В морге я настаивала на выдаче тел из Иловайска. Понимаю, как это – не знать, где похоронен твой ребенок

Я помню эти дни ровно 10 лет назад очень хорошо. Это самое ужасное, что я переживала в своей жизни. Иловайск.

В эти дни был мой персональный ад на земле. Все искали мужей, сыновей, отцов. Телефон был красный. Мне звонили матери, женщины, дети. Они искали своих. А я молилась, чтобы хоть кто-то полями вышел и нашелся. Потому что действительно были ситуации, когда ребята выходили на связь через трое, шесть, семь суток.

Потому что выходили полями. Полями с подсолнечниками.

Медик батальона "Донбасс" в запорожском морге проводил идентификацию тел. Сначала своих побратимов из батальона "Донбасс".

А потом... Потом он позвонил по телефону и спросил, что ему делать с большим количеством тел [военнослужащих] ВСУ? Потому что никого другого на идентификации не было. Я умоляла его провести идентификацию, потому что под запорожским моргом выли от боли родные.

А потом... Потом я села в машину и уехала туда. Я не хочу и не могу рассказывать все, что я видела и пережила. Мы выдавали тела и части тел родным. Я ссорилась со всеми и настаивала на выдаче тел или частей тел.

На вопрос, зачем ты это делаешь, я отвечала, что матери погибшего мы дадим хоть какой-то смысл жизни – ходить и ухаживать за могилой. Потому что знаю, как не иметь места, где похоронен твой ребенок. Тело моего первого ребенка, умершего перед родами внутриутробно, мне не отдали.

А потом...

Я вернулась в Киев. Сама позвонила в госпиталь и сказала, что я… сдаюсь и мне нужна помощь.

Меня ввели в медикаментозный сон. Две недели я была в больнице. А потом...

Каждый год я стараюсь не вспоминать то, что пережила, но каждый год после 29 августа я чувствую, как скатываюсь в депрессию. И я каждый год снова иду к врачам.

Воспоминания. Это мой личный ад на земле.

Покойтесь с миром, парни.

Источник: Dana Yarovaya / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора