Заберите дедушку
Дедушку на вокзале все знают. И волонтеры, которые помогают беженцам (официальный термин "переселенцы" так и не прижился), и патрульные, и официантки из кафешек, и особенно продавщицы из газетного киоска. Каждое утро дедушка покупает свежие газеты. Боится пропустить новости из родного города. Еще у всех спрашивает: "Вы не знаете, Горловку освободили?"
– Анатолий Васильевич, это Аня – журналист, она про вас напишет, может быть, родные ваши найдутся, – кричит девушка Инна, волонтер.
Дедушка практически не слышит. А на Южном вокзале в Харькове зал огромный, эхо разливается на все здание.
Он протягивает мне руку, улыбается. Говорит: "Я вам про Миколу Хвильового расскажу и про Василя Стуса". Извиняется, что не бритый.
Есть такие светлые старики. С ясными глазами. Как дети. Он вроде все понимает – знает, где находится, откуда приехал и, главное, почему. Но не злится, не обвиняет, не жалуется. В прекрасном мире дедушки история Василия Стуса гораздо интереснее и значительно важнее того, что сам он ночует на скамейке в зале ожидания.
Кричу: "О себе расскажите! Как вы сюда попали?". Эхо жестокое повторяет последние слоги.
Анатолий Васильевич понимает вопрос буквально, как ребенок. Аккуратно, в подробностях, пересказывает маршрут. Как шел пешком до Никитовки, потом ехал автобусом в Артемовку "до церкви", оттуда в Изюм, потом в Харьков.
Мои прозаические темы его немного огорчают. У него глаза тухнут, когда речь не об украинской литературе.
– Ну, у нас же стрелять стали. Вы, наверное, слышали, там эта началось… республика. Поэтому продукты негде купить. У меня картошка была, так я ее всю съел. Пошел в магазин – закрыто. Объявление висит: "Кто хочет уехать из Горловки, надо идти на автовокзал в Никитовку. Я и пошел".
Он взял с собой документы, несколько книг и письмо непонятной давности. От Зои Касьяненко из Харькова. Правда, оно начинается словами "Дорогой, Анатолий Иванович", и непонятно то ли ошибка с отчеством, то ли письмо чужое. В любом случае Зоя – единственный человек, которого Шевченко "знает" в городе. Волонтеры искали ее, не нашли.
Дедушка говорит, что совсем одинокий. Жена умерла, и брат умер. Но потом вспоминает, вроде племянница есть в Москве. Адрес называет: "Болотная, 9 или 10". И в том и в другом доме уже проверяли, живут там совсем другие люди.
МЧСники хотели поселить дедушку у себя на базе, но он отказался с ними идти, потому что боится людей в форме.
Волонтеры говорят, так ведут себя малыши, которые видели войну.
– Однажды наш сотрудник, – рассказывает Алиса, – сел за столик, где мы встречаем беженцев, в такой пятнистой рубашке, похожей на камуфляж. Дети вокруг стали плакать и прятаться за мам. Ему пришлось идти переодеваться.
Дедушка знает, где столик волонтеров, и каждый день приходит к девчонкам поздороваться, посидеть рядышком. Одиноко ему.
Официально Анатолия Васильевича социальные службы направили в Краснокутский район (под Харьковом), в лагерь для переселенцев. Но там условия, Алиса рассказывает, не совсем подходящие для старика. Она все надеется найти близких дедушки. Говорит, возможно, у него сестра есть, сводная, где-то в Артемовском районе Донецкой области.
Денег дедушка не берет, говорит: "У меня свои есть, я целых пятьсот гривен скопил, как знал, что пригодятся". Вздыхает только, что пенсию не выдали, "должны были 5-го дать, но не было".
– Куда бы вы хотели поехать? – кричу ему
– В санаторий, – говорит. – Я, когда в школе работал, мне путевку давали в санаторий, очень хорошо там себя чувствовал.
У дедушки больной желудок. Ему нельзя пирожками питаться. Ему суп нужен. И семья. Хорошая. Светлая. Как сам дедушка.
Большую часть жизни Анатолий Васильевич был школьным учителем, преподавал украинский язык и литературу. Сам много писал и издавался.
Он мне книжку подарил "Устное творчество Горловки". Там есть глава "Частушки, записанные ученицами Артемовской средней школы".
Я подумала, его ученики и читатели, они, наверное, выросли и стали взрослыми дядями и тетями. Может быть даже, кто-то из них способен купить целый санаторий?
Люди, заберите дедушку с вокзала. Пожалуйста.