Мое задержание – черная метка. Пойдешь в Думу – посадим и тебя, и тетю

Сразу должен извиниться за долгую паузу, которую я взял после освобождения. Весь день, начавшийся сегодня в семь утра, по разным эфирам – а попутно собирался с мыслями.

Собственно, семь утра – и смешно, и противно. Когда ко мне на дачу пришли с обысками: автоматчики, маски – все по-взрослому – мой пес Элман громко залаял и предупредил нас, а заодно сдержал силовиков. Он в такие моменты останавливает, но не кусает. Вы его наверняка помните: огромный тибетский мастиф. Потом нам рассказали, что если бы укусил, то пристрелили бы.

Так вот, сегодня в семь утра он залаял снова. Мы с Лерой встали, оказалась ложная тревога – это он на соседскую собаку.

Но сегодня, повторюсь, я проснулся в семь. А до этого два дня – в шесть. Знаете, как будят в ИВС на Петровке, 38 (чтобы вам никогда этого не знать, конечно)? Гимном России. Славься отечество наше свободное!

А как, вы думали, должно выглядеть патриотическое воспитание? Вот тебе дырка в полу вместо туалета в камере, вот душ раз в неделю, вот кипяток три раза в день (гуляй, душа!), а вот и наручники для выхода из камеры Гудкова Дмитрия Геннадьевича, статься 165, часть 2, пункт "Б".

Партия Путина, слава народная,
Нас к торжеству Ротенбергов ведет.

А охранники, в общем, не из злобных. Даже те силовики, что приезжали ко мне на дачу, по секрету, тишком говорили, что рады познакомиться, и не понимали, куда их отправляют. Обещали не ломать полы и даже показывали моему сыну Саше автомат. Еще, мол, пара таких обысков – и все, вон из профессии, обещали. Эх, раз, да еще раз, да еще много, много-много-много-много раз…

Готовился к худшему, но повезло – отпустили. Я уже успел начитаться всякого – по выходу с Петровки, потому как там, внутри, думал: все, вот и долгожданный ужасный конец. Приемник мне передать отказались, от соседа по камере (о нем расскажу отдельно) тоже новостей не узнаешь, из книг предложили некую энциклопедию (ну а что, чем не книга?). Информационный вакуум. Из двора для прогулок тоже ничего нельзя увидеть, даже неба в клеточку.

Надежда на освобождение появилась только вчера в пять вечера, когда я узнал, что тетю в худшем случае отправят под запрет действий.

Но что в итоге произошло и на каком верху, не знаю до сих пор. Огласка? Полное отсутствие хоть каких-то доказательств, если не брать в расчет знаменитый уже "снаряд"? Преддверие встречи Путина с Байденом? Гласная и, возможно, существовавшая негласная поддержка? Все вместе? Я не знаю.

Но понятно одно: черная метка. Пойдешь в Думу – посадим и тебя, и тетю. А для нее в 60 лет, после COVID, это почти синоним смертного приговора. Все логично. Мосгордума – административки, Госдума – уголовка. Выбирай сердцем.

Как бы там ни было, я сейчас на свободе. И как никогда снова хочу сказать, что это самое важное, самое нужное всем нам. Спасибо моим адвокатам – Александру Альдаеву и Михаилу Бирюкову. Спасибо всем журналистам, которые оборвали телефоны моим близким и друзьям. Спасибо соратникам и всем, кто поддержал меня и мою семью в эти дни. Я очень это ценю!

И, конечно, спасибо Лере, которая для меня значит больше, чем все возможные кресла, посты и места. Когда с тебя первый раз за девять лет снимают обручальное кольцо, особенно остро понимаешь, что значит семья. Вроде кольцо – символ, пустяк, но осознание оторванности накрывает с головой.

А я сейчас, не пытаясь заглядывать в будущее, могу только пообещать, что хотя выборы в России и заканчиваются там, откуда я вчера вышел, не откажусь от борьбы. Как и что – это сюжет для отдельного разговора, который нам еще предстоит в ближайшем будущем.

Источник: Дмитрий Гудков / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора