Если МУС не сможет расследовать военные преступления на территории Украины, мы, по сути, "приглашаем" россиян совершать их здесь

В течение 10 лет в Украине идет война и, как следствие, расследуются многочисленные международные преступления, совершенные на нашей территории. И вот наконец президент Украины внес в Верховную Раду законопроект о ратификации Римского статута Международного уголовного суда и соответствующих изменений в законодательство.

Путь к этому был долгим, тернистым и исполненным мифов. Однако, в конце концов, мы находимся на пороге нового этапа. То, что Украина готова принимать такое решение в условиях продолжающейся войны, беспрецедентно. Но и здесь не все так просто.

Разбираемся в том, почему ратификация Римского статута важна и что до сих пор беспокоит в этом процессе.

На территории нашей страны идет крупнейшая со времен Второй мировой война на европейском континенте, в результате которой совершаются многочисленные международные преступления. После Второй мировой войны человечество долго искало международно-правовые механизмы ответственности за совершение тяжких преступлений. И этот путь, в конце концов, привел нас к зарождению международной уголовной юстиции и появлению специального института, который должен расследовать такие преступления – Международного уголовного суда (МУС). МУС начал свою деятельность более 20 лет назад на основе Римского статута, ратифицированного 124 государствами. Однако до сих пор международная уголовная юстиция находится на этапе своего становления, и очень важно поддерживать этот процесс.

И вот Украина в результате российской агрессии оказалась в эпицентре внимания всего мира. Преступления, совершенные в Буче, Мариуполе, Бахмуте, Херсоне и других украинских городах и селах, навсегда врезались в память слышавших о них. Актуализировался вопрос привлечения к ответственности преступников, десятилетия совершающих подобные преступления. И тут большие надежды стали возлагать на МУС…

Все эти годы Украина активно сотрудничала с МУС. Еще в 2014-м и 2015 году наше государство признало юрисдикцию МУС на своей территории (по делам Майдана, а также в Крыму и на Донбассе), а после начала полномасштабной российской агрессии благодаря обращению 42 стран – членов МУС было открыто расследование по ситуации в Украине.

Международный уголовный суд выдал уже шесть ордеров на арест российских чиновников, в том числе и президента РФ, по подозрению в совершении военных преступлений и преступлений против человечности. Так что у наших международных партнеров, да и у многих правозащитников в Украине, возникал логичный вопрос: почему Украина не ратифицирует Римский статут?

Ведь кто, как не мы, сейчас должен быть триггером развития международной уголовной юстиции и объективного расследования и наказания виновных за совершенные на нашей территории международные преступления? Запрос на справедливость в Украине огромен, а удовлетворить его исключительно инструментами национального правосудия просто невозможно. Пока же мы не имеем никакого влияния на процессы в МУС. По сути, ратификация Римского статута дает нам право участвовать в работе суда и быть полноценными участниками этой системы. И, что не менее важно – продемонстрировать свое ответственное отношение к осуществлению правосудия и поддержать становление международной уголовной юстиции.

Ратифицировав Римский статут, мы сможем включаться в решения административных, финансовых вопросов суда, а также в формирование повестки. Мы будем полноценно защищать свои интересы и свое право на справедливость, сотрудничая с партнерами.

Почему вопрос ратификации решается только сейчас?

На самом деле, рациональный ответ на этот вопрос найти довольно сложно. Все связано с рядом мифов и стереотипов, укоренявшихся в общественное мнение. Самый вредный из них – это то, что ратификация Римского статута якобы приведет к преследованию украинских военных. Но на самом деле МУС может преследовать украинских военных с конца 2013 года согласно заявлениям, которыми Украина признала юрисдикцию суда (по п. 3 ст. 12 Римского статута, если требуется признать юрисдикцию государством, не являющимся участником статута, государство может путем подачи заявления секретарю признать осуществление судом юрисдикции в отношении соответствующего преступления). Ведь когда речь идет о правосудии, у него нет сторон. Однако много ли кейсов преследования наших военных мы видели с тех пор? Ни одного. В то же время МУС выдал уже шесть ордеров на арест россиян.

И здесь нужно понимать специфику работы суда. МУС не может рассматривать все нарушения и международные преступления, совершенные за 10 лет, потому что институциональной способности суда на это не хватит. Он ориентируется на дела относительно big fish, то есть командного звена.

Вооруженные силы Украины же стремятся соблюдать нормы международного гуманитарного права, и мы не наблюдаем систематических нарушений. Значит ли это абсолютное отсутствие преступлений? Конечно, нет. Но мы можем констатировать отсутствие системы, направленной на совершение преступлений. Эпизодические же случаи вполне могут расследовать национальный или смешанный механизм правосудия (который, правда, еще предстоит создать).

То есть ратификация Римского статута никак не повлияет на преследование украинских военных. Мы должны соблюдать нормы международного гуманитарного права для того, чтобы таких преследований не было.

Знают об этом и украинские военные. Социологическая группа "Рейтинг" и ОО Ukrainian Legal Advisory Group при поддержке Международного фонда "Возрождение" провели опрос среди военнослужащих и поинтересовались их мнением о различных аспектах правосудия в условиях войны. Так вот, 58% опрошенных считают, что МУС может расследовать тяжкие международные преступления, совершенные на территории Украины, и привлечь к ответственности украинское военное и политическое руководство без ратификации Римского статута.

Кроме того, иногда возникают вопросы о конституционности ратификации Римского статута, ведь в 2001 году Конституционный Суд признал его не соответствующим Конституции Украины. Однако с 2019 года вступили в силу изменения к Конституции Украины, которые убрали любые юридические препятствия для ратификации Римского статута.

Что беспокоит?

Безусловно, ратификация Римского статута является очень важным и долгожданным шагом, который сделает нас полноценной частью семьи международной уголовной юстиции. Но есть один нюанс…

Украина решила ратифицировать Римский статут с применением ст. 124, которая предусматривает, что государство, когда становится участником этого статута, может заявить, что в течение семи лет после вступления статута в силу для соответствующего государства оно не признает юрисдикции суда в отношении военных преступлений, если вероятное преступление было совершено его гражданами или на его территории. Коммуникационно этот тезис выглядит весьма привлекательно. Однако с ним не все так просто.

Во-первых, следует внимательно присмотреться к формулировкам. Поскольку в статье идет речь не только о гражданстве, но и о территориях, где были совершены преступления, следует быть уверенным, что вместо решения одной проблемы мы не создадим множества новых. Может ли страна "избирать" область применения статьи? И, соответственно, сможет ли тогда МУС расследовать военные преступления на территории Украины? Четкого ответа на этот вопрос пока нет. Однако ряд комментариев экспертов по международному правосудию, появившихся после внесения законопроекта, демонстрирует, что такой ответ является как минимум неоднозначным.

В конце концов все эти опасения сводятся к одному – риску лишить пострадавших от военных преступлений шанса на справедливость. Ведь война все еще продолжается, многочисленные преступления совершаются каждый день. Ст. 124 может не только помешать процессам правосудия, но и способствовать распространению безнаказанности. В случае, если МУС не сможет расследовать военные преступления на территории Украины, мы, по сути, "приглашаем" россиян совершать их. Это ключевой вызов. К тому же с момента вступления в силу статьи суд потеряет полномочия по военным преступлениям (или только в отношении граждан Украины, или на территории государства в целом), и семь лет спустя МУС уже не сможет вернуться к расследованию этих событий. В то же время важно понимать, что, в конце концов, самое важное – то, как наше заявление будет трактовать суд. И это до сих пор территория неизвестности, а значит, как возможностей, так и рисков. Теоретически, если окажется, что суд трактует эту статью не только в отношении граждан, но и в отношении территорий, мы сможем отозвать заявление по ст. 124. Да, это репутационно повредит, но по крайней мере решит проблему. Так что есть надежда, что такой вариант тоже рассматривается. Кроме того, потенциально есть коллизия между заявлением по ст. 124 и тем, что мы признаем юрисдикцию МУС по ситуации в Украине согласно п. 3 ст. 12 Римского статута с 20 февраля 2014 года. Поэтому вопрос о расследовании преступлений за последние 10 лет тоже остается открытым.

Во-вторых, само отношение к ст. 124 у стран-участниц достаточно однозначно. Ее всегда воспринимали как переходную и временную. К нашему случаю она применялась лишь дважды при совсем других условиях и причинах, и одно из государств (Франция) через год отменило эту декларацию. Решение убрать ст. 124 из Римского статута были приняты на ассамблее стран-участниц в 2015 году, сейчас уже 23 страны ратифицировали поправку об ее отмене.

В-третьих, какой сигнал мы подаем миру, ратифицируя Римский статута таким образом? Что нам есть что скрывать и мы боимся правосудия? Но ведь это не так. Тем более что основная масса военных, согласно опросу, поддерживают ратификацию Римского статута (еще до разговоров о ст. 124). Выражается одобрительно 71% (37% полностью поддерживают, 34% скорее поддерживают). И это в условиях, когда, несмотря на усилия гражданского общества в течение лет, военные были недостаточно информированы о работе МУС, и до сих пор о нем знают далеко не все (46% знают или слышали о суде).

Конечно, объяснить полноценный процесс ратификации сложнее, чем коммуницировать этот мораторий. Однако и смыслы мы получаем разные… Процесс ратификации займет определенное время, однако уже сейчас, в том числе из-за наступления в Курской области, в глазах международного сообщества такое решение будет выглядеть неоднозначно. Украина последовательно заявляет о стремлении защитить всех пострадавших от тяжких преступлений. Этот принцип имеет больше шансов на успех, когда качественные процессы на национальном уровне дополняются расследованиями МУС там, где мы не можем обеспечить правосудие.

Безусловно, определенная часть военного руководства может до сих пор быть против ратификации. Но результаты свежего опроса показывают, что вместо компромисса в виде ст. 124 нам стоит, наоборот, наконец побороть иллюзорные страхи и быть обществом, действительно отстаивающим ценности правосудия.

Помимо вышеупомянутой поддержки ратификации, абсолютное большинство военных готово поддержать расследование военных преступлений, совершенных высшим военно-политическим командованием Украины ради возможности привлечь к ответственности высшее руководство РФ. Ранее мы уже упоминали, что из-за своего мандата и ограничения в ресурсах МУС рассматривает лишь небольшое количество дел, преимущественно в отношении "топ-нарушителей". Так действительно ли у нас есть потребность в ст. 124, которая защитит военно-политическое командование от гипотетического преследования, в то же время еще и рискуя лишить многочисленных пострадавших от военных преступлений шанса на правосудие?

Кроме того, на тех же оккупированных территориях военные преступления могут совершаться и людьми, обладающими украинским гражданством и сотрудничающими с оккупационными властями.

Безусловно, ратификация Украиной Римского статута – это победа здравого смысла. Но очень хотелось бы, чтобы он победил безо всяких оговорок.

Источник: ZN.UA