+22 Киев
Мне кажется, что уйти в армию весной 2024-го сложнее, чем весной 2022-го.
Два года назад мы не думали о будущем. Оно не ощущалось – зато было сплошное здесь и сейчас. Царил момент эмоционального перелома – и каждый сталкивался с персональной реакцией на стресс. У кого-то "беги", у кого-то "замри", у кого-то "бей". Последних было так много, что армия выросла втрое без особых усилий. И на этом держалась следующие два года.
Но добровольцы – это всегда конечный ресурс. В тот момент, когда он истончается, государство должно переходить от политики открытых дверей к политике "кнута и пряника". Поэтому нынешний закон о мобилизации должен был стать "законом об ответственности" – для тех, кто задним числом хочет переписать социальный контракт с государством, вычеркнув оттуда пункт о защите страны. А заодно закон должен был стать тестом на способность политиков принимать непопулярные решения. Результат на столе.
Закон о безответственности
Примерно половина украинцев считают нынешний уровень мобилизации "слишком высоким" или "оптимальным". Лишь каждый третий считает его "недостаточным". По идее в условиях войны закон о мобилизации должен был идти по рельсам "государственной необходимости" и не зависеть от общественных настроений. Но вместо этого политики отправили его по рельсам "политической целесообразности".
В итоге принятие закона превратилось в фестиваль популизма. Документ выхолостили, и его финальным бенефициаром стала не армия, а те, кто хочет от нее спрятаться. Уголовную ответственность сменили штрафы, меры принуждения убрали или смягчили, доступ ТЦК к актуальным базам данных ограничили. В прошлом наличие политической воли позволяло проводить через парламент даже самые непопулярные законы – вроде рынка земли или медканнабиса. Видимо, в этот раз политической воли не было.
И нет ничего удивительного, что из закона убрали пункт о демобилизации. Чтобы вернуть по домам тех, кто в начале войны стоял в очередях к ТЦК, нужно, чтобы аналогичные очереди стояли туда и сегодня. А нынешняя редакция закона этого как раз не гарантирует.
Логика уклониста
Невоюющая часть общества замерла в удивительном шпагате, когда лозунг "нет капитуляции" дополняется требованием "нет мобилизации". Два года тылового существования приучили многих, что с войной можно не пересекаться, – и люди надеются, что смогут сохранить этот статус-кво. Но так как признаваться в подобном непрестижно, они в качестве оправдания раз за разом выдвигают своей стране условия.
Одни требуют сперва отправить на фронт полицейских/депутатов/судей. Другие предлагают увеличить зарплаты военным, чтобы в ТЦК снова выстроились очереди. Третьи объясняют свое нежелание служить тем, что армия не соответствует их высоким стандартам. Четвертые уверяют, что рождены держать "экономический фронт", которого, как известно, не существует.
В основе всех эти объяснений – одна и та же идея, что воевать должен кто-то другой. Все эти условия – на самом деле оправдания. Все эти требования – разновидность мольбы.
На самом же деле любые попытки обвинить систему – не более чем психологическая уловка. Людям удобно ощущать себя жертвой, поскольку жертва всегда заслуживает сочувствия. А потому они прячут свое нежелание идти в армию под нагромождениями жалоб. Хотя в реальности единственные жертвы ситуации – это не те, кто боится надеть пиксель, а те, кто не может его снять из-за низких темпов мобилизации.
Впрочем, в этот же список уловок можно отнести и все разговоры о том, что война – дело добровольцев. Подобный подход хорош для войны низкой интенсивности и не подходит для полномасштабного вторжения. Вдобавок мотивация – явление переменчивое. Мотивированные люди тоже могут выгореть. Немотивированные – могут втянуться и найти себя в армии. Государству нужно быть бесстрастным арбитром в непопулярных процессах. Но, по иронии судьбы, оно сегодня работает не на тех, кто его защищает, а на тех, кто его защищать как раз не хочет.
В результате рождается странное двоемыслие, когда ВСУ пользуются наибольшим доверием в стране, а территориальные центры комплектования – чуть ли не наименьшим. Хотя ТЦК являются структурой ВСУ, состоят из тех же военных и призваны быть всего лишь входной дверью в армию. Все возмущения "уличными облавами" – лишь следствие того, что у ТЦК нет актуальных баз данных и инструментов принуждения, чтобы цивилизованно отправлять людей в армию. Но готов биться об заклад, что вооружать военкоматы современными методами мобилизации обыватель не захочет.
Небольшой мысленный эксперимент. Представьте, что основанием для отсрочки предложено сделать норму, по которой люди отдают стране треть своего ежемесячного заработка. Если большинство сограждан поддержит эту идею, это значит, что люди готовы платить за свои страхи. Если большинство не поддержит, это значит, что они попросту не готовы выходить из зоны комфорта.
Неограниченно пригодный
Одна из проблем мобилизации в том, что у общества нет успешной ролевой модели военного.
Образ военнослужащего для людей – это уставший человек в пикселе, который едет с вокзала или на вокзал. Образ солдата – это человек в Facebook, который собирает деньги на свое подразделение или пишет некролог на погибшего товарища. Образ ветерана – это человек на протезе, которого списали из армии по инвалидности.
У общества нет позитивных ролевых моделей комбатанта. Нет перед глазами тех, кто отдал родине все долги – и теперь наслаждается жизнью в тылу вместе с женой и детьми. Люди не видят тех, кто мог бы вернуться в родной город – и гордо рассказывать о собственном боевом опыте и опыте своих побратимов. Единственное доступное тылу описание военной биографии сводится к фразам "ушел и погиб", "ушел и вернулся без ноги", "ушел и теперь бессрочно воюет".
В такой ситуации довольно сложно ожидать, что мобилизация на третий год полномасштабной войны будет закрывать потребности фронта. Потому что у людей на чаше весов довольно понятный выбор. Вот реальность тыла – со всеми ее преимуществами. А вот реальность мобилизации – со всеми "тяготами" и "лишениями", которая вдобавок выглядит как билет в один конец.
До тех пор, пока людям даны в ощущениях лишь неуспешные ролевые модели патриотизма, они будут в комментариях "молиться" и "гордиться". И одновременно продолжат оставлять гневные смайлики под любыми новостями о том, что армии нужно пополнение.
Если государство не создает систему "пряников" для тех, кто его защищает, это убивает мотивацию тех, кто готов надеть пиксель. Если государство не создает систему "кнутов" для тех, кто надеется от армии "пропетлять", это убивает мотивацию тех, кто уже успел надеть пиксель.
А потому мне и кажется, что уйти в армию в 2024-м сложнее, чем весной 2022-го. Два года назад очереди в ТЦК дарили чувство локтя, шок от вторжения требовал действий, а термин "уклонист" даже не успели придумать. Те же, кто идет в армию сегодня, плывут против течения, ощущают себя одиночками и служат исключением из общего правила.
Ирония в том, что, если мы проиграем войну, в армию уйдут все. Просто это будет оккупационная армия.
Источник: "Украинская правда"
