Записки бывшего подполковника КГБ: Эмигранты и советские спецслужбы
Один из авторов книги "КГБ играет в шахматы" и бывший сотрудник Комитета госбезопасности СССР Владимир Попов недавно завершил работу над своими мемуарами. В книге "Заговор негодяев. Записки бывшего подполковника КГБ" он рассказывает о становлении режима российского президента Владимира Путина, его соратниках, о своей работе в комитете и ключевых событиях, к которым имели отношение советские спецслужбы. Ранее книга не издавалась. С согласия автора издание "ГОРДОН" эксклюзивно публикует главы из нее. В этой части Попов пишет о том, как спецслужбы работали с деятелями, эмигрировавшими из Советского Союза.
Протопресвитер Александр Киселев
В период противостояния двух систем советские спецслужбы активно внедрялись в различные зарубежные религиозные структуры (в числе которых была Русская православная церковь за рубежом – РПЦЗ), не признавшие власть большевиков, и вели активную разработку российских эмигрантских центров и организаций. В числе тех, кто особенно интересовал советскую госбезопасность, был видный деятель РПЦЗ протопресвитер Александр Киселев.
Родился будущий протопресвитер 7 октября 1909 года в Тверской губернии. После октябрьского переворота 1917 года его семья была вынуждена уехать в ставшую тогда независимой Эстонию, поскольку отец был родом из Юрьева (Тарту). И несколько последующих десятилетий Александр прожил в Прибалтике. Именно там он стал участником одного из наиболее значительных явлений русской церковной жизни первой половины ХХ столетия – Русского студенческого христианского движения (РСХД).
У истоков этого движения стояли такие известные деятели церкви, как протоиерей Василий Зеньковский, протоиерей Сергий Четвериков, священник Александр Ельчанинов и другие видные клерики русского православного зарубежья. Отделение РСХД было и в Прибалтике.
В 1933 году Александр Киселев окончил Рижскую духовную семинарию, предполагая продолжить обучение богословию в Свято-Сергиевском институте в Париже. Но уже в августе 1933 года он был рукоположен в сан священника и стал служить в нескольких приходах: сначала в Нарве, потом в Свято-Никольской церкви в Таллине, где диаконом был также член РСХД Алексей Ридигер, будущий Святейший патриарх московский и всея Руси Алексий Второй, завербованный советской госбезопасностью под кличкой Дроздов.
На панихиде по отцу Александру 4 октября 2001 года Святейший патриарх со слезами на глазах вспоминал о тех давних годах и о том образе доброго пастыря, который для него в его отроческие годы явил тогда еще молодой священник Александр Киселев.
В 1940 году, после оккупации стран Балтии Красной армией, отец Александр выехал в Германию (помогло некоторое количество немецкой крови его супруги). После июня 1941 года он стал организовывать приходскую жизнь для десятков тысяч советских граждан, оказавшихся в условиях военного времени на территории Германии, – для пленных, людей, вывезенных на работы в германский рейх, для тех, кого называли остарбайтерами (восточными рабочими).
Тогда же произошла встреча отца Александра и бывшего советского командарма генерала Андрея Власова, которого отец Александр понял и принял. Русскую освободительную армию (РОА) он считал закономерным продолжением борьбы русского народа против коммунизма, которая велась и в годы гражданской войны, и во время крестьянских восстаний по всей тогда уже советской России.
Отец Александр был назначен духовником центрального штаба Вооруженных сил Комитета освобождения народов России (ВС КОНР) и духовным наставником генерала Власова. Последние месяцы войны отец Александр провел в частях ВС КОНР в Мюнзингене, отступая с русскими частями вглубь Баварии. Позднее о Власове отец Александр подробнейшим образом рассказал в своих мемуарах "Облик генерала Власова", вышедших в 1976 году в США.
После войны отец Александр сумел перебраться в Нью-Йорк, где создал Свято-Серафимовский фонд и книгоиздательство "Путь жизни", выпускавшее религиозно-философскую литературу. С 1978 года с группой единомышленников он издавал журнал "Русское Возрождение", в котором печатались видные литераторы, ученые и священнослужители эмиграции. Киселев стал одним из основателей и духовником крупнейшей русской эмигрантской организации в США – Конгресса русских американцев. Его антикоммунизм выражал горячее желание очистить Россию от страшной "болезни", вернуть народ на путь покаяния и служения Христу.
В 1990 году после избрания очередного патриарха Русской православной церкви, которым стал многолетний знакомый отца Александра Алексий Второй, Александр Киселев получил возможность посетить родину. Случай для Советского Союза был уникальный: убежденный антикоммунист, духовник генерала-изменника Власова и духовный пастырь его антисоветского воинства получил визу для въезда в страну, борьбе с которой он посвятил всю свою сознательную жизнь.
Разумеется, вопрос о поездке Киселева в СССР решался не в патриархии, а в КГБ. Осуществляя разработку зарубежных антисоветских центров, РПЦЗ и видных деятелей эмиграции, КГБ проводил многоходовые операции для достижения целей, известных лишь руководству.
Опытный агент 4-го отдела 5-го управления КГБ 'Дроздов' (в миру патриарх РПЦ Алексий Второй), выполняя задание своих кураторов, вел обработку влиятельного в РПЦЗ своего старинного знакомого отца Александра с целью убеждения его в необходимости объединения РПЦ и РПЦЗ, руководство которой в течение многих десятилетий занимало по отношению к Московской патриархии непримиримую позицию.
Внук отца Александра Петр Холодный вспоминал, что в 1980-е годы дом его деда в Нью-Йорке был "местом тайных встреч" иерархов РПЦЗ и Московского патриархата. Именно там произошла неофициальная встреча с будущим патриархом РПЦ Алексием Вторым, прибывшим в США по заданию КГБ. Много лет спустя Алексий рассказывал об этой встрече как об абсолютно спонтанной: ''С отцом Александром я был знаком с юных лет, когда мальчиком помогал ему на богослужениях… В конце войны он уехал из Эстонии. Ни я, ни мои родители ничего о нем не слышали. И вот однажды, когда, будучи уже архиереем, я оказался в служебной поездке в Америке, мне в гостиницу вдруг позвонил отец Александр и пригласил к себе в церковь. Встреча была очень трогательной''.
В 1998 году отец Александр передал в дар храму Святой мученицы Татианы Московского государственного университета иконостас, ранее находившийся в домовой эмигрантской церкви в Нью-Йорке. В храме этом с 1996 года окормлял прихожан уже упоминавшийся нами отец Владимир (Вигилянский), с 1970-х годов состоявший в агентурном аппарате 9-го отдела 5-го управления КГБ. Похоже, что к другим священнослужителям, не состоявшим в агентурном аппарате госбезопасности, отца Александра не подпускали.
Александр Львович Казем-Бек
Александр Львович Казем-Бек (родился 15 февраля 1902 года в Казани – умер 21 февраля 1977 года в Москве) был лидером эмигрантского движения младороссов. Белоэмигрант, публицист, педагог, церковный журналист, богослов. Он родился в старинной дворянской семье и был внуком перса Мирзы Касим-Бека – одного из создателей российского востоковедения, профессора Казанского и Петербургского университетов.
Отец Александра – Лев Александрович Казем-Бек – окончил пажеский корпус, где его соседом по парте был граф Алексей Игнатьев, ставший в царской России военным разведчиком, генералом, перешедшим впоследствии на службу к советскому правительству.
В 1906 году Петр Столыпин, начавший аграрную реформу, назначил Льва Казем-Бека в Калугу директором Государственного банка, созданного для проведения земельной реформы. В конце 1910 года министр земледелия Александр Кривошеин назначил Льва Казем-Бека управляющим Крестьянским и дворянским поземельным банком в Ревеле. Лев добровольцем участвовал в Первой мировой войне.
В августе 1917 года Казем-Беки уехали в Казань, а в марте 1918 года перебрались из Казани в Кисловодск, куда к этому времени съехался "весь Петроград".
Именно в Кисловодске будущий лидер младороссов Александр Казем-Бек познакомился с великими князьями Андреем и Борисом, братьями великого князя Кирилла Владимировича.
Наступавшие красные заставили Александра уехать в Ростов-на-Дону, где он записался на юридический факультет Ростовского университета. В 1920 году семейство Александра из Новороссийска эвакуировалось в Салоники, затем в Югославию.
В сентябре 1920 года Александр поступил в Белградский университет на филологический факультет, овладел сербо-хорватским языком и стал работать переводчиком в Комитете по делам русских беженцев в Белграде.
Из Югославии Казем-Беки перебрались во Францию. С 1925-го по 1929 год жили в Монте-Карло.
К началу 1930-х годов Александр стал известным русским фашистом, приверженцем итальянского фашизма и германского нацизма. В фашистских кругах он был достаточно хорошо известен. В досье итальянских спецслужб об Александре Казем-Беке сообщалось, что он был "единственный из белоэмигрантов, кто имел аудиенцию у Муссолини, встречаясь с ним в мае 1934 года".
Александр поддерживал также отношения с первым секретарем фашистской партии Акиле Стараче, участвовал в съезде фашистских партий русской эмиграции в Берлине, был главным редактором фашистского издания "Наше знамя", печатавшегося в Везине (Франция), где он сам в тот период жил, занимая резко антисоветскую позицию и призывая белую эмиграцию к войне против Советского Союза.
Однако под воздействием политики, проводимой Гитлером, взгляды Александра Казем-Бека в отношении СССР стали меняться. К 1937 году он был уже сторонником Сталина и приветствовал сталинские репрессии как метод уничтожения коммунистов-интернационалистов. Переориентации Казем-Бека на Советский Союз способствовали также контакты с Игнатьевым, резидентом советской разведки в Европе. Игнатьев был к тому же однокашником шурина Александра – Михаила Чавчавадзе, что, конечно же, упростило и ускорило сближение.
В 1937 году журналистами была зафиксирована встреча Александра Казем-Бека с Игнатьевым в парижском кафе ''Руаяль'', что вызвало серьезный скандал среди русских эмигрантов, закончившийся вынужденной отставкой Казем-Бека с поста руководителя партии младороссов. Проходило все это, с одной стороны, на фоне похищений и убийств в среде русских эмигрантов, наводненной агентами НКВД и проводившей эти похищения, с другой – решения французского правительства, принятого в том числе под давлением Кремля, о высылке или аресте лиц без гражданства, к каковым относились многочисленные беженцы из советской России.
После начала Второй мировой войны, в 1940 году, Казем-Бек был арестован и помещен в лагерь, откуда был освобожден в 1942 году. Со своей семьей он сумел перебраться в США. Но не в полном составе. Отец Александра – Лев Казем-Бек – в 1941 году был заключен в лагерь Компьень, освобожден, а после окончания Второй мировой войны, в 1947 году, репатриирован союзниками в СССР. В 1949 году он был арестован и сослан в Казахстан, где умер от голода.
Шурин Александра – Михаил Чавчавадзе, познакомивший Александра с Игнатьевым, вернувшийся из эмиграции в СССР, являвшийся, как и Александр Казем-Бек, одним из руководителей партии младороссов, – был обвинен советским правительством в работе на западные разведки и осужден на 25 лет лагерей. Члены его семьи были сосланы в Казахстан.
В США Александр преподавал русский язык в Йельском университете, возглавлял некоторое время кафедру русского языка и литературы в Коннектикутском колледже в Нью-Лондоне, принимал участие в работе религиозно-философского общества "Третий час", которое возглавляла Елена Александровна Извольская, дочь Александра Петровича Извольского – российского дипломата, посла царского правительства в различных странах, в том числе с 1910-го по 1917 год во Франции.
Но была и закулисная сторона жизни Александра Казем-Бека: с 1937 года, когда он "познакомился" с Игнатьевым и активно использовался спецслужбами СССР. В 1957 году в связи с этим им с очевидным опозданием заинтересовалось ФБР, и Александр, предварительно получив согласие своих кураторов, поспешно бежал в СССР, оставив в Америке жену и двоих детей.
В книге генерала Филиппа Бобкова ''Последние двадцать лет. Записки руководителя идеологической контрразведки'' бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Юрия Андропова упоминал о неоднократных встречах и беседах с Казем-Беком.
Кадровый разведчик Александр Соколов в книге ''Суперкрот в КГБ'', вспоминая о Казем-Беке, сообщал, что устроил его на работу в отдел внешних церковных сношений Московской патриархии. Так что сомнений в том, что Александр Казем-Бек до возвращения в СССР сотрудничал с советской разведкой, быть не может.
Вернувшись, Казем-Бек опубликовал "покаянное письмо" в "Правде" о своей судьбе, после чего написал серию статей о "бездуховной Америке". Статьи были напечатаны в "Литературной газете", которая, как и место его работы – Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС) Московской патриархии, – курировались подразделениями КГБ, находившимися в подчинении Бобкова.
Официально Казем-Бек занимал должность переводчика. Фактически он являлся правой рукой и референтом митрополита Никодима (Ротова), ведавшего связями с зарубежными церквями. Казем-Бек имел открытый счет в престижном московском ресторане ''Прага''. Ему и его новой семье (он сочетался в СССР церковным браком, его избраннице было 18 лет, ему – 50) была предоставлена квартира в элитном доме на Фрунзенской набережной, в котором проживали ответственные сотрудники Министерства обороны СССР.
Оставленная им в США супруга, на иждивении которой находились двое детей, не зная о его втором браке, по просьбе мужа посылала ему в Москву все, о чем он просил, не получая взамен никакой материальной поддержки. Когда обман в конце концов раскрылся, бывшая жена отправила письмо патриарху Алексию с вопросом, правда ли, что у мужа теперь вторая жена? 15 января 1967 года патриарх ответил:
"Относительно Казем-Бека ничего вам сказать не могу, так как не знаю интимных сторон его жизни. Я его очень люблю. Он прекрасный, воспитанный человек, и я его часто вижу. Он очень нам помогает при сношениях с разными иностранными делегациями... Алексий".
В КГБ СССР усмотрели в письме американской жены Казем-Бека происки спецслужб США. C целью противодействия им на встречу с нею был отправлен священник, сотрудник ОВЦС Московской патриархии Борис Кудинкин, красавец, являвшийся агентом советской госбезопасности. Вера Рещикова, работавшая вместе с Кудинкиным в патриархии, вспоминала:
"Это был отпетый мерзавец... Он был шпионом. Он заманивал [к себе] женщин, а агенты [КГБ], спрятавшиеся в соседней комнате, фотографировали их. Одна из его жертв, чешка, пожаловалась в консульство своей страны. Несмотря на скандал, он продолжал работать в ОВЦС".
Мирей Массип. "Истина – дочь времени" [Пер. с французского]
Известный американский автор Джон Баррон в своей книге о КГБ подробно рассказывает, как Кудинкин соблазнил секретаршу посольства Нидерландов в Москве. Эта женщина, уже немолодая, попала под его ''славянское обаяние'', после чего впала в депрессию и была отозвана своим правительством. Через год, когда она работала в одной из столиц на Ближнем Востоке, с ней вступили в контакт агенты КГБ. Тогда она призналась своему начальству в том, что произошло в Москве и какую роль играл во всем этом ее молодой любовник Кудинкин.
Спецслужбы и клан Чавчавадзе
Михаил Николаевич Чавчавадзе (шурин Александра Казем-Бека) родился в 1898 году в Российской империи. Окончил пажеский корпус и был выпущен перед самой Февральской революцией 1917 года корнетом в лейб-гвардии Конно-гренадерский полк. Участвовал в Первой мировой войне.
После захвата Грузии большевиками уехал во Францию, где был одним из руководителей партии младороссов, объединившей молодых русских монархистов. Как мы уже упоминали, в 1947 году он вернулся с семьей в СССР, был арестован и осужден на 25 лет лагерей. В 1956 году он был реабилитирован. Умер в Тбилиси в 1965 году. Похоронен в родовой усыпальнице – Ильинской церкви в Кварели.
Зураб Чавчавадзе – сын Михаила Чавчавадзе и племянник Александра Казем-Бека. Родился он в оккупированном немцами Париже в 1943 году, а в возрасте шести лет, в 1949 году был сослан в Казахстан как сын "врага народа".
"Шел 1956 год. Мой отец, вернувшийся с семьей после войны из эмиграции в СССР и поплатившийся за это осуждением на 25 лет ГУЛАГа, подпал под хрущевскую реабилитацию и приехал за нами из заполярной Инты в южноказахстанскую ссылку, в коей мы пребывали в статусе семьи "врага народа". Отбив в себе всякую охоту трудиться на советскую власть, реабилитированный "враг народа" перевез нас в Алма-Ату, где устроился на работу в канцелярию архиепископа Алексия (тогдашнего управляющего казахстанской епархией".
З. М. Чавчавадзе "Памятная книга российского дворянства" (Книга 3. 2009 год)
В 1969 году Зураб окончил факультет западноевропейской филологии Тбилисского государственного университета и в 1969–1971 годах работал старшим научным сотрудником грузинского НИИ научной информации в Тбилиси. В 1971–1989 годах он был старшим преподавателем кафедры новых методов обучения Грузинского государственного университета.
В 1990 году стал одним из организаторов Российского дворянского собрания (Союз потомков российского дворянства) и на III Всероссийском монархическом съезде (22–23 июля 1995 года) был избран председателем правления Высшего монархического совета (ВМС).
Зураб Чавчавадзе оказал очевидное влияние на так называемых 'православных чекистов'. Приведем в этой связи еще один фрагмент из его воспоминаний:
"Я ведь лично знаю Игоря Стрелкова, а Сашу Бородая я вообще знаю с пеленок, что называется. Мы были очень близкими друзьями с его отцом Юрием Мефодиевичем Бородаем, крупным философом, доктором наук. Сашу я знаю с малых лет, с умилением наблюдал за его взрослением. Он был еще совсем юным мальчиком, когда у него скончались родители. Потом он закончил Московский университет, после чего поехал на войну. В обе чеченские кампании был корреспондентом газеты [Александра Проханова] "Завтра". Я с гордостью читал его фронтовые записки… Именно Бородай меня познакомил со своим самым близким другом Игорем Стрелковым, с которым судьба сдружила его на чеченской войне.
Кстати, в 1996-м или в 1997 году мы с отцом Тихоном (Шевкуновым) полетели в Чечню, в Ханкалу, повезли туда гуманитарную помощь нашему воинскому контингенту. Это был подарок к Пасхе от прихожан Сретенского монастыря... Главный подарок отец Тихон привез в виде своего хора, который великолепно поет, причем не только духовные песнопения, но и замечательные русские народные песни. И эти песни слушали в Ханкале наши генералы, офицеры и солдаты. Когда пел хор Сретенского монастыря прямо на поле в Ханкале, многие рыдали... Мы жили там два дня вместе с генералами, а там были представители всех служб – ФСБ, МВД, министерства обороны. И вот как-то после ужина мне несколько генералов рассказали про доблестного офицера Стрелкова, который помимо того, что сражается как рыцарь, еще и потрясающий стратег, и они очень ценят его советы. Поэтому, когда меня познакомил с ним Саша Бородай, я уже был подготовлен".
"Новороссия ласкает мне слух", сайт ''Русская народная линия'', 8 августа 2014 года
Тесный и замкнутый круг: многолетним прихожанином храма Святой мученицы Татианы при МГУ, где служил агент советских/российских спецслужб Вигилянский, был православный бизнесмен Константин Малофеев, входящий в близкий круг агента российских спецслужб отца Тихона (Шевкунова). Духовным отцом Малофеева со времен его подросткового возраста был "монархист" Зураб Чавчавадзе, друг и наставник с молодых лет самого отца Тихона.
Выставка книг издательства "ИМКА-Пресс" как проект КГБ
В 1978 году председатель КГБ СССР Юрий Андропов по рекомендации генерала Евгения Питовранова издал приказ об образовании в Первом главном управлении КГБ СССР (внешняя разведка) специального подразделения, работавшего исключительно по советской эмиграции. Это был отдел под номером 19. С конца 1980-х годов его возглавлял полковник Юрий Миткавючус. Задачами данного подразделения были создание надежных агентурных позиций, прежде всего среди эмигрантов второго и третьего поколения, вошедших в истеблишмент стран проживания.
В рамках этой деятельности 19-го отдела КГБ в Москве в 1990 году прошло беспрецедентное по тем временам событие: выставка книг издательства YMCA-Press ("ИМКА-Пресс"), которое издавало за рубежом произведения, запрещенные к публикациям в СССР.
"ИМКА-Пресс" (YMCA-Press) – православное общекультурное издательство русской книги, было основано в 1921 году в Праге, в 1923 году работало в Берлине, с 1925-го по 1940 год – в Париже. В 1944 году оно было воссоздано в Париже усилиями русского эмигрантского общественного деятеля Ивана Морозова. В 1925–1948 годах его директором был Николай Бердяев, с 1948-го – Иван Морозов, который руководил издательством до 1978 года, когда его сместил высланный на Запад Александр Солженицын, ставший формальным "соучредителем" издательства и в этом качестве заявивший, что Морозов "не проявлял издательского дара", происходя из "крестьянской семьи в Эстонии".
Морозов повесился. Издательством стал руководить Никита Струве, внук русского философа и политического деятеля Петра Струве.
И вот в 1990 году в Москве в Государственной библиотеке иностранной литературы прошла выставка издательства. Инициировал и организовал выставку Виктор Москвин. Выставка положила начало возвращению на родину исторического и литературного наследия русской эмиграции.
Но не мог Москвин самостоятельно в 1990 году ''инициировать и организовать'' выставку зарубежного издательства ''ИМКА-Пресс''. При решении подобных вопросов в Советском Союзе всегда были задействованы его высшие властные структуры – ЦК КПСС, отраслевые министерства и КГБ СССР.
И действительно, в организации выставки Москвину, по его собственным словам, помог его старый знакомый Борис Михайлов:
"Сразу после школы в 1973 году я пришел работать в Останкинский дворец-музей. Моим коллегой был Борис Михайлов. Он разделял взгляды А.И. Солженицына, встречался с ним. Борис Борисович познакомил меня с запрещенной литературой, как эмигрантской, так и самиздатовской. После выхода "Архипелага ГУЛАГа" Б. Михайлов опубликовал на Западе открытое письмо в поддержку Александра Исаевича".
Борис Борисович Михайлов родился 4 декабря 1941 года в Москве. В 1959 году окончил школу, поступил на исторический факультет МГУ (кафедра истории и теории искусств, вечернее отделение). Три года служил в группе советских войск в Германии. После армии восстановился в университете, окончил, работал директором передвижной выставки "Иркутск – Иваново".
В 1970–1973 годах учился в аспирантуре МГУ, диссертация "Методология советского искусствознания 1920-х годов" (защитил в 1988 году). Кандидат искусствоведения. 17 лет работал в музее-усадьбе "Останкино". 23 января 1974 года выпустил в самиздате заявление в поддержку А.И. Солженицына. Принимал участие в деятельности Русского общественного фонда помощи политзаключенным и их семьям.
Осенью 1983 года объявил себя распорядителем фонда, но через неделю сложил полномочия. В 1991 году рукоположен в диакона и священника храма Рождества Иоанна Предтечи на Пресне, в 1993-м – пресвитера. Настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Филях, член епархиальной искусствоведческой комиссии Московской патриархии.
Существует список граждан, участвовавших в деятельности Русского общественного фонда помощи политическим заключенным и их семьям. В нем нет Бориса Михайлова (хотя его официальная биография говорит об обратном). Чтобы понять причину этого разночтения, предоставим читателям еще одну цитату, взятую нами из интервью с вдовой последнего руководителя фонда Андрея Кистяковского (1936–1987) Марины Шемаханской, опубликованного в журнале ''Моя Москва'' (2008 год, №2):
''Среди близких нам людей был Боря Михайлов. Он несколько раз хотел возглавить фонд, но его почему-то не утверждали [Солженицыны]. И вот, после операции, когда Андрей уже вернулся к нормальной жизни и продолжал работать в фонде, однажды приходит Боря... (Андрея дома не было)... берет меня за руку и, буквально чеканя шаг, вводит в комнату, в которой мы... никогда не разговаривали. И начинает говорить о том, что он берет на себя распоряжение фондом. Потому что вот Андрей заболел и так далее… Я ему говорю: "Боря, вы сошли с ума, нельзя здесь говорить!" [потому что квартира Кистяковского–Шемаханской прослушивалась КГБ – прим. В. Попова] – и тащу его на лестницу. Но нет, он упорно договорил все, что он хотел, в комнате и после этого сразу ушел. Мы были с ним до этого в очень хороших отношениях и с семьей его общались, он был верующим человеком. Михайлов передал это свое заявление Солженицыну. И они [в Вермонте, где жили тогда Солженицыны] заявили, что Андрей отказался от руководства фондом из-за болезни и теперь руководитель фонда – Борис Михайлов. У него вскоре был обыск, а через несколько дней он отказался быть распорядителем, сказав, что его духовник ему запретил, дескать, фонд – дело греховное. Так фонд был переломан. После этого мы с Борей Михайловым уже не общались... Затем человек, который работал вместе с ним в [музее] Останкино, сказал мне вне связи с фондом: "Неужели вы не знаете, что он общается с органами?" Затем мы узнали, что письма за границу, которые он брался переправлять, за последний год не доходили до адресатов. Позже от Натальи Дмитриевны [Солженицыной] пришло сообщение, что она извиняется за то, что они слишком быстро дали сообщение о смене руководства фонда и, главное, не связались [по этому вопросу] с Андреем".
Виктор Александрович Москвин родился 5 января 1955 года в Московской области. Российский историк, деятель культуры, издатель. В 1973–1975 годах – научный сотрудник Останкинского дворца-музея. В 1978 году окончил исторический факультет Калининского государственного университета. В 1979–1982 годах работал в Мемориальном музее космонавтики в Москве, в 1982–1992 годах – во Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы имени М.И. Рудомино (ГБИЛ), где прошел путь от младшего научного сотрудника до заместителя генерального директора.
Вряд ли у кого-либо возникнут сомнения в связи Михайлова с КГБ. Но знать об этом мог только один их общий с Шемаханской знакомый – Москвин, которого в свое время знакомил с запрещенной в СССР литературой Михайлов. Более того, и Михайлов, и его молодой коллега Москвин были завербованы офицерами 9-го отдела 5-го управления КГБ СССР, осуществлявшими борьбу с диссидентским движением. Их вербовал и вел с ними работу как агентами один и тот же сотрудник. Сообщая Шемаханской о сотрудничестве Михайлова с органами КГБ, Москвин отводил от себя подозрения о собственных связях с госбезопасностью, совершая однако, по канонам КГБ, очевидное преступление.
Все руководители Фонда помощи политзаключенным были осуждены на различные сроки лишения свободы. Помимо руководителей фонда, многие его активисты также были привлечены к уголовной ответственности. И лишь Михайлова эта горькая чаша миновала. Он отделался официальным предостережением.
Была в советские времена такая форма реализации разработок органами госбезопасности лиц, занимавшихся противоправной деятельностью: арест, за которым следовали следствие, суд и официальное предостережение о том, что при продолжении подобной деятельности последует уголовное преследование. Затем происходила вербовка в качестве агента органов КГБ. Иногда вербовка следовала за официальным предостережением.
Только ''дружбой'' с КГБ можно объяснить тот факт, что Михайлов избежал уголовного преследования как глава фонда Солженицына. Будучи на заметке у КГБ, Михайлов стал затем священником и получил приход в центре Москвы на Красной Пресне. И это при том, что вся Московская патриархия сверху донизу была пронизана агентурой госбезопасности и места в Москве были поистине лакомыми.
Так что инициатором беспрецедентной для Советского Союза выставки книг издательства "ИМКА-Пресс" в 1990 году в Москве тоже был всемогущий КГБ. В тех случаях, когда его руководство полагало целесообразным проведение каких-то значительных мероприятий, оно направляло в ЦК КПСС соответствующий документ, так называемые записки в инстанцию, в которых высказывалась идея акции и запрашивалось согласие высшей партийной инстанции на ее осуществление.
В целях сокрытия заинтересованности госбезопасности в проведении такого рода мероприятий инициатором представлялся государственный орган или же, как в случае с "ИМКА-Пресс", частное лицо, которым был проверенный агент КГБ СССР Москвин, выступавший от имени Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы, где он тогда работал.
В 1991 году по предложению Москвина в Москве был зарегистрирован филиал ''ИМКА-Пресс'' – издательство "Русский путь", где Москвин стал генеральным директором. В 1995 году значительная часть рукописей, писем и автографов из архива эмигрантского издательства "ИМКА-Пресс", издававшегося за десятилетия своей деятельности всех известных нам сегодня эмигрантских авторов, была передана московской Библиотеке-фонду "Русское зарубежье", учредителем которой директор издательства "ИМКА-Пресс" Никита Струве стал вместе с Русским общественным фондом Александра Солженицына и правительством Москвы. Тогда же при поддержке и участии Солженицыных, Струве и московских городских властей была организована Общедоступная библиотека – фонд "Русское зарубежье" (ныне государственное бюджетное учреждение культуры "Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына").
Предыдущая часть опубликована 15 июля. Следующая выйдет 29 июля.
Все опубликованные части книги Владимира Попова "Заговор негодяев. Записки бывшего подполковника КГБ" можно прочитать здесь.