Пискун: Боюсь, если мемуары издам, придется уже не в Европу мне уезжать, а подальше – в Америку G

Это только в примитивных теледетективах строгий, но справедливый прокурор из серии в серию за злоумышленниками гоняется, пока во имя справедливости и торжества закона за решетку их не усадит. В реальной жизни все зачастую наоборот происходит: преступники на прокурора охотятся – особенно если тот независим и к компромиссам не склонен. Бывшему генпрокурору Украины Святославу Пискуну скрываться от бандитов пришлось уже дважды: первый раз они на его жизнь покушались, второй раз – на свободу, причем парадокс в том, что смерть должна была заставить этого человека навсегда замолчать, а арест – напротив, вынудить говорить.

Мой собеседник, который одним из самых информированных в стране считается, последние полтора года за границей провел, и вовсе не из-за внезапно прорезавшегося у него желания мир посмотреть и себя показать – бежал от ареста, который, как сообщили ему надежные источники, стал практически неизбежен. Впрочем, Святослав Михайлович и сам понимал, что тучи над ним сгущаются, видел, как некоторые "законники" из кожи вон лезут, пытаясь в угоду экс-президенту Виктору Януковичу против Юлии Тимошенко старые обвинения по корпорации "Единые энергетические системы Украины" заново раскрутить, однако без показаний закрывшего дело по ЕЭСУ после "оранжевой революции" Пискуна криминальный пазл не складывался.

Все, конечно, понимали, что оговорить себя и других, будучи в здравом уме и при памяти, опытный "посадовец" (от слова "посадить") откажется, но в запасе у следствия верное средство сделать его покладистее было – тюремная камера. Лишь Майдан, который прежний прогнивший режим сбросил, позволил скитальцу вернуться наконец-то домой – возвращение в родные пенаты было главным подарком судьбы к 55-летию, которое Святослав Михайлович 8 марта отпраздновал. Что интересно, лирическая сцена воссоединения семьи за кадром осталась – в отличие от бывшего генпрокурора, его сын-подросток все это время жил в Украине, а жена челноком между ними моталась.

Хотя стремительной карьерой и погонами генерал-лейтенанта мой собеседник налоговой милиции обязан, именно прокуратура была и остается его главной любовью. Помню, как дерзко бросил он перчатку двум уволившим его с должности генпрокурора президентам Украины – Кучме и Ющенко, правда, пригласил их Пискун не к барьеру, а в суд. Как говорится, делайте ваши ставки, панове! – и, к удивлению маловеров, свое право вернуться в здание на Резницкой отстоял он и в первый раз, и во второй, причем, как и полагается настоящему генералу, Святослав Михайлович готов был воевать за вожделенное кресло не только с Кодексом законов о труде в портфеле, но и с оружием в руках – это стало очевидно, когда он отказался подчиниться указу отправившего его в отставку Виктора Ющенко. Подковерные политические интриги между президентом и правительством в бои местного значения тогда переросли: бойцы милицейского спецподразделения "Беркут" силой вернули Пискуна на рабочее место, предварительно взяв штурмом его кабинет в Генпрокуратуре, – в ответ президент подтянул к Киеву внутренние войска, которые переподчинил себе, и страна в ожидании первых выстрелов напряглась. Слава Богу, обошлось...

В историю Украины Святослав Михайлович не только как "трижды генеральный" войдет (Генпрокуратуру он в 2002–2003, 2004–2005 и 2007 годах возглавлял), но и как оригинал, умудрившийся стать неугодным при всех властях. Так, Леонид Кучма отставил его после рапорта трех областных прокуроров: они обвинили генерального в намерении привлечь Леонида Даниловича к уголовной ответственности по делу Гонгадзе, Виктор Ющенко за нежелание прессовать уволенных им судей Конституционного суда разжаловал, а с Партией регионов, по списку которой Пискун в парламент прошел, побил он горшки потому, что единственный из фракции "кнопку" за отставку правительства Юлии Тимошенко не нажал. Регионалы тогда ну очень удивились, а зря: карманным – не важно, прокурором или народным депутатом – этот дальновидный человек никогда не был.

Кстати, попытки выкрутить ему руки плохо закончились – не для Святослава Михайловича, разумеется, а для его недоброжелателей. "Обратите внимание: если со мной по-хорошему, у власти все в порядке, – заявил он по возвращении в Украину. – Кучма со мной работал, и все у него было нормально: уволил меня – через полтора года его не стало, Ющенко от должности освободил – не стало и его, и то же самое с Януковичем: я из фракции вышел, и через полтора года..."

Святослав Пискун по собственному опыту знает: служба генпрокурора рискованная, нервная и при зарплате в 12,5 тысяч гривен материально не завидная (сам же в шутку не иначе как "иждивенцем", сидящим на шее жены-бизнесвумен, себя называет), тем не менее пожертвовать своими интересами ради неньки-Украины и стать четырежды генеральным готов — впрочем, рассмотреть и другие предложения от влиятельных политических сил Украины не отказывается.

Кравченко застрелился после того, как его на допрос вызвали, и было понятно зачем

– Святослав Михайлович, для страны и для меня вы человек легендарный...

– ...спасибо...

– ...и прежде всего потому, что вопреки древнегреческому философу, который утверждал, что в одну реку дважды войти нельзя, вам удалось пост генерального прокурора Украины даже три раза занять. По-моему, этот удивительный факт из вашей биографии занесения в Книгу рекордов Гиннесса достоин. А вы никогда не интересовались, есть ли такие примеры в мире еще?

– Интересовался. Младена Байича уже трижды генпрокурором Республики Хорватия назначали, сейчас очередной четырехлетний срок его пребывания на этом посту истекает, и если кандидатуру его парламент снова поддержит... Он, в общем, вполне может меня опередить...

– ...если опять генпрокурором не станете...

– Ну, дай Бог!

– Такой вариант возможен?

– Ой, сложный вопрос, конечно, и время не то – "Хорол-рiчка не та", и штурмом Генеральную прокуратуру брать я уже не готов, потому что понимаю, как ситуация изменилась, но если для страны это действительно будет необходимо, придется и в здании на Резницкой порядок наводить, ведь когда, в принципе, прокуратура прогнулась, просела, когда коррупционной стала? В последние восемь лет – в 2006-м, когда оттуда коллегия, возглавляемая мной, уходила, ей 58-60 процентов жителей Украины доверяли.

– Немало...

– Социологи замеры рейтинга делали... Да, это не 90, не 70 процентов, но намного больше половины, а почему? Дело донецкого журналиста Игоря Александрова помните?

–  В его убийстве Юрий Вередюк был тогда обвинен...

–  ...донецкими прокурорами подставленный, а я на проведении следственного эксперимента настоял и когда на видеозаписи увидел, что биты двумя руками держать Вередюк не может, сказал: "Он Александрова  не убивал – ищите убийцу".

–  Ну да, бомж или алкоголик, хилый, туберкулезный...

– Беднягу через два с половиной месяца после того, как мы его оправдали и отпустили, отравили, потом причастных к устранению Вередюка милиционеров, которых мы тоже нашли, отравили, отравили заказчика... Мы всю цепочку раскрыли, показали, осудили, и это нам авторитета добавило, а затем огромное дело "оборотней в погонах" было – 30 милиционеров...

– ...во главе с Игорем Гончаровым...

– Правильно, Димочка, – память прекрасная! Во главе с Гончаровым, который потом тоже, если вы помните, был убит...

– ...да, в СИЗО...

– ...но прятать концы в воду было поздно: убивай его, не убивай, мы уже все расследовали, обвинение предъявили, и все участники банды один за другим на нары пошли – сидели, показания давали, и были суды. Это ведь настоящий "эскадрон смерти" был – эти ребята людей с целью выкупа похищали и в живых никого из заложников не оставляли, а третье резонансное дело – об убийстве журналиста Георгия Гонгадзе: мы это преступление раскрыли. Экс-министр внутренних дел Юрий Кравченко застрелился после того, как его на допрос вызвали, и было понятно зачем.

Святослав Пискун: "Штурмом Генеральную прокуратуру брать я уже не готов". Фото: EPA

– Вы его вызывали?

– Не лично я – следователь, а я это на коллегии подтвердил, сказал: "Да, вызываем". Он все понял, потому что Пукач уже перед этим был у меня арестован – в 2003 году.

– Он на Кравченко показания дал?

– Да, конечно, поэтому авторитет у прокуратуры был. Потом – помните? – "Криворожсталь" мы стране вернули: она за 19 миллиардов гривен была продана, а не за 4, как в первый раз, следом – Никопольский ферросплавный, и люди поняли, что после "оранжевой революции" торжествуют закон и справедливость, но долго это продолжаться не могло (смеется), поэтому президент Ющенко Пискуна на донецкого Медведько решил поменять. Виктор Андреевич был уже на Януковича сориентирован, а тот условие выдвинул: буду премьер-министром, если генпрокурора поставят донецкого. Ну, конечно, когда Александра Медведько назначили, тот сразу первым заместителем Виктора Пшонку позвал, и все кадры, подобранные и сформированные мной и коллегией за пять предыдущих лет, стали из прокуратуры выдавливать. На протяжении восьми лет, в течение которых это продолжалось, 80 процентов прокурорских работников поменяли: нормальных убрали...

– ...и призванных из Донецка поставили...

– Половину на половину: либо из Донецка, либо руководству преданных – не по делам своим, а имеющих перед ним какие-то обязательства. Тут прокуратура и прогнила, потому что не закон, как ей положено, стала блюсти, а коррупцию, надзирать за тем, чтобы коррупционера, который в "семью" деньги приносит, никто не обидел, – вот что задачей Генеральной прокуратуры Украины являлось.

Я только до половины деревянный

–  Вы, я знаю, талантливейшим сыскарем в свое время были – мне, например, рассказывали, что еще совсем маленьким, в яслях, горшок свой найти пытались, обнюхали все...

– ...и на бочку с водой указал, да?

– И сказали: "Мой вот – я вчера на него ходил" – это правда или легенда красивая?

– Насчет горшка помню слабо – четкие воспоминания начинаются у меня лет с пяти почему-то, а эта история, наверное, до того была, но вы, Дима, как я понимаю, хотите спросить: "Когда прокурором ты стать захотел?" Я ж только до половины деревянный (показывает: по грудь) – там все нормально... Отвечу так: с молодости в правоохранительных органах хотел я работать – в милиции, еще где-то... Что такое прокуратура, не понимал, но людей защищать стремился: может, адвокатом себя видел – не знаю.

Что прокурорской деятельностью хочу заниматься, лишь на третьем курсе Львовского государственного университета осознал – я тогда в Шевченковскую районную прокуратуру Львова пошел, где прокурор Николай Терентьевич Полищук и следователь Роман Федорович Новосядло работали (это страшно давно было, но фамилии их, как видите, помню). У Полищука через все лицо огромный шрам шел: когда они в 49-м году бандеровцев брали, он на чердак залез, и один из тех, кого арестовать пытались, саблей его рубанул, и вот у Полищука первую стажировку как помощник на общественных началах я проходил – после этого к прокуратуре и прикипел.

– Говорят, рекордсменом по раскрытию висяков вы считаетесь...

– Ну, не рекордсменом – это работа моя вообще-то была. 17 лет следователем оттрубил, из них 10 – по особо важным делам и 3 года – прокурором-криминалистом областной прокуратуры: хочешь не хочешь, а вынужден был раскрывать, и первые грамоты Верховного Совета УССР именно за раскрытие убийств прошлых лет получил – так это называлось.

–  Братья Аркадий и Георгий Вайнеры (Аркадий следователем в МУРе работал) немало захватывающих детективных произведений написали – по одному из них, "Эра милосердия" о банде "Черная кошка", культовый фильм "Место встречи изменить нельзя" снят. У вас желания хотя бы некоторые резонансные дела в мемуарах описать никогда не возникало?

– Боюсь, если мемуары издам, придется уже не в Европу мне уезжать, а подальше – в Америку, причем в Южную: куда-нибудь в Чили, Уругвай, Панаму, где не достанут, где можно спрятаться попытаться, а я пока еще здесь хочу жить, поэтому лавры писателя не для меня.

– В свое время вы убийство Вячеслава Максимовича Чорновила обещали расследовать – кстати, убийство или несчастный случай?

Святослав Пискун: "По моему глубокому убеждению, Вячеслав Чорновила убили". Фото: wikipedia.org

–  По моему глубокому убеждению, все-таки это было убийство. Ну, может, не глубокому, но твердому – уж больно много там настораживающих деталей... Есть вещи естественные и для рядового ДТП неестественные, так вот, вторых, искусственно созданных или запрограммированных, в деле Чорновила было больше, чем первых. У нас это подозрение вызвало, и когда генеральным прокурором я стал, сразу расследование возобновил и в аппарат Генеральной прокуратуры его забрал, потому что Вячеслава Максимовича знал лично – более того, он в моей судьбе непосредственное участие принял.

Это, наверное, в 97-м или 98-м году было, когда я начальником Следственного управления Налоговой службы Украины работал. Председатель Государственной налоговой администрации Николай Азаров в Крыму тогда отдыхал – на даче "Глициния", которая раньше Брежневу принадлежала, а я с докладом к нему приехал, и поселили неподалеку – комнатку в санатории Верховной Рады дали, где можно было переночевать, помыться, побриться, свежую рубашку надеть, повязать галстук и идти к шефу с докладом.

Там же и Чорновил отдыхал, и хотя с Вячеславом Максимовичем знаком не был – честно говоря, вообще мало тогда политиков знал, в лицо, конечно, узнать его мог. В ситуации сложной я тогда оказался – неприятности вплоть до увольнения мне грозили. Дело в том, что разногласия с одним из руководителей нашей службы возникли, и Николай Янович Азаров понимал: вместе работать мы больше не можем. Ему предстояло выбрать, кого же из нас двоих оставить, и вот утром, по пути на доклад, Чорновила встречаю. Он спрашивает: "Куди ви йдете?" – "До Азарова". – "А я вас, до речі, знаю, ви Піскун – я вас по телевізору бачив".

Слово за слово... "Такая дурацкая ситуация возникла, – обмолвился, – даже не знаю, уеду ли отсюда сегодня в той должности, в которой приехал" – и все рассказал, а Чорновил: "Так він не правий, цей чоловік, і якщо ви кажете правду, він вас вже втретє підставив". – "Ну и сколько это можно терпеть?" – спрашиваю, а Вячеслав Максимович: "Вам треба все розповісти Азарову". – "Не хочу кляузничать, – отвечаю, – тем более что закладывать не привык, а сам Николай Янович разбираться с этим не будет, поэтому придется написать мне рапорт и без шума, без пыли вернуться туда, откуда пришел, – в прокуратуру". "Нi, – не согласился Чорновил, – я знаю, як треба зробити: ми з вами разом зараз до Азарова пiдемо. Я з ним серйозну розмову матиму, а ви гуляйте, поруч крутіться. Я його до обіду триматиму, а потім скажу: "О! – а це ж до вас чоловік приїхав, чекає, давайте разом пообідаємо" – і ви йому про це в неформальній обстановці розповісте, а я вас підтримаю".

Так и было – они полтора часа по саду гуляли, общались, а потом помощник Азарова бежит: "Святослав Михайлович, чего ты тут ходишь? –Иди, тебя шеф на обед приглашает". Я начал было отказываться: "Да я не готов с ним обедать". А он: "Ну, там еще гость – давай".

Прихожу, за столом Чорновил, Азаров – и меня усадили. Что-то едим, молчу – не буду же я при Николае Яновиче что-то рассказывать, а Чорновил говорит: "Ну от про цього негідника розкажіть". – "Про какого?" – спрашиваю. "Ну..." – и фамилию называет. Азаров встрепенулся: "А что, он негодяй?" Вячеслав Максимович: "А ви що, вперше чуєте? –Та вся Україна це знає!". И мы вдвоем объяснили Азарову, кто из нас двоих негодяй – я или тот человек. Конечно, в правильном русле все объяснили, и того руководителя службы вскоре уволили, а я остался – вот так Вячеслав Максимович покойный (царствие ему небесное!) должность сохранить мне помог.

Убийство Гонгадзе – это эксцесс исполнителя, человеческий фактор

– То есть Чорновила все-таки убили?

–  Я думаю, да. Почему? Очень подозрительно свидетели и подозреваемые умирали.

– И много свидетелей умерло?

– Те два, что в "КамАЗе" были: здоровые люди – и вдруг скончались. Это во-первых, а во-вторых, машина Вячеслава Максимовича, да, на большой скорости двигалась, но водитель ее правила движения соблюдал, в своем ряду шел, и самое главное, как из следственного эксперимента следует, – фары ее видны были издалека, более чем за километр, а начать разворот 15 метрового "КамАЗа" с прицепом, налево не посмотрев, невозможно, потому что дорога узкая (всего семь с половиной метров. – Д.Г.) и, если внимательно по сторонам не глядеть, в кювет за встречной полосой съедешь... Там место такое, что идущей на скорости 120 километров "тойоте", если дорога перегорожена, деться некуда.

–  Кому же Чорновил мог мешать?

– Вячеслав Максимович кандидатом в президенты Украины был — реальным, уважаемым: ну почему он, в ближайшей перспективе – настоящий украинский президент, не мог России мешать? Легко!

– К убийству Георгия Гонгадзе возвращаясь, о котором вы уже упоминали... Итак, Пукач показания на Кравченко вам дал...

– Ну, фамилии уточнять не будем – он правдивые дал показания, которые в суде сейчас полностью подтвердились.

– То есть кто журналиста убил, было известно?

– Я еще в 2003 году все знал (22 октября этого года Пискун подписал ордер на арест генерала Пукача, а 29 октября Кучма и Пискуна, и его зама Виктора Шокина уволил. – Д.Г.).

–  14 лет со дня смерти Георгия прошло – почему так долго в этом деле точку поставить не удается?

– Во-первых, как только меня сняли, сразу же, на второй день, Пукача выпустили, и до сих пор у людей, которые это сделать распорядились, прокуратура не спросила: на каком основании вы тогда преступника, ныне законно осужденного, освободили? Никого это не интересует, а если бы за ниточку дернули, возможно, она к фамилиям тех повела бы, кто все организовывал, ну а во-вторых, Пукач долго скрывался, и как только меня в очередной раз снимали, дело по расследованию убийства Гонгадзе тут же прекращалось – не знаю уж почему. Даже при Ющенко – как только я в прокуратуре опять появлялся, возобновлял его, снова людей арестовывал...

– ...и опять вас снимали...

–  Я даже Ющенко как-то сказал: "Виктор Андреевич, дайте сперва дело Гонгадзе до ума довести, а потом снимете". – "Інші доведуть".

–  Георгия убить или просто попугать хотели?

–  Как подает это Пукач, как утверждают свидетели, это эксцесс исполнителя, человеческий фактор. Вопрос в том, кто слежку и вывоз, а затем и вовлечение журналиста в опасную ситуацию (связывание, укладывание в яму и так далее) заказал — все это надо было выяснить, расследование довести до конца. Преступная группа там действовала, каждому из ее участников в организации этого преступления своя роль была отведена, и прокуратура должна была все это определить и каждому воздать по заслугам.

Святослав Пискун: "Как только меня сняли, сразу же, на второй день, Пукача выпустили". Фото: EPA

– О подробностях я вас не спрашиваю: вы для себя всех заказчиков и исполнителей убийства Гонгадзе установили?

– Даже не для себя.

– Всю цепочку знаете?

– В принципе, да: кое-что уже доказано, а кое о чем догадываюсь.

– Вас это знание не тяготит?

– Многие вещи не только мне известны – все в уголовном деле написано, другое дело, получило ли это оценку в суде. Если честно, я не отслеживал, но, думаю, если не получило, получит еще обязательно – придет время.

Я единственный генеральный прокурор, который обнаглел до того, что не просто в ФБР, а к его директору обратился

– Какова, на ваш взгляд, роль в новейшей истории Украины бывшего сотрудника Управления государственной охраны майора Мельниченко?

– Хм... (Пауза). По-разному его можно оценивать… Сначала я был настроен против Мельниченко категорически, считал, что его записи ненастоящие, сфальсифицированные, и когда мы нашим экспертным службам их передали (это 2002 год был), те подтвердили (в те времена это было естественно), что они склеены, что там не понятно что, ничего определить нельзя. Пришлось смелости набраться и в Америку полететь – я, наверное, единственный генеральный прокурор, который обнаглел до того, что не просто в ФБР, а к его директору обратился.

– Полезное знакомство...

– Это точно... На совещании в ФБР сам директор присутствовать, к сожалению, не смог, но первый заместитель его был (обычно всю работу они и ведут, а директора – это фигуры политические). Также первый заместитель генерального прокурора Соединенных Штатов присутствовал, а теперь представьте себе: какой-то Пискун из Украины приехал – это 2003 год! – и совещание инициирует. Мы замечательно пообщались, потом у меня в отеле встречу продолжили, долго беседовали, при этом мне удалось убедить руководство Соединенных Штатов Америки в том, что Украина "кольчуги" в Ирак не продавала.

После этого на меня американские журналисты набросились, и инсайдерский журнал Белого дома огромную статью с моей фотографией напечатал. Там было написано: "Пискун доказал миру, что Украина "кольчуги" не продавала" – и я думал, меня после этого с цветами тут будут встречать, но когда в Украину прилетел, мне сказали: "Какого ты туда жаловаться на нас поехал, рассказывать, что дело Гонгадзе мы не расследуем?" Для меня это был шок, ну да ладно: вопрос по "кольчугам" мы тогда сняли – вот что важно.

Что же касается "пленок" так называемых... Я у двух ведущих юристов Америки – первого заместителя генерального прокурора и первого заместителя директора ФБР – откровенно спросил: "Они настоящие или нет?". И мне ответили: "Да, настоящие – мы гарантируем". Я засомневался: "А разве ошибка невозможна? Это же цифра!" А они: "Вы знаете, что цифровую запись склеить тяжело? Мы на своем оборудовании проверили: это оригинальные записи голосов" – что после такого экспертного заключения делать мне оставалось?

– Ваш голос на пленках Мельниченко есть?

– Нет, а вот разговор обо мне имеется. Юрий Витальевич Луценко, который эти пленки слушал...

– ...и в свое время их расшифровывал...

– ...да, мне сказал: "О вас там говорят, что чуть с придурью вы, но честный". Я спросил: "Это хорошо или плохо?". А он: "Ну, как по мне, хорошо. И организатор вы, там уверяют, умелый". – "И все?" – "Да". – "Ну, теперь в эти пленки точно я верю, – я рассмеялся, – раз там хорошо обо мне говорят, значит, руками я за них и ногами". Это шутка, понятно, но видите ли, в чем дело... Обо мне там нет ничего, а о многих есть, и если бы правоохранительные органы – имеется в виду Генпрокуратура – каждый эпизод проверять начали, поверьте мне, судьба Украины...

– ...была бы другой...

– Молодец, Дима! Сложилась бы абсолютно иначе, и если бы меня тогда не сняли, не знаю, кто следующим президентом Украины стал бы, потому что там, на записях, очень много компромата...

– ...на Януковича?

– На всех: и тех, кто в политике был, и тех, кто в ней сегодня.

– Эти пленки сегодня у кого?

– У Мельниченко, понятное дело.

– Тогда другой вопрос: мы же с вами понимаем, что одиночка такую грандиозную операцию осуществить не может...

Святослав Пискун: "Майор Мельниченко действовал не в одиночку". Фото: EPA

– Он не одиночка.

– Мы тем не менее понимаем также, что провода и подслушивающие устройства наверняка в стенах были...

– Майор рассказывает, что это какой-то диктофон был, пульт дистанционного управления...

– ...диван...

– Вот насчет дивана я сомневаюсь, потому что там слышен гул. Обсуждать можно как угодно и что угодно – надо просто натурализацию предмета произвести, то есть включить просто магнитофон и...

– ...под диваном запись произвести...

– Станет, короче, ясно, что эти разговоры, эти затаскивания портфелей каких-то с деньгами, эти матюки и оскорбления конкурентов сфальсифицировать нельзя, и мы же все отчет себе отдаем, кто это говорил, и знаем, что этот человек выражаться так мог по своему образованию, менталитету. Повторю: если бы тогда, как я предлагал, проверку каждого эпизода на предмет нарушения законодательства Украины начали, может, сегодня ситуация в нашей стране была бы другая.

– Если мы признаем, что майор Мельниченко один не действовал, совершенно резонный вопрос возникает: чья же за ним и за его сообщниками разведка стояла?

– Думаю, что разведка не иностранная была, что за этим внутренние конкуренты Кучмы стоят. Спецслужбы у нас в то время довольно сильны были – это сейчас они слабенькие, потому что их разрушили, а тогда и разведка, и контрразведка, и Служба безопасности на уровне работали. Возможно, кто-то информацию для будущих президентских выборов собирал, возможно, компромат для дискредитации отдельных политических лиц и чиновников кто-то выискивал. Какая-то организация этим занималась, но что руку Россия или Америка приложила, не доказано было, нет! Стационарное оборудование простое – ничего там особенного, но факт записи, повторяю, налицо.

– Гонгадзе могли специально под пленки убить?

– Я так не думаю – умысел на убийство уже в момент совершения преступления возник, просто, когда уже все случилось, записи появились, которые подтверждали, что заказ был.

Мы с Ющенко обнялись, поцеловались, руки друг другу пожали… Утром указом своим он меня снял – что еще про Виктора Андреевича надо рассказывать?

– Вы с несколькими украинскими президентами работали – как бы их вкратце охарактеризовали? Начнем с Леонида Кучмы...

– Ну, Леонид Данилович – многогранная личность, в нем и хорошее, и плохое гармонично уживалось. С одной стороны, очень приличный человек, который держал слово, умел экономикой руководить и страной, людей подбирать, а с другой, кто последний к нему заходил, тот преференцию и получал — он склонен был определенной группе лиц верить и никого в этот круг не допускал.

– Кто же эти доверенные люди были?

– Виктор Медведчук в первую очередь, Георгий Кирпа, Юра Бойко...

– А Александр Волков?

– Вот про него как-то не особо я знаю. Игорь Бакай также в окружение президента входил... Мне Леонид Данилович из-за дела Гонгадзе не очень-то доверял, хотя у нас с ним проблем не было: честно говоря, он никогда меня не заставлял какие-то дела прекращать, не расследовать. Конечно, просьбы из администрации поступали, но по незначительным вопросам, однако люди, в деле Гонгадзе замазанные, сделали все, чтобы перед Кучмой меня очернить, поэтому в последнее время на меня он уже сердился – я это видел. Зная характер мой, понимал: я дорою.

– Просто в курсе был, чем в яслях вы занимались...

– Да, до трех лет (смеется), и не сомневался, что я донюхаю. Мне повезло: у меня хорошее следствие было. Витя Шокин – очень грамотный специалист, покойный Роман Шубин – он в ДТП погиб, прокурором Винницы работал. Грамотные ребята-следователи были, очень профессиональные – сейчас в прокуратуре практически никого из них нет.

– Что о Викторе Андреевиче Ющенко вы думаете?

– Вы знаете, интересный вообще-то персонаж, хотя я с трудом его понимал, и если Леонид Данилович читаемый был, с ним можно было о чем-то договориться, то с Ющенко... Все, что сегодня он пообещал, завтра будет наоборот сделано – это тоже система, то есть ты заранее в курсе, что договоренность выполняться не будет, и к этому тоже готовишься, но не всегда получалось и наоборот. Вдруг один раз на сотню он поступал так, как обещал, и тогда все в шоке, в замешательстве были – с чего бы это вдруг? Он: "Ну я ж обiцяв". – "Так ніколи ж такого не було – ви завжди обіцяли і робили на зло чи навпаки: чого ж зараз слово стримали?" – "Я ж президент!" – "А-а, ясно..." То есть личность непредсказуемая, никто не знал, чего от него ждать... Перед тем, как меня снять, – об этом уже можно рассказывать – он за мной домой на "Мерседесе" заехал: сам за рулем был. "Сідай, – показал на место рядом. – Поїхали до Суркісів на "Динамо", там відкриття комплексу". – "Добре", – говорю: ну, приятно же, да?

– Он за вами прямо домой заехал?

– Да.

– Не знаю, кто там в машине, но за рулем у него сам президент…

– Мы в Конча-Заспе жили, рядом я на углу стоял, так как вышел, естественно, президента встречать, он меня посадил, и мы поехали. По дороге спросил: "Що у тебе з Луценком?" Я озадаченно: "А що між генпрокурором і міністром внутрішніх справ має відбуватися – любов, чи що? Я ж генеральний, а він мій піднаглядний – хіба я маю його любити чи ще щось з ним робити?" – "Ні, що у тебе з Луценком?" – "Та немає у мене з ним нічого". – "Мені треба вирішувати, кого з вас залишити – тебе чи його: вибирайте". Я: "Вікторе Андрійовичу, ну ви ж президент..."

– "...за дорогой следите"...

– (Смеется) Я предложил: "Давайте так: посадіть нас удвох – ви третій, і один одному ми скажемо все, що на душі накипіло, тобто він нехай скаже, якщо до мене щось має. Разом розберемося і побачимо, що до чого: мені треба піти чи йому". Он кивнул: "Все, в понеділок у мене в кабінеті". – "Єсть!" – взял я под козырек. Приезжаем к Суркисам, он спрашивает: "Ти зі мною йдеш?" – "Ні", – говорю. "Чому?" – "Не хочу, настрою в мене нема. Поїду додому". (Машина моя сзади следовала – я тоже ведь охраняемый, как и он). "Ну, давай!" Обнялись, поцеловались, руки друг другу пожали… Утром указом своим он меня снял – что еще про Виктора Андреевича Ющенко надо рассказывать?

Убить Ющенко не хотели – лишь изуродовать собирались, потому что от отравления диоксином ни один человек в мире еще не умер. Это была месть, причем злая

–  Вы до сих пор настаиваете на том, что его отравили?

– Я в этом уверен.

– И кто это сделал, знаете?

– Нет, но догадываюсь.

– За этим какое-то государство стоит?

– Отвечу так: за этим стоят преступники, но убить Ющенко не хотели – лишь изуродовать собирались, потому что от отравления диоксином ни один человек в мире еще не умер. Я этот вопрос в Швейцарии в специальном институте изучал – ездил туда, лично ведущих профессоров по отравлениям опрашивал. Они график с кривой мне дали, содержание диоксина в организме показывающий: где-то его больше, где-то меньше, откуда-то он уходит – где-то откладывается, уходит – откладывается, но люди от этого не умирают. Это была месть, причем злая. За что? Не знаю.

Виктор Ющенко после отравления, декабрь 2004 года. Фото: EPA

– Мы естественным образом к Виктору Федоровичу Януковичу подошли. В народе, правда, говорят: о покойниках или хорошо, или ничего, и тем не менее, поскольку он сказал в Ростове-на-Дону, что жив...

– Я трех Януковичей знаю, и первый – губернатор Донецкой области: я познакомился с ним, когда прилетел туда, чтобы лично дело о смерти 20 горняков на шахте Звягильского расследовать.

– Шахте имени Засядько, да?

– Да, это страшная трагедия была. Директор сразу с инфарктом слег, главного инженера мы арестовали – вот тогда с Януковичем я познакомился, который по поводу случившегося очень переживал. Очень! – и мне показалось, что он человечный.

Второй раз я с ним общался, когда Виктор Федорович премьер-министром уже стал – это был уже абсолютно другой человек. Хотя я генеральным прокурором был, он уже сквозь зубы со мной разговаривал, на заседании Кабинета министров позволял себе давать моему заместителю прямые указания мимо меня. Татьяна Корнякова – она туда ходила – сказала: "Я с генеральным прокурором должна эту позицию согласовать". А Янукович ей: "Это меня не интересует – я вам поручил: выполнять обязаны". Я тогда встретился с ним и позицию свою обозначил: "Виктор Федорович, если вы хотите, чтобы члены коллегии Генеральной прокуратуры в дальнейшем на заседании Кабинета министров присутствовали, позвольте мне лично указания им давать, без вас". Он спорить не стал: "Понял, погорячился..."

Третий Янукович – это народный депутат, руководитель... Знаете, кстати, почему во фракцию Партии регионов я пошел?

– Нет...

– Я же уроженец Житомирской области, и с Донецком меня ничего не связывало: там никогда не работал, регионалов не знал, но я на Ющенко был обижен, который дело Гонгадзе закончить мне не позволил. Я народу Украины обещал, а президент меня снял перед тем, как в суд дело направить, и оно без движения три года лежало – это первое, а второе – я в единственную партию пошел, которая в оппозиции к той власти тогда была...

– ...и третьего Януковича там узнали...

– ...который на пути к четвертому был. У него, лидера регионалов, звездная болезнь тогда началась, он уже с избранными встречался, многие альтернативные мнения, которые во фракции и в партии у него высказывались, не слышал. Виктор Федорович стать президентом готовился: ну, Януковича-президента я, к счастью, не знал – только по телевизору...

– Вы разве с ним, четвертым, вообще не общались?

– С тех пор, как президентом он стал, нет, хотя членом фракции был, в парламент еще полтора-два года ходил.

– Я подумал сейчас: не дай вам Бог пятого Януковича узнать!..

– Нет, я его видел, когда он на фракцию приходил, – 150 человек сидели, он появлялся, что-то рассказывал и уходил, но лично, с глазу на глаз, ни разу с ним не встречался.

Те, которые действительно от Януковича получали, об этом помалкивали, потому что еще раз получат, а те, которые рассказывали, все как бы в шутку преподносили, и остальные, кто на себе силу его кулаков не ощутил, им не верили

–  От многих мне приходилось слышать, что Виктор Федорович мог своих соратников и подчиненных ударить, а то и просто побить...

– И мне о таком говорили. Те, которые действительно от него получали, об этом помалкивали, потому что еще раз получат, а те, которые рассказывали, все как бы в шутку преподносили, и остальные, кто на себе силу его кулаков не ощутил, им не верили.

– Рука, по их словам, у него тяжелая?

– Мы несколько раз с ним в теннис играли — оба же теннисисты... Янукович левша, подача у него довольно сильная. Он вообще теннисист неплохой: хорошо подает, более-менее бьет, но бегает слабо.

– От нескольких украинских политиков я слышал, что при первой же встрече (это в разные моменты его биографии было) Виктор Федорович им о своем уголовном прошлом рассказывал — вам он тоже живописал это в подробностях?

– Ну, так с ним близок я не был, но говорить он об этом любил. Еще когда Янукович был депутатом, мы на каком-то мероприятии за одним столом оказались, так вот, там он тоже об этом рассказывал, но особо я не прислушивался, потому что знал все в деталях.

– Знали?

– Да. Понимаете, иногда то, что на бумаге написано, и то, что сам человек рассказывает, не совпадает – ему хочется...

– ...выглядеть круче...

– Лучше во всяком случае, чем на самом деле он есть.

– Все годы его президентства мне было стыдно и обидно за высокопоставленных военных, прокуроров, милиционеров, судей – всех представителей силовых и правоохранительных структур, у которых в кабинетах портрет президента их страны висел, а вот вы испытывали дискомфорт от того, что за вашей спиной портрет дважды судимого зека красуется?

– Во-первых, портрета Януковича у меня не было, а во-вторых, я никогда фетиша себе не создаю и, кстати, себя абсолютно посредственным человеком считаю. Почему-то при генпрокуроре Викторе Пшонке было заведено в каждом кабинете районного прокурора (я уж об областных не говорю!) его фотографию рядом с портретом Януковича ставить, и каждый раз, когда о новой "традиции" мне рассказывали, меня это возмущало до... не знаю, до чего. Ну нельзя же такими рабами быть! Рабы ведь и преступления совершают зачастую ради того, чтобы выжить. Действовать открыто и честно, по закону, если он вассал своего властелина, прокурор не будет, процессуальной независимости у него нет – он ждет команды, не в закон, не в кодекс смотрит, а на портретик оглядывается. Вы же понимаете, что работать так невозможно.

"Межигорье" открыли для посетителей после бегства Виктора Януковича в феврале 2014 года. Фото: Александр Хоменко / Gordonua.com

– Вы в "Межигорье" бывали?

– Очень давно. Последний раз – в 2005-м.

– Такой роскоши там еще не было?

– Нет, маленький домик стоял. Мы с председателем Верховной Рады Литвином заехали тогда премьер-министра Януковича с Новым годом поздравить – побыли, может, час и уехали.

– Сегодня много говорят о том, сколько денег из нищей Украины Виктор Федорович вывез, и страшные называют цифры. Кто – 50 миллиардов долларов, кто – 75, а исполняющий обязанности генпрокурора Махницкий заявил, что "семья", все приближенные Януковича около 100 "ярдов" умыкнули, причем по меньшей мере 32 из них перевезли через российскую границу в начале этого года наличными – в грузовиках...

– Олег Игоревич ошибся, потому что столько денег у нас в натуре не было — в противном случае Украина уже Майами бы стала.

– Сколько же Янукович мог вывезти лично?

– Думаю, что семья его и он в Россию порядка 10-12 миллиардов долларов вытащили.

– Наличными?

– Большую часть – да...

– А технически как это представить?

– Ну, методы есть, но во всеуслышание об этом не стоит, потому что другие ими воспользуются. Зачем же? (смеется) Я расскажу, как это делать, а завтра в стране вообще нала не будет?

– Вывоз наличных денег в астрономических количествах, между тем, как выглядел? Ими и вправду под завязку грузовики набивали?

– Что угодно могло быть.

– То есть легенда о груженых долларами "КамАЗах", которые украино-российскую границу пересекли, действительности соответствует?

– Думаю, "КамАЗами" никто ничего не вывозил — большими грузовыми самолетами воспользовались. Для этого специально обученные есть люди...

– ...а также специальные самолеты...

– ...и специально подготовленные места, разумеется.

Остальные деньги – это огромная сумма! – через подставные лица и компании, через друзей, знакомых, людей, им обязанных, на различных счетах в США, в Европе, в Сингапуре размещены, и вопрос в том, как в страну их вернуть.

Да, я знаю, как деньги Януковича в Украину вернуть, но заниматься этим?.. Боже упаси! Вы что? Меня же... Это страшное дело вообще-то

– Вы публично заявили, что знаете как и можете это сделать...

– Да, и я этим уже занимался – 10 лет назад по банку "Славянский", по Лазаренко, по другим делам возвращал, и средства приходили сюда реально.

– Еще бы – у вас такие в Америке связи!..

– Правильно, начинать с Соединенных Штатов надо – это именно то место, откуда клубочек нужно раскручивать. Самое главное в этой ситуации – интересы Украины за границей пролоббировать. Как? Специальная служба должна быть. Может, я секрет кому-то рассказываю? Может, меня услышат и проснутся, что-то делать начнут? Необходимо группу людей найти, плотно с такими организациями, как Euro-Justis, FATF и GRECO, связанную – и достаточно: они всей информацией по движению денег в США и в Европе владеют.

– Финансовая разведка работает четко...

– Вот именно, поэтому необходимо выйти на тех, кому эти финансовые разведчики доверяли бы...

– Заинтересовать их?

– Не заинтересовать, а начать с ними сотрудничать: более того, дипломатический корпус, налоговую службу, прокуратуру подключить – всех, чтобы исходный материал дали. Эти деньги за границей арестовать следует, через Инюрколлегию Украины зарубежных адвокатов или адвокатские фирмы, которые с финансами работают, привлечь, поручить им судебный процесс в той стране организовать, где арестованные средства размещены, и после этого по решению суда украденное в Украину вернуть. Да, перед этим нужно, чтобы украинский суд признал их похищенными у государства преступным путем, то есть процесс "отъема денег" с двух сторон надо готовить, и когда здесь, в Украине, суд на финишную прямую уже выйдет, параллельно к рассмотрению этого вопроса за рубежом нужно приступить, чтобы время не затягивать.

– Синхронность действий необходима...

– Конечно, чтобы сперва здесь решение было принято, а через неделю — там.

– Если бы Украина уполномочила вас этим заняться, справились бы?

– Боже упаси! Вы что?

– Где столько охраны взять?

– Меня же... Это страшное дело вообще-то, а справился бы или нет... Знаете, как говорят: з’їсти би не з’їв, але б понадкусував. Понадкусывал бы много, и в том, что этот процесс можно реально начать, на 100 процентов уверен. Я же почти всех прокуроров Европы, а также адвокатов, юристов знаю, которые в курсе, где что там лежит.

– Секретов же, по большому счету, нет...

– Кантон Цуг – в Швейцарии он один, там прокурор есть, тоже один... На этой территории все деньги мира лежат, так почему бы не поехать и с товарищем не пообщаться – так или нет?

– Абсолютно...

– Тем более, что я хорошо его знаю.

– Какие у вас с недавно избранным президентом Украины Петром Порошенко отношения?

– Ровные. Украине, считаю, с Петром Алексеевичем повезло.

– А вот с его соперницей на президентских выборах Юлией Тимошенко отношения у вас довольно напряженные были – несколько раз, будучи генеральным прокурором Украины, вы требовали от Верховной Рады согласия на лишение ее депутатской неприкосновенности, чтобы арестовать. Юлия Владимировна, позвольте спросить, законно сидела?

– Нет, незаконно – так это не делается.

– Срок тем не менее она должна была получить?

– Не знаю – я это дело не расследовал, но есть вещи, которые переступать нельзя, и называются они просто – уголовный процесс. Понимаете, даже если состав преступления есть, незаконно состряпанное дело к оправдательному приговору ведет, потому что процесс – это воплощение закона, существующего в нашем сознании, в материальную, осязаемую форму. Это тот воздух, который позволяет в умозрительные юридические формулы вдохнуть жизнь.

Нарушая ход процесса, вы закон убиваете, он не работает, поэтому следствие в том виде, в каком его Генеральная прокуратура Пшонки и Кузьмина проводила, – это преступление по отношению не только к Тимошенко, но и ко всему законодательству Украины. Нижестоящие прокуроры смотрели ведь, какой беспредел в Генеральной прокуратуре происходит, и сами себе говорили: а какого фига я вообще-то с обвиняемым этим долбаюсь, если можно пойти, договориться с судьей и три года ему вклепать – а после этого срока или меня уже на должности не будет, или его – в тюрьме? Такая вакханалия к правовому беспределу и нигилизму во всем государстве привела...

Юлия Тимошенко с семьей в день приговора, 11 октября 2011 года. По "газовому делу" экс-премьер получила семь лет тюрьмы. Вышла на свободу она в конце февраля 2014 года – после бегства Виктора Януковича. Фото: EPA

– ...а также к неверию в справедливость и судов, и прокуроров...

– Суд Генеральная прокуратура Украины угробила, потому что всеми правдами и неправдами судить заставляла. Покупали, пугали, угрожали, родственников сажали, судей через колено ломали – об этом все знали и, что самое страшное, никто не возмутился.

– По словам бывшего генпрокурора Пшонки, вы якобы признались ему, что Ющенко просил вас уголовные дела по Тимошенко закрыть. Это действительно так?

– Нет, Ющенко ни о чем меня не просил – он мне из Страсбурга позвонил и сказал: "У нас ситуация глупая. В понедельник я хочу в Москву с Тимошенко как с будущим премьер-министром лететь, но как это сделать могу, если на ней уголовное дело висит? Сколько оно уже лет расследуется?" – "Девять", – отвечаю. "А сколько человек там проходит?" – "12 – и они у меня уже все отсидели". Я же их всех, кроме Юли: и мужа ее, и свата, и родственников – в Турции выловил, из Антальи самолетом в наручниках привез и посадил.

– Страшный вы человек!..

– А я у правительства Турции согласие на экстрадицию получил...

– ...вдвойне страшный...

– Наверное, никто из генпрокуроров никогда уже его не получит, но мне верили: весь мир знал, что Пискун честный и сажать просто так не будет: значит, основания есть. Потом этих людей выпускать стали. Почему? Да потому что показания, которые были записаны, и документы, факты, материалы того расследования, которое в течение девяти лет – с 1996-го года по 2005-й, велось, не срастались. Генпрокуратура во главе с Потебенько и Обиходом пять тысяч (!) томов уголовного дела составила, и когда я в бывшую Ленинскую комнату там зашел, остолбенел: помещение полностью было забито – снизу доверху лежали дела.

– Ленина было не видно...

– Сталина не видно – не то что Ленина: музей! "Что это?" – я спросил, а мне ответили: "Дело Лазаренко – Тимошенко". – "И вы его в суд направить хотите? Кто ж это будет читать?" Вызвал специалистов и попросил: "Посчитайте мне, сколько времени 12 обвиняемым понадобится, чтобы с материалами уголовного дела ознакомиться". А согласно закону, каждому из них сделать это необходимо, и на чтение одного тома месяц отводится. Мне цифру назвали: чуть ли не 800 лет.

Я озадачен был: "Что же делать?" Руководителя одного учебного юридического заведения попросил 100 студентов на практику мне прислать, и они месяц дело перешивали: мы эпизоды выбирали, по которым еще что-то добыть можно, а надуманные, придуманные, те, что вообще никуда не лезли, в сторону просто откладывали – о них никто никогда не вспоминал и уже не вспомнит. Об этом Кучме я доложил: "Вы знаете вообще, что происходит? – спросил. – Дела нет – есть несколько десятков тонн макулатуры". И вот когда все это мы перебрали, пересортировали, 300 или 200 томов сделали, только тогда уже на предъявление обвинений, задержание родственников Тимошенко и аресты пошли, но сделать уже ничего нельзя было, потому что время ушло, половина свидетелей поумирала, а другая половина за девять лет следствия куда-то уехала. Это был настоящий кошмар!

– Исходя из того, что о Юлии Владимировне вам известно, вы склонны преступницей или честным человеком ее считать?

– Говорить о Тимошенко можно долго, обстоятельно, нудно, потому что на протяжении 12 лет я занимался ею почти ежедневно – думаю, сама Юлия Владимировна знает о себе меньше, чем я. Почему? Потому что мнение о ней других людей мне известно – ей же они этого не говорили, а мне – пожалуйста. Она сложный человек – и по характеру, и по отношениям с окружающими, и вообще в том, что у нее есть друзья, я сомневаюсь – по-моему, только попутчики. Может, это и хорошо – ничем себя не отягощаешь, а может, и плохо – никто плечо тебе не подставит, и то, что с ней в этом году произошло...

– ...закономерно, да?..

– ...это результат ее отношения к своим товарищам по партии и попутчикам, которые рядом с ней шли. Они просто устали работать на нее безрезультатно и абсолютно без всякой благодарности: словесной, я имею в виду, – не финансовой.

– Генеральная прокуратура, возглавляемая Пшонкой, пыталась в том числе доказать, что к убийству Щербаня Тимошенко причастна, ну а вам известно, кто его заказал?

– Тогда я это не расследовал – единственное, что помню: мои прокуроры в Луганске обвинение в отношении банды, которая Евгения Щербаня и Вадима Гетьмана убила, поддерживали, и они мне докладывали, что члены той банды к такой-то, такой-то и такой-то мере наказания приговорены. Я прокурора выделял, свидетелей обеспечивал – этим делом как бы уже на стадии рассмотрения в суде занимался, но информации, что Тимошенко к убийству Щербаня как-то причастна, никогда не было – никогда! Если бы где-то хоть намек просочился, уж поверьте мне, я тогда так Тимошенко "любил" и так плотно ею занимался, что этого бы не пропустил.

– Павел Иванович Лазаренко, которым также вы занимались, когда-нибудь в Украину вернется?

– Думаю, нет, потому что его санкция на арест здесь ждет. Не-не-не...

– Интересный он человек?

– А я с ним не знаком...

– Судя по вашей информации о нем, способный, неординарный?

– Я, если честно, думал, что он разумнее. Обычно премьер-министры умные – судя хотя бы по сегодняшнему...

– Тем не менее до сих пор говорят, что такого сильного главы правительства, как он, в Украине не было...

– Сильного – это в смысле, что он кулаком по столу бил и "несите сюда бабки!" кричал? Ну, действительно, но у нас и такого сильного президента, как Янукович, не было, а чем он силен?

– Не только по столу мог ударить...

– Тем, что подчиненных по морде бил, да? Но это уже за гранью: давайте тогда всех подряд бить будем.

– Вы в свое время протеже Николая Яновича Азарова считались...

– На пленках Мельниченко записано, что, представляя меня Кучме, Азаров говорит: "Есть у меня один молодой хлопец, начальником следствия работает. Вот генеральный прокурор был бы нормальный, потому что толковый и уголовные дела хорошо расследует – я рекомендую, а вы, Леонид Данилович, гляньте". Через два месяца меня президент вызвал и генеральным прокурором я стал.

– Интересно...

– В записях Мельниченко все это зафиксировано.

– По ним уже, по-моему, новейшую историю Украины изучать можно...

– Вот именно, то есть у меня с Николаем Яновичем нормальные деловые отношения были – можно сказать, когда-то даже хорошие, потому что он моим начальником был, а я – его подчиненным. Хочу заметить, что в 2002-2003 годах Азаров совсем не таким был, каким на посту премьер-министра мы его видели. Знаете, власть...

– ...портит?

– Раньше я тоже, Дима, так думал... Нет, все человеческое уничтожает...

– Где беглый премьер-министр сейчас и какое у него, на ваш взгляд, будущее?

– Где-где? (Смеется). В Караганде! Скорее всего, он в Калуге своей или в Москве – точно не знаю, а что его ждет? Ну, к финишу своей карьеры, своей жизни, с таким багажом, как у Азарова, подойти...

– ...нищим?

– (Улыбается). Даже не в этом дело: он, может, и богат – я же не знаю, но ведь человек Николай Янович далеко не глупый и государственный.

– Да, очень умный, конечно, – из налоговой такого монстра в свое время сделал...

– Ну вот, опять же, сюжет жизненный: хороший мальчик, но в плохой компании оказался и ее влиянию поддался – тоже сел: так часто бывает. Когда неплохой парень в бандитское логово попадает, он вынужден по тем правилам играть, которые там приняты, – мало того, чувствуя, что его чужеродным считают, самым отъявленным злодеем становится, чтобы всем вокруг показать: я больший бандит, чем вы. Это его и сгубило...

– В олигархической стране ее настоящие хозяева – люди из верхних строчек рейтинга Forbes, не могли не пытаться тесные отношения с генеральным прокурором наладить. Наверняка вы неоднократно с ними встречались, а что об украинских олигархах, о самых ярких из них, думаете? Например, с Ринатом Ахметовым часто общались?

– Иногда – мы же оба депутатами были, в Верховной Раде вместе работали. Встречался я с ним и в парламенте, и вне его – вообще Ринат Леонидович интересным собеседником мне показался, потому что у него своеобразный на все взгляд, не обыденный – он по-другому немножко на мир смотрел, через коммерческую призму. Мне вот Ахметов говорил: "Я людям добра хочу, хочу, чтобы все были счастливы". И объяснял, как это видит: "Хочу страну капитализировать" Помните?

– Хорошие, между прочим, слова...

– Мне не понятно было, что это значит, а в его терминологии это означало людей богатыми сделать – я до этого, как видите, не додумался.

– Талантливый он?

– Ну, конечно, неординарный...

– Если с чиновниками сравнить, масштабнее?

– Мышление у него намного шире. Ахметов мыслит глобально, при этом мелочей, как я понял, не замечает – они по пути просто отпадут, то есть смотрит на перспективу...

– ...направление видит...

– Да, вот такой он (ладонью указывает вперед).

– Что об Игоре Коломойском вы скажете?

– С ним я тоже общался, но Игорь Валерьевич – тот другой: щепетильный очень.

– На мелочи внимание обращает...

– Он, наоборот, ничего не пропустит, у него мелочей нет – все под контролем должно быть. Вот все, и самое главное – это человек слова.

– Но и Ахметов человек слова...

– Да, но Коломойский больше. Почему? Мне известны случаи, когда, что-то пообещав, даже если это ему очень серьезный ущерб наносило, он все равно слово держал – невзирая ни на что...

Святослав Пискун: "Ахметов человек слова, но Коломойский больше...". Фото: Egor Firsov / Facebook

– Учитывая ваши связи в американских спецслужбах...

– ...прокуратура – это не спецслужба!..

– Ну, в ФБР и так далее. Хотел бы поинтересоваться: что с Дмитрием Фирташем произошло, почему Штаты его выдачи добиваются? Почему по запросу ФБР он в Австрии был арестован, а затем под залог в 125 миллионов евро выпускают, почему покидать Вену ему запретили?

– Ну, американцы объяснили, что намерены привлечь его к ответственности за взятку индийским политикам (18,5 миллионов долларов были якобы выплачены за лицензию на разработку месторождений в Индии. – Д.Г.)

– Мы тем не менее понимаем: это лишь повод...

– Мы понимаем... Причина, думаю, позже проявится – они, западные спецслужбы и их следствие, очень долго запрягают...

– ...но если уж начинают, то рано или поздно...

– ...дело доведут до конца: оно может годами идти, но раз уж взялись, докрутят.

– И что, в Украину вернуться Дмитрий Васильевич не сможет?

– Все от того будет зависеть, чем эта история закончится. Если в его пользу, конечно же, он вернется, если же нет...

– Варианты, иными словами, возможны?

– Да, совершенно верно.

– Теперь – о вашем преемнике на посту генерального прокурора Украины Викторе Пшонке: какие у вас с ним отношения были – такими же сложными, как этот вопрос?

– Вы знаете, поначалу – сугубо деловыми, нормальными: я, например, с какой-то мелкой просьбой к нему пришел – слово за человека замолвить, чтоб не выгнали.

– Это когда уже генпрокурором он стал?

– Да, а вас период до того интересует? Тогда никаких отношений с Пшонкой у меня не было – как и с другими прокурорами областей. Никто из них не может сказать вам: нас с Пискуном какие-то отношения связывали – не потому, что я, идиот, ни с кем не общаюсь...

– ... а потому, что вы умный...

– Просто с подчиненными дела иметь не привык, потому что это...

– ...плохо заканчивается...

– ...к зависимости приводит, а я свободолюбивый и очень эгоистичный, люблю, чтобы подчиненные слушали меня, стоя навытяжку, а если он что-то дал, то уже и расслабиться в моем присутствии может, и присесть. Именно для того, чтобы у него даже мыслей об этом не было, чтобы не смел руку мне протянуть прежде, чем ему я подам, не хотел иметь с ним никаких дел.

– Класс!

– Может, это неправильно, но позиция у меня такая, поэтому с Пшонкой, хотя он у меня прокурором Донецкой области был, виделся дважды: один раз на коллегии его пропесочил и с должности снял, и второй раз, когда благодаря заступничеству Януковича и Васильева он в свое кресло вернулся и приехал с днем рождения меня поздравлять, икону мне подарил.

– ХVI века, небось?

– Нет, современную...

– ...со своим изображением...

– Старинную зажал – видно, денег на меня пожалел (смеется). Нет, он просто знал, что я этого не люблю – дорогой подарок...

– ...обязывает...

– Да. Хотел бы, конечно, чтобы подороже мне что-нибудь преподносили, но очень боялся, что где-нибудь это сфотографируют, а поскольку на острие журналистских расследований тогда был, репутацию свою тщательно оберегал. Поэтому сразу сказал: никаких дорогих подарков, и он современную икону привез – красивую: серебряная чеканка с эмалью, "Двенадцать праздников" называется. Память у меня хорошая, особенно на подарки (смеется) – эта икона до сих пор у меня хранится.

– Когда генпрокурором он стал, вы к нему заходили?

– Один раз.

– Принял нормально?

– Я ему тоже икону подарил, как он мне когда-то, – с назначением поздравил. По-моему, Николая Чудотворца купил, причем в хорошем магазине, старую. Не ХVI век, конечно, но ХIХ-й: недорого, однако икона хорошая, из коллекции Дома Якубовских. Я помню, потому что она мне очень понравилась – себе такую же потом приобрел: одну ему, другую себе.

– Это единственное, что у вас общего, я так понимаю?

– Ну да, кстати, Якубовские – это такой...

– ...бренд был...

– Да, вы эту семью знаете? Их дед самую большую коллекцию икон в мире собрал – около двух тысяч. Этот Якубовский ростовщиком или еще кем-то был, у него деньги водились – вот он и покупал то, что ему нравилось. Иконы очень своеобразные все, старинные – его внуки вот уже 10 лет продают их...

– ...и все продать не могут...

– Это на самом деле сложно, потому что коллекция хоть и недорогая, но очень ценная. Короче, пришел я к Пшонке за сотрудника просить, которого он хотел выгнать, подарок вручил, мы поговорили, и он человека не тронул. Не убрал, но и не продвинул, на прежней должности оставил – и на том спасибо. Потом в связи с делом Тимошенко мной заниматься они начали, и мне об этом следователи сказали: "Святослав Михайлович, пожалуйста, куда-нибудь уезжайте, потому что команда за вами смотреть поступила".

– Замечательно: вы член Партии регионов...

– ...не партии – фракции в парламенте...

– ...и ваши же коллеги...

– Им во что бы то ни стало нужно было второй приговор Тимошенко в Харькове слепить, они хотели, чтобы я показания дал, будто незаконно дело по ней закрыл, и тогда все – сразу бы приговор вынесли...

– ...и вам заодно...

– Конечно, я же тогда соучастник преступления.

– Дом Пшонки вы видели?

– По телевизору.

– Обстановка вас поразила?

– Только безвкусицей разве что, к тому же, не все то золото, что блестит. Это, по-моему, дешевая краска китайская, которой все подряд красят, а что портретов его касается... Ну хочется человеку себя увековечить, хотя, думаю, это не он все заказывал. Скорее, подчиненные расстарались: они – дебилы, вассалы, рабы! – придумали это, чтобы перед ним лишний раз прогнуться, им кажется, если генерального прокурора в виде Цезаря они нарисуют, он их ценить, лелеять и продвигать по службе начнет. Может, у них так и было – я же не знаю, но если бы мне подчиненный такой подарок принес, я бы его на экспертизу в дурдом отправил. Сказал бы: "Ты прокурором работать не можешь. Почему? Потому что не психолог: шефа своего не изучил, характера моего, привязанностей моих не знаешь..."

Портрет Виктора Пшонки в образе Юлия Цезаря сняли журналисты, которые попали в дом бывшего генпрокурора после его бегства. Фото: 4ubuk.blogspot.com

– ...и в морду ему!..

– "Как можешь ты убийцу допросить и расколоть, если в психической анатомии человека не разбираешься, зачем меня в таком виде нарисовал, идиот?" – вот такой бы у нас разговор состоялся (смеется). Ну, Пшонка, видно, так глубоко не пахал – некогда было.

– Столько дел навалилось...

– Да какие у него были дела? – он же ничем, кроме Юли, не занимался. Вся Генеральная прокуратура исключительно на Юрии Луценко и Юлии Тимошенко сосредоточилась – я в шоке был, когда на это смотрел. Сначала думал, что играют они, то есть этот цирк прокурорский для того устраивают, чтобы ее напугать, чтобы она из страны уехала, а они, оказывается, реально посадить Тимошенко решили – мало того, стали по телевидению на ток-шоу рассказывать, какое преступление она совершила.

– Этого делать нельзя?

– Согласно 18-й статье Хартии Европейского Союза об основных правах, заявление должностного лица по уголовному делу до суда давлением на суд является, иными словами, все, кто государственные посты занимают (я уже не говорю о генпрокуроре, о президенте), публично оценивать деятельность обвиняемого либо подсудимого не имеют права. Кстати, спикер Турчинов тоже недавно на всю Верховную Раду кричал, дескать, Антимонопольный комитет покупку бронежилетов солдатам блокирует, и требовал от генерального прокурора арестовать виновных немедленно, прямо сегодня. Какое арестовать? Сейчас негодяя-чиновника, который действительно разрешение на поставку не подписал, под стражу возьмут, а завтра в Европейский суд он пойдет...

– ...и выиграет...

– ...стенограмму заявления Турчинова покажет и благодаря эмоциональности спикера на свободе окажется. В юриспруденции эмоций быть не должно...

– …нужны холодная голова...

– ...чистые руки и горячее сердце!

Продолжение здесь.