В Непал за счастьем. Часть 2

Начало спецпроекта "В Непал за счастьем.

Почему украинцы менее счастливы, чем непальцы, и что с этим делать?"

У меня были личные причины, чтобы так внимательно присматриваться к непальцам и их умению быть счастливыми в самые сложные и трагические моменты их жизни. Два неполных года на госслужбе – и я понял, что нахожусь на грани абсолютного эмоционального выгорания. С каждым днем ответ на главный вопрос "счастлив ли ты?" давался все труднее и труднее. Знакомая для многих проблема, не так ли?!

И вот, я прилетаю в страну, которая имеет куда больше проблем, чем Украина, но жители которой в ответ на вопрос о счастье улыбаются и говорят: "Да, я счастлив!"

Бабурам, один из управляющих отеля, в котором остановилась наша маленькая группа, как-то по-домашнему тепло поприветствовал нас на рецепции. Надо сказать, что первое впечатление о нем как об очень простом и благожелательном человеке подтвердилось дальнейшим общением. Бабурам с радостью брался за абсолютно необязательные для администрации гостиницы вопросы: заказать билеты на автобус и местные авиаперелеты, вызвать машину, поменять деньги по лучшему курсу – все это с охотой, энтузиазмом и обязательной улыбкой.

Ясно, что Бабурам стал первой жертвой моего импровизированного соцопроса.

– Да, я счастлив! – ответил Бабу с небольшим удивлением в глазах и непременной улыбкой.

– Но что делает вас, непальцев, счастливыми? Почему вы более счастливы, чем многие другие, более богатые народы?

Неожиданно оказалось, что Бабурам еще и философ:

– Счастье внутри нас самих. Мы сами решаем, быть счастливыми или нет!

Бабурам объяснял, что Непал – действительно очень бедная страна. Когда ты беден – существует так мало возможностей поделиться чем-либо с другим. Иногда единственное, чем можно поделиться, – это твое счастье, твоя радость. Вот и делятся чем есть.

Размышления Бабурама были куда более развернутыми: он говорил о множестве важных вещей, которые влияют на умение непальцев быть счастливыми. Я все время ловил себя на мысли, что общаюсь не с управляющим отеля, а хорошим социологом, философом.

"Мы сами определяем, быть нам счастливыми или нет!" – еще раз повторил Бабурам в конце своей импровизированной лекции. 

Ко всем непальским горестям минувших десятилетий добавилась еще одна: мощное землетрясение в конце апреля 2015 года. Было бы преувеличением сказать, что камни падали с неба, но около 9000 жителей Непала погибли под завалами.

"Когда в прошлом году случилось землетрясение, несколько дней стоял стон и плач: многие люди потеряли своих близких. Но уже через пару дней люди сказали себе: как долго можно плакать?! И снова старались улыбаться друг другу", – о тех событиях рассказывал абсолютно случайный прохожий.

Честно говоря, сначала я был не очень рад его компании: мое внимание привлек уличный портной. Он выставил свой доисторический инструмент прямо на улицу и немножечко шил, одновременно общаясь с какими-то своими знакомыми или клиентами.

Вокруг город жил своей жизнью: кто-то, присев на парапет небольшого храма, обсуждал какие-то свои новости, рядом спали огромные желтые собаки, по улице двигался непрерывный поток прохожих, время от времени сквозь толпу пытался прорваться кто-то на велосипеде или мотороллере. И над всем этим царственно восседал портной со своим столетним "Зингером". Уличные ремесленники – это более чем характерная картина в Непале.

Я пытался все это снимать.

Мой самозваный гид (слева в рябеньком сине-красном свитере) провел меня по всем окрестным закоулкам

На переполненных толпами улицах этого города фотосъемка – не самая простая задача: кто-то перекрывает собою твой объект, и нужно сделать огромнейшее количество дублей, чтобы получить "чистый" кадр. А тут еще кто-то под руку что-то говорит, желая попрактиковать свой английский. В общем, начало нашего знакомства с этим субъектом не показалось мне приятным.

Чтобы как-то компенсировать навязчивость нового знакомого и сделать общение полезным, я задал свой главный вопрос о счастье и получил мгновенный ответ: "Да, я счастлив! Думаю, что и большинство непальцев тоже". И далее следовал развернутый ответ о том, что быть счастливым – это одна из составляющих национального характера, которая часто помогает пережить самые трагические страницы истории.

Махнув рукой на попытки сделать "идеальный кадр" с уличным портным, я собирался двинуться в направлении главной достопримечательности непальской столицы – площадь Дурбар. Она достаточно сильно пострадала во время землетрясения. Но мне казалось, что было бы непростительно обойти вниманием место, сквозь которое проходит ось непальской истории. Однако мой новый знакомый увлек меня в сторону от цели: рядом, в храме Аннапурны, "сейчас фестиваль". Я поддался спонтанности и решил изменить своим планам.

Пока мы шли, я узнал, что мой новый знакомый вообще-то ремонтирует обувь. Сам он не непалец, приехал в Катманду из Индии. Работы мало, поэтому он иногда может потратить время на такое общение. По дороге к храму Аннапурны он проводил меня через какие-то сомнительные подворотни, превратив спонтанную экскурсию в квест.

Катманду – это архитектурное убожество, ночной кошмар архитектора. С окрестных холмов город выглядит как беспорядочно рассыпанный конструктор "Лего". И вот среди всего этого хаоса где-то затерялись настоящие жемчужины сакральной архитектуры. И найти их – это нетривиальная задача.

Иногда нужно проскочить сквозь какой-то неприметный проход высотой чуть более половины среднего роста европейца, чтобы попасть на тихую площадь (скорее дворик) перед древним храмом. Вот через такие подворотни протаскивал меня мой самозваный гид.

Дорога к храму Аннапурны растянулась почти на час: он засыпал меня именами и подробностям сложных взаимоотношений индуистских богов. Честно говоря, я был не очень готов к лекции по индуизму и буддизму. Возможно, следовало бы включить диктофон в мобильном телефоне и позже расшифровать этот рассказ, но телефон я оставил в отеле. Подробностей было столько, что запомнить их все было совершенно нереально.

Мы подходили к храму, посвященному матери Будды и кровавому воплощению Шивы – Бхайраве. Мы долго рассматривали бронзовые изображения божеств, демонов и духов в Сето Мачиндранате – храме, посвященному Авалокитешваре – "Слушающему звуки мира". Храм был переполнен голубями.

– Почему? Существует поверье, что птицы относят наши молитвы в обитель божеств, – пояснил мой спутник, – люди приносят своих больных детей в этот храм, рассыпают жертвенное зерно, и благодарные птицы относят просьбы молящихся по адресу.

Как бы в подтверждение его слов мужчина с ребенком на руках рассыпал свое нехитрое подношение богам, вошел в центр скопления голубей и закружил ребенка на руках. Перепуганные голуби разлетались во все стороны, касаясь ребенка своими крыльями. Мой спутник ловко поймал парящее голубиное перышко и заулыбался удаче.

Позже я узнал, что Авалокитешвара воспринимается как божество бесконечного милосердия. Свою миссию этот просветленный видел в помощи достижения нирваны всем существам, которые на это способны. Помочь вырваться из круга жизни и смерти, из сансары – вот его предназначение.

Авалокитешвара в своем просветлении был настолько поражен страданиями существ на пути перерождений, что его голова разделилась на 11 частей. Так и изображают – с одиннадцатью головами и тысячью руками, которые тянутся с помощью ко всем живым этого мира.

Монахиня из Тибета в храме Авалокитешвары

Мой гид специально указал на тысячерукое изображение бодисатвы, которое я поспешил сфотографировать своей камерой. Как оказалось, это был почти мистический акт: название моего фотоаппарата Canon непосредственно связано с одним из имен Авалокитешвари – Каннон. Получилось, что немного буддийской милости я ношу с собой в каждом путешествии в названии собственной фотокамеры.

Вероятно, без сопровождения я не решился бы войти во многие из храмов, не будучи уверен, не совершаю ли святотатства. Мой спутник послужил ключом к абсолютно неизвестному мне миру. В его рассказах об индуизме и буддизме я узнавал параллели с какими-то страницами библейской истории и даже нашими самыми древними дохристианскими верованиями. 

Я спросил, почему он не занимается профессионально экскурсиями. Оказалось, что для получения лицензии гида необходимо непальское гражданство и значительные усилия – непальская бюрократия мало отличается в методах и скорости работы от бюрократии украинской.

В конце концов мы достигли храма Аннапурны. И храм, и гора, вокруг которой пролегал наш будущий маршрут, посвящена божеству плодородия. В дословном переводе это имя означает "полная зерна". Но сам "фестиваль" Аннапурны ничем не удивил: люди подходили, ставили свечки, звонили в подвешенные по углам храма колокола, обходя его по часовой стрелке. Возможно, тут свершаются и более зрелищные церемонии, но точно не в этот раз.

Оставалось поблагодарить за импровизированную экскурсию моего гида. Я предложил заплатить. "Нет! Деньги – это плохая карма! – ответил мой спутник. – Но вы можете купить еды для моих детей". Он выбрал в близлежащей лавке необходимые продукты, за которые мне следовало заплатить. Получилось несколько более, чем я рассчитывал. Я до сих пор не уверен, был ли это акт благотворительности и милосердия с моей стороны или изысканное мошенничество – с его!

Так получилось, что до площади Дурбар я дошел значительно позже, чем планировал. Но с другой стороны – центральная площадь непальской столицы действительно заметно пострадала от землетрясения 2015 года. И мне не очень хотелось рассматривать искалеченную стихией площадь так долго, как я планировал сначала.

Многие храмы и дворцы площади стоят сегодня обрамленные строительными лесами, подпорками и надписями "Осторожно! Опасность!". Чтобы как-то помочь с случившейся катастрофой правительство приняло решение поднять входную плату с туристов в два раза – с 500 до 1000 рупий. То есть до 250 гривен.

В Катманду очевидно есть, что посмотреть. Более того – вдумчивых прогулок с разбирающемся в буддизме и индуизме гидом хватит на неделю и больше. Это двойное приключение – отыскивать в переплетении пыльных улиц жемчужины архитектуры и веры.

"О, жемчужина в цветке лотоса" – "Ом мане падме хум" – звучание этой шестисложной мантры будет сопутствовать везде в этих блужданиях.

Расшифровывать символику изображений на стенах древних храмов, открывать значение божеств, открывать для себя метафорическую глубину их бытия – все это может для кого-то показаться нудным. Но если найти правильного человека – чужая цивилизация, открываясь, начинает затягивать, как водоворот.

Я знаю такого человека. Его зовут Женя Ихельзон.

"Привет! Я буду в Катманду в те же дни, что и ты!" – вот какое приятное сообщение я неожиданно получил через "Фейсбук".

Женя водит экскурсии по всей Азии. Некоторое время назад он достаточно долго прожил в Непале. Как практикующий буддист, он со своим наставником строил ступу где-то в горах. В общем, случай Ихельзона – это глубокое, нетуристическое проникновение в культуру страны. Он собирался писать путеводитель по Катманду, но пока "руки не дошли".

Его самолет из Куала-Лумпура прилетал только вечером, а на следующий день рано утром мы выезжали в горы. Жаль, но походить по закоулкам непальской столицы в этот раз с ним вместе не удалось. Оставалось радоваться недолгой встрече поздним вечером. После десяти вечера рестораны и кафе закрываются даже в туристических районах, таких как наш Тамель. Поэтому мы купили местного пива "Эверест" и устроились на крыше нашей гостиницы.

Большинство главных достопримечательностей Катманду хоть и пострадали, но выстояли. Например – Сваямбунатх

"У непальцев совершенно иной уровень доверия. Даже здесь, в миллионном Катманду, семьи живут столетиями бок-о-бок, в одном районе, на соседних улицах, в соседних домах. Семьи знакомы по нескольку столетий!" – Евгений пытался со своей перспективы объяснить природу счастья непальцев. Доверие к людям – одна из причин этого.

Действительно, в непростой истории Непала не было событий сравнимых с последствиями Октябрьского переворота 1917 года, с Голодомором, ужасами Второй мировой войны либо ГУЛАГа. Тоталитаризм атмосферой страха и доносительства, репрессиями и депортациями разрушил традиционную систему отношений украинского общества, посеял страх и недоверие. По сравнению с непальцами украинцы очень мало улыбаются на улице и заговаривают с незнакомцами.

"Другой уровень доверия – это другой уровень коммуникации. Украинцы значительно меньше общаются между собой. Культура коротких, ни к чему не обязывающих разговоров тут достаточно распространена. А в Украине ее скорее нет, а такие вещи очень важны для общества и для счастья отдельного человека", – делится своими наблюдениями Женя.

Мы говорили о множестве вещей. Говорили о том, что непальцы по-настоящему классные работники: талантливые, исполнительные и спокойные.

Непальцы – прекрасные ремесленники, которые монополизировали изготовление культовой бронзовой скульптуры для всего индуистского и буддийского мира.

Непальцев ценят по всей Азии. Женя вспоминал спокойных и уверенных работников охраны своего дома в Куала-Лумпуре и талантливого непальского повара в каком-то ресторане на Гоа. Тот умел готовить блюда, кажется, всех континентов и культур, кроме борща.

От непальцев практически не услышишь криков – это действительно один из самых спокойных народов Азии. Я где-то даже читал, что кричать считается здесь крайне неприличным.

В справедливости Жениных слов у нас уже была одна возможность убедиться, когда мы летели из Шарджи в Катманду: весь огромный самолет был набит непальскими трудовыми мигрантами, возвращающимися домой. Во время посадки можно было убедиться, что у непальцев, скажем так, представление о приватности личной зоны значительно отличается от европейского. Но вот когда украинцы садятся в самолет – то тут тихие непальцы своей сдержанностью выгодно отличаются от украинцев, которые возвращаясь на историческую родину галдели как оглашенные.

Женя также утверждал, что уровень преступности в Непале – достаточно низкий: никто не хочет испортить карму. Тут практически не уличных грабежей – "гоп-стопа" (Женя использовал словарь родного донецкого региона). Более того, по его словам, вероятность, что в кафе вам вернут забытый на столике телефон, в Катманду значительно выше, чем в Киеве.

Вечер подходил к концу, а наши разговоры все более отдалялись от современности в прошлое. Мы заговорили о местной кухне, о том, что надо попробовать и чего – не стоит. Ихельзон начал долгий рассказ о том, что "…где-то в веке так пятнадцатом, когда в Индии произошла определенная Реформация индуизма, был установлен запрет на употребление животной пищи. Но до Непала этот запрет "не дошел", и в местной кухне можно попробовать и мо-мо и карри с мясом курицы, и стейк из мяса буйвола, который тут коровой не считается…" На этих словах Жени я поймал себя на мысли, как много мы в Европе пропускаем в своем европоцентричном эгоизме, как мало мы знаем про окружающий мир. И что надо идти спать: завтра нас ожидало начало путешествия в Гималаи.

Уже завтра у нашей группы появилась возможность проверить справедливость наблюдений Евгения. Наш путь пролегал почти до самой границы с Китаем. Мы должны были доехать машиной из Катманду до Бесишахара, из Бесишахара – до Чамъе на джипе – и потом – вокруг массива Аннапурны через Тал, Гяру и Мананг почти до самой границы с Китаем. Пешком.