Поплавский: А вы знаете, что "поющий ректор" – это оперативная разработка СБУ?
Как вначале называлась песня "Юний орел", почему нельзя заниматься бизнесом с родственниками, чем полякам в 90-х приглянулась спецодежда тюменских рабочих. Об этом, а также о переговорах с уманскими бандитами и как удалось обмануть офицеров СБУ, в авторской программе Дмитрия Гордона рассказал ректор Киевского национального университета культуры и искусств Михаил Поплавский. Издание "ГОРДОН" публикует текстовую версию интервью в день 70-летия Поплавского.
В 24 года у меня уже была "Волга" 21-я, черная, и трехкомнатная квартира
– Михаил Михайлович, добрый день!
– Приветствую!
– Уже вечер даже. Осень…
– Да, вечер. Еще не осень, но уже не лето, как говорят.
– Всякое бывало, но чтобы за вином и с такой закуской… Такого точно не было! За вас!
– А я – за здоровье всех украинцев!
(Чокаются бокалами с вином).
– Давно хотел сделать с вами интервью, Михаил Михайлович. Мы уже лет шесть не встречались перед камерами. Тем более и повод есть – 70 лет исполняется.
– 55, Дима!
– До нашей эры?
(Улыбаются).
– Мне ведь дописали, ты разве не знаешь?
– Нет. Расскажите!
– Сказали: можно будет раньше на пенсию выйти, так выгоднее.
– То есть на самом деле – 55 лет?
– Да. А вообще – женщина выглядит на столько лет, на сколько выглядит, а мужчина – на сколько себя чувствует. Так что есть биологический возраст, а есть тот, что по метрике.
– Если вы не возражаете, для многомиллионной аудитории в YouTube, которая еще, увы, не выучила украинский, будем общаться на русском языке. Вы, кстати, его еще не забыли?
– Ну, если будет одесский диалект, то ради бога!
– Переходим на русский?
– Да, на общепринятый.
– Михаил Михайлович, вы из села Мечиславка Кировоградской области. А тогда была Одесская.
– Да. Так что я – одессит.
– Непонятно, откуда вы, по большому счету.
(Улыбаются).
Вы часто на родину приезжаете?
– В субботу-воскресенье я там. У меня молочно-товарная ферма. Аграрный бизнес. Свиноферма, свои рестораны, чебуречки, кафе. Как-то надо выживать, Дима.
– И вы на субботу-воскресенье туда приезжаете?
– (Кивает). Обязательно. Стараюсь помочь односельчанам. Финансово. Духовой оркестр купил.
– Видел, инструменты приобрели.
– Был духовой оркестр в селе, с 1954 года там все... Мне прямо неудобно стало, я подарил им… Счастье у каждого человека разное. Когда я привез инструменты, они посмотрели, попробовали – и в этот момент они были самые счастливые люди на земле. Они играли, меня целовали, благодарили. Такое счастье у человека, когда он достигает какой-то цели. Сфотографироваться со мной и с духовым оркестром – для них самое высокое счастье было.
– Вы многих людей счастливыми сделали?
– С какой стороны посмотреть… Наказать своих врагов можно только своим большим успехом. Я в детстве мечтал отца заменить, он всю жизнь работал ездовым в колхозе. Очень любил я лошадей. Потом я поехал в ПТУ №25 Горловки Донецкой области, [учился] по специальности "машинист электровоза". Потом в шахте работал в Кировске.
– Машинистом? Водили электровоз?
– Да, в шахте. Потом – армия. Потом – директор сельского дома культуры, по комсомольской путевке. Потом – директор районного дома культуры. И только затем я поступил на первый курс Киевского института культуры. Я уже был человеком, который понимал, чего хочет и что надо. Между прочим, все были против моего поступления в институт культуры. Как у директора районного дома культуры у меня уже была "Волга" 21-я, черная.
– Ну вы способный!
– И трехкомнатная квартира. Мама мне говорила: "Чего тебе не хватает?" А я как в той песне: "А мне всегда чего-то не хватает…" И я заметил, что начал спиваться. Я играл в оркестре. Проводы в армию и т.д... Музыканты, если по три стопки не примут, свадьба не состоится – настроения не будет. А оно засасывает. И я принял решение. Если бы я не уехал, то или спился бы там, или разбился бы пьяный.
– (Поднимает бокал). За то, чтобы не спиться!
– Не, я сегодня трезвый перед тобой сижу.
– Пока.
– Да.
(Смеются).
– Но послушайте, "Волгу" 21-ю в то время иметь – ничего себе! Сколько же вам лет было?
– 24.
– Как вы на нее заработали?
– Я не заработал. Служебная была.
– Ага.
– На машину я заработал в институте, потом тебе расскажу.
– Вернемся к электровозам в шахте. Я давно подозревал, что вы с Донбасса.
(Смеются).
Интересно вам там было? Вы из другой среды приехали на Донбасс?
– Было интересно, необычно после села. Когда я поступил в ПТУ в Горловке, вышел фильм "Фантомас". У нас в ПТУ был Филя по кличке Фантомас, город трепетал перед ним. Я был зам Фили по идеологии. Комиссар. Если наших тронула Горловка, то вся общага подымалась, на площадь Победы – и в фонтан всех подряд кидали. Потом – милиция и т.д. Воспитывался на фильме "Фантомас" (посмеивается), потом – "Фантомас разбушевался". Большую школу жизни прошел на Донбассе. Вокруг Кировска были тюрьмы. Кто оттуда выходил, там с семьями поселялся. В очень жесткой среде я воспитывался.
– Это о вас Юрий Богатиков пел: "Давно не бывал я в Донбассе, тянуло в родные края"?
– (Улыбаясь). Не обо мне. Может, о ком-то другом? Но Донбасс дал мне большую школу. Там совсем другая генетика, другие взгляды на жизнь.
– Там если говорят "да" – значит, "да".
– Там за базар отвечают. Нельзя не ответить. И там смешение кровей: татаро-монголы, греки, русские, евреи, украинцы. Сильное влияние восточной крови.
– Кстати, вы еврей?
– Я, Дима, до восьмого колена украинец.
– А дальше?
– (Улыбаясь). Не знаю точно. Мы все евреи где-то за восьмым коленом... Три мои прапрапрадеда Поплавские были сотниками Запорожской Сечи.
Сегодня в бизнесе не могут быть родственники, друзья и земляки. Потому что они не крадут – они берут
– А польская кровь есть?
– Есть где-то, думаю. Мои прадеды происходят из Ровенской области. Дубровицкий район, село Бережки. Там есть то ли озеро, то ли речка Поплавская.
– Вы всю свою родословную изучили?
– Я даже издал родовод. Считаю, что каждый украинец должен. В Европе, если нет родословной до 10-го колена, ты сирота. Родовод, правильно же говорю? Извини, что с одесским диалектом.
– Родовід, конечно.
– У меня есть фотографии. Хочу съездить в Бережки, откуда корни моих дедов.
– У вас столько всего – и рестораны, и свиноферма… А что еще у вас есть?
– Когда я был студентом третьего курса, то возглавлял студенческие строительные отряды города Киева в Тюменской области. Представляешь? Студент института культуры – и все вузы мне подчинялись. Я уже был опытный член партии в те времена. А член партии – это святое.
– Ну конечно!
– Я договорился с управляющими трестов, что если мы хорошо сработаем, то вы мне по 10 кожухов дадите. Тогда это была спекуляция, а сейчас это бизнес. Каждый отряд мне привез в Киев, на Чигорина, кожухи. 100 кожухов, каждый стоил 50 рублей. А "Жигули" стоили до 10 000.
– По-моему, 5000–6000 рублей тогда?
– Может, последняя модель была 7500–8000. И я, студент третьего курса, купил себе "Жигули", ВАЗ-2103. А что такое холостяк на "Жигулях", когда столько девок? О чем ты говоришь?! Без слез не вспомнишь! Тогда я поднялся, фактически за счет кожухов можно было купить пять-шесть "Жигулей".
– За кожухи!
(Чокаются).
У вас много родственников и столько разных предприятий. Всех родных пристроили?
– Хочу вам сказать, что всех родственников из бизнеса выгнал.
– Ого!
– Это жесть. Сегодня в бизнесе не могут быть родственники, друзья и земляки.
– Почему?
– Потому что они не крадут – они берут. Они считают, что Поплавскому все равно, а им как-то надо выживать.
– Брали, да?
– Если они не возьмут, к примеру, два-три килограмма фарша или мяса, то целый день ходят больные. Я не понимаю – это генетика такая?
– Когда вы родственников и друзей выгнали, они вас прокляли?
– Не знаю, меня это не интересует. Я их не выгнал – я их попросил, очень интеллигентно. И больше родственников не беру в свой бизнес.
– (Иронично). Так у вас, наверное, и родственников теперь нет?
– Нет, есть разные родственники, которые меня поддерживают, которые помогают. Но формула моя такая, что в бизнесе не должно быть родных, друзей и земляков. Точка.
– Правда, что перед выпускными экзаменами вас едва не отчислили из школы?
– У меня были двойки по точным наукам. Фактически меня в выпускном классе, зимой, отчислили. Но мама договорилась. Она была очень опытным переговорщиком. Тогда договориться с учителями было дешевле.
– Что она дала?
– Ну там куры, яйца, что она могла дать. А учителя, они все кушать хотят. Так я и закончил среднюю школу, с большим трудом. Почему и пошел в ПТУ №25. Там была стипендия 36 рублей, это большие деньги по тем временам. В селе тогда денег не было, трудодни. Рассчитывались натурпродуктами. Ну, и романтики мне захотелось. Хотя если плохо учишься, то куда идешь? В ПТУ.
К моему назначению ректором причастны Чорновил, Жулинский и тогдашний министр культуры Дзюба. Тогда сняли партийную верхушку, и я был одним из самых активных
– За что в армии вы получили медаль "За воинскую доблесть"? Это же большая редкость, чтобы солдат получил?
– Я служил механиком-водителем боевой машины пехоты. Были войсковые учения "Двина", на которых присутствовал [министр обороны СССР Андрей] Гречко.
– Это где вы служили?
– В Белоруссии. И наш танк два "немецких" танка подбил. Случайно, а может, и нет. К 100-летию Ленина нам дали медали "За воинскую доблесть". Гречко лично вручал. Это было приятно.
– Андрей Антонович был такой высокий, здоровый, да?
– Красивый мужчина такой. И умный. Сейчас это редкость…
– …для министров обороны?
– Да-да. Тогда ж и армия была на колесах. БМП, управляемые снаряды… Подготовка была серьезная.
– Он в дневнике записал: "Вручил медаль "За воинскую доблесть" самому Михаилу Михайловичу Поплавскому".
– Не видел этого. Ты, Дима, все придумал!
– Вы пришли домой из армии с медалью. Фантастика, правда? Солдат получил медаль в мирное время!
– Да.
– Уважали все?
– То, что министр обороны вручил лично, для старшего поколения было, ну, просто… И я гордился тем, что отслужил и что был такой эпохальный, исторический случай, что министр Гречко вручил медаль.
– Светлая память маршалу Гречко.
(Поднимают бокалы).
– Хороший человек был.
– Я всегда говорю, что очень благодарен Михаилу Сергеевичу Горбачеву за то, что он дал возможность людям состояться. Думаю, что и вы благодарны.
– Да.
– Даже с медалью, выданной лично маршалом Гречко, даже при том, что вы семи пядей во лбу, при советской системе для вас все равно потолок был бы. Были бы вы обычным человеком, особо не выделяющимся из общего строя.
– Верно.
– Перестройка наступила. Вы почувствовали, что это ваше время?
– Рвать я начал сразу. Когда был студентом, когда были студенческие стройотряды, когда привез вот эти кожухи…
– Что стали рвать? Студенток?
– Начал зарабатывать. Включил мозги и шевелил булками. Тюмень – это был 1978 год. В 79-м я заканчиваю Киевский институт культуры. В 1985 году защищаю кандидатскую диссертацию, в 90-м – докторскую диссертацию в Ленинграде. И становлюсь единственным в Украине доктором наук в социокультурной сфере. Всего в Союзе было пять: два в Ленинграде, два в Москве и я один в Киеве.
Я всегда студентам говорю: "Будьте уникальными, выделяйтесь из толпы, не бойтесь быть белыми воронами". Свою уникальность вы реализуете в успешные проекты. За вас это никто не сделает – ни Поплавский, ни Гордон, ни родители, ни друзья. Каждый человек, когда рождается, уникальный. Но эту уникальность надо реализовать. А мы всегда: вдруг кто-то что-то подумает, не так скажет, осудит…
– Оглядываться не надо?
– Надо идти "від джерел до джерел", по системе "танки грязи не боятся". В любой ситуации танки проходят, а грязь остается позади. Когда нам плюют в спину, значит, мы на правильном пути.
– Вернемся к тому времени, когда началась перестройка. Люди получили возможность зарабатывать деньги. Вы воспользовались этим?
– Мы говорим про какой год?
– 1985-й и далее.
– В 85-м я работал в институте культуры.
– Уже доцентом были?
– Преподавателем, ассистентом, потом деканом. После защиты докторской, в 93-м, меня назначают ректором Киевского института культуры. Если б не защитил докторскую, если б не было перестройки, если бы мы не стали независимым государством, я б никогда не стал ректором. К моему назначению причастны Вячеслав Чорновил, Николай Жулинский и тогдашний министр культуры Иван Дзюба. Тогда сняли партийную верхушку, и я был одним из самых активных, подающих надежды. Они видели во мне перспективу. Тогда демократические процессы шли в Украине и бывшем Союзе. Когда меня назначили, очень тяжело было. Все против меня были. Как это? Миша? Село? Хотя я выделялся из общей массы, будучи единственным доктором наук в Украине. Причем доктор именно по специальности социально-культурной сферы. Меня снимали при каждом президенте. Никто не мог смириться. Тут кланы киевские, у них на 100 лет вперед было расписано, кто должен быть ректором и в каком вузе. Понимаете? А здесь Миша, "село і люди", стал ректором. Ну как это, абсолютно логике не подлежит! При Кучме меня сместили с должности. Через три судебных процесса, при поддержке студентов я возвращаюсь. И так же точно при всех президентах.
– (Поднимает бокал). За Мишу!
– За нас, Дима!
– Когда уже стало можно зарабатывать деньги, вы куда-то поехали?
– Я тогда защищал кандидатскую, докторскую и преподавал.
– А история, как вы кальсоны продавали?
– А-а-а… Это 91-й или 92-й год. Я был деканом. Все начали ездить на польские базары. И я поехал.
– Доктор наук, профессор, декан…
– Да. Обычно с пятницы на субботу ездили. Смотрю: ничего не зарабатываю, что-то мне это не нравится. Чего я езжу? И я нащупал эксклюзив. Такое хлопчатобумажное… Як воно? Термобілизна бавовняна? $2 я платил тут за нее, а полякам по $20 продавал.
– Вот это бизнес!
– Мощнейший подъем! По тем временам это космос. Я в Киеве все скупил, потом – в Киевской области, потом – во всей Украине. Я боялся, чтобы кто-то не рассекретил, не пошел по этому же пути. Потому что эксклюзив! Кроме того, я же бывал в Тюмени, а там – отделы рабочего снабжения. Я начал на Борисполь контейнерами перебрасывать [одежду]. Тогда самолеты копейки стоили, со всем бензином-соляркой… Зарабатывал я где-то тысячу, тысячу пятьсот.
– Это квартира в Киеве. В центре, трехкомнатная.
– В то время это фантастика. Что делали поляки? Вставляли змейки, перекрашивали, писали Adidas – и нашим по $50 продавали. Так что мы учились бизнесу у поляков.
– За поляков!
(Чокаются).
– Они молодцы. Подъем был большой, поверь мне. Мамо, не журись!
В песне было: "Йди навпростець, від сердець до сердець". А якщо не підеш навпростець, буде повний...
– Кто тот хороший человек, который посоветовал вам запеть?
– Когда я стал ректором, возник вопрос: что дальше делать? Никто в "кулек" не хотел идти. Я принял два факультета, завклубов и библиотекарей, 850 студентов на Чигорина, 14 и Чигорина, 20. 5 января 1995-го меня смещают с должности ректора, а 20 октября я возвращаюсь. И команда говорит: "Надо что-то такое утнуть, чтоб народ не знал, куда бежать". И вот – мозговая атака. Команда предлагает: "Вы должны выйти и спеть". Я (крутит пальцем у виска): "Вы в своем уме?" Доктор наук, профессор, ректор столичного института культуры.
– Сколько лет вам тогда было?
– Э-э-э, посчитайте…
– Так запутаться можно!
– Да, с какой стороны считать?
(Смеются).
Они говорят: "Вы не патриот института". Я отвечаю: "Кто, я не патриот?!" Короче, накатили по коньячку – и я дал добро выйти на сцену. Какова была фишка в этом? Сам выход ректора на сцену должен вызвать шок, стресс и невосприятие. А 25-м кадром – к этому по-разному можно относиться – уже меня все знают! И мы применили теорию стресса в пиаре. Удивить – значит, победить, Дима. И мы удивили. Все говорили: "Чувак поехал!" А чувак знал, что делает, вот в чем соль. Кажется, "Всеукраинские ведомости" была газета…
– Да.
– …она писала: "Страна онемела, когда на сцену вышел никому не известный безголосый ректор Киевского института культуры Михаил Поплавский". Но страна онемела даже раньше, чем я вышел петь. Это был космос! Когда я вышел, все ректоры во главе с покойным [ректором Киевского национального университета Виктором] Скопенко собрались и написали Кучме, что со мной нужно что-то делать.
– Правда?
– В натуре! "Он позорит имидж ректоров". Назначают комиссию. Меня трусили капитально. Рассказываю эксклюзив. Приходят ко мне два эсбэушника. "Знаете, – говорят, – там есть…" (показывает пальцем вверх). "Где? – спрашиваю. – Не вижу". "Есть точка зрения, чтобы вы написали заявление. Потому что некрасиво, скандал, ректоры подняли бучу". Пошли все эти старые команды. Чтоб я пошел завкафедрой, даже не проректором. Смотрю на них, говорю: "Вы что, охерели? Вы кто такие, покажите удостоверения". Достают. Один майор, другой капитан. Из СБУ на Владимирской. Я на мгновение замер, потом говорю: "А вы знаете, что "поющий ректор" – это оперативная разработка СБУ?" "Что? Как? Какой департамент?" "Пойдите, – говорю, – и между собой разберитесь. Одни меня кинули в эту оперативную разработку, другие приходят снимать?" Они ушли и больше не приходили.
(Смеются).
– За СБУ!
(Чокаются).
– Эти двое еще живы. Я их прошу, чтобы это вошло в книгу.
– Потрясающе!
– Я понимаю как человек опытный, что один департамент не знает, чем занимается другой. Вся информация секретная. Так и они поняли. Я с ними веду переговоры, чтоб они для книги дали… Это же интересно!
– Прошло, да?
– (Хохочет). А что не так? И больше ко мне никто не приходил. Потому что никто не знает, кто заказал.
– Первая песня, которую вы спели, – "Юний орел". Татарченко – Рыбчинский.
– Когда мы начали искать песню, они вдвоем принесли. Тогда они были молодые, красивые, сексуальные. А сейчас – только сексуальные.
(Смеются).
Песня называлась "Іди навпростець". Подивився, кажу: "Вона так не буде називатися. Буде "Юний орел". Рыбчинский: "Да вы ничего не понимаете…" "Так, – говорю, – ребята, я вам плачу деньги. Песня будет называться "Юний орел"! Потому что герб Кировоградской области – степной орел, а я – с Кировоградщины. Все хотят орлами и орлицами быть. А "Іди навпростець" – це таке собі". Там було: "Йди навпростець, від сердець до сердець". А якщо не підеш навпростець, буде повний…
– Капець?
– Да! И целый год я, пока 300 грамм коньяку не выпивал…
– 300 грамм?!
– Как говорят, черпак – норма. Пока не выпью, на сцену не могу выйти.
– Коленки тряслись?
– Все дрожало! Первые концерты у меня были в доме культуры на "Арсенальной". За первый год я чуть не спился. Но потом взял себя в руки. Володя Бебешко начал со мной работать...
– ...потом вы с ним.
(Улыбаются).
– Я записывался всегда с 22 до 24 часов, до часу ночи. Потому что днем я на работе, не мог же я за счет рабочего времени.
– Сколько у вас уже песен записано?
– Я сам не знаю! Если ты посчитаешь – скажи.
– Песен 100 наверняка.
– Есть. Разные песни. Так вот, Володя, известный музыкальный продюсер, начал со мной работать.
– Он и со мной работает. Подтверждаю: он – номер один.
– Главное, что он пишет, подсказывает, направляет характер песни. От души работает просто. Володя, я считаю, один из топовых наших звукорежиссеров.
– Вы с годами распелись?
– Конечно. Как вышла песня "Росте черешня в мами на городі"?
– Потрясающая вещь, гениальная песня!
– Вася Климчук, который был на "Эре", готовил проект, чтобы все спели акапельно. А у меня не было песни акапельной. І мені підказали: візьми "Росте черешня…" Вона така, як розмовний жанр. А це прямий ефір. Я взяв ноти… (Поет). "Росте черешня в мами на городі…" І вона пішла в мене! Це душа, це харизма, енергетика. Не треба тут кричати. Как говорят? "Кричите громче, я вас не слышу".
– Песню рассказать надо.
– Это исповедь человека, который хочет, чтобы для всех в мире культ матери был номер один. А потом – отец. Мать и отец – это святое. Горчинский мне разрешил эту песню петь, я взял авторские права у него и у его супруги. Считаю, что только за эту песню Поплавского можно уважать.
– Песня прекрасная.
– Это гимн матери.
– Сколько клипов вы сняли, помните? Или тоже нет?
– (Задумался). Больше 20.
Уманские пацаны провели сходку, сказали: "Поплавских не трогать". Эти люди за базар отвечают
– Есть ли у вас самая любимая песня?
– "Юний орел".
– Все-таки первая?
– Да. А знаете, что если кто-то поступает в Киевский национальный университет культуры и не знает "Юного орла", то он не поступит?
(Смеются).
– Я много лет за вами наблюдаю пристально. Откуда у вас столько энергии?
– Это генетика. По лінії батька у мене козацького роду генетичний код.
– Он энергичный был?
– Очень. Батько – ездовой, мама в бригаде на поле работала. Дед со мной занимался. Он интеллигент, заставлял меня работать и зарабатывать. У моих отца и матери первый ребенок умер, потом второй умер. Я уже был третий. То есть надежда родителей, а особенно – деда и бабы. Я был балованный. Дед с бабкой меня даже через окна "продавали", чтобы только я выжил. Я очень любил вареники с творогом, которые бабушка готовила, с кислым и сладким. Надо было сбивать масло. Помните, маслобойки были деревянные? Дед запрещал бабе мне давать вареники, пока я не собью. До мозолей. Если собьет всем масло, можно дать ему пять вареников. Учил меня зарабатывать, мозги мне вправлял. Если ты не зарабатываешь, то ты трутень. В университете я тоже всегда говорю: "Ребята, зарабатывайте! Включайте мозги, шевелите булками".
– Когда мама увидела ваш успех уже не как ректора, увидела полные залы, дворцы спорта, стадионы, песни и клипы буквально на каждом канале, что она вам сказала? Приняла вас, признала?
– Когда меня назначили ректором, я как раз приехал в село. Все собрались, стол. И никто в селе не знает, что это такое – ректор. Все меня расспрашивают, как выпили по 30 грамм. Выбился, говорят, в столице. "Кем же ты работаешь?" – отец спрашивает. Говорю: "Ректором". "А что это такое?" "Управляю, езжу в министерство, решаю с учебным процессом", – объясняю. "Понятно, – говорит. – А что ты делаешь?" В селе не понимали, что это за работа. Сейчас, может быть, понимают.
– За село!
– За наше украинское село выпьем!
(Чокаются).
– Мама говорила вам: "Миша, молодец!"?
– Мама сказала: "Миша, хочешь петь? Пой. Никого не слушай. Слушай свою душу и сердце. Делай что хочется, получай удовольствие от жизни".
– Вы ощущаете себя человеком, который себя сам сделал? Вы себя уважаете за это?
– У меня не было "мохнатой" руки, не было финансирования. Я сам зарабатывал. Когда человек сам зарабатывает, он независим. Почему меня снимали постоянно? Потому что я был независимым человеком, в том числе финансово. В 2002 году, когда я стал народным депутатом от Кировоградской области, мои рестораны давали по $2 млн оборота за июнь, июль, август. Только "Кропива" давала по $23–25 тыс. в сутки. Тогда не было конкуренции, заправок тех же. Центр, Крым весь наш был, Херсон, Николаев, Одесса, Молдова. Я на трассе был один. Пришлось договариваться с пацанами, потому что на трассу нельзя выйти было без их согласия.
– Да?
– Уманские пацаны собрали сходку…
– …не хасиды?
– (Улыбается). Нет. Мой младший брат, ныне покойный, приехал из Тюмени, я купил ему небольшой бар. И оказалось, что если в том месте кто-то ставит, надо согласовывать. А я-то не знал. Мы организовали сауну, там их ублажали. И они провели сходку, сказали: "Поплавских не трогать". И вот что такое – люди за базар отвечают. Я им очень благодарен. С тех пор уже многих детей этих пацанов я выучил. Даже если какой-то домушник заедет туда, они найдут его. Потому что это безопасность бизнеса. Я им ничего не плачу, нет. Они просто меня уважают. Я, если сказал, сделаю.
– Они вам платят? Нет?
– (Смеется). Нет. 90-е годы уже позади. Они стали цивилизованными бизнесменами, политиками. Все бывшие бандиты сейчас в политике и бизнесе. Слово "бандит" означает, что человек выделяется из толпы, может, когда нужно, за себя постоять. Но это уникальный человек, который может свою уникальность реализовать в политике, в бизнесе, в творчестве. Многие из тех, кто вышел из 90-х, стали великими политиками, бизнесменами и творческими людьми.
– Как вы все успеваете? Как объять необъятное?
– Что вы имеете в виду?
– Работа в университете, общественная деятельность, встречи, поездки, концерты, записи, бизнес. Невозможно!
– Поймите, я живу этим. Я просто купаюсь в этом. Я удовольствие получаю от общения с людьми. В своей жизни я никому западло не сделал. Если могу, я всегда помогу. В университете уже лет 15 никто не берет денег со студентов, с родителей. Я собрал весь коллектив и по статье уволил 15 человек. И сказал вернуть все доллары, которые взяли с заочников. И они вернули. Поднимается один профессор, спрашивает: "За что?" "За то, что брали и с ректором не делились, – говорю. – Вы же все рассказывали, что это Поплавскому? И ни одно падло ко мне не подошло. Как вы считаете, мне не обидно?" Можешь себе представить, по тем временам уволить по статье! Жесть! Мы с ними выпили по коньячку с кофе "Юний орел", я их провел – и больше их в университете не было. Спросите сегодня студентов, преподавателей, родителей. Никто не платит так, как в других вузах.
Фактически я свою карьеру завершил – мне достаточно. Мне нужно будет передать дела молодому ректору
– Михал Михалыч, вам исполняется 55 лет. Плюс легкие 15… Это много или мало?
– Спасибо. Знаешь, Дима, я спешу сделать что-то большее в жизни… Каждый человек хочет оставить после себя след. Хочу сказать, что скромность – это кратчайший путь к неизвестности и бедности. Я скромностью никогда не болел и вам не советую. Но если кроме скромности больше ничего нет, то она на хрен никому не нужна. Я после себя уже оставил университет Поплавского… Мне не нужно орденов, табличек… Мне ничего не нужно. Он уже здесь (показывает на голову). Вышла книга про 25 лет ректорства… Вместе со мной шло становление института и Украины, со мной шло развитие Национального института культуры, национального образования (без лишней скромности), хоть и не любят таких независимых… Я благодарен студентам и преподавателям, которые были эти годы со мной. Фактически я свою карьеру завершил – мне достаточно. Мне нужно будет передать [дела] молодому ректору…
– Да?! Вы отдадите ректорство?
– Конечно.
– Уже?
– Тут надо пахать с восьми до восьми. Ректор – это не просто бутафорская фигура. Ректор должен пахать.
– То есть вы будете почетным ректором.
– Я буду помогать… Стратегия разработана. Мы разрабатываем партитуру – нужно будет играть по нотам… 10 факультетов работает…
– Вы уже знаете, кто будет ректором?
– Еще не знаю. Я сказал: ребята, выбирайте – и вперед… Ну я же не вечный на этой земле.
– Вы хотите, чтобы университет носил имя Поплавского?
– Он уже носит. В народе. А в народе – это лучше, чем табличка (смеется).
– Я неоднократно видел, как вы танцуете на сцене канкан. В 70 лет танцевать сложно?
– Нет. Я станцую 3 декабря во Дворце спорта – так что приглашаю, Дима.
– Я приду. Я всегда прихожу.
– Купите билет – немножко поддержите меня как инвестор. (Смеются).
– Я вижу, что вы прекрасно выглядите (это не дежурный комплимент). Вы бычьи яйца едите до сих пор?
– Да. Если хочешь спросить меня, как я себя держу в тонусе, то очень просто. Во-первых, каждый день я прохожу пять тысяч шагов быстро шагом. Я не рекомендую бегать, потому что можно сорвать сосуды и сердце. Если ты начал бегать в детстве, то нужно бегать всю жизнь, не останавливаться. Может, вы видели: люди, которые бегали, а потом остановились, набирают вес.
– Да.
– А нужно, чтобы была нагрузка на ноги. Быстрая ходьба – это классика. Рекомендую всем. Вот, например, бегал наш первый космонавт…
– Леонид Каденюк, да…
– …и просто умер на дорожке. А надо чистить сосуды… Посмотреть, нет ли тромбов… Здоровьем надо заниматься…
– Вы занимаетесь?
– Занимаюсь. Я раз в два года делаю очистку крови.
– Вот так?
– Да. Я уже не говорю о том, что легкий секс обязательно…
– Не тяжелый!
– Да. Мужчина не должен бросать это дело. Как говорил академик Шалимов, можно бросить пить, [а потом] начать, бросить курить, но если бросил секс, потом тяжело начать. Так что я рекомендую всем не оставлять на завтра то, что можно сделать сегодня. Я живу по системе: каждый день как последний, потому что на завтра Бог никому ничего не обещал (смеются).
Богатые мужчины старыми не бывают. Женщины прагматичные, понимаешь? Сейчас рыночные отношения, а я человек щедрый
– Значит, бычьи яйца вы едите?
– Да.
– Сколько?
– Секундочку… Я люблю их готовить…
– Сами?
– С луком… Это же яйцеклетки! Настроение поднимается, все поднимается! Это классика для мужчин, поверь мне. Их надо уметь выбирать… Я в основном беру на Владимирском рынке, но больше – на Бессарабке… У меня уже есть знакомые продавцы, я им звоню – и они привозят. Я беру шесть – восемь штук… Пью зеленый чай – и поехал.
– Куда?
– На работу! Еще хочу сказать: я всю жизнь умываюсь ледяной водой.
– До сих пор?
– До сих пор. Еще с солдатских дней…
– Да ну! Это, наверное, пластические операции, ботокс (смеется).
– Нет, зачем? Перед тем, как выезжать, – сначала горячий, потом холодный душ. Лицо вообще ледяной водой мою. Не надо бояться холодной воды.
– Нескромный вопрос. Секс в вашей жизни еще есть?
– Дима, я без этого не могу. Это нормальное явление. Значит так, легкий секс – стараюсь каждый день или через день (по-разному бывает)…
– А тяжелый?
– Тяжелым я не занимаюсь. Знаешь почему? Классики говорят, что самая сладкая смерть – на груди у любимой женщины. Я не хотел бы умереть на женщине (смеется). Зачем перегружать себя?!
– А тем более женщину (смеются). Что такое легкий секс?
– Наверное, пусть каждый для себя решает, что это. У каждого свой путь, у каждого своя любимая женщина. Думаю, ты понимаешь, что это такое: не напрягаясь…
– Ваш легкий секс в основном со студентками? (Улыбается).
– Эх, Дмитрий Ильич, лет 20 назад был такой анекдот. Журналист Дмитрий Ильич задает вопрос: "Михал Михалыч, говорят, вы спите со студентками вашего университета". Михал Михалыч отвечает: "Да разве с ними заснешь?!" (Смеются). Я тебе скажу так: сегодня вопрос не стоит, с кем я сплю… с кем я отдыхаю, кто мне массаж делает, с кем я плаваю – вот так надо вопрос ставить… Спят только статуи!
– Но у вас в университете столько студенток красивых – вы что, проходите мимо?
– Я не прохожу мимо, я с ними общаюсь. Мне когда задают такие провокационные вопросы, как ты, я всегда говорю: богатые мужчины старыми не бывают (смеются). Женщины прагматичные, понимаешь. Сейчас рыночные отношения, а я человек щедрый (смеется).
– Тогда спрошу иначе. Что студентки хотят за секс с вами и что вы им даете?
– (Смеется). Дима, ты хочешь, чтобы меня начали проверять?! Я тебе хочу сказать: я обожаю студентов, и они ко мне относятся как к отцу родному. Я еще никогда их не подвел, я всегда им помогу… Мы за два года поменяли 50% преподавателей, потому что преподаватели старого образца уже не в тренде… Ну нельзя же уже читать политэкономию развитого социализма… А у нас политэкономы или философы сейчас стали политтехнологами – а они абсолютно далеки от этого! Назвали “политтехнолог”, а он читал политэкономию развитого социализма или научный коммунизм читал! Кому это надо?! Я тебе хочу сказать, что у нас сейчас звездный состав в университете. Ну, например, взял на пиар-журналистику [преподавателей] из [университета] Шевченко, Могилянки – взял лучших преподавателей. Детям неважно, откуда он. Дети пришли – они должны получить знания. И сегодня нужно готовить их не к экзаменам, а к жизни! Сейчас, например, я читаю студентам первого курса лекции про счастье…
– Хорошая тема.
– И я тебе скажу, что вывел формулу счастья для себя.
Чем силен Поплавский? Интуицией! У меня собачья интуиция
– И какая формула?
– Эмоциональный интеллект с творчески-прикладным характером начинает и выигрывает. Сегодня без эмоционального интеллекта ты ничего не достигнешь. Есть человек умный, начитанный, грамотный – это горе от ума. Он не может реализовать идею творчески-прикладного характера. Я же не то что семи пядей во лбу… Я практик, я прагматик, генетически настроенный на победу.
Счастье у всех разное… Например, один пришел домой. Играет “Реал” с “Ювентусом”. Выиграла его команда, он налил себе 100 грамм и лег спать – и он уже счастлив. Но творческие люди – это совершенно другая категория. Сегодня у многих [завышенные] творческие амбиции – не могут себе цены сложить… но нужно их приземлить и направить в нужное русло.
– Многие студентки от вас родили?
– Об этом история умалчивает (смеются). Хотя многие студентки хотели от меня ребенка – это правда.
– И у некоторых это получилось?
– (Смеется). Давай не будем… Ну пришлось успокоить, квартиру купить… Дети Поплавского должны быть небедными (улыбается).
– Ну вы своих детей признаете, общаетесь с ними?
– Конечно.
– Много их?
– Достаточно (смеются). Слушай, страна же в опасности!
– Ваша личная жизнь покрыта завесой тайны. Расскажите, с кем вы живете, кто ваша жена, если она есть.
– Мы давно разошлись, договорились полюбовно…
– Это вторая жена?
– Да. Мне кажется, что когда человек достигает успеха, он должен быть независим ни от кого. Многие с этой концепцией не соглашаются… Но чтобы человек достигал цели, чтобы ему никто не мешал… Это же хорошо, если жена умная… А если дура? Хотя у меня умная жена. Мы красиво договорились, разошлись. Мы живем отдельно, нас объединяет только Саша…
– Сын.
– Да.
– Вы встречаетесь?
– Редко… У нас хорошие отношения…
– А с первой женой?
– Она у меня работала медсестрой в селе, и, когда я собирался поступать в институт культуры, она сказала: выбирай – или институт культуры, или я. Ну так поставить вопрос мне…
– И, конечно, вы выбрали…
– ...институт культуры! Я ей сказал: Люда, у нас пока нет детей – давай разойдемся, потому что я в любом случае уезжаю в Киев. Чем силен Поплавский? Интуицией! У меня собачья интуиция. Я прогнозирую, а потом принимаю решение…
– Вы ее, наверное, не любили.
– Ну красивая была…
– Но не любили… Раз так уехали – значит, не любили.
– Слушай, Дима, но любовь – это философский термин. Вот ты сколько раз женат уже?
– Ха! Кто ж вспомнит… (Смеются).
– Я считаю: если не получается, нужно красиво разойтись и остаться друзьями. Есть дети? Финансировать детей. Ну, это по-мужски.
Я сейчас живу самостоятельно, веду несколько проектов. Я хотел бы, чтобы Национальный университет культуры и искусств стал брендом сильнее, чем Coca-Cola, Pepsi-Cola и Голливуд. Это моя мечта.
– У вас есть бессмертный хит “Сало”. Вы сало любите?
– Да! Я люблю мамалыгу и шкварки. Коней чем кормят, чтобы хорошо тянули? Овсом. Поэтому нужно есть овсяную кашу…
– … и заедать бычьими яйцами (смеются). Что для вас лучше: женщины или сало?
– Конечно, женщины. Женщины – это музы, они нас ведут по жизни, стимулируют. Заводят в тупик иногда…
– Просто заводят!
– Чего хочет женщина, того хочет Бог – это же не нами придумано.
У мужчины должна быть энергия. Потому что если нет энергии, то человек ничего не достигает
– У вас сеть ресторанов, где очень вкусно готовят. Думаю, когда вы туда попадаете, то не можете удержаться и кушаете много. Да или нет?
– Много не кушаю, но дегустацию провожу. Надо же не просто радость труда изображать, а что-то зарабатывать. У меня шесть ресторанов, два 2 млн долларов оборота в месяц (июнь, июль, август).
– Фантастика!
– 6 млн долларов.
– Посижу с богатым человеком.
– Да не говори! Пять заправок было только между Одессой и Киевом!
– Ваших?
– Конечно.
– И что с ними сейчас?
– Я их продал. Это не мой бизнес.
– Но давало нормально?
– Не меньше [чем рестораны]. Мы были единственными на этой трассе!
– Единственное, о чем жалею, что я не был с вами на этой трассе!
– Мы поедем, Дима (смеются). Да, меня можно критиковать, я согласен. Но все, что я делаю, я делаю в рамках тех задач и того периода, который был в стране. Если вы посмотрите, у меня национальные проекты: рестораны “Батьківська хата”, “Вареники”, “Кропива”, была детская программа “Крок до зірок”, украинская “Пісня року”. А кто меня критикует?
– Неудачники.
– Боты. Неудачники, которые сидят на диване… Легче сказать: Поплавский такой-сякой. Поплавский знает, что у него много недостатков, но он их исправляет.
– Выпить можете хорошенько?
– Я пью коньяк Hennessy пятилетней давности…
– Это ваш коронный напиток?
– Да. 50 грамм.
– Всего-то?
– Да, больше мне не надо. Если в хорошей компании – 100 за вечер. И все. Покойный академик Шалимов – наш общий друг и светило…
– Прекрасный человек…
– Он говорил: чтобы сосуды работали, расширялись, нужно за вечер выпить 50–100 грамм…
– Именно коньяка?
– Коньяка. Он часто приезжал в гости, его жена была заведующей кафедрой медицинской подготовки у нас… И я тебе хочу сказать, что в свои годы он еще девчат гонял…
– Вот что такое расширенные сосуды. Спортом вы занимаетесь?
– В свое время я плавал с Патоном в его комплексе на Науки…
– Давайте уточним: ему 100 лет, он жив…
– Я ему позвонил на 99-летие. Он говорит: Миша, я 99 не праздную. Исполнится 100 – тогда позвонишь. Это фантастика. По его методике я стараюсь плавать каждый день. Плюс быстрая ходьба, ледяной душ… Чаек попил – и пошел…
– И бычьи яйца.
– Ну, бычьи яйца почти каждый день… Я люблю сам готовить.
– В стране уже быков нет! (Смеются).
– Потому что у мужчины должна быть энергия. Потому что если нет энергии, то человек ничего не достигает. У меня в университете есть люди, которые рвут… Их лучше остановить, чем кого-то заставлять… И таких много. Самое главное для человека, когда у него есть энергия души, тела, разума и сердца.
Я уже обеспечил жизнь себе, сыну и внуку жизнь на роялти. Ничего больше делать не надо – еврейский вариант
– Вы только что рассказывали о миллионах… Вы – богатый человек?
– Не бедный. Я достаточно зарабатываю. У меня 127 торговых знаков. Я уже обеспечил жизнь себе, сыну и внуку жизнь на роялти. Ничего больше делать не надо – еврейский вариант.
– Я же говорил, что вы еврей, а вы мне не верили (смеются).
– Когда мы давали концерт в Одессе (когда у меня были туры для раскрутки Киевского института культуры), был аншлаг… Там были Ани Лорак, Билык, “Леми-Лем”, “Іграшки”… И вот у меня спрашивают: как это мы даем концерт бесплатно?! Все им понятно, но вот “как бесплатно?” Я говорю: ну, смотрите, 100 человек поступит в институт культуры (потому что у вас нет творческих вузов). Обучение тогда стоило 5 тыс. гривен… Это 50 тыс. долларов. Плюс столько же заочников. Это еще 50. А теперь умножьте на пять лет. Сколько это? Полмиллиона? А теперь посчитайте, сколько стоит билет на Поплавского. Одесситы написали: “Поплавский – еврей и одессит” (смеются).
Я что хочу сказать? Нельзя сразу продать и взять. Надо играть на длинную дистанцию.
– Стратегическое мышление.
– Конечно. Раскрутка Киевского института культуры шла на перспективу… Билеты они не покупали. Билеты они уже сдавали в Киевский институт культуры (смеется).
– Ни один ректор по вашему примеру не захотел петь?
– Все поют. Даже лучше, чем я.
– Но не всех слушают.
– Я был первым и остаюсь лучшим. Потому что аналогов нет. Что бы они ни делали, они уже будут вторыми. А вторыми они не хотят быть. Поэтому я хочу сказать, что это был эпохальный исторический проект “Поющий ректор”, как технология по раскрутке Киевского института культуры. Посмотрите на студентов…
– Они свободные…
– Они счастливые! Я им создаю эту атмосферу и предоставляю звездный профессорский состав.
– Пятизвездочный университет!
– Я тебе хочу сказать, что приезжают [коллеги] из-за границы – ну так они просто отдыхают!
– Вы знаете объем своего состояния?
– Нет.
– Но есть люди, которые знают? Кроме налоговой.
– Да у меня все открыто. Возьмите мою декларацию и посмотрите.
– При каком из президентов вам жилось лучше?
– При Кравчуке меня снимали (не удалось), при Кучме сняли, при Ющенко…
– Хорошо было…
– Ну, тогда экономика начала [расти], он поддерживал все украинское. Я даже был у него доверенным лицом на выборах. Он часто приходит, мы дружим с Ющенко… Я думаю, что его подвело политическое окружение… В чем трагедия всех президентов? В их окружении. Если в окружении есть несколько умных евреев – значит, все в порядке. А если нет – это "Тверской тупик". Сегодня сам президент ничего не сделает, если у него нет профессионалов высокого класса.
– При Януковиче вас тоже пытались снять?
– При Януковиче просто катком шли… Это Анна Герман, Миша Кулиняк… Где-то торчали уши Министерства образования. Они тогда начали снимать всех ректоров, если помните.
– Как вы устояли?
– Поднялись студенты. Мы закрыли университет на амбарный замок, и я отпустил всех в отпуск. Уехал. Они один раз приехали – никого нет. Потом я встретился в Кабмине… У меня же много знакомых по комсомолу… Даже сейчас возьми, например, Сашу Разумкова – он меня защищал от Табачника в свое время. Он был первым помощником Кучмы (помнишь, да?)…
– Конечно. Зеленский не ваш студент?
– Нет. Зеленский от природы талантливый человек. Это генетика сильная. Интеллектуал. Как раз подходит формула счастья Поплавского.
Иво Бобул – хороший парень, у него голос лучше, чем у Поплавского. Но я же не певец! Я – исполнитель, популяризатор украинской песни. Это совсем другое амплуа. Он же не понимает, что это – дурка, пиар-проект
– Значит, тогда студенты поднялись…
– Да. Я, значит, встретился с Рыбаком… Он был мэром [Донецка], когда оперный театр там разрывали – не могли попасть на мой концерт… Двери выносили молодежь и дончане! Я же тогда был единственным из украинских исполнителей… Там одни россияне были. И я ему сказал: Владимир Васильевич, вы переговорите…
– И он поговорил…
– С кем поговорил, я не знаю, но вопрос сняли. Они хотели на базе университета культуры создать какой-то международный университет… Ты понимаешь?! Для того чтобы был успех, надо же душу и сердце вложить! Не просто деньги.
– Почему на вас периодически наезжает Иво Бобул?
– Он хороший парень, у него голос лучше, чем у Поплавского. Но я же не певец! Это он певец. А я – исполнитель, популяризатор украинской песни. Это совсем другое амплуа. Он же не понимает, что это – дурка, пиар-проект. Мы пустили врагов по ложному следу…
– И он по нему пошел?
– Пошел… Меня критикуют те, кто не достиг того, что достиг Поплавский. Критиковать легче, чем работать. В 2013 году мы давали в Кремлевском дворце концерт…
– Помню…
– Аншлаг… Все украинцы плакали-рыдали… Я говорил Иво Бобулу: выступи! Он говорит: кто мне будет платить? Ты, говорю, должен мне доплачивать, что я тебя на такую площадку! Он не понимает, что деньги приходят не сразу, надо играть в долгую!
А сегодня видите, как повернулось… Мы еще не знали, что так будет…
Иво Бобул – прекрасный исполнитель, у него хороший голос… Я его очень уважаю. Он женился на Сандулесе – у нее тоже уникальный голос! “Я хочу бути щасливою, я хочу бути коханою” – это моя любимая песня у Сандулесы. Я, когда о счастье детям читаю лекцию, беру ее песню и песню Винника “Счастье бывает разное”…
– Давайте о Виннике. На последних выборах вы с Винником повели Аграрную партию. Кто из вас лучший певец, а кто – лучший аграрий?
– Мы, Дима, зашли фактически за месяц до выборов… Мы взбурили политическое поле… Но так же не заходят: нужно полгода, а то и год, чтобы раскрутить партию. Олег Винник – уникальный. Это украинский топ-исполнитель. Он вошел в нишу Михайлова, Лепса и Киркорова. Он сам пишет слова и музыку, продает то, что люди хотят увидеть, хотят почувствовать. Женщины от него просто балдеют, сходят с ума, потому что он для них – образец идеального мужчины. Мы с тобой, Дима, уже не подходим [под эту категорию], а Винник подходит. Он моложе нас (улыбается).
– Я знаю, что несколько раз вас хотели назначить министром культуры, но вы все время отказывались.
– Было такое.
– Вы настолько умный человек?
– Знаете, я практичный человек. А практичный – это больше, чем умный. Когда меня хотели назначить министром, покойный Юрий Петрович Богуцкий приехал ко мне и говорит: Михал Михалыч, ты уже ректор; если ты согласишься – мне некуда идти, если не согласишься – я иду министром. Это же наш выпускник…
– Хороший человек.
– Да. Он 14 лет был министром культуры. Когда меня звали на пост министра, я сказал: министр – это сезонная работа, а ректор – он и в Африке ректор. Я сказал, что готов работать ректором Киевского университета культуры и помогать развивать Украину. Я очень аккуратно вышел из этой ситуации, потому что отказывать резко нельзя было…
Я всем хочу сказать: политика – это сезонная работа. Сегодня ты есть, завтра тебя нет. Подумай, что о тебе скажут, когда ты выйдешь из политики, будут ли с тобой здороваться, будут бить или будут носить на руках. Надо войти в историю, а не вляпаться…
В Америке есть звания или в Европе? Звания – это отрыжки советской системы
– Вы народный артист Украины. Я много лет говорю, что эти звания пора отменить. Пора, как вы думаете?
– Пора. Мой ответ на твой вопрос: Глухов, Андрюша Деркач говорит, мол, надо выступить в поддержку на выборах… Говорю: давай рассчитаемся эфирами, мне денег не надо… Он мне говорит: а где твои плакаты? Нет, говорю, у меня плакатов. “Ну как?! Народный артист!” Я говорю: возьмите, фломастером напишите: “Михаил Поплавский, площадь такая-то, время такое-то”. Пришло тысяч 15 человек. Это был День города… В общем, приходят не на звания, а на бренд. Нравится кому-то Поплавский, не нравится – это бренд. В Америке есть звания или в Европе? Звания – это отрыжки советской системы.
– Двумя руками за. У вас фактурная внешность, и, будь я режиссером, снимал бы вас в кино. Более того, я бы и о вас фильм снял. Хотели ли бы вы сыграть в кино и чтобы о вас сняли фильм?
– Я сейчас в [фильме] “Великі вуйки” играю министра инфраструктуры (Горбунов меня попросил), я играл в “Черной раде” главного писаря… Ну это так, хобби…
– А о себе фильм?
– Ну, надо подумать… Как говорят евреи, если было событие и оно записано – оно было; если было событие, но оно не записано – его не было; если события не было, но оно записано – оно было (смеются).
– О вас ходит много анекдотов.
– Много.
– Какой самый любимый?
– (Задумался). Журналист Дмитрий Гордон берет интервью у Михал Михалыча. Говорит: “Михал Михалыч, есть гениальные артисты, писатели. А есть гениальные ректоры?” Михал Михалыч задумался и говорит: “Нас так мало”. (Смеются). Юмор! 20 лет назад во время пиар-проекта “Поющий ректор” мы шли на анекдотах, потому что они быстро заходили. Создали образ мачо, [любимца] женщин… вот эти бычьи яйца… Я вошел в образ молодого орла и теперь из него очень сложно выйти.
– “Блюз еротичних думок”…
– И “Блюз еротичних думок”, который написала Ирина Билык, – это тоже классическая вещь, потому что мы, Дима, приближаемся к тому возрасту, когда может быть только “блюз еротичних думок” (смеются).
– Я был бы не я, если бы не предложил вам что-то а капелла спеть. Есть такие люди, которые говорят, что Поплавский поет под фонограмму. Я их переубеждаю, говорю: такого никогда не было и не будет. Я когда-то вас сильно полюбил за фразу: “Говорят, что у меня нет голоса. Ну как это нет?! Я же с вами разговариваю” (смеются).
– Дима, давай возьмем бокалы… (Поет)
Келих терпкого вина
Вип’єм ми з тобой до дна.
Хай не старять вас роки,
Дорогі мої батьки!
(Пьют).
– Хочу выпить за вас, за ваш день рождения. Пусть вам везет, я вас очень люблю.
– Спасибо, Дима. Взаимно.
Записали Дмитрий НЕЙМЫРОК и Николай ПОДДУБНЫЙ