+16 Киев
Тем, кто рассчитывал, что на старости лет я погружусь в затворническую жизнь усталого российского пенсионера, решительно заявляю: не дождетесь! – дома меня застать по-прежнему трудно.
Не скрою: я рад, что мне доверили написать вступительное слово к очередному тому "собрания сочинений" Дмитрия Гордона, но, признаюсь, сначала мечтал о другом – о посвящении Дмитрию на фронтисписе своей книги. Увы, до сих пор на вопрос: "Где же ваши так громко анонсированные мемуары?" – я только развожу руками, а издательство, которое планировало выпустить их в свет, молчит. Я снова, в который уже раз, им позвонил, поинтересовался, что происходит, – отвечают что-то туманное... Догадываюсь: на них давят (это мы уже с передачей Андрея Малахова "Пусть говорят", снятой из телеэфира без объяснения причин, проходили), поэтому пришлось господам издателям напомнить, что срок контракта вскорости истекает, после чего я получаю право решать судьбу своего детища самостоятельно.
Мои мемуары расставят все точки над "i"
Естественно, по сравнению с журнальным в книжном варианте кое-что я подправил, но это совершенно не значит, что, испугавшись критики или неудовольствия тех немногочисленных персон, которые сочли себя мною задетыми, дал задний ход. Наоборот, я заинтересован в том, чтобы мемуары мои вышли как можно скорее, – это расставит все точки над "i", которые зависли и находятся в таком странном положении по сей день, поэтому на то, чтобы подумать, взвесить все за и против, дал издателям месяц. Если печатать не захотят – неволить не буду, а за помощью обращусь... Да хотя бы к Дмитрию Гордону – надеюсь, он порекомендует достойное издательство в Киеве.
Вообще, отношения с журналистами у меня достаточно сложные – я никогда не оплачивал заказных статей, не проталкивал черный пиар на конкурентов. Так случилось, что появление в 90-х годах "Кинотавра" вызвало огромный интерес публики и, соответственно, масс-медиа, но и когда с фестивалем началась затеянная большой группой известных кинематографистов война, пресса тут же к ней подключилась (не говорю, что вся, но изрядная ее часть).
Автор этой книги настолько стоит от всех журналистов особняком и настолько объективен, что, думая о нем, не могу поверить, что такое явление может существовать. Дима всегда собственное имеет мнение, но не мешает своим зрителям и читателям определиться: хороший человек у него в гостях или плохой, правду говорит или лжет. Он в отличие от большинства коллег над схваткой, и это настолько мне нравится, что Дмитрий Гордон едва ли не единственный, с кем я готов общаться часами (никому другому, во всяком случае, таких огромных интервью не давал).
Мулерман дал показания, ставшие отправной точкой в серии "андроповских посадок". Я получил шесть лет
Кстати, судя по внушительному списку его собеседников, так считаю не только я – мне, например, было занятно увидеть среди этих людей некогда гремевшего на весь Союз певца – уроженца Харькова Вадима Мулермана.
30 лет назад его, обладателя прекрасного баритона, перестали приглашать в сборные концерты и никто не спешил делать ему гастроли – он оказался в такой опале, что не позавидуешь, а все потому, что в 82-м, когда Вадика и его коллектив первыми в Росконцерте взяли в оборот ОБХСС и прокуратура, он дал показания, которые стали отправной точкой в серии "андроповских посадок". Тогда за финансовые нарушения, действительные и мнимые, пострадали многие концертные администраторы, директора филармоний, Дворцов спорта – я, кстати, тоже шесть лет получил, но через год полностью был оправдан...
Недавно я снялся в посвященном Мулерману документальном фильме "Чужой среди своих", который и по украинскому прошел телевидению. Журналисты у меня все допытывались: "Почему вы подали ему в кадре руку?", а я ответил: "Тогда было другое время. Государство давило так, что и не такие капитулировали: попав под эту репрессивную машину, мы все боялись, трусили и молчали, – так что в этом плане и сами хороши были".
Не знаю, на чем Вадима сломали (угрожали ему, семье?), и виню не его – систему, которая выплачивала артистам гроши, обрекая их на нищенское существование, а администраторов – на разные финансовые уловки (о них наверху знали, но до поры до времени закрывали на это глаза). С Мулерманом или без него – все равно органы это дело бы раскрутили, а талантливый исполнитель, которому не только карьеру угробили, но и жизнь, напоминает мне яркую бабочку, которая взлетела и упала с обожженными крыльями. У нас ведь любят навалиться всем миром, не особенно разбираясь, прав ты или виноват, не давая возможности объясниться, изложить свои аргументы, – так было тогда, так, похоже, остается сейчас.
Почему это вспомнил? Возможно, потому, что одна из статей обо мне, появившихся в российской прессе после публикации отрывков из моей книги в "Караване историй", тоже была озаглавлена "Чужой среди своих", и определенные кинематографические круги так же пытались подвергнуть меня обструкции – без особого, к счастью, успеха.
Не устаю повторять: никто не обвинял меня в том, что возвел на некоторых представителей российского кинематографа напраслину, – упрекали лишь в том, что я, которого они считали своим, вынес сор из избы (хотя я постоянно подчеркивал, что никогда семьями с киноартистами не дружил и к ним на дачи не ездил)...
Я оказался в роли того, кто в разгар семейной ссоры у соседей встал на сторону то ли мужа, то ли жены и в конце концов виноватым остался, и в этой сложнейшей ситуации Дмитрий Гордон одним из первых протянул мне руку помощи. Он для меня на постсоветском пространстве журналист номер один, и я не перестаю удивляться его индивидуальному существованию на поле создания телевизионных, газетных и книжных портретов.
При каждой встрече он с новой стороны открывается – не зря же гласит поговорка: "Талантливый человек талантлив во всем", и когда я побывал у Дмитрия на юбилее его телепрограммы и еженедельника "Бульвар Гордона", увидел его гостей, понял, насколько разносторонне он образован, а главное – ничего не боится. Согласитесь: без способности рисковать сделать имя и бесстрашия завоевать авторитет в его профессии невозможно – как, впрочем, и в моей (теперь уже бывшей!) продюсерской.
Дмитрий Гордон и Марк Рудинштейн. "Я оказался в роли того, кто в разгар семейной ссоры у соседей встал на сторону то ли мужа, то ли жены и в конце концов виноватым остался, и в этой сложнейшей ситуации Дмитрий Гордон одним из первых протянул мне руку помощи". Фото: Феликс Розенштейн / "ГОРДОН"
Буду рад, если к подаренным мне Дмитрием книгам, которые стоят у меня на полке, присоединится и новая, очередная, ведь я эти увесистые, красочно изданные томики не просто храню, а время от времени к ним возвращаюсь – открываю какие-то интервью (разумеется, не со мной – это же как себя надо любить!), нередко даю друзьям. Кстати, Димины диалоги очень помогли мне в последнее время в мучениях, связанных с собственной книгой, – когда о том или ином герое писал, полезно было их пересмотреть.
Напоследок читателям принято обычно высказывать пожелания, но я не пожелать им хочу, а кое-что пояснить и призвать: если вы ищете истину, этот сборник совсем не для вас, но если хотите знать правду, читайте Гордона!
