Опус Института национальной памяти о Булгакове напомнил мне не менее шизофренический текст Ленина о Льве Толстом. Ленин Толстого тоже не читал

Комсомольцы из нашего министерства правды наконец-то выписали уже Афанасьевичу по полной – "профессиональный вывод о принадлежности объектов (географических объектов, названий юридических лиц, памятников и памятных знаков), посвященных русскому писателю М.А. Булгакову (1891–1940) к символике русской имперской политики".

Комсомольцы еще и имеют золотое перо, не могу не обратить на это внимание, попрошу внести в протокол.

"Имперец по мировоззрению, ярый украинофоб, презирал украинцев и их культуру, ненавидел украинское стремление к независимости, негативно отзывался о становлении Украинского государства и его руководителей. Среди всех российских писателей того времени стоит ближе всего к нынешним идеологемам путинизма и кремлевского оправдания этноцида. Мировоззренчески был на позициях российского империализма, белогвардейщины, одобрял экспансию российского коммунизма, писатель-шовинист, преклонялся перед Сталиным, дискредитировал кобзарскую традицию, отказывался от гуманизма и отрицал гуманистические ценности публично, полностью резонирует с нарративами нынешних кремлевских пропагандистов Дугина, Соловьева, Скабеевой и является прототекстом сегодняшних призывов к уничтожению украинцев, убил раненого военного врача-украинца только за его национальную принадлежность в рассказе "Я убил", руководствуясь идеей этноцида".

Про "Я убил" – отдельная прелесть. Там нет никакого военного врача, а есть доктор Яшвин, который безо всяких идей разрядил обойму в полковника Лещенко, потому что устал смотреть и слушать, как этот дегенерат мучает людей. Устал терпеть. Весь рассказ – пять страниц. Эксперты читали и ничего не поняли? Или просто наврали? В данном случае, конечно, лучше второе. Всегда же что-то лучше чего-то.

Среди фамилий под этим документом эпохи увидела одно знакомое. Рублев Александр Сергеевич. Я когда-то занималась архивным делом убийства Ярослава Галана, кроме архивов, искала разную инфу. А у Рублева кандидатский диссер по Галану, ну и еще какие-то статьи – "Ярослав Галан – борец за правду и справедливость". УИЖ печатал в 1990 году. Диссер не видела, а о борце за правду в УИЖ тогда читнула. Рублев сделал подборку некоторых выступлений и писем Галана, которого беспокоил языковой вопрос на пути к правде. Писатель и патриот выступал против тотальной русификации, но считал, что "украинский и русский языки – братские языки, и я уверен – они объединятся, это естественный процесс, но не надо этот естественный процесс делать административным. Это страшная бессмыслица". Считал, что "моральный разгром, который потерпят бандеровцы и мельниковцы, ускорит их физическое истребление, что народ расправится с оборотнями, которые упиваются братской кровью, и их не помилует". Ну Галан действительно так считал, собственно, его убийство "гуцульским топориком" гэбня сфабриковала именно из-за этих его убеждений.

К Галану вопросов нет, он свои убеждения забрал в могилу, но я немного удивилась, увидев под приговором Булгакову фамилию Рублева. Думала, это какой-то замшелый советский историк, позапрошлый снег, а он, оказывается, борется уже с экспансией российского коммунизма. Вот те раз. Такая интересная долгая жизнь у человека. И о том, что "Освоение целины стало воплощением ленинских идей", успел понаписать, и об "общении трудящихся братских республик, стимулирующих прогрессивный процесс интернационализации всех сторон жизни советских людей", и об этноциде Афанасьевича.

А может быть, я ошибаюсь, и это не он. Может, у него есть полный однофамилец Рублев Александр Сергеевич. Тоже историк. Один считает, что надо бить бандеровцев и так бороться за правду и справедливость, а второй – что Булгакова, который убил врача.

Вообще, этот шизофренический опус Института национальной памяти напомнил мне не менее шизофренический текст Ленина "Лев Толстой как зеркало русской революции". Не столько общим безумием стиля и дубовым пером (Ленин, к слову, Толстого не только обзывал, но и хвалил), сколько очевидностью того факта, что Ленин Толстого ни хрена не читал. И это становится понятно приблизительно через одну секунду. Но цитат из графа надергал, иногда искажая смысл до противоположного, потому что Ленину так было надо. Чтобы доказать, что "доктрины совести" и "нравственного усовершенствования" "приносят самый непосредственный и самый глубокий вред". Вот и этим тоже надо. Ничего личного, ничего нового, просто надо. Время выбрало нас. Была такая песня. И фильм.

"Произведя анализ своих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе СССР за 10 лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных было три, враждебно-ругательных – 298. Последние 298 представляют собой зеркальное отражение моей писательской жизни.

Героя моей пьесы "Дни Турбиных" Алексея Турбина печатно называли "сукиным сыном", а автора пьесы рекомендовали как "одержимого собачьей старостью". Обо мне писали как о "литературном уборщике", подбирающем объедки после того, как "наблевала дюжина гостей".

Писали о Булгакове, который "чем был, тем и останется, новобуржуазным отродьем, брызжущим отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс и его коммунистические идеалы". Сообщали, что мне нравится "атмосфера собачьей свадьбы вокруг какой-нибудь рыжей жены приятеля" и что от моей пьесы "Дни Турбиных" "идет вонь" и так далее и так далее...

Вся пресса СССР, а с нею вместе и все учреждения, которым поручен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и с необыкновенной яростью доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать. И я заявляю, что пресса СССР совершенно права".

Михаил Булгаков, письмо к правительству, 28 марта 1930 года.

"Вздор! Лет через 300 это пройдет".

Источник: Юлия Пятецкая / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора