Резникович: Даже в сталинские времена дарование театрального художника часто ценилось выше его политической активности

21 октября Национальный академический театр русской драмы имени Леси Украинки отметит 90-летний юбилей со дня придания ему статуса "государственный". Успехами театра и планами на будущее в преддверии празднования круглой даты с изданием "ГОРДОН" поделился его художественный руководитель, украинский театральный режиссер, народный артист Украины, Герой Украины, лауреат Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко Михаил Резникович.

– Юбилей – это всегда этап. С одной стороны – подведение промежуточных итогов, с другой – повод наметить дальнейший путь развития. Каким видится этот путь вам?              

– Мне кажется, движение украинской культуры вообще и театра в частности должно происходить по принципу: пусть расцветают все цветы, кроме бумажных. То есть должны быть представлены самые разные направления – от классики до авангарда и самые разные жанры – от фарса до трагедии. Но при этом хорошо было бы, если бы власть по возможности определила для себя, какие направления важнее, что стоит поддерживать, в первую очередь развивать на государственном уровне, что опасно утратить, потеря каких направлений нанесет больший ущерб будущим поколениям.

Убежден, в приоритете должно оставаться искусство духовное, которое заставляет задуматься над вечными человеческими ценностями. Есть два безусловных принципа, выведенных Пушкиным и Гоголем: "И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал", и "Театр – кафедра, с которой очень много можно сказать миру добра". Если власть не осознает, как важно сегодня поддерживать искусство, следующее этим заветам, в стране впоследствии может наступить духовная катастрофа. Задуматься над этим стоит уже сейчас: "камо грядеши" – куда идем?

Авангард важен, нужен, даже необходим. Он разрушает привычные, омертвевшие способы выражения в искусстве, вчерашние способы игры в театре. Миссия его целебна, но в то же время и разрушительна. Авангард хорош, когда необходимо разрушить старое, но… Что предлагается взамен?

Приемы авангарда, отдельные его формы можно принимать лишь ставя их на службу духовному искусству. Я лично критично отношусь к мощному направлению современного российского театра, автоматически перенимающего прагматические западные авангардные движения. Когда режиссер ставит на сцене МХАТа "Трех мушкетеров", но это не Дюма, а винегрет, когда в спектакле Кирилла Серебренникова в Гоголь-центре артисты обнажают задницу... Что это? Эпатаж. Над этим можно посмеяться. Можно поаплодировать. Но что дальше?  

Мне представляется, украинский театр должен двигаться в совершенно ином направлении, не оглядываясь на подобные "достижения" России и Запада. Важно задаться еще одним вопросом: интересны ли в принципе современной Европе вторичные копии среднестатистического западного театра? Думаю, их может привлечь лишь то, чего у них нет. Что-то необычное, самобытное.

Подтверждение этому – неизменный успех Ансамбля Вирского, гастролирующего по всему миру, или, к примеру, наши недавние двухнедельные гастроли в Лондоне. Мы сыграли там драму Леси Украинки "Каменный властелин". Оказалось, англичане не подозревали, что существует еще одна версия знаменитой легенды о Дон Жуане, отличная от мольеровской, пушкинской и прочих. Выяснилось, что украинский вариант оригинален и не менее интересен, о чем можно прочесть в рецензиях британских критиков.

Я не раз пытался убедить разных министров культуры, коих за годы независимости повстречал немало, что в Европу нужно двигать те достижения, которыми гордимся. В театре это, прежде всего, драмы шекспировского масштаба – "Украденное счастье" Ивана Франко, "Каменный властелин" Леси Украинки и "В воскресенье рано зелье копала" Ольги Кобылянской, хотя это не пьеса. Для Леси Украинки мы смогли в какой-то мере "пробить окно в Европу", познакомив с ее творчеством лондонских зрителей.

А ведь если власть наметила путь на евроинтеграцию, хорошо бы интегрировать в Европу самое талантливое и духовно обогащающее, что есть у нас во всем,– в живописи, в музыке и театре. Важно, чтобы власть позаботилась о будущем, финансируя и поощряя в первую очередь не чернуху, не бытовщину, не злость в искусстве, а "чувства добрые".

Востребованы ли они самым широким современным зрителем? Наш театр, исповедующий психологию человека как основу творчества, играет параллельно на трех сценах и собирает аншлаги. У нас самые высокие доходы среди драматических театров. Мы больше всего налогов платим государству…

– В чем же тогда проблема?

– Прежде всего, в воспитании кадров – в образовании. С режиссурой, например, на сегодняшний день не проблема – катастрофа. Сегодняшним студентам проще придумать форму спектакля, нежели реализовать ее на сцене, и режиссеру проще обращаться с актерами, как с куклами, марионетками, чем научить их подлинно проживать события и сталкиваться в диалоге. Очевидно, этот вопрос должен волновать и министра культуры, и ректора театрального вуза, и всех педагогов, и власть в целом.

К сожалению, постепенно утрачивается одно из главных достижений режиссуры ХХ века – умение вскрыть в пьесе острый духовный конфликт, разобрать пьесу по событиям. Это высший пилотаж нашей профессии, и чтобы овладеть этим искусством, нужны годы.

Выдающийся пианист Генрих Нейгауз как-то сказал, что пианист, сыгравший три сонаты Бетховена, по уровню не сравнится с пианистом, сыгравшим двадцать три сонаты Бетховена. То же и в режиссуре: опыт разбора пьесы, опыт постановки спектаклей имеет для молодого постановщика очень большое значение. Это то, на что необходимо делать упор в воспитании молодой режиссуры.

Я подготовил записку министру культуры с предложением организовать на базе нашего театра режиссерскую лабораторию. Когда несколько режиссеров из разных театров Украины в течение года проходили бы здесь своеобразную практику, постигая принципы событийного разбора. Ведь этим ремеслом можно овладевать годами.

Я помню, как мой педагог по актерскому мастерству, замечательный актер БДТ Евгений Лебедев, говорил нам, студентам: "Проблему действия актер осваивает всю свою сознательную жизнь". Так и режиссер: он (если он, конечно, в трезвом уме и здравой памяти) никогда не скажет, что до конца освоил проблему действия, что схватил бога за бороду.

– Как думаете, власть не занимается культурой по глупости или нарочно?

– Вероятно, они уверены, что в стране есть проблемы поважнее, и, мне кажется, в этом вопросе искренне заблуждаются. Духовное развитие общества – одно из важнейших направлений в развитии страны, и пренебрегать этим – по меньшей мере недальновидно. Каким бы тяжелым ни было экономическое положение в стране, финансирование духовной культуры по остаточному принципу ни к чему хорошему не приведет. Черчилль говорил, что политик думает о следующих выборах, а государственный деятель – о грядущих поколениях.

Это отличие – принципиально. Не каждый может руководить театром, не каждый может руководить киностудией, не каждый может управлять страной, и не каждый может быть министром. У нас же заблуждения на этот счет нередки. Многим кажется, что они все могут. На одной из мировых спортивных олимпиад был лозунг: "I want. I can" – "Я хочу. Я могу". Но когда дело касается управления страной, и даже в отдельно взятом театре, между "хочу" и "могу" знак равенства возникает далеко не всегда.

Вот я, например, снял два двухсерийных фильма на Киностудии имени Довженко. Оба – высшей категории, один даже представлял Украину в Германии. Но я никогда бы не согласился руководить киностудией – я не знаю специфики этой отрасли, не знаком со всеми тонкостями процесса. Поэтому стремление человека с легкостью необыкновенной пересесть из, предположим, кресла ректора в кресло министра образования, вызывает у меня массу вопросов.

Но, по выражению Шекспира: "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам"… Еще один классик, но уже украинской литературы – Павел Архипович Загребельный – однажды точно подметил: "Страшен не тот, кто не прочел ни одной книги. Страшен тот, кто прочел лишь одну книгу". Если такой человек попадает во власть, это действительно страшно – как в культуре, как в транспортной отрасли, так и в сельском хозяйстве. 

– Очевидно, принципы руководства театром, культурой, страной в чем-то схожи и в любом случае требуют командной работы, грамотной кадровой политики…

– В вопросах кадровой политики театра я не руководствуюсь принципом своего учителя – Георгия Александровича Товстоногова. Он считал, что в театре должен быть лидер – ведущий режиссер, остальные лишь должны ему помогать.

Мне представляется, цель лидера в большом психологическом театре – воспитание не только будущих актерских поколений, но и режиссерских. На сегодняшний день в нашем театре успешно трудятся режиссеры разных поколений. Кирилл Кашликов впервые заявил о себе как о постановщике девять лет тому назад, выпустив спектакль "Солдатики". Отборочной комиссией одного из самых престижных европейских фестивалей современной пьесы он был приглашен на немецкий фестиваль в Висбаден и прошел с очень большим успехом.

Два года тому назад состоялась премьера его "Джульетты и Ромео", а этой весной вышел третий, по-моему, самый зрелый и гармоничный спектакль – "Вид с моста" Артура Миллера. У нас очень профессиональные режиссеры Ирина Барковская и Леонид Остропольский. В их творческой копилке немало интересных спектаклей. Успешно работают 40-летние режиссеры, например, Олег Никитин, недавно поставивший комедию "Требуется лжец!".

Спектакли Ольги Гаврилюк, поставленные на Новой сцене и Сцене под крышей, объездили почти всю Европу. Дмитрий Морозов – представитель поколения 30-летних – поставил два спектакля с народными артистами театра – "Ненормальную" Надежды Птушкиной и "Женщину и чиновника" Альдо Николаи…

В театре должны активно работать и развиваться режиссеры всех поколений. В этом залог движения театра, движения режиссерской мысли.

– Какие первоочередные задачи ставите сегодня перед труппой?

– Сегодня главная проблема – уровень актерской техники. Очень важно, чтобы артисты понимали, к чему стремиться. Как-то молодая актриса сказала корифею Малого театра Варваре Рыжовой: "Варвара Николаевна, как у вас на сцене все просто!" На что та ответила: "Будет просто, если повторишь раз сто".

Работа артиста над ролью не должна ограничиваться репетицией. Репетиция – только трамплин к тому, чтобы думать о роли, над словом дома. Чтобы научиться ощущать стремительность ритма в современном спектакле – без него мы просто не можем конкурировать сегодня с телевидением, с кино, с шоу-бизнесом... Все эти задачи стоят перед коллективом постоянно, и я надеюсь, мы будем их посильно решать.  

– Сегодня многие режиссеры ставят спектакли в угоду идеологии, по запросу власти. Как Майдан 2014 года повлиял на ваши творческие предпочтения?

– В 2005 году наш театр подвергался нападкам власти, причем совершенно несправедливо. Майданы 2004-го и 2014 года, очевидно, – определенные этапы пути страны к подлинной демократии. Чем все это завершится – посмотрим. Революция, безусловно, – некое самовыражение нации, проявление самосознания и гражданской позиции, но в ней также кроется большая опасность. Можно, демонстрируя приверженность "майдану", козыряя тем, что был участником событий, паразитировать на теме патриотизма.

И паразитируют на этом, главным образом, неудачники, отъявленные карьеристы, желающие прорваться во власть, или чего-то от власти урвать. Кроме того, на теме Майдана можно очень неплохо подзаработать, что просто аморально. Но кто сегодня задумывается о морали?.. Проблема эта остра не только в Украине, но и в России.

Недавно академик, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский заметил, что, к сожалению, диктат власти и цензуры сегодня отступает на второй план по сравнению с диктатом толпы и неких "активистов", пытающихся прорвать оборону культуры. По-моему, над этим стоит задуматься. Тут очень важно отделять тех, кто честно занимается культурой и вносит реальный вклад в духовную жизнь страны, и тех, кто, называя себя "активистами", просто-напросто хочет подзаработать.

Даже в сталинские времена дарование театрального художника часто ценилось выше его политической активности. А это были самые свирепые идеологически времена. Станиславский и Немирович-Данченко на Майданах не стояли и не высказывались на эту тему, но власть ценила и поддерживала их мощный духовный вклад в культуру страны.

Да что говорить, если сам Сталин в ответе Билль-Белоцерковскому, который написал ему письмо с политическими обвинениями против пьесы Михаила Булгакова "Дни Турбиных", защищал писателя, подчеркивая, что спектакль по этой пьесе приносит больше пользы, чем вреда. Очевидно, мудрость власти заключается в том, чтобы решать эту проблему во благо страны.

– В связи со вступлением в силу нового закона объявлен конкурс на замещение должности генерального директора – художественного руководителя Театра имени Леси Украинки. Как вы относитесь к новой процедуре подбора руководства театров и закону в целом?

– Я к этому отношусь, как к стихийному бедствию, которое надо пережить. Потому что, с одной стороны, мы вроде стремимся в Европу и ратуем за евроинтеграцию, а в Европе в отношении театров все очень просто: руководителя муниципального театра назначает мэр, соответственно, он единолично отвечает за то, как театр этот будет ближайшие пять лет развиваться. А руководителя государственного театра (также единолично) назначает министр культуры. Мне кажется, я пережил это стихийное бедствие – конкурс, и со мной Министерство культуры заключило очередной контракт на пять лет.           

Хотя я считаю почти безумием тот факт,  что госпожа Подоляк и другие представители комитета по культуре, формируя новый закон о театре, не собрали ведущих деятелей культуры страны для его обсуждения. Ничего хорошего, окромя дурного, из этого для нашей культуры не вышло. Не хотелось бы думать, что таким образом принимаются законы и в иных отраслях – в сельскохозяйственной или, скажем, в транспортной. Ну как можно не прислушаться к тем, кто посвятил профессии всю жизнь?

– Каковы ваши взаимоотношения с Министерством культуры? И вообще, насколько продуктивна его роль в развитии культуры страны?

– Ну, это серьезный разговор для совсем иного интервью. Нынче я могу лишь сказать, что для меня загадка те критерии, которыми иногда пользуются чиновники министерства в отношении работы театров.

Между тем, по-моему, они очень просты: посещаемость, то есть движение к аншлагу, доходы, налоги – исправно и в каком объеме они платятся, загрузка труппы, ну и на сладкое (хотя это, очевидно, самое главное) – духовный, творческий уровень спектаклей. Все это меня действительно заботит, и на эту тему я бы хотел пообщаться с министром. Но пока не получается…

Возникает еще масса вопросов, касающихся взаимоотношений театров с министерством. Но они настолько и деликатны и остры, что я оставляю их для внутреннего потребления.