Савик Шустер в интервью Дмитрию Гордону: Моя мама – латентный офицер КГБ G

Известный журналист и телеведущий Савик Шустер рассказал о том, как из медицины пришел в журналистику, о своих родителях и детях, а также об опасностях и комичных ситуациях, возникавших во время командировок в Афганистан, почему возникли разногласия с Кремлем, как попал в Украину, общении с политиками, причинах конфликта с президентом Украины Петром Порошенко. 

Шустер поделился своим мнением об олигархах, рассказал, кто из гостей его программы вызывает симпатию и почему не готов идти в президенты. 

"ВСЕ, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ – РЕПУТАЦИЯ И ДОМ В ИТАЛИИ"

– Я, Савик, не знаю на самом деле, кто у кого в гостях, потому что интервью-то беру у вас, но на вашей территории...

– ...на территории свободы...

– ...да, и это, на мой взгляд, символично, потому что для меня свобода слова в Украине именно с Савика Шустера началась. Много до вас разных программ было, но такой степени откровенности, которую политики в вашей студии демонстрировали (благодаря вам, потому что это вы на откровенность их подвигали), Украина не ви­де­ла. Не было у нас раньше площадки, где вся дурь каждого видна и ум тоже, и ты понимаешь уже, за кого можно голосовать, а за кого нельзя, и все равно голосуешь, и вновь ошибаешься, выбираешь не тех, тем не менее это прекрасно, и вот за то, что Украине такую свободу вы принесли, лично от меня большое спасибо.

Девять лет назад, спустя год после начала вашей работы в Киеве, я с вами интервью записал для программы "В гостях у Дмитрия Гордона", которое с удовольствием сейчас перечитал. Безусловно, масштаб вашей личности уважение вы­зывает, потому что совершенно ясно: за этой жизнью – несколько жизней. Позади у вас вильнюсское детство, мединститут, эми­­­­грация в Израиль, работа в кибуце, потом Канада, Италия, Афганистан, радио "Свобода" в Германии, НТВ в Моск­ве и, наконец, Киев – "этапы большого пути", как в Советском Союзе когда-то давно говорили... В Афганистан вы с "Врачами мира" попали – правильно?

– Я к ним приклеился: репортером быть очень хотел. В какой-то момент понял, что в медицине как-то мне узковато, постоянное общение с больными было не очень мне интересно...

– ...угнетало...

– ...да, и потом, Хемингуэем был увлечен... В общем, решил: в репортеры хочу податься – это уже в Италии себе сказал, во Флоренции. Жил я тогда крайне бедно – ну, как все студенты, – и постоянно искал возможность что-нибудь этакое сделать, чтобы взять и куда-нибудь выскочить. Как в квантовой физике, чтобы раз – и на другой уровень перескочить. Всячески подрабатывал: с русского языка переводил, очень плохо его зная, потому что других носителей его во Флоренции не было. Флоренция вообще город интересный. После революции 1917 года (или переворота – не знаю, как это называть) 17 русских дворянских семей там осели. В основном, кто в Европу направлялся, в Париж ехал, а во Флоренцию только 17 семей перекочевали, и вот я с Ниной Харкевич познакомился, врачом – ну, я же на медфаке учился...

"СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ У МЕНЯ  – НЕВРОЛОГИЯ. Я СПЕЦ ПО НЕРВАМ. ПО БОЛИ..."

– А какая специализация у вас?

– Сложно объяснить... Неврология – скажем так. Это в широком смысле – там еще и узкая специализация есть.

Дмитрий Гордон и Савик Шустер. Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– То есть спец по нервам?

– (Кивает). По нервам. По боли. И Нина Харкевич, врач-поэт (ну, все русские врачи – они обязательно поэты, то есть поэты не обязательно врачи, а врачи непременно поэты), в то время уже пожилой женщиной была, мы с ней общались, она даже семейную практику передать мне хотела, настолько меня полюбила, а я у нее подрабатывал. Как? Во-первых, со зрением огромные проблемы у нее были, и я классику ей читал. Как она это выдерживала, не знаю, потому что у меня ужасный акцент был, я, как вы понимаете, запинался, но это хорошая школа русского языка была – Достоевского каждый вечер читать. Ну, Достоевский не такой, безусловно, стилист, как Толстой или Чехов, но все равно, а во-вторых, я бебиситтером ее кота был. Летом, когда во Флоренции очень жарко, в сельскую местность, на холмы, она уезжала...

– ...а вы с котом сидели...

– ...Да: он старенький был, я ему еду готовил – рыбку на пару...

– Сколько вам лет тогда было?

– Давайте посчитаем: это 77-78-й годы, а я 52-го года рождения, значит, сколько? Лет 25-26, и Нина Адриановна за это маленькие, но нормальные денежки мне платила, к тому же с оставшимися во Флоренции русскими познакомила – уже там родившимися, но все равно русским языком владеющими. Иногда эта маленькая община встречи с диссидентами, музыкантами устраивала – Ашкенази, например, приезжал, а я на этих встречах переводчиком, как ни смешно это звучит, был. Итальянским владел отлично – это с русским проблема была. Ну, ничего: то, чего я не понимал, додумывал...

"МЕНЯ ПОЗВАЛИ СДЕЛАТЬ МАТЕРИАЛ О СЪЕЗДЕ ДИССИДЕНТОВ В МАДРИДЕ. ДЕНЕГ НА ДОРОГУ НЕ БЫЛО, Я ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ДО МАДРИДА ЗАЙЦЕМ ПОЛТОРА ДНЯ ЕХАЛ...."

– Я еще одного блестящего телеведущего знаю, у которого с русским в юности тоже большие были проблемы, он его почти не знал – это Владимир Познер...

– Интересно – я об этом не слышал... Короче, однажды во Флоренцию Наташа Горбаневская приехала...

– ...уважаемый человек...

– Да – поэт и, что очень важно, реальный знаток и переводчик польской литературы. Чеслава Милоша, хоть он и нобелевский лауреат, никто здесь, если бы не Наташа, которая переводила его постоянно, не знал бы. Ну, значит, приехала она, и мы разговорились – о диссидентстве. Я спросил: "Могу ли я как-нибудь в диссидентских делах поучаствовать, к примеру, об этом на итальянском статьи выпускать?". Наташа ответила: "Конечно! Мы вас всегда приглашать будем" – и вскоре на съезд диссидентов в Мадриде меня позвали. Денег на дорогу не было, я из Флоренции до Мадрида зайцем доехал... Полтора дня это заняло – с одного поезда на другой перепрыгивал, но так в эту среду советского диссидентства вошел. Статьи для местной флорентийской газеты La Nazione писал...

– ...она жива еще?

– Конечно, и это для них что-то новое было – репортер по диссидентским делам. Именно Наташа в журналистику меня и ввела – это ее заслуга. Я ей все время рассказывал: "Вот у меня мечта – репортером быть, в медицине мне сложно...", и вдруг она из Парижа звонит и говорит: "У меня Руфь Григорьевна Боннэр дома – я могу трубку ей дать, и ты интервью сделаешь". "Ни фига себе!" – я подумал. Она ей трубку передала, и я, в общем-то, растерялся. Первое в моей жизни интервью, мама...

Савик Шустер и Владимир Познер общаются с участниками международной конференции на тему: "Что такое свобода слова?". Киев, 2 декабря 2010 года
Фото: УНИАН

– ...жены Сахарова...

– ...да. Кажется, мне ей четыре вопроса задать удалось и ответы законспектировать – я это все перевел, написал, напечатал, к главному редактору La Nazione пошел. Он посмотрел, и на следующий день свое интервью на первой полосе я увидел.

– ...и под материалом фамилию Шустер...

– Да – все, я знаменит! Ходил по Флоренции, и мне казалось, что все меня узнают, жизнь удалась, состоялась (улыбается), так вот, Наташа и во второй раз очень важную роль в моей биографии сыграла. Она понимала: я очень хочу быть журналистом, и вот декабрь 79-го, ввод советских войск в Афганистан...

"РУКОВОДИТЕЛИ "ВРАЧЕЙ МИРА" СЧИТАЛИ, ЧТО Я АГЕНТ КГБ. ДОПРОСЫ СО МНОЙ ПРОВОДИЛИ. И В КОНЦЕ КОНЦОВ Я НЕ ВЫДЕРЖАЛ: "РЕБЯТА, ВЫ ЧТО, СТАЛИНИСТЫ?"

Где-то в марте 80-го она мне из Парижа звонит и говорит: "Пойди в киоск и французский журнал L’Express купи – там сильный материал об Афганистане". Я пошел, купил, читаю: два врача с моджахедами в Афганистан пробрались для того, чтобы гуманитарную миссию по оказанию помощи населению от организации "Врачи мира" начать. Наташе звоню: "Как мне до этих "Врачей мира" добраться?". Она телефон их нашла, я позвонил, сказал, что такой-то, в Советском Союзе, в Литве, родился и с их руководством очень хочу встретиться. Ну а руководил тогда "Врачами мира" Бернар Кушнер – тоже личность выдающаяся, потому что Красный Крест внутри Организации Объединенных Наций он создавал. Когда создал, как всегда, бюрократия победила, он ушел, "Врачей без границ" основал, а это уже сбор денег...

– ...гуманитарная организация...

– ...ну да. В течение двух-трех лет "Врачи без границ" в огромную организацию превратились, и опять бюрократия верх взяла, Бернар оттуда тоже ушел и "Врачей мира" создал, а после этого политическую карьеру в Соцпартии уже начал и министром иностранных дел Франции стал. И вот, значит, встречаюсь я в Париже с руководством "Врачей мира", и они, естественно, считают, что я агент КГБ.

– Ну, конечно...

– И Жак Леба, и Бернар Кушнер – мои очень хорошие друзья сейчас, но тогда допросы со мной проводили. Расспрашивали, кто я такой, где родился, почему из Союза выехал, как во Флоренции оказался... Один день, второй так – в конце концов я не выдержал: "Ребята, вы что, сталинисты, что ли? Что происходит? Я из медицины, но репортером хочу быть – я честно вам говорю. У вас гуманитарная миссия, вы людям в Афганистане помогать собираетесь, а я с вами поехать хочу, помочь вам как медик и одновременно материал для репортажа собрать – это нормально или для этого агентом КГБ нужно быть?". Наконец, мы отношения выяснили, и с их миссией в Афганистан в первый раз я попал – в 81-м.

– Тропками попали какими-то?

– Да, конечно. Переодетым.

– А прилетели куда?

– В Пешавар, в Пакистан.

– И там вас переодели?

– Не то слово, но, во-первых, две недели мы ждали. Знаете, когда ты в новой культуре оказываешься, сначала как будто в своей живешь, а потом понимать начинаешь, что у нас и у них совсем другое ощущение времени: то, что для нас – час, для них – сутки. Помню, как по горам мы ходили и я уже понимал, что больше не выдержу, спрашивал: "Сколько еще?" – и слышал в ответ: "Пять минут", а это пять часов оказывалось.

Савик Шустер в Афганистане.
Фото: из личного архива Савика Шустера

В Пешавар прилетели я и женщина-врач...

– ...красивая?

– Нет.

– Жаль...

– Очень, потому что мы с ней в одном номере в гостинице жили...

– ...и ничего?

– (Разводит руками). Ну, там же вообще у всех все закрыто: женщины в чадре ходят, и так далее. Нет, ничего: некрасивая...

– И вас до такой степени преобразили, что вы, как они, были?

– Ну, разумеется – иначе границу не пересечешь. Даже если пакистанские власти за моджахедов были, North-Eastern territories, северо-восточные территории, – племенные, и там, между прочим, есть все, в том числе мак и гашиш.

– Там бы вот и остаться, да?

– (Улыбается). Нет, но гашиш, в общем-то, попробовать было приятно.

– А вы уже стаж какой-то имели?

– Никакого ни стажа, ни опыта не было, по этой части даже моралистом я был.

– Наркотики между тем вы там употребляли?

– Конечно.

– И гашиш, и мак?

– Мак – нет, только гашиш.

– Хорошо после гашиша было?

– Очень.

– Эйфория?

– Нет, просто спокойствие, а, в общем-то, все довольно смешно было – сейчас расскажу как.

– Ну, мы с вами не наркоманы, поэтому предлагаю вина выпить...

– Согласен (пьет вино из бокала). Ну, значит, я и Моник (так ее звали, то есть зовут – я надеюсь) в Пешаваре в одном гостиничном номере живем. Мы с огромными ящиками медикаментов прилетели, приземлились в Карачи и уже оттуда местными авиалиниями до Пешавара добрались. Единственное, чего у нас не было, – это вакцины для прививок, потому что они очень чувствительные, их при определенной температуре надо держать, а мы не понимали, что там вообще в этих кишлаках с детьми происходит, но все остальное привезли, в том числе для хирургии необходимое.

Немножко позже должен был Жорж Лярок, хирург из южной Франции, прилететь, и когда прибыл, мы втроем в одном номере оказались, и у Жоржа тоже, я вам скажу, никакого желания к Моник приставать не было. Ну, такая она, специфическая...

"Я ВЗЯЛ И, КАК ЯБЛОКО, ОТКУСИЛ: ЭТО ОПИЙ БЫЛ, А Я НЕ ЗНАЛ! ВОКРУГ ВСЕ КРУТИЛОСЬ, Я НА УЛИЦУ ВЫШЕЛ, ИЗВОЗЧИКА ВЗЯЛ И 12 ЧАСОВ КАТАЛСЯ, А ВЕРНУВШИСЬ В НОМЕР, ШЕЕЙ ЗА ВЕРЕВКУ С ТРУСИКАМИ КОЛЛЕГИ МОНИК ЗАЦЕПИЛСЯ И ПОНЯЛ: ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, ЗАДУШЕННЫЙ ЖЕНСКИМИ ТРУСАМИ, Я ЗАПРОСТО МОГУ УМЕРЕТЬ"

– Это ж какой надо быть, чтобы на безрыбье таком желания не возникло?..

– Не, не возникло (ну, она, слава Богу, этого, наверное, не прочитает). У нее свойство такое было... Понятное дело, что Пакистан, жарко, кондиционеров нет – только вентиляторы, которые крутятся, а она...

– ...раздевалась...

– ...нет, этого я не видел, но другое зато было: по номеру она веревки растягивала и на них нижнее белье свое вешала. На меня никакого впечатления это не производило, но как-то в ту же гостиницу французский врач из "Врачей без границ" поселился (мы не то чтобы конкурирующими организациями были, однако понимали, что в двух разных командах работаем). Он из Камбоджи (тогда Кампучии) прилетел, они тоже какую-то гуманитарную миссию, но в другой части Афганистана разворачивали, и вот он говорит: "Я такую штучку с собой захватил – попробуй". Вытаскивает из рюкзака эту "штучку" размером с кулак (как он ее провез, не представляю) и мне дает. Я взял и, как яблоко, откусил: это опий был, а я не знал, откусил – и проглотил! Эффект был такой, что словами не передать. Ему очень весело было, а мне не очень, потому что всерьез испугался: вокруг все крутилось! Я на улицу вышел, извозчика взял и, чтобы все это прошло, стал по Пешавару кататься. 12 часов катался!

– Кошмар!

– Вернувшись в номер, прилечь хотел и поспать, и тут шеей за эту веревку с трусиками зацепился и понял: вот здесь и сейчас, задушенный женскими трусами, я запросто могу умереть. Я сильно потом с Моник ругался: "Ты больше не будешь в номере это вывешивать, на улицу давай!". (Смеется). Потом Жорж приехал, мы сразу с ним подружились, и одновременно переговоры с афганским сопротивлением у нас шли: там командир Амин Вардак из провинции Вардак (это ближе к Кабулу) был, и на его территории мы должны были миссию нашу начать.

Винченцо Спаранья, Рухани Варда и Савик Шустер с лже-«Красной звездой», Кабул, 1984 год. В 84-м Савик занимался изготовлением, доставкой в Афганистан и распространением в Кабуле поддельного тиража советской газеты "Красная звезда", который был выпущен представителями итальянских радикальных СМИ и содержал антисоветскую и антивоенную агитацию. Фото: из личного архива Савика Шустера

– Уже в Афганистан перейдя...

– Да. Думали так: будем от кишлака к кишлаку двигаться, людям помогать и смотреть, что где надо, особенно детям. В итоге две недели мы ждали, потому что па­кис­танцы караван с оружием собирали. Доставку оружия и медикаментов объединяли.

"В АФГАНИСТАНЕ Я НЕ СИЛЬНО ОТ МЕСТНЫХ ЖИТЕЛЕЙ ОТЛИЧАЛСЯ – МОГ И ЗА АФГАНЦА СОЙТИ, И ЗА АРАБА"

– ...приятное с полезным...

– ...и накануне вечером, когда нам сказали, что все, завтра утром выезжаем, на большой базар в Пешаваре нас повезли, где афганскую одежду себе мы купили. Моник – женскую, с чадрой, а я, в общем-то, не сильно от местных жителей отличался...

– ...типаж тот же, да...

– ...мог и за афганца сойти, и за араба. Жорж тоже достаточно смуглый: тюрбан, борода – все, как надо, и вот едем, как беженцы (то есть, подъезжая к границе, беженцами становимся), а караван с оружием и медикаментами в обход идет. Там уже почти военная операция была, но поскольку с пакистанцами афганцы дружили, особых проблем не было...

– Племена одни, наверное...

– Да, видимо, родственные. Мы, в об­щем, как беженцы проследовали, нас не проверили, все очень формально было. Люди в грузовике с открытым кузовом ехали, пограничник запрыгивал, смотрел – все нормально, вперед.

– Бесстрашный вы человек...

– ...почему?..

– ...и авантюрист, наверное, правда?

– Слушайте, Дима, если вы чего-то достичь хотите, это чего-то стоит.

– Тем не менее в Афганистане в любой момент убить ведь могли – вы же, по сути, никто...

– Да, никто, а самым страшным что было? Я ведь первый паспорт за рубежом в 78-м получил... Это канадский был паспорт (потому что в Канаде учился, университет там окончил), и в нем написано было: "Родился в Советском Союзе (Литва)", так вот, если бы они с ним меня взяли, это катастрофа была бы. Жоржа отпустили бы, Моник, думаю, тоже, а меня задержали бы точно.

Кальян со старейшинами, 1981 год.
Фото: из личного архива Савика Шустера

– В Пакистане тем не менее вас все-таки арестовали?

– Да, но это уже потом.

– Когда уезжали оттуда?

– (Кивает).

– Кто же это сделал?

– Пакистанцы – на вокзале. Местная полиция.

– Могли и убить?

– Знаете, в такой дыре это случилось, что новость о моем аресте пришла бы в ту же Италию...

– ...через несколько лет...

– ...месяца через три-четыре, поэтому там что угодно произойти могло.

...Это, я считаю, один из лучших материалов был, которые я сделал, и это, наверное, первый случай, когда с цензурой столкнулся, – американской. Сложная история... Опять-таки с советских диссидентов все началось, а именно с Володи Буковского – моего хорошего приятеля..

"РЕПОРТАЖ ИЗ АФГАНИСТАНА  БЫЛ ОПУБЛИКОВАН В NEWSWEEK, И Я УЖЕ РЕШИЛ, ЧТО  В НЬЮ-ЙОРКЕ ВСЕ МЕНЯ ЗНАЮТ"

– ...замечательного человека...

– ...Да. Это январь 82-го года был, я уже из Афганистана вернулся (первая поездка три месяца длилась), репортаж сделал, он в Newsweek был опубликован, и я уже решил, что меня в Нью-Йорке все знают... В итоге в Нью-Йорк приехал, в редакцию Newsweek пошел, в фойе главный редактор международного издания меня встречает...

– ...и на колени падает...

– Я думал, что так и будет! (Смеется). Вхожу гордо так, он на меня смотрит, я спрашиваю: "Ну что, я в штате?", и он говорит: "Видишь, лифтер там стоит? Мечта этого мальчика – быть корреспондентом в Париже, и у тебя тоже мечта есть. Ты немножко больше, чем лифтер, но до корреспондента в Париже еще не дорос", а Володя Буковский мне позвонил и сказал: "Я знаю, что американская телекомпания ABC информацию получила о том, что в Аф­ганистане советские военнопленные есть, и они разыскивать их начинают. У тебя контакты с афганским сопротивлением лучше...". Да, это правда: там семь партий было, все разные, и со всеми плохие отношения у меня были, потому что об их коррупции я писал (улыбается). В первом же репортаже отметил, что американские день­ги они на приобретение вилл в Лондоне используют...

– ...это святое...

– ...и, конечно же, когда в Пешавар я вернулся, меня на курултай вызвали, где в белых костюмах и муллы, и руководители партий сидели: "Как ты смел это написать?!". – "А что, – я спросил, – это неправда?". – "Правда, но зачем ты это сделал?". Я: "У нас так не принято".

– Ну, вы отчаянный!

Фото: из личного архива Савика Шустера

– Нет, подождите... У меня с ними всегда открытый был разговор: ребята, вам западная гуманитарная помощь нужна? Ну тогда некие западные ценности примите, иначе не сработает. Мы вам все, а вы нам ничего? Так не бывает. "Поэтому, – говорю, – я написал то, что знаю. Если вы скажете мне, что это неправда, – ок, я попрошу Newsweek опровержение напечатать, а если это правда, то у нас принято правду рассказывать".

Словом, звонит мне Володя, и я думаю: конечно, советские военнопленные – очень интересная тема. В результате в Пешавар улетаю, один, без никого, зимой, в гостинице поселяюсь и к предшественнику Усамы бен Ладена, ИГИЛ и всех остальных Гульбеддину Хекматияру иду...

– ...серьезная фигура была...

– О, да!.. Я с ним встречался, интервью делал, но тут на встречу напрашиваюсь. Жду, как обычно, неделю, потом ко мне джип приезжает, вооруженные люди выскакивают...

– ..."здравствуйте, Савик!" – приветствуют...

– (Улыбается)... Да, "пройдемте, пожалуйста". К Хекматияру меня везут, и я ему говорю: "Слушайте, я знаю, что в ваших военных лагерях советские военнопленные есть – я с ними встретиться хотел бы, взять интервью, и вам это на пользу, потому что эти люди, в принципе, правду должны говорить". Он меня слушает, слушает и вдруг спрашивает: "А вы вообще кто?". Я: "Итальянский журналист, для американского Newsweek" пишу". Он так на меня посмотрел: "Ну, я буду думать". И две недели думал...

"ГУЛЬБЕДДИН ХЕКМАТИЯР ЭДАКИМ АФГАНСКИМ МУСУЛЬМАНСКИМ ЖИРИНОВСКИМ БЫЛ. ОН ПЕРВЫЙ ФРАЗУ: "МЫ ДО МОСКВЫ ДОЙДЕМ" ПРОИЗНЕС И ПЕРВЫЙ ПРОРОЧЕСКИ ЗАЯВИЛ: "МЫ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ РАЗВАЛИМ!"

– Харизматичный мужик?

– Да, у меня такое ощущение почему-то, что эдаким Жириновским он был – афганским мусульманским Жириновским. Он же первый фразу: "Мы до Москвы дойдем" произнес и первый пророчески заявил: "Мы Советский Союз развалим!".

– Интересно...

– Да, и это осуществилось! До Москвы, слава Богу, они не дошли...

– ...отрядами, но поодиночке многие добрались...

– ...не-е-е, ну конечно. Я вообще думаю, что если бы, скажем, не убили Масуда, история всей Средней Азии была бы другой, сегодня мы большой объединенный Таджикистан имели бы...

Ну, в общем, скитаюсь я две недели по этому Пешавару – один, поговорить не с кем, даже Моник рядом нет... (Улыбается). В итоге они меня вызывают и говорят: "Хорошо, вы в Кветту летите". Кветта – это такой городишко на границе, час лету от Пешавара, но совсем уже военная зона, пакистанский город, но в зоне войны, и мне сказали: вот, мол, вам письмо, с ним в наш штаб вы придете... Я вопрос задал: "А как я кого-то найду?". – "А, извозчику скажете". – "А там кого спросить?". – "Кто будет". – "Но я ведь пушту не владею, только пару слов знаю...". – "Разберетесь. Письмо покажете – вас куда надо доставят".

Прилетел я вечером – что делать, куда податься? Извозчику говорю: "Мне, пожалуйста, офис Хезб-Ислами". Он на меня непонимающим взглядом смотрит... Я повторяю: "Офис Хезб-Ислами!". Ни фига! Тут до меня доходит: "Хекматияр!". Он меня куда-то везет, там никого нет, только какой-то сторож, я ему письмо показываю, после чего человек приезжает, который как бы этот штаб возглавляет. Общего языка у нас нет...

– Кошмар!

– Прочитав письмо, он говорит: "Ок!" – и еще что-то рассказывать начинает, я ни фига не понимаю, до него это доходит, и цифру 7 он мне пишет. Я думаю: что это может значить? В итоге полагаю, что это, наверное, 7 часов утра и куда-то нам нужно будет выезжать. Жестами показываю: "А где мне поспать?". Он отвечает: здесь, мол. Прекрасно. Сплю на полу, зато на месте – точно не опоздаю. Назавтра они меня через границу перевезли, в свой лагерь военный доставили...

За эту фотографию Шустера чуть не расстреляли.
Фото: из личного архива Савика Шустера

– ...в Пакистане?

– Нет, уже в Афганистане – Кветта южнее, ближе к Кандагару, находится, а Пешавар – к Кабулу.

Едем на джипе... Со стороны Пешавара надо было всегда пешком идти – там никаких машин, потому что вертолеты прилетали и бомбили. Эту часть границы советские войска как-то контролировать пытались, а ту часть, со стороны Кандагара, не контролировали никак – там такие горы, что к ним не подлетишь, но, в принципе, когда эту авантюру они начинали, должны были понимать: если границу между Афганистаном и Пакистаном под контролем не дер­жишь, никакую войну не выиграешь. Вот, к слову, то, что россияне в Донбассе сейчас делают, – это ровно то, что Пакистан во время войны в Афганистане предпринимал. Граница наша – что хотим, то и творим...

Пересекли мы, значит, границу, в лагерь въехали, приходит ко мне командир, и, сла­ва Богу, на английском три слова он знает. Я расспрашивать начинаю, как ситуация, и выясняется, что у него шесть военнопленных: четверо в ислам перейти согласились, двое нет. "Вот, – говорит, – четыре человека есть, с ними ты можешь встретиться". Я: "Не-не-не-не-не, я обязательно с ними встречусь, но те двое мне тоже нужны". В общем, у нас такая байда пошла! "Тех двоих – никогда!". Я: "Но я напишу, что они есть, – ты сам мне сказал". – "Да, пиши, что есть, но увидеться с ними не дам". – "Так, если я напишу, что они тут, но встретиться мне с ними не дали, вам же хуже". В итоге его убедил – с теми четырьмя пообщался, причем даже два раза...

– Убежденные исламисты уже были, да?

– Нет. Трое ребят из Средней Азии оказались – они в плен по чистой оплошности попали, просто отошли, и один парень из Волгограда, русский. Он понял, что для выживания надо ислам принять, а двое ребят из сельских местностей России были – они отказались, и их в чудовищных условиях, в погребе, держали... Когда их увидел, они уже как полумертвые выглядели...

Советские военнопленные в Афганистане.
Фото: Савик Шустер

– ...доходили...

– ...да, и потом, к сожалению, погибли, но и те четверо тоже погибли – не выжил никто... Эти ребята описывали мне то, что в Советской Армии происходило, – достаточно жестко...

– Дедовщина?

– А также продажа оружия афганцам: его же врагу продавали, чтобы себе еду купить...

– ...видеомагнитофоны...

– ...да даже гашиш, и вот четверо пленных обо всем этом поведали, но самое интересное, что те двое тоже об этом рассказали, – разницы в "показаниях" не было. Казалось бы, те двое – герои, принять ислам отказались...

– ...а Родина их благополучно забыла...

– ...но и герои, и перебежчики то же самое говорили! Два дня я там пробыл, и с теми, и с другими по четыре часа по­бе­се­до­вать мне дали, может, больше... 12 часов в общей сложности я с ними провел, плюс фотографировал – в то время уже почти фотографом был – и понял, что у меня такой материал – сенсация!

"Я ПОНИМАЮ, ЧТО ЭТО МОЙ ШАНС. ПАСПОРТ БЕРУ, НА ПЕРРОН ВЫСКАКИВАЮ – И К ВАГОНУ.  ВПРЫГИВАЮ, А ТАМ... БАРАНЫ! – И ВОТ Я ЗАКАПЫВАЮСЬ В ЭТОМ, ИЗВИНИТЕ, ДЕРЬМЕ И ЛЕЖУ – ТАМ МЕНЯ НЕ НАЙТИ. СЛЫШУ: БЕГАЮТ, СВИСТЯТ. ПОЕЗД ТРОНУЛСЯ, Я ЕЩЕ ПОЛЧАСА ТАК ПОЛЕЖАЛ, ПОТОМ ВЫБРАЛСЯ"

Обычно ведь как все происходило? Когда с силами сопротивления в Пешавар воз­вращаешься, что первым делом? Моешься, бреешься, в европейское переодеваешься...

– ...и ты уже человек...

– ...а тут оплошность я допустил. Хотел побыстрее это опубликовать, но я в Кветте, меня обратно везут, и я не в аэропорт попросил доставить, а на вокзал, потому что вылететь было трудно: слишком густой туман. Кстати, из-за туманов там и границу контролировать сложно было, но я очень торопился и предложил: "Едем на вокзал, покупаем билеты, потом я к вам в штаб за­ска­киваю, переодеваюсь, на поезд са­жусь – и в Карачи", а поездом до Карачи – 24 часа или 36, что-то в этом роде.

На привале с моджахедом.
Фото: из личного архива Савика Шустера

Мы на вокзал поехали, я в афганском, вокруг полиции дофига, но меня не трогали, я билет до Карачи купил, поезд через два часа. За это время я, как могу, моюсь (даже не бреюсь, потому что нечем), в европейское переодеваюсь, снова меня на вокзал везут, и вот эта пакистанская полиция замечает, что только что человек афганским беженцем был, а тут какой-то европеец вдруг стал: они меня раз – и в комендатуру!

Окна комендатуры на первый путь выходят, поезд – тот, который мне нужен, – стоит, и билет у меня есть. Ну и допрос начинается, но какой. Двое сидят: один более светский, как полицейский, одет, а второй – как племенной лидер, почти моджахед. В паспорт мой смотрят: "Ты шпион". Я: "Нет, у вас же паспорт есть. Я – подданный английской королевы" (ну, это правда, потому что человек с канадским паспортом – подданный английской королевы). "Ты английский шпион". – "Нет. Так, посмотреть, как выглядит Кветта, приехал...

– ...очень интересно здесь...

– ...у вас же туристов тут мало...". – "Нет, ты английский шпион!". Другого разговора не было – никаких вопросов, ничего, только "ты шпион", и я должен был подтвердить: "Да". Ну, я подумал, дела хреновые, потому что если как шпион в какой-нибудь карцер в этой Кветте попаду, как минимум, через три-четыре месяца об этом узнают, а что там на самом деле произошло, объяснить уже будет сложно.

Вдруг в другой комнате телефон звонит, один из них поднимается, отвечать на этот звонок идет, что-то говорит, второго зовет. Тот, второй, к нему идет, и я понимаю, что это мой шанс. Паспорт беру, на перрон выскакиваю – и к первому попавшемуся вагону бегу, а он открытый, причем грузовой. Впрыгиваю туда, а там... бараны! – баранов везут, и вот я закапываюсь в этом, извините, дерьме и лежу – там меня не найти. Слышу: бегают, свистят, а я...

– ...в дерьме по уши...

– Ну да (улыбается). Поезд тронулся, я еще полчаса так полежал, потом выбрался – ну, вы понимаете, запах, все остальное... Я же 36 часов там лежать не буду! Вылез и в третий класс пошел, думая, что бедные к таким запахам, может, привыкли...

– ...всю жизнь в дерьме...

– ...но даже им сидеть рядом со мной было противно. Ну ничего – зато места в вагоне у меня было больше.

– В ходе бомбардировок убитых и ра­неных, кровь в Афганистане вы видели?

– Да, конечно.

– Это были советские бомбардировки?

– Советские, и у меня даже фотография, сделанная афганцами, есть: после бомбардировки я осколки из головок детишек вытаскиваю – пинцетиком.

Савик на фоне плаката "Добро пожаловать в Исламское государство Афганистан", 1982 год.
Фото: из личного архива Савика Шустера

– Это правда, что вас там однажды в том, что еврей, заподозрили, по форме черепа проверяли, а вы убеждали: "Я итальянец"?

– Никогда! – единственный человек, который знал, что я в Советском Союзе родился и что я атеист (а это еще хуже – если бы я сказал "агностик", они бы не поняли), был полевой командир Абдул Хак.

– Знал и нормально к этому относился?

– Абсолютно! Для меня это вообще выдающийся человек – по открытости своей, пониманию. Там же потомственные были люди: дедушка его первым министром иностранных дел Афганистана был...

"НЕМЦОВ ВДРУГ ГОВОРИТ: "А ТЫ В УКРАИНУ ПОШЕЛ БЫ?" ОН БЕРЕТ ТЕЛЕФОН, И ВОТ ПРОСТО ТАК, ПИНЧУКУ: "ВИТЯ, ТУТ САВИК СО МНОЙ. ТЫ КАК-ТО ОБМОЛВИЛСЯ, ЧТО "СВОБОДУ СЛОВА" ХОТЕЛ БЫ, – ОН ГОТОВ", А Я ЕЩЕ НЕ СКАЗАЛ, ЧТО ГОТОВ, – НЕМЦОВ САМ ТАК РЕШИЛ"

– После этого в опасных командировках и в Чаде, и в Ливане, и в Никарагуа вы были – большой, в общем-то, путь прошли, определенной достигли известности... Затем Москва была, работа на НТВ, а кто же вас в Украину привел, благодаря кому вы в Киев попали и здесь "Свободу слова" вести стали?

– Дима, тут даже вариантов нет: Немцов (Борис Ефимович, Боря – как хотите)... У меня хорошие отношения с Борисом и Григорием Алексеевичем Явлинским были, а у них между собой не очень, но если с Явлинским я на весьма серьезные темы всегда разговаривал, даже когда выпивали, то с Борей нет: то серьезно, то шутки, то девочки...

– Хороший был парень!

– Офигенный! (Грустно). Мне так его не хватает! – эту пустоту, образовавшуюся в жизни, каждый день, между прочим, чувствую. Не помню уже, как тот банк назывался – "Нефте..." что-то там... Просто политическая сила Немцова, "Союз правых сил", в Госдуму выборы проиграла, и он руководителем банка стал (председателем совета директоров Группы "Концерн Нефтяной". – Д. Г.), а я над Борей поиздеваться решил – прийти и прямо в его новом офисе поздравить. В эфире тогда меня уже не было, меня заместителем генерального директора "НТВ" назначили, документалку курировать, и только со временем я понял, что это...

– ...почетная ссылка была...

– ...да. Я, короче, к Борису поехал, ехидно его поздравил: "Вот это и есть новый путь, правильный. Нафиг тебя из политики, там никому ты не нужен, а вот банковское дело – это твое, ты, как настоящий банкир, выглядишь!". В общем, друг над другом мы издевались, и вдруг он так: "А ты в Украину пошел бы?" (это уже после "оранжевой революции", в 2005-м, было). Я спросил: "Кому я там нужен?". Он берет телефон, и вот просто так, в глаза мне глядя: "Витя (это Виктор Михалыч Пинчук оказался. – С. Ш.), тут Савик со мной. Ты как-то обмолвился, что "Свободу слова" хотел бы, – он готов", а я еще не сказал, что готов, – Немцов сам так решил.

– Так запросто?

– Да, и когда Виктор Михалыч подтвердил, что да, согласен, запускаемся, я прилетел, мы с ним поговорили...

– ...и вы на ICTV выходить стали...

– Да.

"ЧЕМ ВАМ ПОМОЧЬ?" – СПРОСИЛ ВЕКСЕЛЬБЕРГ, И Я ОТВЕТИЛ: "ДАЙТЕ ЯЙЦО!"

– Это правда, что в то же примерно время российский олигарх украинского происхождения Виктор Вексельберг спросил, чем он помочь вам может, и вы ответили: "Яйцо Фаберже подарите!"?

– (Смеется). Это в ресторане "Пушкинъ" в Москве было – летом, на крыше, под открытым небом. Ну, сняли мою программу с эфира – став генеральным директором НТВ, Владимир Кулистиков пригласил меня и сказал, что все... Наверное, ночь я не спал, выпивал, а потом решил в "Пушкинъ" опохмелиться поехать. Такое ощущение было тяжелое...

– ...на душе кошки скребли...

– Ну а всегда, когда проект закрывают, тяжело, и тут Вексельберг появляется. Он уже в курсе: новость везде появилась... Подходит...

– ...с яйцами?..

– ...не-е-ет (смеется), просто подходит: "Савик, я с вами... Держитесь... Чем вам могу помочь?". Ну а я возьми да и скажи: "Дайте яйцо!".

– Дал?

– Нет! (Смеется).

– Ну что с него возьмешь? – олигарх... Кстати, в Украине вы на целом ряде телеканалов, принадлежащих олигархам, работали: на ICTV Виктора Пинчука, "Украине" Рината Ахметова, "Интере" Дмитрия Фирташа и Валерия Хорошковского, потом на канал "1+1" Игоря Коломойского перешли... С кем из этих состоятельных и влиятельных людей комфортнее всего было, кто в вашу внутреннюю политику не вмешивался?

– Ну, вы знаете, если напрямую вопрос ставить: "Кто из..?", я отвечу: Виктор Михайлович Пинчук, но, понимаете, это эпоха Ющенко была – тогда было легче.

Эфир с Виктором Ющенко, 2010 год.
Фото: УНИАН

– Самая легкая эпоха была?

– В плане работы на телевизионном канале – да.

– Спасибо Виктору Андреевичу!..

– Вот за это – реально спасибо, поэтому я даже не столько с Виктором Пинчуком это связываю: там ведь тоже, как вы понимаете, были проблемы. Леонид Данилович Кучма с Черномырдиным дружил – это не секрет, а Черномырдин – человек мудрый...

– ...очень...

– ...и понимающий, он говорил Леониду Данилычу, что я по отношению к России политически неправильно делаю, а Кучма, как я понимаю, это Виктору Михалычу передавал. У Пинчука бизнес там был (трубы и все остальное), и он меня к осторожнос­ти по отношению к Российской Федерации всегда призывал.

"ОЛИГАРХИ ВСЕ ИНТЕРЕСНЫЕ. ГЛУПЫХ БОГАТЫХ ЛЮДЕЙ НЕ БЫВАЕТ. НО ОНИ ОЧЕНЬ ПОДВЕРЖЕНЫ НАСТРОЕНИЯМ ВЛАСТИ. ПО ОТНОШЕНИЮ К ГОСУДАРСТВУ ОНИ СЛАБЫЕ, И ЭТО РЕАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА"

– Можно понять...

– Ну, можно, разумеется, но в таком случае я ему, олигарху, вопрос задаю: "А зачем тогда я тебе нужен был? Я что, скрывал, кто я? У меня же история есть, "Радио Свобода" за плечами, НТВ, всем известно, чем я занимаюсь...

– ... репутация есть...

– ...ты же знаешь, кого берешь! Ну так зачем брать, а потом говорить: "Почему ты это делаешь?". Я отвечал: "А что я делаю? Просто все точки зрения показать пытаюсь, вот и все".

– Однако все же интеллигентный человек Виктор Михалыч, правда?

– Он – да, но и эпоха способствовала – момент был хороший.

– С Ринатом Ахметовым вы лично общались?

– Конечно – мне с Ринатом Леонидовичем всегда интересно, потому что в какой-то момент я все равно на футбол перехожу. (Улыбается). Нет, он тоже человек понимающий...

– ...и неординарный, правда?

– Согласен, но я вам скажу, что эти господа, которых мы олигархами называем (ну, такие они и есть), все интересные. Глупых богатых людей не бывает, каждый интересен по-своему, другой вопрос, что все они настроениям власти очень подвержены. По отношению к государству они слабые, и это реальная проблема...

– ...и их, получается, и ваша...

– Увы.

– В пятницу вся страна к телеэкрану на том канале, где Савик Шустер свое шоу ведет, прикипает, и я представляю, какие это затраты энергии вашей, как вы душу из себя вынимаете, чего стоит такую программу вести. Что же такое для вас суббота – день после пятницы? Отходите, спите, просто лежите пластом?

– Это потерянный день – реально потерянный, потому что поздно вечером приходишь и все, что было, через себя пропускать начинаешь, какие-то ошибки, которые совершил, обнаруживаешь, и рефлексируешь, рефлексируешь... Я полагаю, что есть коллеги, которые не заморачиваются: им легче: ну, отскочило – и отскочило, а у меня характер такой. Жак Леба трагическим литовцем меня называл: я все через себя пропускаю, поэтому суббота для меня – мучение.

– Насчет литовца... Помню, как-то в Киев по случаю годовщины "Интера" Боря Моисеев приехал, мы на банкет с ним пришли, вас там встретили, и Боря воскликнул: "Савик, мы же с тобой литовцы!"...

– (Смеется).

Савик Шустер и Борис Моисеев на дне рождения еженедельника "Бульвар Гордона", 2007 год.
Фото: Александр Лазаренко / Gordonua.com

– Он тоже ведь оттуда и тоже трагический литовец – по-своему, но расскажите, что с вашей программой не­давно произошло? Она же должна была на канале "1+1" выходить, конт­ракт был подписан, тем не менее там не выходит – почему?

– Это классный вопрос, Дима!.. Помните, как Ларри Кинг спросил у Владимира Путина: "Что произошло с подводной лодкой "Курск"?". – "Она утонула", – ответил Путин.

"КОЛОМОЙСКОМУ Я СКАЗАЛ, ЧТО ПО ТЕЛЕФОНУ С НИМ ОБЩАТЬСЯ НЕ БУДУ, И ВООБЩЕ, У НАС ПУНКТ КОНТРАКТА ЕСТЬ, ЧТО МЫ ИМЕЕМ ПРАВО НАШИ РАЗГОВОРЫ ЗАПИСЫВАТЬ"

– "Шустер LIVE" на "1+1" не выходит...

– Да, не выходит. Что произошло? С высокой долей вероятности (свечку где-то я не держал, но делать кое-какие выводы могу) вам скажу: это очередная программа после заслушивания дела Мосийчука в парламенте, когда его практически на ходу неприкосновенности с нарушением регламента лишили, была. Мы многих фигурантов, в том числе Ляшко, пригласили: ну, это естественно, он лидер партии... Не все с тем, как это сделано было, были согласны, тут смотря что важнее: если дух закона, то все ок, а если буква закона, то нет, и, конечно, в адрес генерального прокурора должна была достаточно мощная критика прозвучать (когда в студии Ляшко, всегда пафос присутствует). Думаю, Коломойскому позвонили и что-то ему сказали – что-то типа "если будет это, не будет этого" или, на­оборот, "будет то-то и то-то", на таком уровне...

– ...и он дрогнул?

– Дрогнул.

– Даже такой сильный человек, как Игорь Ва­лерь­евич?

– Ну, значит, не очень сильным он оказался – вот потому и говорю вам, что олигархи слабые.

– Что-нибудь лично он вам объяснял?

– Нет.

– Но разговоры у вас были...

– ...конечно...

– ...после этого?

– А, после? Нет.

– Трубку не снимает?

– Я ему не звонил, но генеральный директор нашего канала Павел Елизаров звонил (у нас же контрактные отношения есть), и он не отвечает, трубку не берет. Я, кстати, вообще Коломойскому сказал, что по телефону с ним общаться не буду, – мало того, у нас пункт контракта есть, что мы право имеем наши разговоры записывать.

– Потрясающе!

– Да, и на основании разговора, если в мою работу он вмешивается, контракт может быть разорван автоматически.

– Потому и не снимает он трубку...

– (Смеется). Не-е-ет, контракта-то уже нет.

"КОЛОМОЙСКИЙ СКАЗАЛ: У МЕНЯ "КВАРТАЛ-95" – ЛУЧШАЯ САТИРИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА – ЕСТЬ, И Я ЛУЧШЕЕ ТОК-ШОУ ХОЧУ: МНЕ ВСЕ ЛУЧ­ШЕЕ НУЖНО!"

– Хм, а вы понимали, когда документ этот подписывали, что с Коломойским, возможно, осложнения будут?

– Смотрите, вот у нас первая встреча. Это, кстати, внезапно произошло: в эфир на "1+1" 4 сентября, если не ошибаюсь, мы вышли, значит, 1-го или 2-го беседовали. Первый мой вопрос (вот правда, я ведь уже опытом научен!) ему был: "Зачем это вам?". Он: "У меня "Квартал-95" – лучшая сатирическая программа – есть, и я лучшее ток-шоу хочу: мне все луч­шее нужно!".

– Замечательно!

– Я тоже так сказал, для меня этот аргумент работает. "А что взамен вы дадите?" – спросил он. Я: "Стопроцентную объективность" (ну, это я погорячился не­множко, потому что я только стремление к стопроцентной объективности могу гарантировать, но уже не важно). Он ответил: "Все, подходит". Я подытожил: "Вы не вмешиваетесь, я стремлюсь – и работаем". Это очень важно, потому что если такой контракт у нас есть, значит, что-то мы зарабатываем...

– ...а содержать такую студию...

– ...ну конечно, за что-то надо, и потом, мы договорились, что программа на двух каналах выходить будет – на "1+1" и 3S.tv. Мы понимали, что нам все равно 3S.tv нужен – на случай, если что-то в один "прекрасный" момент произойдет.

– Исключительные условия!

– Да, поэтому реально я очень рад был – тому, что такая история у нас получилась.

Савик Шустер, Арсений Яценюк, Петр Порошенко, Петр Мага, Олег Тягнибок и другие в эфире программы "Шустер LIVE", ноябрь 2013 года.
Фото: УНИАН

– Это правда, что с ныне действующим президентом отношения у вас сложные, даже в конф­ликт перешедшие?

– Я считаю, что да.

– Из-за чего это получилось?

– Из-за того, что он не совсем европейским, а даже более азиатским человеком, чем я думал, оказался. Европейские люди открытые, у них ценности есть, они критики не боятся и не желают, чтобы только хорошо о них говорили, потому что не считают, что они трупы. А когда человек хочет, чтобы о нем только хорошо говорили, и убежден, что все, что он делает, делает правильно, во имя Украины, в условиях войны, которую так и не провозгласил, ког­да вообще никакой критики не терпит, он уже не европейский – вот на этом основании у нас и конфликт.

– Петр Алексеевич мог, на ваш взгляд, обидеться на вас за то, что в вашей программе много раз Юлия Тимошенко была и редко был он?

– Слушайте, Юля Тимошенко два года у нас не была, пока в Харькове сидела.

– Логично: вы упущенное таким об­ра­зом наверстываете...

– (Улыбается). Вот представьте себе: у нас советское время, Щаранский в Израиль уезжает, и журналисту говорят: "Почему ты об этом рассказываешь, зачем ты Щаранского, скотина, пиаришь?". Юлия Владимировна заслужила! Я сейчас не буду какие-то качества ее оценивать, Лазаренко, хороший он или плохой, вспоминать, взвешивать все, что она сделала... Тимошенко отсидела, и с точки зрения...

– ...гуманистической...

– ...нужно дать человеку слово, чтобы выговориться, а заодно посмотреть, изменился ли он...

– Журналисту, во всяком случае, это должно быть интересно...

– Конечно!

Савик Шустер и Юлия Тимошенко.
Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– А если бы Лазаренко здесь оказался, он частым гостем у вас был бы?

– Я думаю, да. Дима, ну вот представьте: Багдад, гостиница, все западные журналисты собрались, утро, завтракаем. У всех одна задача – Саддама Хусейна найти и с ним интервью сделать, пока ЦРУ его не убило.

– Понимаю...

– Мы с ЦРУ конкурируем, потому что они его взять хотят, а мы – проинтервьюировать, чтобы он свое что-то сказал...

– Все правильно, – это и есть свобода слова!

– Именно.

– Я вас цитирую: "Власть готова платить, чтобы в эфир мы не выходили"...

– (Кивает). Угу.

– И сейчас готова или уже нет?

– Они понимают, что это невозможно, и это реально невозможно, к тому же они скупые.

– Да, это беда...

– Они не заплатят – лучше налоговую пришлют, какое-нибудь уголовное дело придумают, дискредитировать начнут. Слишком скупые, чтобы платить...

– ...а скупой платит дважды...

– Да, но, понимаете, какая это скупость? Сели, посовещались, решили: давайте реформы делать! Хорошо, давайте, но эти реформы вот к этому, этому и этому приводят, вот эти денежные потоки исчезают, а как так?

– Значит, это плохие реформы!..

– ...совсем никуда не годятся, и потом, вон тот олигарх может этим воспользоваться, а почему он, а не я? Не-е-е, надо потоки перенаправить. Эта скупость в политике недопустима, ее там быть не должно, поэтому я не верю, что нам деньги дадут, – скорее, уголовное дело возбудят (улыбается).

"НУ ВОТ ВОЗЬМУ Я У ПОЛИТИКОВ ДЕНЬГИ. А КАК Я В ЭФИРЕ ИМ ПОМОГАТЬ БУДУ, И САМ НЕ ЗНАЮ. ОНИ ЖЕ НЕ ТОЛЬКО УЧАСТВОВАТЬ ХОТЯТ, НО И 90% ПОДДЕРЖКИ ПОЛУЧИТЬ, А ЭТО НЕРЕАЛЬНО"

– Деньги, чтобы в программе поучаствовать, услышанными быть, политики вам когда-нибудь предлагали? Если да, то какие и каков "потолок"?

– Дим, нет, мне лично не предлагали. Более того, когда в 2010 году местные выборы мы освещали, сделали это открыто: ребята, за ваше время в эфире платите, и ведущим я не был, Дарка Чепак вела, а я как эксперт подхватывал, потому что это предвыборной пропагандой считалось.

Понимаете, у меня к этому одно всегда отношение. Ну вот возьму я у политиков деньги, они придут, а как я в эфире им помогать буду, и сам не знаю. Они же не только участвовать хотят, но и 90 процентов поддержки получить...

– ...и хорошо выглядеть...

– ...но гарантировать это я не могу: это нереально!

С Игорем Суркисом и Игорем Белановым в перерыве благотворительного футбольного матча, 2007 год
Фото: УНИАН

...Даже если бы полмиллиона, допус­тим, я заработал – что с того? Я продаю... "Продаю" – хреновый глагол, но я его произнесу... Я исключительно свою репутацию продаю – больше ничего у меня нет!..

– ...а она бесценна...

– Да, и это действительно все, что у меня есть, – репутация и дом в Италии.

– Ну, репутация – не так уж и мало, правда?

– Немало, но надо очень бережно к ней относиться, потому что потерять можно...

– ...в один момент...

– Да, кризис 29-го года в одну секунду наступить может – и надо в окно выбрасываться. Вот была репутация – и все, нет, а что в таком случае предпринимать? Если она у тебя исчезает, ни мемуары не напишешь (не на что будет бестселлер издать), ни программу не сделаешь, и приезжать и спрашивать, что ты об этом или о том думаешь, люди к тебе не будут. Нет репутации – до свидания!

– Прямые угрозы в ваш адрес когда-нибудь поступали? Много ведь выпусков было, когда гости говорили в эфире такое, от чего другим было плохо. Эти другие – они реагировали?

– Дайте вспомнить...

– Ну, я, в частности, слышал, в субботу вы телефон отключаете – ни с кем разговаривать не хотите...

– (Улыбается). Слушайте, отключаю, но потому, что в субботу себя мне достаточно, мне собеседник не нужен. Вы говорите, угрозы... Какие? Застрелим, убьем, голову отрежем? Такого не было. Иногда у Пети Маги в письмах что-то подобное появляется, но это такое...

– ...несерьезное...

– ...ну, как когда.

– Один провластный политик мне не­­­давно сказал: "Вот увидишь, въезд в Украину Шустеру перекроем – больше он сюда не приедет". А вот такие угрозы были?

– Были.

– И они реальны?

– Ну, никто ведь в глаза мне это не скажет, да? – но когда в разгар Майдана в середине января 2014-го я сюда из Италии воз­вращался, реально была возможность меня не впустить, и якобы Янукович с этим уже согласился, и якобы Сергей Левочкин его переубедил: мол, лишний международный скандал будет – зачем это надо?

В "Межигорье".
Фото предоставлено Савиком Шустером

– Другой вариант рассмотрим: если не Украина, допустим, в Россию вам хода нет, в Среднюю Азию, Закавказье – тоже, в Молдову – не знаю, но нет, наверное, с Беларусью давно все понятно... Что же тогда, если не Украина?

– Свое что-то. Интернет...

– ...которым можно и в Италии заниматься, правильно?

– Ну да.

– А вы думали о том, что завтра, не дай Бог, здесь полностью кислород перекрыть могут?

– Ну, из-за рубежа вещать будем. Конечно, об этом я думаю...

"ДОЧЬ УПРЕКАЕТ, ЧТО У НЕЕ НОГИ ФУТБОЛИСТА, КАК У МЕНЯ"

– В окно, однако, если осложнения вдруг начнутся, бросаться не станете?

– Нет: если не выбросят, если не повесят – нет. Зачем? У меня дети, я их люблю, хочу наблюдать за тем, как они развиваются, а развиваются они прекрасно, мне это приятно. Сын вот недавно работу в Лондоне получил...

– Кем он работает?

– Финансистом.

– А дочь?

– В области стиля – в организации Ferragamo во Флоренции.

– Дети на вас похожи?

– Все говорят, что да. Ну, дочь, конечно, упрекает, что у нее ноги, как у меня, что менее привлекательной ее делает. Она очень красивая девочка, но ноги у нее футболиста.

– Савик, а кто акционеры студии – их фамилии обнародовать можно?

– Не знаю, что наши юристы мне скажут, но я вообще никаких препятствий не вижу – в этом смысле очень открытый я человек.

Давайте объясню вам сперва, как это произошло, а потом назову, кто это. С "Интера" я ушел, потому что возникла проблема Онопенко показать, который с открытым письмом к президенту Ющенко обратился. Жванию показать, у которого гражданство отбирали, тоже не удавалось, и я понял: с вами, ребята, не по пути, поскольку если я не могу в программу Онопенко или Жванию пригласить...

– ...зачем тогда все?..

– ...да, и одновременно к выводу я при­шел, что что-то свое создавать надо. Не канал, конечно (тогда такой мысли у меня не было), но студию – с тем, что когда в очередной раз тебя выкидывать будут, ты можешь куда угодно уже с готовой декорацией, студией и штатом переходить, тебе не надо контракт на канале подписывать, служащим быть, чтобы они тебе строили что-то, а потом оттуда тебя выбрасывали. Виктор Самойленко, который тогда собственником платформы "Поверхность" был, с Мохаммадом Захуром меня познакомил, который в тот момент свои заводы на Востоке продал, деньги в "Поверхность" уже вложил и переговоры с Самойленко вел. Витя нас свел, я сказал Захуру, что хочу свою студию сделать, и он ответил: "Ок, давай". Мы договорились: у него 75 процентов, у меня 25, он деньги вносит, я...

Команда Савика Шустера образца 2009 года. Редактор программы Георгий Тихий, Савик Шустер, продюсер Ольга Невская (сидит), главный режиссер Сергей Салма, главный стилист Илона Намазова, зам главного режиссера Андрей Широченков, редактор Владислав Майструк, редактор Алеся Бацман (сидит), помощник режиссера Федор Остраков, главный редактор Дарка Чепак, репортер и редактор Мустафа Найем, оператор Иван Кожевников Фото предоставлено Савиком Шустером

– ...интеллект...

– ...не только – еще и связи. Я людей из Парижа привез, команду собрал, которая на Киностудии Довженко студию построила...

– ...фантастическую!

– О, да!

– Москвичи приезжали – не понимали, где же они находятся...

– Да, а потом конфликт случился: я же всех особенностей отношений между Захуром и Самойленко не знал. Внезапно SavikShusterStudio на Самойленко в суд подает, мне журналисты звонят: "А зачем ты с ним судишься?", а я понятия не имею. Еду к Захуру, спрашиваю: "Что такое? – хоть бы в известность поставили, а то коллеги интересуются, а я не в курсе". Ну, если уж от моего имени судитесь, по меньшей мере, об этом я знать должен... На сле­дующий день просыпаюсь – SavikShusterStudio уже нет, есть ISTIL Studios, а я к чертовой матери выброшен, потому что акционерного соглашения нет – ничего, ноль! Ну и сейчас на ваш вопрос отвечать начинаю. В тот момент ко мне Коля Рудьковский, Валера Писаренко, другие молодые люди обратились: "Как тебе помочь?". Я: "Ребята, надо некий состав акционеров собрать, пул, и просто взять и новую студию создать – другого выхода не вижу". Валера Писаренко тогда в БЮТе был, Коля Рудьковский...

– ...в Социалистической партии...

– ...Виктор Пилипишин – с Литвином (или нет, уже не помню), плюс Сергей Тигипко, который в политику возвращался. Мы как-то с ним встретились, он посоветоваться хотел, как ему в средствах массовой информации выглядеть, и я предложил: "Слушайте, вместо того чтобы я вашим советником стал, станьте моим акционером – это правильнее будет". Павел Елизаров с Николаем Рудьковским работал, замминистра транспорта и связи у него был. Вообще-то, это человек из бизнеса, и мы с ним вдвоем сейчас и остались.

Журналист Мустафа Найем фотографирует Савика в эфире программы "Шустер LIVE", 2013 год
Фото: УНИАН

Сегодня Валеры Писаренко среди акционеров уже нет и нет, насколько я понимаю (ну, Дим, я же человек, за всеми юридическими делами очень "следящий"), Сергея Тигипко. Вот вам и состав, и история, но эти люди такие все разные, что точно на содержание программы не влияли. Единственное, что я сказал, когда все вместе уже встретились: "Если гонения будут, то, конечно же, позицию я за вас займу – по-любому", и когда Пилипишина гонять начали, разумеется, это в прямом эфире мы показали – не то чтобы заступались, а слово ему дали. Если на человека власть наступает, почему высказаться ему не дать? – и даже не в том дело, акционер он или не акционер.

– Я много лет вашу программу смотрю, но знаете, что в глаза бросается? Очень низкий уровень политической культуры людей, которые дискуссию у вас ведут. Вы сами-то видите, что он лучшего желать оставляет?

– Да, но я вам один пример приведу. Буквально на днях мы программу, посвященную так называемому безвизовому пакету (конфискация, суперконфискация, арест...) делали. Участвовали в ней многие, но там Касько, зам генерального прокурора, был, и Власенко (бютовец, но не в этом дело – адвокат). Это, замечу, мой 11-й год работы в Украине... Дима, я впервые конф­ликт государственных людей наблюдал, я взапой это слушал – так было приятно! Да, друг с другом они не согласны, но в интересах государства, гражданина, человека что-то изложить, доказать, решить в конечном счете пытаются.

11 лет прошло! Ну что? – могу сказать, это тоже результат. Уверен, что следующее поколение, которое из гражданского общества придет (ну вы же сами практически из гражданского общества), общаться именно так будет.

"УКРАИНСКИЕ ПОЛИТИКИ ЧЕГО-ТО СЕБЕ ПРИДУМАЛИ – И В ЭТО ПОВЕРИЛИ, НО ВЫ НА ЖИЗНЬ, НА ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ ПОСМОТРИТЕ – ОНА ДРУГАЯ, И В РАМКИ ВАШЕГО ПОНИМАНИЯ ЕЕ ЗАГОНЯТЬ НЕ НУЖНО"

– Когда разговоры украинских политиков вы слышите – в большинстве своем недообразованных, неподготовленных, недалеких, ощущения бесполезности, беспросветности какой-то у вас не возникает? Тоска не одолевает?

– Не-а. Понимаете, у меня другое появляется чувство – именно чувство – тревоги, но не потому, что они образованные или не образованные, такие или сякие, а потому что смотреть правде в глаза не терпят. Они себе чего-то придумали – и в это поверили, но, ребята, вы на жизнь, на дейст­вительность посмотрите – она другая, и в рамки вашего понимания ее загонять не нужно: вот это меня пугает. Ребята, таким способом вы Украину не сохраните – это точно, и это очень меня беспокоит, потому что судьба Украины на судьбу Европы сильно влияет. Я себя всегда патриотом Европы считал, и даже когда в Канаде первый футбольный клуб создавал, "Европа" его назвал. Для меня, как Володя Буковский всегда говорил, камни там дышат, я глубоко европейский человек и понимаю, что наш континент столько зла наплодил, что, наконец, покаяться хотелось бы и...

– ... с чистого листа начать...

– Да, и я отчет себе отдаю, что Украина огромную роль в этом играет, огромнейшую, и когда вижу, что люди не понимают, что в стране происходит, думают, что Ук­ра­ина должна жить так, как они нужным считают, у меня тревога внутри появляется, что не сохранится страна, другой будет – если в этом духе они продолжать станут.

– Я для себя спикеров вашей программы определил, на которых всегда смотреть интересно и которых всегда интересно слушать, – это Леонид Кравчук, Дмитрий Табачник, Юлия Тимошенко и Анна Герман. Что бы они ни говорили, какую бы политическую силу ни представляли, за ними интеллект, глубокое понимание сути вещей и умение свою мысль до аудитории донести, а кто из политиков больше всего интересен вам?

– Ну, если с вашего списка начать, то Леонид Макарович Кравчук точно, Юлия Тимошенко – да, Дмитрий Табачник, если партийную линию он не тащит, и то же самое с Анной Герман – если линию Януковича она не озвучивает.

Сейчас у меня чисто человеческая симпатия к тем, кто из гражданского общества в политику постепенно двигаются, – например, к Добродомову...

– ...что, кстати, и видно: отношения не скроешь...

– Да, потому что этот человек для страны добра реально желает...

– Ну, у него и фамилия такая: добра для дома...

– Вот он, Даниил Пасько, Виталий Шабунин, Андрей Длигач – это молодое поколение мне нравится, даже если они не во всем друг с другом согласны. У них просто драйв есть, желание, они понимают: только если Украина развивается, им хорошо будет – поодиночке развиваться не выйдет. Еще Семен Семенченко мне симпатичен, потому что он говорит то, что думает. Да, политического опыта у него нет, но это у нас в стране не редкость...

– Ляшко как трибун хорош?

– (Задумался). Как трибун...

– ...в смысле, как актер?

– Как актер – ничего. Но не лучше ведь Рейгана?

– Ну, безусловно. И Жириновского не лучше...

– Вот видите... С точки зрения политической он многое понимает, но, знаете, то, как ты людям себя представляешь, тоже меняться должно – ты не должен все время одинаковым быть, особенно если страна твоя каждый день меняется. Жириновский такой же, потому что Россия такая же, а тут Украина меняется, и если все время одну и ту же роль ты играешь, это надоедает. По разным причинам, в том числе потому, что люди в смысл больше, чем раньше, начинают вникать, а ты смысла им не не­сешь – только слова. И вилы...

– Вы исключительно харизматичны, и, когда на экране, за вами я наблюдаю, часто на мысли себя ловлю, что на лице у вас плохо скрываемое пренебрежение, раздражение по отношению к некоторым говорящим лицам появля­ет­ся. Скажите, пожалуйста, есть ли политики, которые вам просто физически неприятны, до отвращения?

– Сразу на такой вопрос не ответишь... Дима, нет – вот поверьте.

"ЯНУКОВИЧ – МЕЛКИЙ ПОЛИТИК, ВРУН. ОН ОБМАНУЛ НАС ЖЕСТОКО. ТАКИМ ОН, Я ДУМАЮ, ПО ОТНОШЕНИЮ И К ПУТИНУ, И К ЕВРОПЕ, И КО ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ БЫЛ – ВСЕМ ЛГАЛ"

– Виктор Федорович Янукович интересным был собеседником?

– Виктор Федорович Янукович – обманщик и врун...

– ...и, как мне Черновецкий сказал, кидала...

В "Межигорье".
Фото предоставлено Савиком Шустером

– Ну, меня-то он не кидал: у меня же с ним бизнеса не было, но человек, который в "Межигорье" нас приглашает, этот свой охотничий домик показывает, демонстрирует, как вверх-вниз по пенькам бегает, в бассейне плавает, и уверяет, что дальше там ничего нет... Слушайте, ребята, я что, должен президенту Украины не верить, говорить: "Да пошел ты..."? Большинство народа его избрало, он гарант Конституции, а тогда уже не только Конституции...

– ...а полный гарант...

– ...и он нас обманул!

– В охотничий домик привел...

– ...и обманул жестоко! Когда после революции я "Межигорье" увидел, первое, что почувствовал, – это унижение за самого себя, поэтому я считаю, что это мелкий политик, врун, и таким он, я думаю, по отношению и к Путину, и к Европе, и ко всем остальным был – всем лгал, бутафорский охотничий домик показывал...

– Красавец...

– Ну, вот и все – и как он закончил?

– "Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел...", но от себя, мне кажется, уйти не удалось. Савик, а один на один с Януковичем вы общались? Вот так, чтобы без камер, по-простому?

– Да.

– О своих отсидках, о том, как в карты играл, о первом заработанном миллионе он вам рассказывал? Может, под караоке вам пел?

– Нет, и, кстати, страшная вещь – никто из политиков мне не пел! Думаю, что они, в конце концов, мне не доверяют (улыбается).

Знаете, в чем, я думаю, меня убедить Янукович хотел? В том, что он богатый человек, которому ничего не надо и который сделал себя сам. Про Донбасс долго рассказывал: "Мы сырую сталь, металл продаем – это глупо, добавочной стоимости нет, надо подшипниками торговать". Я возразить попытался: "Ну, это не великая стратегия развития государства...".

В "Межигорье".
Фото предоставлено Савиком Шустером

Потом у нас как-то встреча была... Я это вам рассказываю, потому что после того, как он вот так всех унизил и обманул, считаю, что право на все имею. Как-то у него в кабинете в преддверии его визита в Париж – к Саркози сидим (тот президентом Франции еще был). "Что супруге его подарить?" – он спросил, а я же супругу знаю. Я: "Дарить ничего не надо. Супругам президентов подарки не делают – вы с государственным визитом не к ней, а к президенту Франции едете!". Тут в кабинет человек заходит и ювелирные изделия ук­ра­инских мастеров показывать начинает. Ну, красиво, богато... Я снова: "Извините, вы президент и вам решать, но разве это не­об­ходимо? Супруга Саркози – женщина известная, можете на ее фотографии посмотреть, они везде есть...

– ...взглянуть приятно...

– ...но я не знаю, стоит ли ювелирные украшения ей преподносить. Вот если бы украинский сувенир – ок". Мать моей женщины, например, великолепные ук­ра­ин­ские куклы производит – такое я бы еще понял, но украшения от президента...

– Не послушал он вас?

– Не знаю...

– С Путиным когда-нибудь вы общались?

– Один раз.

– При каких, если не секрет, обстоятельствах?

– Это 75-летие Евгения Примакова было.

– Вы ведь о нем фильм делали...

– ...да, "8 ½ Евгения Примакова".

– Хорошая, кстати, картина...

– ...и это же интересно, да?

– Человек легендарный!

– И вот как жизнь повернула: он же ко мне поначалу, как к врагу, относился, потому что Афганистан, "Радио Свобода", и вдруг мы пересеклись. Может, через Чазова Ев­гения Ивановича – ну, в общем, сошлись дороги, немножко плотнее стали общаться, и когда Арафат погиб, мы с ним про­грамму на НТВ сделали, потому что он хорошо его знал...

Накануне его юбилея я предложил: "Давайте "8 ½ Евгения Примакова" снимем". Он: "А почему восемь с половиной?". – "Ну, это как у Феллини". – "Но я же председателем правительства России по­боль­ше был...". – "Неважно – сколько и где вы были, никакого значения не имеет". Мы это сделали, он меня на день рождения пригласил, а там большой зал был, и знаете, за какой столик меня посадили...

"ПРИМАКОВ ТОСТ ЗА МЕНЯ ПРОИЗНЕС, А Я ПОЧТИ НА КОЛЕНЯХ У ТЕРЕШКОВОЙ СИЖУ ИЛИ ОНА У МЕНЯ – НУ, НЕВАЖНО… ПРОХОДЯ МИМО ПУТИНА, СКАЗАЛ: "ЗДРАВСТВУЙТЕ, ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ". РУКУ ДРУГ ДРУГУ ПОЖАЛИ – И ВСЕ"

– С Путиным?

– Нет, с космонавтами. Рядом Валентина Терешкова сидела (она все про Гагарина мне рассказала – прекрасный был вечер!), а центральный стол для Владимира Путина был накрыт. Он с небольшим опозданием приехал и, в принципе, как мне люди из охраны шепнули, должен был полчаса, максимум 45 минут пробыть, но остался надольше, и в какой-то момент Евгений Максимович тост за меня про­из­нес...

– ...на своем юбилее?

– Да.

– Потрясающе!

– Сказал: "В этом зале есть человек, который великий подарок мне преподнес, объективный фильм о труднейшем периоде после дефолта сделал".

– Класс!

– И бокал за меня поднял, а я с космонавтами, почти на коленях у Валентины Терешковой, сижу...

– ...между прочим!..

– ...или она у меня – ну, неважно. Встаю, к этому столу, естественно, спускаюсь, и Владимир Владимирович там сидит. Я, в общем-то, к Примакову шел, а не к нему – это так, тоже между прочим, но, проходя мимо, Путина поприветствовал: "Здравствуйте, господин президент". Руки друг другу пожали – и все.

– На этом общение закончилось...

– ...да, дальше только косвенное было – через Суркова.

– Если бы сегодня возможность с Путиным интервью сделать у вас появилась, вы бы ею воспользовались?

– Конечно. Не то слово! Вы что? Это мечта!

– Это правда, что у вас с Лукашенко доверительные отношения и он очень вас любит?

– Доверительные – нет, а ­любит он меня или нет, это вопрос к нему. Мы просто очень хорошо друг друга понимаем (улыбается).

– Интересный он человек?

– Ну, разумеется. Президентами неинтересные не становятся – тем более на такой срок.

Слушайте, Беларусь и Казахстан – очень специфические государства, это, я думаю, республика имени Лукашенко и республика имени Назарбаева, но что с ними будет потом, не знает никто.

– И будут ли они...

– ...вообще существовать, но все равно эти люди уже в истории – от этого никуда не уйти.

Фото: Александр Лазаренко / Gordonua.com

– Какой вопрос Жириновскому пос­ле футбольного матча вы задали, вслед­ствие чего он сбился, микрофон в траву бросил, развернулся и восвояси ушел?

– (Смеется). "Зачем вы в мужскую раздевалку поперлись?".

– Двусмысленный вопрос...

– Очень, и он единственный, кто это понял, то есть понял я (и это некорректный вопрос, соглашусь), и понял он – вся остальная страна не поняла ничего!

– А вы знали, что говорят о том, будто он гей?

– Ну так потому вопрос таким образом и задал. Я же не сказал "в раздевалку", я сказал "в мужскую раздевалку" – если бы "Зачем вы в раздевалку поперлись?" – спросил, все нормально было бы, но когда подчеркнул, в какую именно...

– Обиду он на вас после этого затаил?

– Думаю, нет.

"ПУТИН РЕШИЛ, ЧТО Я – "АЛЬ-КАИДА". ТЕРРОРИСТАМ Я ТОЧНО НЕ ПОМОГАЛ, НО ЯРЛЫК МНЕ ПРИКЛЕИЛИ. НУ И ПЛЕВАТЬ – Я ВСЕМ УЖЕ БЫЛ: АГЕНТОМ ВАТИКАНА, ЦРУ, МОССАДА"

– Ясно, а что за исторический эфир во время операции по освобождению захваченных террористами во время просмотра мюзикла "Норд-Ост" заложников был, после которого Кремль дал вам понять, что больше на НТВ вы не выйдете?

– Более того, Владимир Владимирович Путин решил, что я – "Аль-Каида". Я в тот момент за информационный эфир на НТВ отвечал, и попытаюсь правдиво вам сейчас все рассказать...

Это очень важный момент – и в моей жизни, и вообще в жизни страны, и даже во взаимоотношениях Украины и России. Случился "Норд-Ост", в четверг спецвыпуск "Свободы слова" мы сделали, в принципе, все было сказано и рассказано. Я в прямом эфире всю ночь шел: мы же понимали, что, когда такая история страшная, 500 человек в заложниках, а с ними люди с поясами со взрывчаткой, шахиды, должны страну успокаивать... В четверг, значит, мы хорошую программу выпустили – все объясняющую, и в пятницу вопрос возник: выходим в эфир или нет? Я генеральному директору НТВ Борису Йордану, американцу, говорю: "Вообще-то, я такой надобности не вижу, потому что все вроде сказали, а с другой стороны, если в наше обычное время не выйдем, телезрители вопросом начнут задаваться: "Что случилось?"...

– ...успокоить уже не получится...

– ...поэтому лучше давайте выйдем, хотя что обсуждать, я, честно говоря, не знаю". Одновременно возле Кремля демонстрация родственников и близких идет, которые просят условия террористов принять (Чечню освободить и так далее), и я предложил: "Единственное, что сделать мы можем, – это кого-то оттуда пригласить: типа Марка Розовского, режиссера, у которого среди заложников дочь, и представителей оперативного штаба по освобождению заложников – Юрия Лужкова и других". Ок, звоним в штаб, и на программу приехать они соглашаются: важность момента все понимают. Естественно, Марк и другие родственники заложников обсудить, как это решить – политически или не политически, тоже согласны.

Итак, они едут. Наша программа в 19.40, после новостей (программы "Сегодня") выходила, но в 19.05 мне звонят и сообщают, что кортеж штаба развернулся и едет обратно, и у меня, таким образом, одна сторона остается. Я в недоумении: "Что же делать?". Новости уже в эфире, и выход только такой: программу мы отменяем, и Таня Миткова, которая семичасовой выпуск тогда вела, что-нибудь объяснит, но не будет ли паники и что Таня может сказать? Кортеж не доехал? Но почему – все ведь объявлено, анонсировано... В итоге решаем в эфир выйти, и вот выступление у микрофона Марка Розовского – фантастическое...

– ...личный фактор – понятно...

– ...да, и как я могу прерывать человека, у которого в заложниках дочь?

– А что он такого сказал?

– Он сказал: "Почему евреи Кобзон, Немцов и Рошаль идут к террористам и с ними общаются, а неевреи этого не делают?".

После программы звонит мне Сурков: "От тебя этого не ожидали – Владимир Владимирович в шоке". Ну, чего-то страшного сказано не было, но все было понятно, трубку он положил... Естественно, и руководству НТВ, думаю, позвонили, там серьезная разборка была, и Борис Йордан мне сказал: "А знаешь, что? Вот ты сейчас ночью дежурить будешь – за информационную службу отвечаешь", а я заместителем главного редактора был, так что это было нормально.

Я знал, но не до конца, что у нашего продюсера контакт с человеком в "Альфе", которая операцию проводила, есть, что у НТВ оплачиваемый человек внутри группы захвата был. Он сообщил им, во сколько штурм начнется, но я в курсе не был. Единственное, что коллегам сказал: "Ребята, раз нам известно, что штурм будет, и, видимо, поэтому кортеж развернулся, прямой эфир в момент начала операции не включаем никоим образом".

Фото: Шустер LIVE / Facebook

Итак, все готовы: на крышах операторы, по периметру театра мы есть, но прямой эфир я запретил, а потом Михаил Лесин, уже покойный, который министром по делам печати, телерадиовещания и СМИ тогда был, гневно ругался: мол, мы в эфир вышли, чтобы просигнализировать террористам, что операция начинается. (Крутит у виска пальцем). Я говорю... А что я говорю? Я вообще ничего ему не говорил – просто послать его мог, и все, ведь даже если хронологически посмотреть, прямой эфир мы начали, когда операция внутри практически завершена была, в шесть с чем-то – это же можно проверить, но они все вокруг меня такой "ореол" создали, что террористам я помогал, и Владимир Владимирович поверил.

Кстати, а что, соб­ст­венно, мы показали? Как этих людей, задушенных газом, вытаскивали, в автобусы бросали, и рядом вообще никакой инфраструктуры помощи не было: у нас же по периметру камеры были, и все это мы засняли... Как эти головы в окно падали, как заложники в автобусах задыхались, как бесчеловечно спецназовцы к ним отнеслись: им пофигу было, и этот вот пофигизм по отношению к человеческой жизни на экраны попал.

– Ну, вы враг просто...

– Террористам я точно не помогал, хотя ярлык "Аль-Каида", конечно же, мне приклеили. Ну и ладно, плевать – я всем уже был: агентом Ватикана, ЦРУ, Моссада, но с Кремлем конфликт был неразрешимый.

– По поводу агентов... Внук Вячеслава Молотова депутат Госдумы политолог Вячеслав Никонов в эфире телеканала "Россия" недавно заявил, что во время афганской войны, являясь кадровым агентом ЦРУ, Шустер в Афганистане антисоветской агитацией занимался...

– Так это мне Крючков – тогдашний председатель КГБ – написал: ничего нового внук Молотова не озвучил.

– Ну, они к одному, по-мо­ему, ведомству принадлежат, но признайтесь, в Афганистане вас вербовать пытались?

– Кто?

– Чьи-либо разведки...

– Нет, что вы? У меня два соприкосновения с разведками было – одно, косвенное, с ЦРУ, а другое, тоже косвенное, с "Аль-Каидой", которая тогда только рождалась. Сижу я у полевого командира Абдул Хака в Пешаваре, пьем в его офисе чай, разговариваем, он мне про те дела, про эти рассказывает: стратегия, тактика, туды-сюды.

– Вводит, в общем, в курс дела...

– Ну, журналисту же понимать нужно: кто, где, как, что, и вот приходит к нему кто-то из помощников, на ухо что-то шепчет, и он мне: "Ты знаешь, у меня ЦРУ, пойду с ними пообщаюсь"(смеется). Я пить чай продолжаю и его жду – час, полтора... Ну, я же вам говорил: время у них – понятие очень абстрактное. Он возвратился, я спросил: "Ну?". Он возмущенно: "Они е...нутые! – они мне рассказывают, какие мосты взрывать, потому что они, как они мне сказали, с сателлита могут сигарету "Мальборо" от сигареты "Кент" отличить".

– Интересно! В то время...

– Да. "Но я, – говорит, – им объясняю, что это взрывать нельзя: жизнь-то продолжается, по мостам люди ходят...". Словом, начал на ЦРУ нести, что нифига они не понимают, – это мое первое соприкосновение со спецслужбами было, а ребята из "Аль-Каиды" меня просто в плен взяли, и я вынужден был с ними объясняться в неволе.

"Я НЕ РАЗВЕДЧИК – Я ХОККЕИСТ"

– Вы гражданином сразу двух стран, Канады и Италии, являетесь – может, еще и поэтому поговаривают, что сразу на несколько разведок работаете...

– Нет, подождите. Многие хоккеисты в итальянском чемпионате гражданами Канады и Италии являются, поэтому я не разведчик – я хоккеист (улыбается).

Савик зажигает с футболистом Андреем Гусиным на новогодней вечеринке Кати Осадчей, 2010 год
Фото: из личного архива Савика Шустера

– На скольких языках вы говорите?

– На русском – это мы сейчас подтвердили...

– ...на литовском...

– ...причем без акцента, и хотя словарный дефицит есть, если бы в Литве две недели прожил, его бы не стало...

– За своего сошли бы... На английском?

– Да. На итальянском...

– Это четвертый язык. Дальше?

– Французский.

– Свободно?

– Говорю и читаю, писать – нет.

– С французским, значит, уже пять. Еще?

– Ну, я не могу вам сказать, что идиш прекрасно знаю, но я его знаю...

– ...в Израиле-то жили...

– ...не-е-ет, это от бабушки.

– Идиш – шесть...

– Бабушка из нижней Литвы была, а я ее акцент не понимал – это как неаполитанский диалект...

– Иврит, наверное, семь?

– Иврит, плюс немножко арабский...

– ...даже арабский?

– Да, но мало очень, я бы его не считал.

– Значит, не восемь – семь с половиной...

– ...точнее, семь и одна треть. Немецкий еще – вот уже восемь.

"С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ МИССИИ, Я, БЕЗУСЛОВНО, УКРАИНЕЦ"

– "Большую часть жизни, – вы говорите, – я эмигрантом был, чужаком". Столько лет живя в Киеве, украинцем себя ощущаете?

– (Пауза). Вы знаете, с точки зрения миссии – да, безусловно.

– Классный ответ, между прочим. Где в Киеве вы живете?

– Сейчас на Щорса, возле Университета культуры.

Шустер с бойцами "Штаба обороны Мариуполя", 2014 год.
Фото: из личного архива Савика Шустера

– Квартиру снимаете?

– Да. Раньше на Городецкого снимал, и там гораздо больше мне нравилось. Новая квартира лучше, потому что современная, а та старая была, но сам тот район... Ольгинская, Театр Франко – обожаю!

– В Вильнюс, где детство и юность прошли, вас тянет?

– Тянет.

– Давно там были?

– Когда Янукович туда ездил (смеется).

– Не самое удачное время...

– Нет, Вильнюс всегда люблю – и Литву тоже. Несмотря на то, что слышал от родителей, как литовские националисты во время войны...

– ...немало евреев расстреляли...

– ...да, и это было, литовцы этого не скрывают, но все равно Литва – это мое. У меня три Родины точно: Литва, Украина, Италия, и я вам скажу, что Россия отчасти тоже.

– Немудрено – cтолько лет там прожили...

– С 91-го по 2005-й, и я считаю, что народ там талантливый. Ну, как всегда: народ может многое, а те, кто им руководят...

– ...с ними вот просто не повезло...

– Ну, не повезло – это после 100 лет можно сказать, а когда это столетиями происходит...

– ...хронически не везет...

– (Разводит руками).

Савик с родителями Изабеллой и Михаилом Шустер, Вильнюс, 1955 год.
Фото: из личного архива Савика Шустера

– Отец ваш четыре года назад умер, мама до сих пор жива. В прошлый раз вы мне признались, что с родителями у вас достаточно сложные отношения были. С отцом до его смерти как-то объясниться, примириться, уладить конфликт удалось? И какие сейчас отношения с мамой?

– Ну, как по Фрейду, все всегда было "нормально". Отношения более натянутые с мамой, не с отцом, были. Отца я все время, хоть и некрасиво так говорить, подкаблучником считал – мама руководила им полностью, и на эту тему мы с ним давно-давно не разговаривали.

– Ему между тем это нравилось?

– Подкаблучником быть? Ну, во-первых, он себя таковым не ощущал (улыбается), а во-вторых, он человек, который взял и на пустом месте индустрию создал...

–...обувную фабрику в Монреале...

–...а это, знаете ли, достижение – ему ведь уже 50 лет было...

–...и он футболистом был...

– Да, но в Ленинграде трехмесячные курсы модельеров закончил – в Советском Союзе еще, и обувную фабрику в Монреале открыл. Он целеустремленный был, работоспособный, у него дофига энергии было, и это всегда я ценил, а то, что он не умел женщине сопротивляться и на меня это напрямую влияло... Ну, это мне как бы не сильно нравилось... Один раз от мамы уйти он пытался (это в Монреале было – чем-то она его оскорбила), я его остановил, но если бы стал отношения с ним выяснять, он бы меня просто не понял.

– На похороны ездили?

– Конечно.

– Плакали?

– Да. (Пауза). Когда гроб открыли, не то что плакал... Мы впятером были: я, мои двое детей, Стефано и Сара, и двое детей моей сестры, Леонардо и Самуэль. Они видели: я не стеснялся, не пытался сдержаться.

"МОЯ МАМА – ЛАТЕНТНЫЙ ОФИЦЕР КГБ"

– После смерти отца ваши отношения с мамой улучшились?

– Я бы так не сказал. Моя мама – латентный офицер КГБ, мне очень сложно.

– Лет вам уже сегодня немало, отца нет, а полусиротой себя ощущаете? Все-таки, когда он был жив, вы им защищены как-то были...

– Нет, я вообще реальной защиты моих родителей не ощущал никогда. Не чувствовал их за своей спиной, поэтому...

–... чего-то добились...

– Ну, во-первых, может, и так, а во-вторых, именно потому к собственным детям отношусь иначе. Да, они со мной советуются, но я главным образом за их спиной стеной быть пытаюсь.

– Обувная фабрика в Монреале – насколько я понимаю, ваши родители богатыми людьми были?

– Университет в 76-м я окончил, они в Монреаль в 75-м приехали и тогда очень бедными были.

– Сейчас, тем не менее, состояние матери...

–...хорошее.

– Большое?

– Ну, не хочется, чтобы канадские налоговики нас услышали, но, думаю, больше миллиона там. Не огромный достаток, однако деньги есть. Сколько у нее было? 120 рабочих? Хороший средний бизнес.

– На отцовское наследство вы претендовали или нет?

– Нет, наследство мне пофигу! Поймите: есть моя сестра, есть я, мы с сестрой не в очень хороших отношениях, потому что я считаю, что она со своим мужем моего отца с фабрики выгнала. Как в романе Драйзера, но, с другой стороны, для ее детей, если понадобится, я сделаю все.

Савик в детстве.
Фото: из личного архива Савика Шустера

– Здорово! Родная кровь, да?

– Знаете, да, и зла никогда им не причиню. Единственное, о чем я с ней спорить не буду, – это наследство. Своему сыну скажу: "Стефано, ты у меня финансист великий, юрист – иди и разбирайся. Возьми все, что тебе причитается, подели с Сарой – и вперед в жизнь!", а я туда лезть не хочу.

– Папа ваш футболистом был, и, говорят, хорошим...

– Крайним полузащитником. Когда он играл, эти подкаты начались, и потом мне советовал: "Подкат с мясом!", то есть мяч выбить – не цель, надо не только это...

– В юности вы всерьез стать футболистом хотели?

– Не то слово – до сих пор хочу! (Улыбается).

– Любите футбол?

– Очень.

– И по-прежнему за "Фиорентину" болеете?

– Ну конечно.

– Она, однако, не радует, и что делать?

– Почему? На первом месте в Серии А сейчас.

"ВОЛОДЯ МУНТЯН СКАЗАЛ, ЧТО В ФУТБОЛ ЛУЧШЕ МНЕ СЕГОДНЯ НЕ ИГРАТЬ"

– Сегодня в футбол вы играете?

– Не-а – пытался, но Володя Мунтян сказал, что лучше мне этого не делать. Дело в том, что после операции у меня куска мышцы нет – чувствительность правой ноги отсутствует, а я правша, поэтому сложновато.

– Как же, если не с помощью футбола, вы расслабляетесь?

– Смотрю его, а еще спортивный зал есть, сериалы, чтение. Женщина...

– Одна?

– Да, я человек моногамный – извините, но это так. Если решение жить один я принимаю, у меня знакомства быть могут, но если решаю с женщиной жить, то какой смысл еще на сторону или по сторонам ходить? Это же бред! Обманывать, выискивать, тайком звонить...

–...сложности...

Савик Шустер и Светлана Лобода.
Фото: из личного архива Савика Шустера

– ...совершенно лишние, так зачем? Ты просто выбираешь: так или эдак, но если бы на какое-то время назад я вернулся, вероятно, решил бы, что лучше пожить одному.

– Больным в эфир часто вы выходили? С насморком, может, с давлением...

– Это было, конечно.

– Сами-то вы телевизор смотрите?

– Да, а как же.

– Новостные программы?

– Разумеется.

– Ток-шоу?

– Ой, я так много телевидения потребляю, что вы удивитесь: смотрю на всех языках, которые знаю. В зависимости от событий те или другие каналы включаю. Если что-то во Франции происходит, то французские...

"К ДМИТРИЮ КИСЕЛЕВУ И ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ ОТНОШУСЬ КАК К ОФИЦЕРАМ РУССКОЙ АРМИИ. ДА И ПРОФЕССИОНАЛЫ ОНИ ПЛОХИЕ. ХОРОШИЙ ПРОФЕССИОНАЛ – ЭТО ТОТ, КОГО ПОСЛЕ УХОДА ДЕЙСТВУЮЩЕЙ ВЛАСТИ НЕ ПОВЕСЯТ"

– Кто из коллег вам нравится?

– Мне очень многие нравятся – легче сказать, кто нет.

– Евгений Киселев тоже сюда из Москвы приехал – как вы к нему относитесь?

– Очень хорошо. Единственное, что я сейчас не как коллега Евгения, а как генеральный продюсер канала, на котором сейчас работаю, говорю. Я бы его пригласил и спросил: "Женя, а что бы тебе делать хотелось?", причем ответа его не знаю. Может, Женя сказал бы, что документальное кино хочет снимать, может, что хочет "Итоги" вести, может, сказал бы, что планирует "Черное зеркало" продолжать, на что я ответил бы, что это не самый удачный проект. И добавил бы: "Может, ток-шоу – это не твое".

– Вот аналитическая программа – да...

– Было бы здорово искренне, творчески поговорить.

– То есть он уважение у вас вызывает?

– Да, безусловно, – я очень хотел бы, чтобы он у нас работал.

– То, что он ваш конкурент, вы чувст­вуете?

– Ну когда мы на "Плюсах" выходили, а он на "Интере" – да, конкурент, а когда мы на 3S.tv, а он на "Интере" – какая там конкуренция?

– Как вы к Дмитрию Киселеву и Владимиру Соловьеву относитесь?

– Как к офицерам русской армии.

– На задании...

–...да, и у них конкретное оно – нанес­ти Украине информационный удар.

– Профессионалы они хорошие?

– Нет.

– И Соловьев плохой?

– Считаю, что да. Или вы имеете в виду, хорошие ли они пропагандисты?

– Да, с задачей своей справляются?

– Хороший профессионал – это тот, кого после ухода действующей власти не повесят.

– Классный ответ! Савик, а вы сегодня – состоятельный человек? С деньгами проблем не испытываете, можете себе все, что хотите, купить? Старость у вас обеспечена? – вопрос даже так поставлю...

– Нет, поэтому работать должен до последнего дня. Детей в шутку я иногда спрашиваю: "Когда помогать мне начнете?". (Смеется). Они отвечают: "Папа, не дождешься, поэтому давай вперед!".

– Людей с вашим невысоким ростом зачастую комплекс Наполеона отличает, да и вообще комплекс. Мы с прекрасным советским певцом Юрием Богатиковым очень дружили, так он говорил: "Мы, маленькие, в корень пошли...". Присущ ли вам комплекс Наполеона и испытываете ли вы неудобства оттого, что не высоки, не, к примеру, Арвидас Сабонис и не Александр Волков?

"МАРАДОНА, С МОЕЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ, ЛУЧШЕ ПЕЛЕ И МЕССИ"

– Слушайте, у меня два кумира в жизни – Пеле и Марадона.

– Оба "великаны"...

– 170, 160 с небольшим...

– Месси в список кумиров не входит?

– Нет.

– Да вы что? Вы считаете, он хуже, чем Марадона?

– Конечно – Марадона, с моей точки зрения, лучше Пеле. Он один чемпионат мира выиграл, понимаете? – этого ни один футболист не сделал! Я даже Пеле в 70-м году не сравниваю: там были Тостао, Жерсон, Жаирзиньо...

–...Ривелино, Карлос Альберто...

–...только вратарь в эту звездную команду не вписывался...

–...а у бразильцев они никогда не вписываются...

–...хотя Феликс очень симпатичный, красивый был парень. А вот Аргентина Марадоны – это только он: он лично чемпионат мира-86 выиграл.

"ЗАХОЖУ ЗА КУЛИСЫ, А ТАМ ЖЕНСКАЯ СБОРНАЯ ПО БАСКЕТБОЛУ: "МОЖНО С ВАМИ СФОТОГРАФИРОВАТЬСЯ?". И КЛИЧКО ТУТ ЖЕ. Я ПОСМОТРЕЛ НА НИХ И ПОПРОСИЛ: "СРОЧНО ТАБУРЕТКУ МНЕ ПРИНЕСИТЕ!"

– Тем не менее, когда к вам в студию Виталий Кличко приходит, завистливо снизу вверх на него не смотрите?

– Ой, с Виталием история у нас особая. В России в свое время ТЭФИ я выиграл, но программа моя на "НТВ" закрыта уже была. Ну, как надо мной поиздеваться? Дать приз (хотя голосование в прямом эфире было). Выхожу я на сцену – и награду мне Виталий Кличко вручает: ну, чтобы все было пропорционально... Есть статуэтка ТЭФИ, есть, чуть повыше, я, а потом Кличко – выглядело это примерно так, но самое страшное за кулисами произошло. Виталий вручил мне награду, я мои знаменитые слова произнес: "Только после того, как вас закроют, вы можете получить ТЭФИ", захожу за кулисы – а там женская сборная по баскетболу: "Можно с вами сфотографироваться?". Я: "Конечно!", и Виталик тут же. Я посмотрел на них еще раз и попросил: "Срочно табуретку мне принесите!", потому что без табуретки я бы комично выглядел. Принесли, мы сфотографировались...

–...и есть это фото?

– Где-то, наверное, есть. (Улыбается).

Самые красивые люди Украины" (по версии журнала VIVA) – Савик Шустер и Тина Кароль на церемонии награждения. Киев, 1 марта 2008 года
Фото: УНИАН

– "Первой женщиной, в которую я влюбился, – признались однажды вы, – была французская актриса Анук Эме"...

– Это правда.

– Сегодня тоже в нее влюбились бы?

– Да, безусловно. У нее врожденная элегантность, ни одного лишнего жеста, и что бы она ни делала, это женственность в ней выдает. Назвать ее лицо идеальным нельзя...

–...ну, не красавица неземная...

–...но все в ней какую-то внутреннюю чувственность, эротичность, что ли, подчеркивает.

– Вы, Савик, эстет!

– А шо делать?

– Это правда, что в Афганистане некоторые ваши товарищи по причине длительного воздержания ишаков поль­зовали?

– Этого я не знаю, хотя один момент был. Они в горы шли... Знаете, репортер – это такая работа: если за ними идешь, идти должен в их ритме. Не будут они шаг замедлять, потому что ты там плетешься, и вот на горной тропе ногу я подвихнул, меня на лошадь посадили, а у лошади – две ракеты для РПГ по бокам. Пять утра – время молитвы, они молиться пошли, а я на лошади, как кретин, сижу...

–...и расслабиться ракеты меша­ют...

– Ну, я же об этом не думал (смеется). Они, в общем, молятся, эта процедура минут 15-20 занимает, и я думаю: а чего я сижу-то? Сейчас вот, как в фильмах ковбои, спрыгну – и спрыгнул! Приземлился, а между ногами ракета! Ударился о нее этим вот делом – боль сумасшедшая! Я так кричал, что они молитву прервали, меня с той ракеты стащили...

Ну, в футболе, когда ты в стенке стоишь и мяч туда попадает – это очень больно, но 15-16, может, 20 секунд длится, а потом постепенно дышать начинаешь, и все проходит, а тут боль дичайшая была! Ну, отряд Абдул Хака моя боль совсем не волновала, потому что к боли по-своему они относятся. Ушли, молитву продолжили, а потом Абдул Хак молодого ишачка мне привел (это шутка была!) и сказал: "Ну, у тебя с этим все в порядке?". – "Думаю, да, но возможности проверить нет". – "Вот, проверь...". Я их, конечно, послал – с таким юмором... Издевательство! (Смеется).

"ПРЕЗИДЕНТОМ УКРАИНЫ НЕ СТАНУ, ПОТОМУ ЧТО ЗА МЕНЯ НЕ ПРОГОЛОСУЮТ"

– Правда ли, что вы хотите то ли пре­зидентом Украины, то ли депутатом Европарламента стать?

– Депутатом Европарламента – да, такая мысль лет 15 назад у меня была, потому что зарплаты хорошие и делать нефиг...

– Хорошие – это какие?

– Ну, типа 10 тысяч евро в месяц плюс...

–...социальный пакет...

–...аренда, транспорт и так далее.

– Но у президента Украины получше условия...

– Не-е-ет, я им не стану, потому что за меня не проголосуют...

– За человека, который 100-процентную узнаваемость имеет? Таких, кстати, в Украине мало...

– Дим, хорошо, но это ведь тоже не хрен собачий. Допустим, я приду и скажу: я в президенты иду не потому, что узнаваемый, а потому, что считаю, что Украина вот такой должна быть, ведь если мы говорим, что направление в НАТО взяли, то тогда направление "русский – второй государственный" берем...

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– ...ну да, почему нет?..

– Вот такая моя платформа. Мы от этих варваров защищаемся, потому что Кремль – это варвары, но, с другой стороны, нашим людям, которые на нашей территории живут и по-русски хотят говорить, говорим: "Ребята, это – государственный язык", и если сторонники этого есть – значит, хорошо. Дальше реформу А, реформу В расписываем... Мы с программой выходим, а у нас же в политике чистый популизм, и конструктива поэтому нет. Больные точки я понимаю, и тут надо ответ дать: вот он, мол, избиратель, ответ мой, ты с этим согласен? Я, впрочем, не уверен, что меня изберут, потому что в программе у меня очень радикальные будут вещи.

– Я вам сейчас вопрос задам, который вас все ближайшие дни будет мучить...

– ...прекрасно...

– Савик, а если плюнуть на все и официально в президенты Украины пойти – вы к этому готовы? Что вам, в конце концов, терять?

– Дима, послушайте, я к этому готов, но где же моя команда? Это же парламентско-президентская республика...

– ...но в Канаде футбольную команду вы же организовали...

– Это совсем другое дело, тут я показать должен: вот мое предложение на должность премьер-министра, вот министр иностранных дел, министр обороны, но если я партию, движение создаю, я должен дать людям понять, что хочу изменить и как это делать буду, и если больно будет, открыто предупредить: больно будет.

– Как специалист по боли...

– ...совершенно верно.

– Вы украинских политиков лучше, чем они сами себя, знаете – я убежден, что смогли бы команду набрать и самые дерзкие планы реализовать, но все равно решать вам, а я вот о чем вас спрошу. Такая, Савик, жизнь позади! Дай Бог, чтоб впереди столь же интересная была, но ведь все эти годы она у вас яркая, насыщенная, полная встреч с интересными людьми...

– ...и полная ошибок...

– ...и это нормально – не ошибается тот, кто ничего не делает. За мемуары взялись бы?

– Да. Мне как-то один американец в спортивном клубе, в который хожу, сказал (он раньше в России жил, меня еще на "НТВ" смотрел): "Вы мемуары написать обязаны, это ваша ответственность, потому что исторический момент опишете, о котором людям знать надо". Понимаете, какое у американцев мышление? Это ваша ответственность!

"У МЕНЯ БЫЛА МЫСЛЬ НАЗВАТЬ МЕМУАРЫ: "МАМА ВСЕГДА ПРАВА"

– И миссия! Вы уже знаете, как их назовете?

– Да! Не знаю, назову ли так, но у меня была мысль назвать: "Мама всегда права". Она же именно потому, что латентный агент КГБ, обезопасить меня хотела: "Иди в медицину – тебя никогда не посадят!". Или: "Иди в медицину, потому что у врачей в Канаде зарплаты высокие".

– А если и посадят, все равно пригодишься...

– ...и в концлагере, и где угодно – правильно вы сказали! Врач – такая профессия, которая даже в концлагере нужна, а вот журналисты точно там ни к чему, и поэтому... Поэтому, Дима, мама всегда права.

Савик Шустер и Дмитрий Гордон.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Я вам за прекрасное интервью благодарен и напоследок авантюру хочу предложить. В самом конце беседы с Александром Гордоном я сказал: "Я знаю, что когда вы выпьете, украинские песни поете. Может, споете?", а он: "Ну надо же выпить!". По полстакана коньяка мы налили, выпили, я говорю: "Ну?". Он: "Подождите, надо, чтобы похорошело". Минут 10 прошло, похорошело, и он замечательно спел. Мы с вами все эти два с половиной часа прекрасное итальянское вино пьем, и я вам не предлагаю, чтобы это непремено украинская песня была, но хоть куплет, хоть чего-то – как сможете. Вот взять – и спеть...

– Не-а, я вам не спою, но одну вещь скажу. Когда я уроки украинского языка начал брать, моя учительница "Червону руту" поставила, и мы вместе с ней ее пели – она сочла, что это правильная история вхождения в украинскую мелодику была. Дим, ну я правда плохо пою – ну зачем же мне делать плохо то, что я делаю плохо? И то, что я делаю хорошо, не совсем хорошо... Зачем?

– Спасибо вам за общение, я хочу выпить за вас и за то, чтобы свобода слова, которую вы в Украину принесли, никогда здесь не умерла!

– Спасибо большое!

Видео: В гостях у Гордона / YouTube