0 Киев
Будучи представителем иронического направления в современной русской поэзии, Игорь Иртеньев всегда критиковал как политику Кремля вообще, так и политику Владимира Путина в частности. "Для России Путин – трагедия. Этот человек заведет страну в историческую яму", – сказал как-то Иртеньев.
Я на 99% уверен, что официальный Киев к крушению гражданского самолета отношения не имеет
– Игорь Моисеевич, в интервью нашему изданию вы сказали, что "уже 12 лет изучаете персонажа по имени Путин, точнее, поносите российского президента" и вам "трудно подобрать такое негативное определение, которое не подошло бы российскому президенту". Не боитесь делать такие заявления?
– Это уже вопрос привычки – не стоит забывать, что я много лет работал в разных программах Шендеровича, задача которых заключалась в критике российского руководства, в том числе и самого высшего. Как видите, пока жив.
Когда я сказал, что изучаю Путина, это, конечно, была шутка. Просто у меня довольно большое количество текстов посвящено именно этому персонажу, фигуре, президенту – не важно. Из этих стихотворений можно было бы даже сделать небольшую книжечку, но пока передо мной такая задача не стоит.
– Можно попросить вас процитировать что-нибудь из последнего на эту тему?
– Да чтобы челюсти свело
Тому, кто распевает это.
Наш Путин вовсе не ху...ло.
Он весь дитя добра и света.
И мне как патриоту в лом,
Да и обидно за державу,
Когда его кругом ху...лом
Налево кличут и направо.
Возводят на него хулу –
Страны кормилу и поилу,
А ведь не каждому ху...лу
Такое вытерпеть под силу.
Да кто доверил бы ху...ле,
Когда бы не было в том прока,
Сидеть безвылазно в Кремле
Уж почитай четыре срока?
Дай Бог, чтоб дальше нас вела,
Преграды огибая ловко,
Рука железная ху...ла
И мудрая боеголовка.
– Смело! А на какую тему вы никогда не стали бы острить?
– Там, где речь идет о гибели людей, юмор неуместен – на тему катастрофы малайзийского самолета шутить невозможно ни в каком виде.
– Как вы считаете, кто повинен в этой трагедии?
– Совершенно уверен, что кто бы его ни сбил, это было случайностью. Пока нет результатов экспертизы, я могу только предполагать, но, скорее всего, это дело рук тех, кого в России называют ополченцами, а в Украине – сепаратистами, и смертельная ракета ушла в небо с территории так называемой "Донецкой республики". В том, что это было сделано с российской территории, сильно сомневаюсь (зачем, если для этого есть "ДНР"?), а уж версию о целенаправленном ударе исключаю вовсе. И в том, что официальный Киев к произошедшему никакого отношения не имеет, уверен на 99%.
Гибель гражданского самолета – трагедия, на мой взгляд, абсолютная, ведь летевшие в нем люди не имели никакого отношения к событиям в Украине. Приходилось слышать мнение, что она может стать переломным моментом в этой войне. Я такой возможности не исключаю.
Сильно сомневаюсь, что Гиркин и Бородай останутся в живых, с ними – в наших традициях! – благополучно разберутся
– Как получилось, что мы воспринимаем смерть людей не как трагедию, а как статистику?
– Весь ХХ век нас к этому готовил: на его счету огромное количество жертв двух мировых войн и техногенных и природных катастроф. Поначалу массовая гибель людей кажется страшной, но со временем это чувство притупляется. Лет 15 назад шла совершенно чудовищная война на взаимоистребление двух огромных африканских племен – тутси и хуту. Но поскольку это происходило в Африке, то есть где-то на периферии географии, то и находилось на краю нашего сознания. Здесь же все происходит в близкой (слово "братской" мне не нравится и никогда не нравилось) нам стране, с которой мы переплетены огромным количеством связей. Поэтому эта война для нас – к сожалению, для небольшого количества российского населения – огромная боль, стыд и позор.
Кстати, на этой неделе мы сядем в поезд "Москва – Киев", чтобы ехать к нашим друзьям на Лиман. Должны были лететь самолетом, но поскольку прямой рейс отменили, придется сначала добираться поездом до Киева, а потом – автобусом до Одессы. Там время в пути – всего часа четыре. В Украине все – не безумно далеко, да и дороги традиционно хорошие.
Приходилось слышать, что после трагедии 2 мая (2 мая в Одессе произошли столкновения между пророссийскими активистами и проукраинскими гражданами, во время которых погибли около 50 человек. Большинство из них задохнулись и отравились в Доме профсоюзов, где находился штаб сепаратистов. – "ГОРДОН") Одесса потеряла свой статус веселого и беззаботного города – столицы "Юморины".
– Для кого — для Украины или России?
– Я в данном случае не разделяю, Одесса — всеобщее достояние.
Бог с ней, с "Юмориной", она своим чередом выродилась много лет назад – после отъезда за границу людей, которые стояли у ее истоков. Сейчас это мероприятие стало попсовым и абсолютно бессмысленным, поэтому я не сильно печалюсь по поводу его кончины. Но сама Одесса, которая была, наверное, самым веселым городом на всей территории бывшего Советского Союза, в этом смысле, конечно, поблекла.
– Ситуация настолько драматична?
– В конечном итоге все зарастает. Я не политик, но мне кажется, что сейчас появились большие шансы на окончание войны. Всех тех, кого Россия переправляла в Донбасс через границу, как сейчас говорят, сольют. Сильно сомневаюсь, что Гиркин (один из лидеров донецких боевиков, гражданин России Игорь Гиркин, известный под псевдонимом Игорь Стрелков. – "ГОРДОН") и Бородай (российский политтехнолог, один из лидеров донецких боевиков, называет себя "премьером Донецкой народной республики" Александр Бородай. – "ГОРДОН") вообще останутся в живых, с ними – в наших традициях! – благополучно разберутся.
Меня беспокоит другое: период врастания в мирную жизнь будет очень долгим. С одной стороны, у многих жителей Донецкой и Луганской области, пусть и не по своей вине оказавшихся в зоне антитеррористической операции, которую по российскому телевидению называют карательной, есть свой – и большой! – счет к центральной киевской власти. Должен пройти довольно продолжительный период, прежде чем эта рана зарубцуется. С другой, сегодня многие мои друзья в Украине, несмотря на то, что являются этническими русскими и говорят на русском языке, находятся на стороне законной власти, считают эту страну своей, стояли за ее идеалы на Майдане, теперь же готовы за нее сражаться. Не меньше времени потребуется и на то, чтобы русский и украинский народы, между которыми вбит большой клин, снова начали смотреть друг на друга без вражды. Боюсь, я до этого не доживу.
Из-за Крыма мы рассорились со всем миром. Будем теперь дружить с Венесуэлой и Китаем
– Сколько лет нужно для такого развития событий?
– Трудно сказать... Например, между русскими и немцами сегодня вражды уже нет. Тогда страшная война людей сильно тряхнула, но три поколения, которые выросли с тех пор, знают о ней только по фильмам и книгам. И при виде немца сейчас ни у кого не возникает желания с ним как-то разобраться, как и у немца при виде русского. Все народы между собой рано или поздно мирятся. Не говорю уже о том, что все народы потихонечку друг друга недолюбливают, этот антагонизм – чувство врожденное, оно существует на уровне анекдотов – между бельгийцами и французами, немцами и поляками, русскими и украинцами.
– Что, на ваш взгляд, в этой истории стало точкой невозврата, после которой события начали накручиваться, как снежный ком?
– Аннексия Крыма. В послевоенной истории не было такого, чтобы одна страна присоединяла к своей территории часть другой. Косово, на которое так любят ссылаться в этом случае, получило автономию, но ведь частью Албании не стало. Пусть бы Крым превратился в еще одну непризнанную республику – их в мире хватает, но оттяпывать себе этот кусок было нельзя. Но надеюсь, что точкой невозврата это все же не станет, и со временем – возможно, даже при жизни одного поколения – все наладится.
– Вы были одним из немногих представителей российской интеллигенции, кто протестовал против аннексии Крыма. Вы считали, что это нецелесообразно, прежде всего с экономической точки зрения.
– Да с любой! Количество "минусов", которые Россия получила в связи с присоединением Крыма, не идет ни в какое сравнение с парой-тройкой хилых "плюсов", которые она приобрела. Мы рассорились со всем миром. Будем теперь дружить с Венесуэлой и Индией.
– Вы забыли о Китае.
– С китайцами не все так просто – они на все смотрят с прищуром.
