Актер Сеитаблаев: Хэдлайнеры “КрымНаш” – дети членов НКВД и КПСС, а все боялись крымских татар
В интервью изданию "ГОРДОН" известный украинский актер и режиссер Ахтем Сеитаблаев рассказал о съемках фильма о крымской татарке Саиде Арифовой, которая в годы Второй мировой войны спасла более 70 еврейских детей от гестапо, и о своем новом проекте – фильме о защитниках донецкого аэропорта, который начнет снимать уже через месяц.
Ахтем Сеитаблаев – известный актер, телеведущий и кинорежиссер. Создатель фильма "Хайтарма" о депортации крымских татар в 1944 году, завоевавшего украинские и международные кинонаграды.
В прошлом году режиссер начал работать над кинолентой о крымской татарке Саиде Арифовой, которая в годы нацистской оккупации Крыма спасла от гибели несколько еврейских семей и более 70 осиротевших детей евреев, выдавая их за крымских татар. Как женщине удалось уберечь такое количество детей от нацистов, и рассказывает фильм.
За эту историю режиссер взялся не случайно. Как крымскому татарину, чью семью депортировали из Крыма, ему важно рассказать о самых ярких представителях своего народа. С другой стороны, он надеется, что кино посодействует восстановлению исторической справедливости и после его показа израильская организация изучения Холокоста Яд-Вашем признает Арифову праведницей мира. И даже более: удастся найти людей, которых спасла крымчанка, или хотя бы их детей и внуков.
В интервью корреспонденту издания "ГОРДОН" Сеитаблаев рассказал, как идут съемки, когда зрители увидят фильм, а также о своем новом проекте. Дело в том, что перед самым Новым годом он подписал контракт с Государственным агентством Украины по вопросам кино на производство еще одного фильма, на этот раз он экранизирует историю защиты донецкого аэропорта.
Люди вообще много от чего устают – от войны, от помощи друг другу, от коррупции, от всяких неприятностей. Но я молчать не могу
– Накануне Нового года вы подписали контракт с Госкино и собираетесь снимать фильм о “киборгах”. Уже можете рассказать о своем новом проекте?
– Никакой тайны на самом деле нет. Я когда-то вел программу “Храбрые сердца” на канале “1+1”. И один из выпусков как раз был посвящен тем, кого сейчас называют “киборгами”. Когда ты воочию их видишь, с ними знакомишься, слышишь их истории, первое, что приходит на ум: “Нужно обязательно снять кино”. Потому что это – рождение нового эпоса и новых героев. Только происходит это не в античности, а сейчас, на твоих глазах. Можно с этими людьми поговорить, можно заглянуть им в глаза, а в идеальном случае – пообщаться еще и с их родственниками и друзьями.
Для меня очень важно, что, когда у нас родилась идея написать сценарий и снять фильм, ребята согласились. Они взялись помочь драматургу Наталке Ворожбит писать сценарий. Мы познакомили ее с бойцами. Сценарий написан по совершенно конкретным воспоминаниям совершенно конкретных людей – защитников донецкого аэропорта. Некоторые из них стали нашими консультантами, они читали сценарий, вносили свои правки и, я очень надеюсь, снимутся в одном из ключевых эпизодов фильма.
– Фильм будет о каком-то конкретном эпизоде или просто о защите аэропорта?
– Это художественный фильм. Невозможно рассказать всю история защиты донецкого аэропорта и уместить ее в двухчасовой фильм. Поэтому какие-то события мы компилируем, но все это так или иначе правда.
– С актерами определились?
– Почти, но еще в процессе.
– Когда планируете съемки?
– Мечтаем приступить в начале февраля. Две трети съемок пройдут под Киевом – мы собираемся построить декорации практически в натуральную величину, чтобы воссоздать интерьер аэропорта. Остальные съемки будут в натуре – на взлетно-посадочной полосе, скорее всего, в Чернигове. Там построим декорации экстерьера аэропорта, будем снимать танковые и стрелковые бои.
Мы хотим рассказать историю рождения новых людей и новой страны. Эти молодые люди четко представляют, какую страну они защищают, ради чего они туда пошли, в какой стране они хотят жить и какую страну хотят оставить своим детям. Что немаловажно, многие из защитников аэропорта уже активно участвуют в общественной жизни Украины.
– Вы сохраните имена и позывные?
– Нет. Я много размышлял об этом. Один из киборгов в гражданской профессии был режиссером и актером, и я долго думал пригласить его на одну из главных ролей. Потом сам себя одернул: а как легенде играть легенду? Ведь человеческое воображение всегда лучше додумает. Когда актер играет роль, всегда остается этот запас воображения для легенды. Я мечтаю (и у меня уже есть принципиальное согласие ребят), что в одном из ключевых эпизодов мы как раз всех их снимем.
– Многие люди говорят: "Мы устали от войны, нам не хочется даже думать о том, что происходит на Донбассе". А вы собираетесь снимать кино об одном из самых сложных эпизодов российско-украинской войны. Не боитесь оказаться непонятым?
– Мне часто говорят: “А не рано ли снимать кино об этой войне, может, должно пройти время?” Возможно, в этом и есть своя правда.
Война – не прогулка. А люди вообще много от чего устают – от войны, от помощи друг другу, от коррупции, от всяких неприятностей. Но я молчать не буду, если мне Всевышним дан инструментарий и я могу отдать дань уважения бойцам, рассказать остальным украинцам, что благодаря этим людям мы можем себе позволить уставать от войны и не смотреть новости, где рассказывают о погибших. Это благодаря им мы можем ходить в рестораны, бары, отмечать новогодние корпоративы.
В фильме будет много эмоциональных разговоров, мировоззренческих конфликтов, в том числе о языке (что важнее – говорить на государственном языке или быть защитником и патриотом этой страны?) Мы хотим, чтобы были показаны архетипы людей разных социальных слоев и разного возраста, с разными взглядами на жизнь. И для нас очень важно увидеть, как происходит зарождение новых смыслов.
Очень надеюсь, получится динамичная картина, яркая, с достаточным количеством боевых сцен, с большим удельным весом юмора, который там, в донецком аэропорту, помогал людям выживать.
Знаете, мы с Адой Николаевной Роговцевой много ездим в зону проведения АТО, встречаемся с бойцами, а когда возвращаемся, часто слышим вопросы: "Как там настроение у ребят, у них не пропала мотивация?" Так вот как раз у них мотивации выше крыши. С какой спокойной уверенностью наши десантники говорят: “Кто придет? Пусть попробуют!” Абсолютно спокойные, достойные, красивые, уверенные в себе люди, – они дают мне надежду. Они знают истинную цену жизни и смерти, дружбе и предательству, знают, что такое “брать ответственность на себя”. Поэтому мое мнение: нет, не рано снимать о них кино.
Для меня как крымского татарина важно рассказать эту историю о Саиде Арифовой, но еще важнее, что эта история о матери с большой буквы, о детях, о том, как сегодня важно слышать друг друга
– Работу над фильмом "Саиде" вы уже завершили?
– Идет постпродакшн. И мы надеемся еще поснимать в Иерусалиме.
– Рассказ о крымчанке, о Второй мировой войне, при чем же тут Иерусалим?
– Там мы хотим снять начало и финал фильма. По задумке, историю о крымской татарке Саиде Арифовой, которая в годы войны спасла еврейских детей, рассказывает один пожилой человек, Ицхак, который живет в Иерусалиме. Он попал в больницу и в беспамятстве читает молитву из ислама. Молоденькая медсестра решила, что он араб. Доктор заверил – это уважаемый человек, еврей. Потом мы поймем: молитва засела у него в памяти, поскольку когда-то помогла ему выжить.
Мне важно показать, что Бог един, не важно, как мы его называем и на каком языке мы к нему обращаемся. А Иерусалим – святой город, где на одном квадратном километре достаточно места как минимум для трех мировых религий – здесь и Стена Плача, и Храм гроба Господня, и третья по значимости для людей ислама Мечеть Аль-Акса. И ты понимаешь, как разнообразен мир, как он хрупок и как много зависит от нас самих. Как важно не конфликтовать из-за того, что мы разных национальностей, разных религий. Для меня как крымского татарина важно рассказать эту историю о Саиде Арифовой, но еще важнее, что эта история о матери с большой буквы, о детях, о том, как сегодня важно слышать друг друга.
В годы немецкой оккупации Крыма (1941–1944) спасла несколько еврейских семей. Под угрозой расстрела своих родных дала свидетельские показания, что семья Салиевых из Севастополя – татары, а соседка Воля Полякова и ее отец Мордхай Зенгин – не евреи, а караимы. Также она помогла скрываться от гестапо семьям евреев, которые в тот момент воевали против нацистской Германии.
В 1943 году Саиде устроилась нянечкой в Керченский сиротский дом. Своих воспитанников (73 ребенка из еврейских семей) она выдавала за татар и сделала всем фальшивые документы. Когда узнала, что детей хотят вывезти в Германию, оформила поддельные медсправки, якобы все они заражены туберкулезом и другими опасными болезнями. Накануне депортации крымских татар в мае 1944 года Арифова показала офицеру НКВД настоящие метрики и доказала, что ее воспитанники – евреи. Благодаря этому дети остались в Крыму. Всю семью Арифовой вместе с другими крымскими татарами выслали в Узбекистан.
Вернуться в Крым она смогла только после перестройки. Умерла 9 августа 2007 года и похоронена на мусульманском кладбище недалеко от Симферополя.
Яд Вашем (организация изучения Холокоста в Израиле) рассматривает вопрос о причислении Арифовой к Праведникам народов мира. Это звание дается людям, которые, рискуя собственной жизнью, спасали евреев от нацистов.
Фото: isrageo.com
И вот на смертном одре пожилой человек решил рассказать свою историю, которую долгие годы пытался забыть. Сначала он – мальчик из еврейской семьи, которая жила в Бахчисарае – потерял своих родных, их убили на его глазах (подростка Ицхака играет артист Вениамин Прибура, который когда-то играл у меня в фильме "Чемпионы из подворотни"). Он попал к крымской татарке Саиде (эту роль играет актриса Лилия Яценко), которая спасла его от гибели во время немецкой оккупации полуострова.
Саиде научила еврейских детей быть крымскими татарами, придумала каждому ребенку историю, дала новое имя, и, видимо, понимая, что может дойти до крайностей, научила их одной из основных молитв в традициях ислама. Именно это помогло им, когда гестаповцы устроили проверку воспитанников детдома. В том числе они снимали штаны с мальчиков, чтобы проверить, не обрезаны ли они. Только немцы не учли один момент: и мусульмане, и иудеи обрезаны. И эта сцена тоже есть в фильме. Немцы приказали детям читать молитву и лишь после этого признали их крымскими татарами.
Потом в ночь на 18 мая 1944 года, когда депортировали крымских татар, Саиде мгновенно вернула им их еврейскость, если можно так выразиться. Она показала сохраненные ею настоящие метрики детей и таким образом доказала, что они не подлежат депортации.
Пожилого человека играет израильский актер Шмуэль Ацмон, судьба которого сродни судьбе главного героя фильма, и я считаю это провидением. Ацмон родился в Польше, откуда с семьей был выслан в Сибирь. Потом они бежали, пережили холокост в Польше, после войны он оказался в Италии, а оттуда уже перебрался в Израиль. Он воевал за независимость Израиля, стал почетным гражданином города Тель-Авив, основал театр “Идишпиль” и входит в международный совет Яд Вашем по поиску и признанию праведников мира. Но все это мы узнали уже, когда он приехал к нам на съемки.
– Как же вы с ним познакомились?
– Мой кастинг-директор Ольга Клименко получила задание найти израильского актера. Подобрала с десяток претендентов, и, рассматривая фотографии, мы просто остановили взгляд на нем. Мы сначала показали ему сценарий, потом пообщались по скайпу, и я понял, что есть общее понимание. Так и договорились о совместной работе.
У нас вообще очень интересный актерский ансамбль собрался – крымские татары, грузины, украинцы, австрийцы, немцы и израильтяне. Когда на одной сцене они начинали говорить на разных языках, в первые три дня было чрезвычайно сложно.
– Где вы снимали Крым?
– Большая часть съемок была в Грузии. Мы нашли места, которые похожи на Бахчисарайский район. Однажды ходили по скале Уплисцихе и вдруг увидели лужу. Везде камень, и только в одном месте собралась дождевая вода, и контуры этой лужи – карта Украины с Крымом. Мы молча переглянулись и решили: здесь снимаем. Это один из таких моментов, когда свыше знаки даются. И он как еще одно подтверждение: что бы ни твердили представители российской идеологической службы, а Крым – вовсе не русская земля.
– В ленте задействовано множество детей, где столько нашли?
– Основных героев мы привезли из Украины. Также снималась моя младшая дочка Сафие. Но большая часть детей была из Грузии.
Я абсолютно уверен, что события, которые происходят в нашей стране и с Крымом, и с Донбассом – это следствие отсутствия культурной стратегии в нашей стране
– Как вы нашли эту историю о Саиде Арифовой?
– Мой продюсер Иванна Дядюра (и жена Сеитаблаева. – “ГОРДОН”) лет семь назад увидела старую запись программы "Жди меня", где Арифова сама рассказала свою историю. Мы начали разрабатывать тему. К сожалению, когда появилась возможность реализовать задуманное, ее уже не было в живых.
– Вы как-то дорабатывали историю, искали факты по Саиде в архивах?
– Документов не так много на самом деле сохранилось. Сама Арифова полностью потеряла связь с детьми после того, как ее депортировали в Среднюю Азию. Начать поиски смогла только через 50-60 лет, когда вернулась в Крым. Но сама она так никого и не нашла. А чтобы Арифову причислили к Праведникам мира, надо найти хотя бы трех свидетелей, которые подтвердят достоверность ее слов.
Мы тоже пробовали искать самостоятельно, но пока на связь никто не вышел. Мы не ставим себе такую цель, но если вдруг случится, что после выхода фильма мы найдем этих спасенных детей или кого-то из их потомков, будет замечательно.
– И когда вы планируете показать картину зрителю?
– 18 мая 2017 года, в день годовщины депортации крымских татар. Мне кажется, это правильная дата.
[MULTIMEDIA]
Я абсолютно уверен, что события, которые происходят в нашей стране и с Крымом, и с Донбассом – это следствие отсутствия культурной стратегии в нашей стране. Более того, я уверен, в годы независимости было специально сделано так, чтобы мы как можно меньше друг о друге знали. Нам постоянно продуцировали различные страхи: те на другом языке говорят, эти на Донбассе – сплошной уголовный маргинальный элемент, там в Крыму – какие-то непонятные татары, пахлава и чебуреки на пляже, самозахват земли, а на западе Украины – постоянно желающие отделиться русины и мадьяры, да и на севере – весьма пророссийски настроенные граждане.
Власти было выгодно пользоваться римским постулатом “разделяй и властвуй”. И все для того, чтобы мы не объединились в политическую нацию. Ведь когда мы перестаем друг друга бояться, когда мы нормально зарабатываем, когда мы образованы, мы получаем возможность участвовать в жизни страны, начинаем поднимать голову и говорить: "Власть, у нас к тебе есть вопросы".
Когда-то, лет пять тому назад, я провел мини-эксперимент. Своих 10 знакомых киевлян расспрашивал, что они знают о крымских татарах. Восемь человек вспомнили о чебуреках и пахлаве на пляже. Мне, конечно, было очень обидно. Потому что на самом деле есть много славных страниц совместной истории у Крымского ханства и Запорожской Сечи, например. Вы бы видели их удивленные глаза, когда я об этом рассказывал!
Очевидно, история, которую нам преподавали, написана не нами, а представителями системы, которой было выгодно сказать, что нас всех вообще на этой земле никогда не было. В Москве решили, что белорусский язык придумали большевики, а Игорь Гиркин (в прошлом военный комендант оккупированного Донецка и "министр обороны" так называемой "ДНР", сейчас – в статусе военного пенсионера, живет в Москве. – "ГОРДОН"), не скрывая, говорит: “Наша цель – уничтожить украинскую нацию”. Слушаешь их и понимаешь, что этим живет значительная часть сегодняшней Российской империи, и им в этом комфортно.
Мы сами раньше замечали, что Крым – заповедник коммунизма? Хэдлайнерами “КрымНаш” явились дети членов НКВД, КПСС, партийных работников, которыми заселили Крым. А все боялись крымских татар. К сожалению, и сегодня присутствует эта боязнь крымских татар, по крайней мере, в стенах Верховной Рады, которая за три года оккупации полуострова так и не удосужилась принять закон о статусе крымскотатарского народа как коренного народа Крыма. Видимо, депутаты забыли, а может быть, не хотят помнить, что первыми волонтерами, которые помогали украинской армии (тому есть много подтверждений), были крымские татары. Первым погибшим за территориальную целостность Украины был крымский татарин Решат Аметов, который вышел на одиночный пикет перед Совмином в Симферополе. Я хочу напомнить депутатам, что именно из-за их действий или бездействия происходит много травматических, подчас трагических событий в нашей стране.
Культура (как бы банально это ни звучало) – тот благодатный инструментарий, который позволяет бескровно сшить страну. Разве не об этом мы все мечтаем? Я очень хочу верить, что сегодняшняя государственная власть это уже понимает.
У артиста, как у каждого творческого человека, есть два состояния – абсолютной никому ненужности и тотальной загруженности
– Многие режиссеры и артисты жалуются на отсутствие внимания со стороны государства, на дефицит финансов, маленькие бюджеты. А у вас есть проблемы с продюсерами, с деньгами?
– Если говорить о моих взаимоотношениях с Госкино Украины, кроме благодарности, ничего сказать не могу. Мы, как и все остальные, проходим полный цикл питчинга (презентация кинопроекта для инвесторов. – "ГОРДОН"), подаем проекты и получаем контракты. Можете поверить, мы, продакшн IDAS FILM, далеко не самая лидирующая компания по количеству проектов.
Финансы – кровеносная система кинематографа. Много денег в кино не бывает. Они дают возможность приглашать лучших специалистов, лучших актеров и делать качественное кино. На сегодняшний день это второй проект, на который мы получили поддержку от Госкино, и я чрезвычайно за это благодарен.
– Вы – успешный кинорежиссер, зачем вам еще и театр?
– В театре, по большому счету, я отдыхаю и набираюсь сил. Я очень счастливый человек, потому что мне везет на встречи с замечательными людьми, по большому счету, – учителями. Сейчас я занят в двух спектаклях Катерины Степанковой, где играю с любимейшей Адой Роговцевой. Разве можно отказаться от счастья выходить на сцену с такими партнерами? От встреч с такими режиссерами, как здесь, в Театре на левом берегу? От этой возможности расти в профессии? Наша профессия предполагает постоянное обучение, в ней нет потолка.
– И как при такой нагрузке вы все успеваете?
– У артиста, как у каждого творческого человека, есть два состояния – абсолютной никому ненужности и тотальной загруженности. Для мужчины лучше второе. А график – это не самое сложное.