Из мемуаров Каретниковой о полковнике НКВД Судоплатовой: После расстрела Берии она жила в крошечной комнате, без права работать
ПОЛКОВНИК НКВД ЭММА СУДОПЛАТОВА
Все дети моего поколения носили летом испанки – прямоугольные шапочки, их одевали узким краем вперед. Мы все говорили nо passaran! (они не пройдут!) о франкистах и повторяли лучше умереть стоя, чем жить на коленях, лозунг Долорес Ибаррури, главной испанской коммунистки, который потом шутники переделали во что-то вульгарное.
Моя испанка была особенно красивой, ярко красной с белой кисточкой. Ее мне подарила мамина давняя знакомая, Эмма Карловна. Она привезла ее из Испании, где целый год, а может, дольше, была в Республиканской армии. Она была переводчицей с нескольких языков.
Эмма Карловна приглашала нас к себе на дачу где-то под Москвой, меня и маму. За нами приезжала ее машина. Мне было лет семь. После завтрака они с мамой разговаривали, а я играла с кошкой, гуляла в саду, что-то рисовала большими красивыми карандашами, которые потом давались мне в подарок. Ее дети жили и учились в Крыму. Я их не знала.
За завтраком, кроме нас, сидела пожилая, не улыбающаяся женщина. Прошло много лет, когда я узнала, что это была Долорес Ибаррури
В доме было много комнат, но каких-то полупустых. В столовой висел большой портрет Ленина. Ее мужа, важного военного, я никогда не видела. Маму она знала давно, наверное, они учились вместе, называла ее нежно: "Полиночка". Я не вызывала у нее никакого интереса.
Через несколько лет, когда началась война, Эмма Карловна, совсем уже немолодая, сорокалетняя, приехала в Уфу. У нее был грудной ребенок, Толик. Она дала мне его подержать, и я ему что-то пела. В Уфе она была недолго.
Года через два, только что закончилась война, мы с мамой опять были на той же даче под Москвой, так же за нами приехала машина. За завтраком, кроме нас, сидела пожилая, не улыбающаяся женщина, испанка. Она молчала и, выпив кофе, ушла к себе в комнату. "Она гостит у меня, только недавно узнала, что под Сталинградом погиб ее сын", – сказала Эмма Карловна.
Мне было интересно, кто эта женщина. Но я знала, что о взрослых и их делах никогда не надо спрашивать, и не надо этим интересоваться.
Прошло много лет, когда я узнала, что эта женщина была Долорес Ибаррури, а что сама Эмма Карловна была полковником контрразведки, а ее муж был не кто иной, как всесильный генерал Судоплатов, главный заместитель Берии по иностранным делам. Она и ее муж были честными, заблуждающимися фанатиками коммунизма.
Вспоминаю лицо Эммы Карловны – сухое, скуластое, без косметики, чуть на выкате серые глаза, затянутые в пучок светлые волосы. Всегда с папиросой. Даже мне, ребенку, чувствовалось напряжение, идущее от нее. Почему она нас с мамой приглашала? Наверное, мама была частью ее юности – самым светлым временем, без шпионажа, предательств и убийств.
После смерти Сталина Берия, как известно, был расстрелян, все его приближенные тоже. Судоплатов был арестован, но не расстрелян — он никак не был связан с террором внутри страны. Все убийства по его заданию и которые он планировал, включая убийство Троцкого, совершались за рубежом. "Мой отец не был палачом, и он не был убийцей -- он был диверсантом", – утверждал его сын, тот самый Толик, которого я когда-то держала на руках в Уфе. Сейчас Толик известный ученый-демограф.
Судоплатов просидел 15 лет в тюрьме во Владимире, вышел оттуда инвалидом с искривленным позвоночником
После расстрела Берии Эмму Карловну арестовали, но через несколько месяцев выпустили. Теперь она приходила к маме пить кофе, но я ни разу с ней не столкнулась. Конечно, у нее забрали дачу и дом в Москве. Она жила в одной крошечной комнате, без права работать. Зарабатывала гроши уроками. Но дети могли продолжать учиться.
Судоплатов просидел 15 лет в тюрьме во Владимире, вышел оттуда инвалидом с искривленным позвоночником, но, немного оправившись, стал работать. Теперь он писал – о советской дипломатии, системе шпионажа, лидерах; о Сталине, с кем он регулярно встречался; Берии, которого считал не таким злодеем, как его обычно представляют; Хрущеве, которого он презирал.
Судоплатов очень любил Эмму Карловну, больше полувека они были преданы друг другу. Недавно я видела в документальном фильме, как он – маленький, сгорбленный старичок (далеко за 90), в прошлом высокий красивый генерал – кладет красную розу на ее могилу на московском Донском кладбище.
"ГОРДОН" публикует мемуары из цикла "Портреты разного размера" по субботам и воскресеньям. Следующий рассказ – о дочери террориста Алле Эмерсон – читайте на нашем сайте в воскресенье, 1 ноября.
Предыдущие рассказы читайте по ссылке.