги! Мне казалось, что это очень круто. У нас не было денег, чтобы оплатить экраны, повесить свет. Когда люди приходят в зал и видят все это великолепие, они должны понимать, что мы за все это заплатили. За свет, за звук, за эти огромные красивые экраны, за 20 человек, которые трясут перед вами ногами…
– …и всем остальным.
– Они все стоят денег. Звукорежиссеры, осветители… Всей команде нужно заплатить гонорар после каждого концерта. Чтобы не возникло иллюзии, что я приезжаю, сбриваю бабло и уезжаю. Там круговорот денег, непонятно, где бизнес. Единственная проблема – если бы у нашего народа была возможность платить хотя бы $50 за концерт…
Я очень люблю Украину. Мы такие умные, такие европейские, и мне так обидно, что мы не можем, блин, свою страну как-то привести в порядок
– …а если бы $100…
– …или $100, как за границей, то была бы совершенно другая история. Это все возвращалось бы в виде лучших костюмов, лучшего шоу. Но, к сожалению… Вы говорите, "есть ли места на карте"… Конечно, есть, но там некуда приехать. Мы не можем приехать в клуб на 100–200 человек. Математика не сложится.
– Когда-то Леонид Макарович Кравчук мне сказал: "Я хорошо знаю Украину, потому что я ее объездил всю. Нет райцентра, в котором бы я не был. Я знаю, чем отличается Краматорск от Стрыя". Этим Кравчук отличался от подавляющего большинства политиков, которые, являясь "выразителями народных дум", никогда не видели, чем живут люди в разных регионах. К чему я? К тому, что ты не раз объездила Украину вдоль и поперек, ты как никто знаешь, чем живет страна. Задам тебе вопрос: Украина – она какая?
– Она разная. Нужно понимать, что это многонациональное государство. Запад очень отличается от востока. Это – как разные страны.
– Красивая страна?
– Очень! Самая красивая в мире. Я когда бываю за границей и вижу, как на берегу речки или озера построен красивый отель, там голубая вода, которую никто не загаживает, плавают лебеди, то мне всегда так больно. У нас намного красивее пейзажи. Есть все – и море, и горы, и степи, и равнины. Я очень люблю Украину. Я живу за городом, каждый день наблюдаю лес и реку. Мы такие умные…
– …вроде бы…
– …такие европейские, и мне так обидно, что мы не можем, блин, свою страну как-то привести в порядок. Чтобы у нас были дороги, красивые парки, отели, инфраструктура в тех же Карпатах, чтобы туда можно было ездить отдыхать. У нас как-то вот так вот (скручивает руки). Иногда приезжаешь в Турцию… Нельзя говорить, что турки хуже, чем мы…
– …судя по тому, что они построили, они лучше…
– …никто не хуже и не лучше. Но как же так, почему же мы такие? Я не знаю.
– Сколько максимально зрителей собиралось на твоих концертах?
– 35 тысяч во Львове.
– Стадионы, Дворцы спорта, огромное количество людей… Тебе никогда не было страшно?
– (Качает головой, мечтательно улыбается). Не-е-ет. Я так давно к этому шла, что выхожу получать невероятное удовольствие. Поэтому и люди получают удовольствие.
– Некоторые певицы говорят: "Они из меня высасывают энергию, мне так тяжело". А другие говорят: "Я беру у зрителей энергию". Ты берешь или отдаешь энергию?
– Это обмен энергией. Как хорошие, правильные занятия любовью. Я очень энергозатратная на концерте. Никогда не довольствуюсь сидящим залом. Если на моем концерте люди посидели и ушли… ну, у меня такого не бывает…
(Смеются).
Но если просто посидели, я буду переживать, драть на себе волосы год после этого.
– Волосы на месте, значит…
– Да.
(Улыбаются).
Я недовольна, когда просто вот так (хлопает в ладоши). Мне надо, чтобы все сошли с ума, условно говоря, какали радугой.
– У тебя есть совесть.
– Дело не в совести. Я это делаю даже не для них, а для себя. Мне нужно, чтобы все вскочили и пошла эта тема. Мне, чтобы поднять зал сегодня… Это Алла Пугачева выходит на первую песню, разводит ручки в стороны… Или Филипп Киркоров выходит, ручками делает – и все встали. Потому что есть бэкграунд огромный за плечами, 30 лет работы, и зритель научен, что надо встать, поскольку выходят уважаемые люди. Мои зрители меня пока еще не так уважают, но они уже научены. Я сегодня занимаюсь просветительской деятельностью на каждом своем концерте. Когда они попрыгали на Поляковой, они потом пойдут и на Monatik попрыгают, и еще на ком-то. Будут знать, как реагировать. Я обучаю зрителя правильно реагировать, так, как за границей. Там выходит артист – и зал встал, все начали кайфовать.
– Запомним: кто попрыгал на Поляковой, обязательно попрыгает на Monatik.
– Конечно! Он уже знает, что это классно, почему бы не попрыгать. Зачем сидеть? Плоская попа становится, если долго сидеть. Давайте попрыгаем, Дима?
– Прямо сейчас?!
(Хохочут).
Попрыгаем на концерте Monatik. Как ты сказала? "Какали радугой"? Я такого еще не слышал. Это что?
– Счастье изо всех щелей.
– Сколько у тебя, производителя счастья, подписчиков в Instagram?
– 2 миллиона на сегодняшний день. Мне мой продюсер всегда говорит "не хвастайся", но здесь я хочу похвастаться, потому что у меня самое большое число подписчиков как у артиста, который не работает на СНГ, а является чисто украинским артистом.
– Это фантастический результат, хочу сказать. 2 миллиона подписчиков!
– Это все мои, я сама веду Instagram. Лично, ручечками.
– Это приносит много денег?
– Это приносит деньги, и уже существенные.
– Сколько сегодня стоит концерт Оли Поляковой?
– О боже!.. (Смотрит в сторону). Я не разбираюсь, как говорит продюсер.
(Смеются).
Отвечу так: Оля Полякова – самый дорогостоящий артист в Украине. Есть еще один артист, который стоит столько, но у него нет такого количества концертов.
– Святослав Вакарчук?
– Та не, вы шо?!
– Он дешевле стоит?
– А он разве работает? Он политик сейчас, уже все. Может, и ездит на концерты, но вряд ли 200 концертов дает.
Я все на шоу трачу, на костюмы, на клипы, фильмы. Это очень дорогостоящий бизнес
– Нет-нет.
– Короче, я зарабатываю много, но я очень много работаю для этого. То шоу, которое привозит Оля Полякова, не привозит ни один артист. И то, что Полякова делает на корпоративах со своими клиентами, тоже не делает ни одна певица и ни один певец.
– Что ты делаешь на корпоративах с клиентами?
– Они, как зайчики, водят хороводы и кричат, что это был самый лучший вечер в их жизни. Это для артиста самая большая награда, если они заплатили деньги и сказали, что лучших трат в их жизни не было, что они расстались с деньгами легко и с удовольствием.
– Оля Полякова – богатая девушка?
– Оля Полякова – богатая девушка сегодня. Самое классное – что она самостоятельная. Я этого всегда хотела, с детства зарабатывала. Расскажу, как я первые свои деньги заработала. Хочешь?
– Да.
– Я продавала жвачки на рынке. Моя мама, которая была врачом, летом работала в пионерлагерях, и туда приезжали поляки. Мы полякам давали какую-то фигню, электротехнику что ли. Чего-то у них там не было. А они нам за это давали жвачки. У меня они были блоками, и я их продавала. Мне не было даже восьми лет.
– Лихие 90-е…
– Я очень хотела велосипед, а мне его не покупали. И я заработала на велосипед. Еще, помню, были купоны нарезные. Уже была инфляция, он стоил 170 рублей. Я собрала эту сумму, но велосипеды закончились. Достать было невозможно. Эти деньги я отдала бабушке. И этот комплекс, что у меня чего-то не было, всегда понукал меня зарабатывать. Я всегда хотела быть независимой, всегда хотела, чтобы у меня были деньги и чтобы я могла себе позволить велосипед в любой момент своей жизни.
– У тебя сегодня есть велосипед?
– (Восторженно). Да! У меня очень крутой велосипед, горный. У него семь скоростей.
– Сколько Вадим в тебя вложил, чтобы ты стала звездой, мы не говорим.
– Да кто ж это считал?
– Не можем посчитать?
– Утекли, как вода.
– Когда он стал нищим…
– …Боже, не говори такое!
– Бедным?
– Нет! Он никогда не был нищим и бедным.
– Но деньги закончились у него?
– Деньги да, но, слава Богу, остался дом, квартира. Мне есть где жить. Я сегодня такая умная, такая вся из себя независимая, но если бы мне пришлось сейчас покупать дом, то не знаю, смогла ли бы я позволить себе тот дом, в котором сегодня живу.
– Но деньги у него закончились перед тем, как пошел процесс?
– Я тебе расскажу, почему у него закончились деньги. Потому что я очень сильно работаю со своими желаниями со Вселенной. Я очень сильно стеснялась того, что у меня богатый муж. Я всю жизнь остервенело хотела все сама. И Вселенная мне сказала: "Н-на, делай сама!" Я такая: "А-а, верните все назад!" И теперь я говорю Вселенной: "Я хочу, чтобы мы с мужем были финансово независимыми друг от друга людьми". Это мои установки (смеется).
– Я так сформулирую: когда он, вложив в тебя немеряно денег, поиздержался… Хорошее слово?
– Очень.
– Причем поиздержался до такой степени, что у него остались только дом и квартира и не на что было их содержать…
– …и машина еще…
– …а тебе, наконец, поперло, ты стала содержать семью. Правильно?
– (Кивает).
– У него заработок закончился…
– …а у меня начался.
– И сегодня ты основной или единственный добытчик в семье?
– Слава Богу, у него уже там что-то наклевывается. Там все растет, польем там.
– Давай – чтоб росло!
(Чокаются бокалами).
– Своего мужчину надо вдохновлять и поддерживать. Мне кажется, что я зациклилась на себе, на своем росте, что про него забыла. Надо про него вспомнить.
– Да мы про него сегодня столько вспоминаем! Итак, ты сегодня семью содержишь?
– Блин, прикинь!
– А те деньги, которые на тебя были потрачены, вернула в семейный котел?
– (Удивленно). А они где-то лежат? У меня ничего не лежит. Я все на шоу трачу, на костюмы, на клипы, фильмы. Это очень дорогостоящий бизнес, Дима. Мне кажется, самый дорогой. Туда намного больше вливать надо, чем оттуда вынимать.
– Вспомнив о своем киноопыте в детские годы, в "Ералаше", ты стала снова сниматься в кино.
– Да, я всегда хотела сниматься в кино.
– Сам Бог велел тебя снимать!
– Когда я снялась в своем первом фильме "Свингеры" и посмотрела на себя в кино, я быстро побежала брать уроки актерского мастерства.
Я считаю, что проблемы языка нет. Совершенно правильно, что на телевидении национальный язык
– У кого брала?
– У многих. В последнее время у Ани Сырбу занимаюсь. Я просто бесталанная актриса была в первом фильме. Конечно, красивая, харизматичная, но с точки зрения профессии было скудненько. Я продолжаю заниматься актерским мастерством, расту, у меня это получается.
– Сколько фильмов позади у тебя уже?
– Уже два. И во втором я уже классная комедийная актриса, уже мне не стыдно. Первый не смотрите, смотрите второй (улыбается).
– "Свингеры 2"?
– Да.
– Какой фильм вошел в украинские топ-3 за прошлый год? "Свингеры 1" или "Свингеры 2"?
– "1". Потому что он был по сценарию лучше. Я была хуже, но фильм был лучше. Тогда только-только начали выходить украинские фильмы, на них начали ходить люди, это стало очень популярно. Тем более кинокомедия, тема такая неоднозначная, свингеры. Людям было интересно, что же там будет (улыбается).
– И теперь ты, воодушевленная своим успехом, хочешь снять фильм сама как продюсер и сняться там в главной роли?
– Да!
– О чем будет кино?
– Обо всем! Кино будет о том, что две звезды, снедаемые ненавистью и конкуренцией, в какой-то момент меняются телами. И будут помогать друг другу налаживать жизнь.
– Одну звезду играешь ты…
– …а вторую Dzidzio.
– Понятно. А украиноязычное кино пользуется спросом сегодня?
– Думаю, да. Другого же нет.
– Поэтому и спрашиваю.
– Все фильмы переводятся. И это правильно. Я считаю, что проблемы языка нет. Совершенно правильно, что на телевидении национальный язык. В малюсенькой Чехии или Словении, в чуть большей Польше люди говорят на своем родном языке, не говорят на другом. Очень важно выучить язык и на нем говорить. Я всегда в пример ставлю Лешу Суханова. Человек приехал из Москвы, русский. Ему сказали: "Хочешь оставаться здесь? Учи язык". И он выучил. Я с ним сидела на одном проекте на канале "Украина", "Дивовижні люди", и украинцы, я, Маша Ефросинина, спрашивали у него, как переводится то или иное слово.
– В России о знаковых, известных актерах и певцах снимают не просто фильмы – сериалы. О Зыкиной, о "Ласковом мае", о Тане Булановой. Там это поставлено на поток. Мне представляется, что если бы о тебе сняли кино…
– …наверное, рано немножко?
– У тебя интересная судьба. Было бы интересно.
– (Загадочно улыбается). Если вообще знать все про меня, то очень интересно.
– Может, расскажем сегодня все? Или все нельзя?
– Подожди. Давай я умру.
(Смеются).
– Тьфу-тьфу-тьфу. (Стучит по столу, поднимает бокал). За бессмертие!
(Чокаются).
– Тогда копайте все!
– Ты и в жизни такая громогласная, как на сцене?
– Это ужасно, но да. Особенно когда выпиваю, и у меня садится слух. Открою тебе тайну: у меня небольшая проблема со слухом. У меня на одно ухо, у моего мужа на другое, у моего продюсера на третье.
(Смеются).
Мы все такие немного глуховатые собрались и очень громкие.
– У продюсера есть третье ухо?
– Да.
– И третий глаз, наверное, которым он хуже видит?
– Прекрасная глуховатая компания, на отдыхе очень громогласная.
– Я процитирую, что о тебе написали: "Безбашенная дурочка на самом деле очень умна".
– Ну почему же дурочка? Я просто очень умна. Ну да, безбашенная. Уже той дурочки давно нет. Или есть?
– Откуда у тебя такой юмор? В маму, в папу?
– А что, хороший?
– Да. Сейчас выпьем – будет еще лучше.
– Я не знаю… Желание смешить было с детства. Я помню, как приходили гости и моя программа-максимум была – рассмешить. Когда люди смеялись, это доставляло мне невероятное удовольствие.
– Насчет желания смешить… В президенты тебе еще не пора?
– За что ты так со мной? Я уже говорила в интервью твоей жене: президент всегда плохой.
– Ну, у нас пока хороший.
– Но ему так тяжело! Я жить хочу, хочу лететь.
Я живо интересуюсь политикой, все читаю, все смотрю. Мне бы хотелось как-то проявиться
– Запомните меня молодой, да?
– Конечно! Мне еще хочется ветра в волосах, а ты меня куда-то… Возможно, когда-нибудь…
– О!
– Сейчас обозначусь, а то подумают, что я сошла с ума и пойду в президенты. Хотя я такая, что могу и сойти (улыбается). Меня интересует эта тема. Я живо интересуюсь политикой, все читаю, все смотрю. Мне бы хотелось что-то (замялась)…
– …замутить?
– Как-то проявиться.
– Владимир Александрович Зеленский сказал, что идет на один срок.
– И он должен преемника назвать.
– Кому-то же он должен передать власть?
– Кому же, как не мне?!
– Женщине, во-первых, правильно?
– Так.
– Какой женщине, если не тебе?
– Сто процентов. Помнишь, когда была президентская кампания Юлии Тимошенко, говорили, что победит женщина с косой. Я тогда заплела косу и говорила, что женщина с косой победит, но немножко не та.
– Коса красивая была у тебя?
– Она и сейчас красивая.
– С Владимиром Зеленским какие у тебя отношения?
– Хорошие, приятельские. Я ему невероятно благодарна за доверие, которое он оказал, взяв меня в "Лигу смеха". Совершенно по-новому меня раскрыло это. Я всегда была смешная, но об этом знал только муж и близкие знакомые, которые заседали со мной в баре. А тут вся страна имела возможность оценить и чувство юмора, и актерскую игру. Я очень люблю этот проект. Знаю, что он был инициатором моего приглашения.
– Ты знала Зеленского до того, как он стал президентом, и общалась с ним после избрания.
– Да.
– Он изменился?
– Пока нет. Но…
– Но? Он пришел как простой человек на "Лигу смеха", вышел на сцену…
– Да, так и было. Мы были в гримерке, точно так же выпивали... Он всегда был очень расположен к людям. У него никогда не было заносчивости, звездности, хотя он был высокостатусным человеком и до президентства. В бытовом общении он очень радушный, щедрый на похвалу, на комплимент. Это очень ценно. Мне вообще кажется, что лидер нации должен быть честным, порядочным человеком.
– И добрым.
– Да. И он таким является.
– О президентстве мы поговорили. А создать свою партию?
– Пришло в голову это.
– И ушло. Нет?
– Никуда ничего не ушло. Я не бросаю слов на ветер, ты что! Просто, прежде чем делать партию, мне хочется начать с общественной деятельности. Понимаю запрос общества…
– …женская партия?..
– …и моя тема нашла отклик. Гендерное неравенство, эйджизм. Все эти проблемы существуют в нашем обществе, но никогда не поднимаются, потому что это типа нормально. Шлепнул тебя кто-то по жопе – нормально.
– "Шлепали шлепки".
– Назвали тебя блондинкой… Помнишь, у меня была заруба с политическими деятелями по поводу "да что она может?" Пусть, мол, грудь покажет. Конкретный сексизм. Мы это воспринимаем как норму, а это не есть норма. Ко мне обращается огромное количество женщин, готовых бежать в партию, что-то делать, бороться с неравенством и т.д.
– Ты будешь этим заниматься?
– Мне кажется, было бы нечестно вот прямо взять – и лезть со всем этим делом в политику. Сначала нужно что-то серьезное сделать для общества. Я бы хотела сейчас создать общественную женскую организацию, реально заниматься вопросами, по ходу – учиться, расти. И в будущем – да.
– Вернемся к мужу Вадиму.
– Давайте.
– Какая у вас разница в возрасте?
– 15 лет.
– Сказывается?
– Раньше – нет. Когда мужчине 35, а женщине 20, это очень весело.
– Так-так, а потом?
– Могу так сказать… Есть ощущение, что он уже хочет осесть и не бежать. А я все еще с удилами, еще та лошадь.
– Закусила?
– Да. С другой стороны, в моей профессии, при моем ритме жизни, если бы и он так же работал, у нас бы уже не было семьи. Мы бы разлетелись в разных направлениях. Союз возможен только в этом виде. Он – глава семьи, тыл, на нем дети. Меня же нет дома, от слова вообще.
Самые красивые женщины в мире являются самыми закомплексованными. Не знаю, почему это происходит с ними. Я и по себе это вижу, но я с собой работаю
– (Иронично). Хорошая семья.
– Если я даю 200 концертов, сколько времени я нахожусь дома?
– Он с тобой ездит периодически?
– Иногда. Как только у нас выходные, мы обязательно едем куда-то с детьми. На заимку, на наши дачи.
– И на концерты он ездит?
– Да. Ему тяжело, и он это принял. Я ему безумно за это благодарна.
– Вы ссоритесь иногда?
– У нас нет времени на ссоры. Сейчас мы ссоримся намного реже, чем раньше, когда мы жили вместе и я не работала.
– Почему вы спите в разных спальнях?
– Мы только на заимке спим в разных спальнях, потому что я там выстроила себе отдельную комнату. Это ты после Кати Осадчей? Когда мой муж смотрел интервью с Катей Осадчей, он говорил: "Что ты несешь?" Она меня располагает, и у меня начинается вот это вот…
– Эйфория?
– Да.
– По паспорту тебе 35 лет. Мы же можем сказать, сколько тебе по паспорту?
– Да.
– Но говорят, что на самом деле больше, что ты себе убавила возраст.
– И сколько?
– Не знаю. Сколько ты себе убавила?
– Вообще мне на самом деле 64. Следовательно, моей дочери 48. Младшей – 37. А мужу 95.
– За молодость!
(Чокаются).
В 2018 году ты была признана самой красивой женщиной Украины. Справедливо?
– Наконец-то справедливость восторжествовала!
– Ты ощущаешь себя самой красивой женщиной Украины?
– (Задумалась). Нет.
– Да что ж за пауза такая длинная?!
– Расскажу. Самые красивые женщины в мире являются самыми закомплексованными. Не знаю, почему это происходит с ними. Я и по себе это вижу, но я с собой работаю. Замечаю это в своих подругах, в других красивых женщинах. Что с нами происходит, кто нас так воспитывает, почему мы так себя воспринимаем? Воспринять себя на 100 процентов красивой очень тяжело.
– Откуда у тебя такая роскошная фигура? Это наследственность или упорная работа над собой?
– Поскольку мне 72, я уже заменила все части тела. Руки – от 23-летней винничанки.
– "Наши руки – не для скуки".
– Ноги – от полтавчанки 18-летней.
(Смеются).
Работа. Я собой занимаюсь. Природа, однозначно. Я не очень склонна к полноте. Могу позволить себе поесть, но могу и посидеть на диете. Я серьезно занимаюсь спортом. Я очень энергичная, трачу много энергии.
– (Улыбаясь). Не может быть!
– Люди, которые видят мой аппетит, не понимают, как я…
– …Ты много ешь?
– Невероятно много жру. Много раз в день и очень большие порции.
– Потрясающе! И куда оно все девается?
– Вырабатывается. Я даю 200 концертов в месяц…
– (Делает удивленный вид).
– (Смутившись). Ой, господи… "В месяц" сказала.
– Вот сейчас, наконец, правда. В месяц!
(Хохочут).
– Два часа скачу, как лошадь. "Давай, давай, давай-давай-давай!" Надо же это откуда-то брать, понимаешь? Если бы я ела, как птичка, я бы уже завяла.
– Пластические операции ты делала?
– Почему спрашиваешь? Не видно, что нет?
– Грудь хотя бы сделала?
– Нет, конечно. Все мое, все живое.
– И прицепиться не к чему!
– Я вот что хочу сказать по поводу пластических операций. Это все равно что спрашивать человека: "У тебя зубы свои или ты спилил и виниры вставил?" Или ногти. Мне кажется, эти вопросы являются некорректными.
– У нас корректно все.
– Почему?
– Потому что звезда. Всем интересно, как такая красота…
– …родилась на свет?
Я самая длинноногая женщина в Восточной Европе
– Да! Поэтому и вопросов много.
– Могу сказать, что я усиленно за собой ухаживаю. Я не ем молочное, потому что от него отекают лицо и ноги. Все время хожу к косметологу. Ну, не все время, но раз в две недели хожу. Занимаюсь аппаратными процедурами, RF-лифтинг, все это обожаю, считаю, что за этим будущее. Косметология идет семимильными шагами вперед. Я против того, чтобы стареть… Знаешь, как говорят: "Ей за 30, она уже старая". Вы с ума сошли? Что это такое?
– "Посмотрите на меня!"
– Дело не во мне. Сейчас все женщины так выглядят. Посмотрите на Дженнифер Лопес. Ей вообще 50, она выглядит, как молодая. Во-первых, косметология. Во-вторых, мы живем в других условиях, женщины, как и мужчины, стареют позже. 50 – новые 30. Я за то, чтобы прекратили считать женщин за 30 взрослыми. Мы еще молоденькие и будем такими лет до 58. А там посмотрим, может, изобретут таблетки, мы будем их пить и молодеть.
– Каким спортом ты занимаешься?
– Физкультурой. У меня есть тренер, я с ним бегаю на "Динамо". Я бегаю только на свежем воздухе, не приемлю никаких фитнес-клубов, никаких тренажеров. Резинки, всякие прибамбасы, матик – и занимаемся два с половиной часа.
– Я все время сижу, поджав ноги, потому что у тебя они такие длинные – мне некуда поставить свои. Сколько сантиметров в длину у тебя ноги?
– Метр двадцать шесть. Мне принадлежит рекорд. Я самая длинноногая женщина в Восточной Европе.
– Какой у тебя рост?
– Метр восемьдесят.
– А какой рост в короне и на каблуках?
– Я меряла. Два пятнадцать!
– Два пятнадцать? Братья Кличко кажутся карликами.
– Я снималась в новогоднем "огоньке" на одном из каналов, была в этом вот всем, на мне были огромные тапки на каблуках. И надо было, чтобы меня померяли. "Скажите сколько, – говорю, – интересно!" Два пятнадцать.
– Фантастика! В школе ты тоже высокая была?
– Да. Была ужасно закомплексованной.
– Дразнили тебя?
– Швабра, жирафа, палка, рельса. Все прекрасные эпитеты на себе пережила. Помню, ездила в троллейбусе – подлезала под поручень, чтобы казаться меньше ростом. "Смотрите, я такая же, как все".
– Где артист, тем более популярный, там или алкоголь, или наркотики, или и то и другое. У тебя что-то из этого есть?
– (Улыбается). Нет, и это удивительная история. У меня были проблемы с включением перед сценой. Я понимаю, почему люди так делают: им надо вызвать (щелкает пальцами) вот эту историю. Но я научилась включать Олю Полякову. Когда я иду на сцену и поднимаю взгляд на зрителя, что-то происходит. Как маленькая атомная бомба…
– …разрывается?
– Я это чувствую. Идет вот отсюда (показывает на живот), делает так: "Дыщ!" – и такое горячее в горло пошло. "Фью-у-у", – и происходит эта магия.
– И ничего не надо?
– Не надо. Я и не могу. Мне уже не 23 года. Если я выпиваю перед концертом хотя бы бокал чего-то, мне очень тяжело работать. Моя работа физически очень тяжелая, а если четыре концерта подряд, то как? Я не пью даже на ужине.
– Процитирую тебя. В одном из интервью ты сказала: "Голенькой я похожа на богиню".
– Наверное, выпила перед этим.
(Смеются).
"Я такая крутая, когда выпью вина".
– (Поднимает бокал). За крутизну! (Чокаются). Тем не менее ты часто снимаешься в Instagram полуголой или совсем обнаженной.
– Голой люблю сниматься, чего нет?
– Тебе нравится?
– Очень!
– Я теперь понимаю Волочкову.
– Если честно, у меня редко такие кадры появляются. Я таким образом будоражу публику. Иногда надо встряхнуть это болотце! Я как человек, который пять лет профессионально занимается Instagram, могу сказать, что он засыпает, если ты постишь только афиши, концерты, просто фото. Его надо чем-то включить. Фотографируясь полностью ню, ты их очень взбадриваешь. Начинается страшный срач: "Ты же мать, как ты можешь". Другие пишут: "Да пусть показывает, раз есть что". И идет заруба!
– После такого бабушка-хулиганка в Черновцах испортила твою афишу, написав, что ты "Оля Пошлякова".
– Хорошо, что не назвала меня "Подлякова". Одна учительница в моей школе перед детьми назвала меня "Олей Подляковой". Учительница, представляешь? Дети это подхватили, все то время, когда я училась в той школе, меня так называли. Это так жестоко, мне кажется.
– Поэтому ты не хочешь возвращаться в Винницу?
– Возможно.
– Какие-то комплексы у тебя есть?
– Да, конечно.
Нужно быть очень смелым мужчиной, чтобы завести со мной отношения. Или нужно быть в неадеквате. Я вот и думаю, что преобладало тогда у моего мужа: был в неадеквате или был очень смелый?
– С чем они связаны?
– Я борюсь с ними. Комплекс того, что я к этому возрасту не достигла тех высот, которые себе наметила. Что я еще недостаточно успешна, а уже тик-так, тик-так…
– Чувствуешь "тик-так"?
– Я почему хочу с этим бороться? Если тебе бахнуло 30, в нашей стране – все, готовься к земле. Иди на грязевые ванны, привыкай, пора в могилу.
– "Если вам уже немного за 30…"
– Когда я размещала свою попу, я написала целый пост о том, что для женщин за 30 в нашей стране считается, что нужно грязи принимать, привыкать к земельке. Может, мы, взрослые половозрелые женщины будем сами решать, когда нам детей рожать, когда любовников заводить, а когда в земельку ложиться? Не нужно на нас вешать социальные клише.
– Кстати, о "заводить любовников…" Тебе в голову эти жуткие мысли не приходят?
– У меня нет времени на это. К сожалению или к счастью (улыбается).
– Хороший ответ! У тебя тату на всю спину с изображением дракона?
– Нет ничего! Это была краска! Я шалила. У меня девственно чистое тело.
– Ни одной тату?
– Нет, и никогда не будет. У меня даже уши заросли.
– Ха-ха… Снова цитирую Олю Полякову: "У меня был эротический сон. Бегу я голенькая по полю, а за мной наперегонки бегут голенькие братья Кличко".
– (Заливается смехом). Да! Не отрицаю!
– Они тебя догнали?
– Сон закончился, я проснулась в поту. Жаль, не досмотрела.
– Богатых поклонников вокруг тебя много?
– Нет, совершенно. Почему-то мужчины меня боятся. Может, боятся этого коня на скаку остановить. "Боже, если она такое делает на сцене, что же она делает... да ну ее на фиг… куда там, я не справлюсь". Нужно быть очень смелым мужчиной, чтобы завести со мной отношения. Или нужно быть в неадеквате. Я вот и думаю, что преобладало тогда у моего мужа, который все-таки покорил этот "Эверест". Был в неадеквате или был очень смелый?
– Минимум две, максимум три очень популярные украинские певицы рассказывали мне о притязаниях со стороны высокопоставленных политиков и олигархов. Одна даже о президенте рассказывала.
– У меня тоже есть история. Я даже назову фамилию, можно?
– Тебе все можно. Рассказывай.
– Был такой… Боже, у него же будут проблемы с женой… Министр культуры был времен Януковича. Давайте не буду называть фамилию. Он привез меня петь к Януковичу в надежде, что будет интим. Когда я ему отказала, он отказался везти меня домой. И я с костюмами, с туфлями после концерта шла пешком с дачи в Крыму.
– Ливадия?
– Да. У меня уже был iPhone, я булавкой [определила] трассу, где я нахожусь, вызвала такси, оно приехало и меня забрало. Отака скотина.
– Как он это делал, в какой форме? Прямо так и сказал?
– Да. Типа, ага-ага? На что я ответила: "А че? Почему? Что это вообще?" Классную фразу ему сказала: "Вы приходите и уходите, а я останусь навсегда".
– И взялась за кокошник?
– Тогда у меня еще кокошника не было. Собрала сумки и пошла пешочком.
– Одинокая, но гордая?
– Очень гордая, да.
– Олигархи оказывали знаки внимания? Говорили напрямую: "Ты мне нравишься, я готов тебе заплатить вот аж столько, чтобы ты со мной провела время?
– Нет! (Имитирует плач). Почему вы со мной так жестоки, могли бы хотя бы… Я откажусь, но предложить мне надо.
– Представляю себя на месте твоего мужа, я бы, наверное, тебя ревновал. Он ревнует?
– Не-а.
– Он ангел?
– Может, он ревнует, но это не показывает. Он уверенный в себе мужчина. Он рассудительный. Что такое "ревновать"? Если женщина хочет это делать, она будет все равно это делать, ревнуй ты, не ревнуй, держи ее, отпускай.
– "Снегопад, снегопад, если женщина просит…"
– Понимаешь, о чем я говорю? Зачем все это устраивать? Мы никогда друг к другу не лезем в телефон… Не, я к нему лезу. А он ко мне – никогда. "Что ты там ищешь, что хочешь там найти?" Он никогда у меня не роется в телефоне. Он знает, как я тяжело работаю. Он ко мне относится трепетно, бережно. Это такой правильный момент в наших отношениях, я понимаю, что ни один другой мужчина не будет так делать. Мужчины эгоистичны, влюблены в себя, "давай мне уделяй внимание". Вадим в этом отношении такой – не побеспокоить. Понимаешь?
– Абсолютно.
– Это очень круто. Он уже детей этому научил. Я приезжаю, сплю. Если я сплю, ко мне в комнату не имеет права зайти никто. Я приперлась с дороги в шесть-семь утра, с восьми вечера работала, потом тряслась по колдобинам. Возвращаюсь – мне нужно лечь выспаться. А вечером еще съемка. В это время все тихонечко, дети не кричат, собаки не лают, кошки не нявкают, мухи не летают даже. Все в доме замирает, все ждут, чтобы я выспалась, потому что знают, что я работала и мне нужно отдохнуть. Или если где-то я нахожусь, он мне звонит: "Что там, как дела?". "Я на съемках", – говорю. Он тут же кладет трубку. Нет такого – "поговори со мной, ты не решаешь со мной вопросы". Никогда! Очень деликатно ко мне относится.
– Сотни тысяч женщин сейчас будут тебе завидовать. Из-за мужа.
– Пусть завидуют. Мне реально сильно повезло. Я выходила замуж с мозгами. Все оценила, все поняла, все увидела. Тогда, в своем нежном возрасте. Это удивительно.
Я готовлю изумительно, я очень кулинарией интересуюсь. Я прямо гоню на мишленовских поварах, на поварских книгах, крутой посуде. Кстати, я привезла свой сыр, попробуйте!
– Он первый твой муж?
– Конечно.
– Вот так ты с первого раза…
– …прыгнула в правильную…
– …гречку?
– Да. Я абсолютно довольна. У нас разное бывает. Когда я выходила замуж, а он брал меня в жены, мы, понятно, были другими людьми. За эти 15 лет мы очень сильно изменились. Поменялись характеры, поменялось положение, все перевернулось с ног на голову.
– Полами хоть не поменялись?
– Слава богу, нет, но однажды я сказала ему по ошибке что-то вроде "жена" – он такой: "Ага, ты уже заговариваешься!" Нас очень спасает юмор. Правда, как он помогает в жизни! Юмор нивелирует пафос.
– Афоризм прямо.
– Во всем: в работе, в семье. Снимает напряженность. Вот, шутки по поводу развода. "Давай уже наконец-то разведемся, что мы только разговариваем". "Окей, как будем делить имущество?" Он говорит: "Ты все забираешь, я ухожу". "Подожди, – говорю, – куда ты уйдешь?" – "А какая тебе разница?" Я такая: "Нет, ну как можно отпустить такого святого человека, который все тебе отдал?" Мы все переводим в шутку. Иногда разговор о разводе начинается серьезно, но всегда заканчивается смехом. Такая разрядка классная, она работает. И пока она работает, мне кажется, все это будет держаться.
– У вас с Вадимом две замечательные девочки, Маша и Алиса. Чем они увлекаются?
– Чем они только не занимаются! Дети сейчас – это какой-то кошмар!
– Сколько им?
– Маше 14, Алисе восемь. Маша – совершенно самостоятельная, взрослая девочка. Удивительная! Ведет свой Instagram, у нее уже 150 тысяч фолловеров. Зарабатывает деньги, полностью одевается сама.
– Зарабатывает на Instagram? Потрясающе!
– Десять тысяч гривен в неделю эта девочка зарабатывает.
– Может кормить семью уже.
– Ну, не десять тысяч. Семь. Или семь пятьсот. Округляю трошки. Но 7500–8500 – постоянная ее такса. Удивительно, конечно, как я с ней общаюсь, но это, мне кажется, приносит свои плоды. Я была на Сицилии…
– …в гостях у мафии?
– Я была в прекрасной кулинарной школе. Это такая сбыча моих мечт!
– Ты еще и готовишь?
– Я готовлю изумительно, я очень кулинарией интересуюсь. Я прямо гоню на мишленовских поварах, на поварских книгах, крутой посуде. Кстати, я привезла вам мой сыр, попробуйте! Пока я в этом своем страшном графике, но я мечтала побывать в кулинарной школе. Эта история меня откидывает! Я отдыхаю, когда готовлю, это моя отдушина. Когда я приезжаю откуда-то, я заведена, не могу просто лечь спать, это невозможно. Мне надо либо закинуться снотворным и отрубиться, либо я начинаю на кухне колдовать. Сорбет сделаю или равиоли налеплю и заморожу. Я люблю сложные блюда. Есть такая изумительная деваха, Ника Белоцерковская, Белоника. Я страшная фанатка ее Instagram, все ее книжки я покупала, приложения скачивала. Как-то она написала, что набирает в кулинарную школу на Сицилию. Я первый раз за пять лет ей написала: "Хочу к вам в школу". Она мне отвечает: "Бля, я ваша фанатка!" Извините за сленг, так и было написано! "А я – ваша", – написала я ей. В этом году мы встретились…
– …"два одиночества"…
– …и я поехала. Там целая школа одиночеств была. Какое это было путешествие! Старинная вилла на берегу моря, которая утопала в зелени, в цветах. С другой стороны Этна дымилась. Сейчас ведь вулкан активен. Эти запахи, мишленовские повара с одной и двумя звездами, которые дают мастер-классы. Мы готовили какие-то сумасшедшие продукты, ездили на пикники. Был пикник на Этне, когда в старом кратере накрываются столы, тебя кормят, поят. Нас приглашали к себе на виллы лучшие виноделы, мы тестировали там вино. И я захотела, чтобы Маша там была. Я снимаю ее с самолета (она должна была улететь с папой и с Алисой в Египет), говорю ей: "Ты должна это увидеть!" Она прилетает ко мне. Прекрасная была поездка, невероятная!
– Сколько дней?
– Семь дней счастья.
– Сколько это стоило, просто интересно?
– Казалось очень дорого, пока я не знала, что мне за эти деньги дадут. Но когда я увидела, что меня поят, кормят, лучшие вина по линейке тебе дают под каждую еду в неограниченном количестве. Ешь-пьешь сколько хочешь. Тебя возят, все показывают. В Таормину свозили к лучшему виноделу, он на скатерти своей матери тебя угощает на своей вилле. Тебя кормит повар, готовивший для G7. Я спрашивала: "Где бизнес, Ника?" Она говорит: "Пока не бизнес".
– Приехала оттуда худая?
– Как ни странно, худая. Но я там занималась спортом каждый день.
– Это о тебе поговорка "не в коня корм".
– Нет, не так. Приехала Маша, а она склонна к полноте, у нее есть некоторые проблемы. Она все время занимается спортом. Я, чтобы ее поддержать, всегда с ней усиленно занимаюсь. Пока ее не было, я там, как овощ, лежала. Но с ней каждое утро мы к морю, 10 км бежим. И мы приехали прекрасные.
– А что Алисе нравится?
– Балбесничать. Она пока девочка-ветер.
– Почему старшую дочь ты называешь дурой?
– Да ну, это была шутка. Маша играла на пианино. Они у меня обе занимаются музыкой, причем исключительно для мамы. У Маши есть талант, а Алиса хочет играть на электрогитаре, носить черное и махать хайром. Такие у нее фантазии… Вот, это было поздно вечером, 12 часов. Я говорю Маше: "Доиграй и иди спать". Она: "Мне срочно нужно выложить пост!" "Ты что, – спрашиваю, – дура?" "Я сейчас, – говорит, – так и напишу!" "Пиши!" И она пишет пост: "Мама говорит, что я дура. А вы как думаете?"
(Смеются).
Ну, а журналисты подхватили.
– Младшая станет актрисой?
– Маша трудоспособная, может перед камерой проводить часы, сниматься. Вот как я – лошадь настоящая. Алиса – нет. Она в какой-то момент говорит "мне надоело", разворачивается и уходит. Что бы ты ей ни обещал, она не вернется. Не знаю поэтому. Мне кажется, дети посланы нам, чтобы нас воспитывать. На Машу можно надавить, шлепнуть, наорать. С Алисой все это невозможно. Она мне дана, чтобы показывать, что мои "мамские" методы не работают, чтобы я изобретала нечто новое. И я изобретаю… Сколько мы уже разговариваем?
– Та довго вже!
– Так отпускай меня! Зачем ты меня слушаешь? Я могу о себе говорить часами. Потому что для меня это психотерапия. Я это поняла, когда проработала свои проблемы с моей мамой. Она в меня не верила долгое время. Когда я это выговорила 100 раз, посмотрела на проблему со стороны, то поняла, что ни фига это не проблема. Ты сегодня мой психоаналитик (улыбается), спасибо тебе!
– (Поднимая бокал). Хочу выпить за тебя. Мне было с тобой очень интересно.
– Правда?
– Ты красотка! Желаю тебе долгой сценической жизни.
– Спасибо, я очень этого хочу!
– Чтобы ты всегда была на коне.
– И конем.
– Хотел скаламбурить, но решил – не надо!
(Смеются).
Чтобы ты была всегда такая же популярная, потому что ты этого заслуживаешь. Ты яркая. Я тебя за язык не тянул, ты сказала, что у тебя сейчас голос – четыре октавы.
– Петь не буду сегодня! Люди, ходіть на концерти, платіть гроші і слухайте той божественний вий! Чи вой?
– Вий? Это другое.
(Хохочут).
Спасибо тебе, Оля!
– Я очень рада, спасибо! (Жмут руки).
Записали Дмитрий НЕЙМЫРОК и Николай ПОДДУБНЫЙ