0 Киев
В этом интервью нет подробностей боевых действий на востоке Украины, нет примеров героизма украинских солдат. Это рассказ о буднях блокпоста в Луганской области, о настроениях бойцов в зоне антитеррористической операции. Мой собеседник родом из Полтавской области, русскоязычный, на вид ему около 40 лет. Осенью этого года, оставив хорошо оплачиваемую работу в Киеве, ушел добровольцем на Донбасс. За 47 дней дежурства на блокпосту потерял 15 килограммов. После ротации вернулся в Киев на 20 дней и согласился дать интервью интернет-изданию "ГОРДОН".
Когда мы расставались, он собирался в строительный супермаркет за деревянными поддонами: "На них не так холодно стоять". По словам бойца, обеспечение фронта держится только на волонтерах, Генштаб и Минобороны по-прежнему бездействуют. "Третьего Майдана не будет. Хлопцы вернутся из АТО и просто устроят минометный огонь по всем чиновникам. Разбираться не будут, потребуют ответа от всех", – убежден мой собеседник.
Зарплата в батальонах 1300 гривен в месяц, плюс начисления за участие в боевых действиях
– Простите за некорректный вопрос: кто оплачивает вашу съемную квартиру и коммунальные услуги, пока вы в зоне АТО?
– На жене все повисло. Если бы не съемная квартира, было бы гораздо легче, а так почти пять тысяч гривен в месяц уходит на аренду жилья. Жена работает, у меня были небольшие сбережения – так и протянули несколько месяцев. В батальоне нам долго зарплату не начисляли, а когда выплатили… Это смех, а не деньги.
– Сколько платят бойцам Нацгвардии за участие в АТО?
– Зарплата в батальонах 1300 гривен в месяц, плюс начисления за участие в боевых действиях. Я был в зоне АТО 47 дней, сейчас по ротации вернулся в Киев на 20 дней. Мне дополнительно выплатили около восьми тысяч гривен, большая часть из них ушла на оплату квартиры.
– У вас была нормальная, по столичным меркам, работа и зарплата, но вы все оставили и ушли на фронт. Почему?
– Не знаю – просто не мог каждый вечер сидеть у телевизора и смотреть, что происходит на Донбассе. Я больше пользы принесу в АТО, чем сидя в Киеве на диване.
Фото: Dmitriy Lipavskiy / EPA
– Жена пыталась вас отговорить?
– Она долго не знала, что я записался добровольцем. В военкомат я пришел еще в начале июня, прошел медосмотр, девочки на КПП переписали мои данные и сказали ждать, вызовут. Ждал больше трех месяцев, несколько раз звонил – когда ехать, но мне отвечали: документы в порядке, здоровье нормальное, сейчас проверяем вас по криминальной базе. Месяц, второй, третий – тишина. Я опять звонил в военкомат, а меня чуть не матом посылали: "Надо будет – сообщим, чего по 100 раз звонишь?". Я подумал, что, наверное, набор добровольцев остановлен, и признался жене.
– Как она отреагировала?
– Сначала пальцем у виска покрутила, но когда из военкомата позвонили и сказали, что через два дня надо быть в воинской части… Отговаривала, умоляла, плакала. Не хочу вспоминать.
– А ваши родители что сказали?
– Они тоже ничего не знали, пока случайно не увидели меня по телику. К нам на блокпост украинский телеканал приехал, снимал сюжет, как хлопцы несут службу, что готовят, где спят. Ну, я пару слов промямлил на камеру, мама увидела телесюжет. В общем, пришлось ей признаться, что в АТО поехал.
Ребята в АТО презирают генералов в Киеве за бездействие и предательство. Мы знали, что деньги, выделенные Кабмином, до нас и не дойдут
– Когда столкнулись с армейским бытом, отсутствием амуниции, старым оружием, не возникло желания послать все к черту?
– Я служил в армии, поэтому знал, с чем столкнусь. Мы месяц тренировались в Ивано-Франковске, жили в палаточном городке при воинской части. Подъем в семь утра, физподготовка, обучение тактическим приемам. Нас около 100 человек добровольцев было. Когда оружие выдали, начали на полигон ездить, тренироваться в стрельбе. После Ивано-Франковска нас перекинули на три дня в Новые Петровцы под Киевом, там полигон позволяет стрелять из тяжелого стрелкового оружия – РПГ и АГС (реактивный противотанковый гранатомет и автоматический гранатомет на станке. – "ГОРДОН").
– Сколько добровольцев после месяца подготовки отказались ехать на Донбасс?
– Ни один. Правда, двоих пришлось выгнать – запили. Но разочарований и жалоб не было – поехали все. Нас одевали и обували волонтеры, которые привезли в воинскую часть английскую форму НАТО из секонд-хэнда. В Ивано-Франковске очень сильное волонтерское движение, они полностью ребят собирают – от носков-трусов до бронежилетов. Военчасть нам только форму Нацгвардии выдала, но перед отправкой на фронт ее забрала.
– Почему?
– Не знаю. Сказали сложить форму в пакет, подписать имя-фамилию и сдать. Мы с ребятами шутили, что, наверное, в этой форме нас хоронить будут. Военчасть оружие нам выдала, не совсем, мягко говоря, новое. Мне достался автомат 1978 года. Поначалу я очень расстроился. В армии в 1995-м служил, так нам выдали оружие 1991 года, а тут… Автомат старый, но после капитального ремонта, так и служу.
Траншея на украинском контрольно-пропускном пункте вблизи Первомайска Луганской области. Фото: Roman Pilipey / EPA
– Зарплата 1300 гривен, обувают-одевают волонтеры, оружие 36-летней давности. Боевой дух не упал?
– Ребята в АТО презирают генералов в Киеве за бездействие и предательство. Мы с самого начала знали, что деньги, выделенные Кабмином, до нас и не дойдут. Если бы не волонтеры, мы бы с голоду умерли в АТО. Мне сейчас многие говорят: зачем второй раз ехать в АТО, ты же уже был там 47 дней. Но я в понедельник опять уезжаю, надо довести дело до конца.
Третьего Майдана не будет. Хлопцы просто устроят минометный огонь по всем чиновникам. Разбираться не будут, потребуют ответа от всех
– Что больше всего поразило, когда вернулись из зоны АТО в Киев?
– Сумасшедшее внимание к выборам в Верховную Раду, будто все забыли, что на востоке война. Киев живет своей мирной жизнью. Наверное, это нормально. Во время Майдана тоже многие в кафе сидели, в кино ходили, будто и не было расстрелов активистов.
Еще потрясло количество политической рекламы перед выборами. Лучше бы на эти деньги броники хлопцам купили. И пусть на каждом бронежилете было бы имя политика или партии, оплатившей экипировку. Это лучшая реклама, чем билборды по всей Украине.
– В обществе постоянно поднимается тема третьего Майдана: мол, вернутся бойцы АТО и устроят взбучку новой власти, которая до сих пор ни виновных не наказала, ни реформы в стране не провела.
– Есть такие настроения и среди моих ребят. Они вернутся, но третьего Майдана не будет. Хлопцы просто устроят минометный огонь по всем чиновникам за перемирие это странное, за бюрократию и несогласованность между военными ведомствами. Разбираться не будут, потребуют ответа от всех.
"Потрясло количество политической рекламы перед выборами. Лучше бы на эти деньги броники хлопцам купили". Фото: Tatyana Zenkovich / EPA
Бытовые условия, отсутствие снабжения в зоне АТО – это мелочи, переживем. Бесит приказ стоять на месте. Ощущение, что нас сдают, сливают, не разрешают отвоевать свою землю. Нагнали людей, нагнали технику – и все остановили. Для освобождения Донбасса у нас есть и ресурсы, и боевой дух. Мы давно не армия голодранцев: танки, артиллерия, а главное – люди с желанием воевать есть. Но у нас приказ стоять на месте, не стрелять. По нам лупят "Грады", минометы, а мы стоим. Перемирие, блин…
– Но ведь на Минские соглашения пошли тогда, когда украинская армия столкнулась под Мариуполем с регулярными российскими войсками. Было ясно, что будут напрасные жертвы, что в случае прямого военного столкновения с РФ Украина все равно проиграет.
– Я в это не верю. Все толкуют о буферной зоне между нами и сепаратистами, но почему-то уже никто не говорит об освобождении украинских земель вплоть до российской границы. Зато твердят о непонятной буферной зоне.
– Что вы почувствовали, когда узнали о трагедии под Иловайском, где в окружении погибли свыше тысячи добровольцев?
– У нас на блокпосту телевизора не было, информационно мы были отрезаны от мира, новости от волонтеров узнавали. Понятно, что под Иловайском наших бойцов сдали. Больше ничего говорить не буду. Когда в Киев приехал, телевизор не включал, не хочу, нервов не хватает. Вернусь в АТО – вживую все новости узнаю.
По радио "ДНР" сообщили, будто Нацгвардия закупила мобильные крематории, разъезжает в них по области и сжигает трупы, "чтобы никто не видел доказательства бесчинств украинской власти". Местные на это ведутся
– Где конкретно располагался ваш блокпост?
– Между городами Попасная и Первомайск в Луганской области. Попасная под контролем наших, Первомайск – под сепаратистами. Мы стояли на стратегически важной трассе, проверяли все проезжающие машины. Поначалу даже курьезы случались: сепаратисты приезжали к нам, думали, что это по-прежнему их блокпост. Но когда волонтеры привезли украинский флаг и мы его вывесили, путаницы уже не было.
Мы останавливали все машины, проверяли документы. Если на последней странице паспорта была отметка "ДНР" или "ЛНР", задерживали водителя и пассажиров, передавали их милиции. Очень много попадалось перевертышей.
– Что значит "перевертышей"?
– Паспорт в обложке с украинским гербом, но герб, будто случайно, верх тормашками повернут. Это был сигнал между местными и сепаратистами: мол, человек поддерживает "ДНР" или "ЛНР". Едешь через пост сепаратистов, показываешь паспорт с перевернутым гербом – тебя не трогают. Перевертышей было очень много, их милиция забирала.
– При осмотре авто что самое необычное находили?
– Два с половиной миллиона гривен, спрятанные под пассажирским сиденьем. Это было на второй день, как мы заступили на пост. Милиционеры тут же приехали, авто и пассажиров забрали. Что потом – не знаю, специальные дознаватели разбираются.
Блокпост АТО на востоке Украины. Фото: Anastasia Vlasova / EPA
– Какое впечатление от жителей востока, которые бежали через ваш блокпост?
– Да никто особо уже не бежал. Наоборот: с конца августа многие начали возвращаться на Донбасс. Думаю, после Минских соглашений люди поверили, что жизнь потихоньку наладится. Но местные с нами не общаются, боятся. Особенно настороженно относятся к Нацгвардии.
– До сих пор? Почему?
– На Донбассе вещают только российские телеканалы. Кроме того, там есть радиостанция 102,5, которая рассказывает "ДНРовские" новости. На блокпосту был маленький FM-приемник. Поначалу забавляло, что они о нас рассказывали, после стало раздражать. Я такой чуши никогда не слышал. Больше всего запомнилось, как по радио сообщили, будто Нацгвардия закупила мобильные крематории: мол, разъезжает в них по области и сжигает трупы, "чтобы никто не видел доказательства бесчинств украинской власти". Даже не хочется комментировать этот бред. Но местные на это ведутся и боятся Нацгвардию.
– Попасная освобождена от террористов, а местные все равно боятся украинских военных?
– Да. Из Первомайска, он в 10 километрах, сепаратисты лупят по Попасной из "Градов" и минометов, а потом в своих новостях сообщают: это украинская армия. Местные запуганы, если с нами сталкиваются, спрашивают: " Когда вы уедете?"
Я своими глазами видел, как снаряды с территории сепаратистов летят в жилые районы. Ладно бы в нас стреляли, мы вояки, но по мирным кварталам с утра до вечера лупить… Они же по центру города бомбят. В станцию скорой помощи попали, а после заявили, что это украинская армия сделала. Мы, когда это услышали, чуть в радио автоматную очередь не пустили. Врут нагло, до сих пор не могу поверить, что местные на это ведутся. В Попасной у многих сыновья и мужья ушли в ополчение, может, потому и не верят, что свои же могут бомбить. В общем, пропаганда там жуткая.
Если кто-то из моих принял на грудь, забираю автомат и отправляю проспаться, после бью ему морду
– Сколько в вашем подразделении потерь?
– Убитых, слава богу, не было, но раненых много. Однажды соседнюю бригаду танкистов накрыли "Градом". Мы забирали хлопцев, привозили на наш блокпост, где их уже "скорая" отвозила либо в местную больницу, либо в Изюм и Харьков.
После "Града" у ребят в основном ожоги страшные были. Мы им обезболивающее вкалывали, если было, и аккуратно увозили. С лекарствами, особенно обезболивающими, очень туго, их всегда не хватает. В аптечках в основном жгут, бинты, йод, зеленка. Спецпрепаратов не было.
– Это правда, что после ротации 50–70% бойцов отказываются возвращаться в зону АТО?
– Я за свой батальон скажу: несколько пацанов отказались ехать, но подавляющее большинство вернется. Больно, когда в тылу предают генералы, но наша задача – защитить страну.
– О каком конкретно предательстве генералов вы говорите?
– Высшему командованию, похоже, все равно, там очень мало профессионалов. Никакая работа по усилению блокпостов не проводится. Когда мы приехали, на нашем блокпосту была груда мешков с песком и старых покрышек. Стоять с таким "укреплением" – это самоубийство: стрельнешь по нему из РПГ разок – и все, ни блокпоста, ни людей. Нам пришлось самим доставать краны и бетонные блоки, чтобы хоть как-то укрепить позиции. По правилам нужны были военные инженерные конструкции, но Минобороны и Генштабу все пофиг, шевелятся только по указке сверху.
Тренировочный полигон под Харьковом. Фото: Sergei Kozlov / EPA
Например, когда мы возвращались в Киев, столкнулись с батальоном, который только-только направили в зону АТО. Колонна из 20-30 новеньких машин: КрАЗы, автобусы, новые БТР, настоящие полевые кухни на колесах, три КамАЗа дров. Мы в свое время на голое место приехали: ни полевой кухни, ни палаток, ни буржуек – ничего не было. А тут такая роскошная колонна. "Откуда богатство?" – спрашиваем. Оказалось, батальон ехал из Новых Петровцев, где накануне побывал Арсений Яценюк. Вот под шумок ребят нормально укомплектовали.
Надеюсь, в следующую поездку и нас так соберут. Потому что дрова пилить уже негде – мы вокруг блокпоста всю лесопосадку вырубили, чтобы согреться. Хорошо, что волонтеры бензопилу привезли. Больше зеленку спиливать нельзя, надо, чтобы хоть какая-то маскировка была.
– Один из бывших генералов Генштаба рассказывал мне не под диктофон, что солдаты в АТО нередко выпивают, самогон у местных жителей покупают.
– Есть такое. Первый наш враг – сепаратисты и российские наемники, второй – высшее командование Украины, третий – алкоголь, бороться с ним практически невозможно.
Фото: Пресс-центр АТО / Facebook
– Почему?
– Среди добровольцев злоупотребляющих мало. Мужикам в среднем по 35-40 лет, они люди сформировавшиеся, психически устойчивые. Пьет в основном молодняк из мобилизованных. У нас тоже были случаи: сигнал к боевой тревоге, а солдат в стельку. Мы таких сразу домой отправляли. Но ведь мы добровольцы, а мобилизованных домой не отправишь. Командиры с ними не справляются, сами еще молодые.
– А вы как проблему с алкоголем решаете?
– Если кто-то из моих принял на грудь, забираю у него автомат и отправляю проспаться, после бью морду.
– Помогает?
– По-разному. Если у молодняка проблема с выпивкой, то у бойцов постарше – проблема с характером и подчинением. Например, добровольцы отказываются надевать бронежилет: мол, тяжелый, неудобно, и вообще, нечего за меня переживать, это моя жизнь. Приходится объяснять, что он остальных подставляет. Вот ранят его, он будет биться в истерике, лежать в луже крови, чтобы вытащить его, придется двоих-троих ребят посылать. На блокпосту всего семь человек дежурит: тебя по глупости ранили, я ребят отправил за тобой – и все, половины блокпоста уже нет.
Смерти не боюсь, а стать инвалидом страшно. Лучше умереть, чем на коляске всю жизнь
– Женщин-бойцов в АТО встречали?
– Видел одну барышню в палаточном лагере под Изюмом. Мы с хлопцами обалдели, головы свернули, когда она мимо проходила. Но она ка-а-ак гаркнула на нас, мы аж вздрогнули.
– У вас на руке желто-синий плетеный браслет. Родные прислали?
– Нет, волонтеры привезли вместе с рисунками детей. Такая поддержка действительно помогает, на душе теплее становится, особенно когда первоклашки с ошибками пишут: "Шановний захистник Вітчизни, повертайся..." До слез трогает. Мы все рисунки и письма с собой забрали.
– Чем закончится украинско-российский конфликт?
– Думаю, ситуация на Донбассе затянется надолго. Очертят буферную зону, поставят блокпосты, и ситуация ни войны, ни мира будет тянуться годами. У Порошенко и других политиков не хватит смелости довести все до конца. Они орут: мол, Крым вернем! Да вы хоть материковую Украину в прежние границы верните! Любыми методами – договорами, войной – но верните.
– Вам не страшно возвращаться в зону АТО?
– Смерти не боюсь, а стать инвалидом страшно. Лучше умереть, чем на коляске всю жизнь.
Знаете, многие ребята очень обиделись, когда Рада провалила закон о присвоении воинам АТО статуса участника боевых действий. Понятно, мы не ради этого воевать шли, но боевой дух немного упал. Официальные данные о погибших в АТО очень занижены. Многие добровольческие батальоны свою статистику убитых-раненых не ведут. Без вести пропавших очень много. Это все выбивает из колеи.
– Последний некорректный вопрос: Донбасс стоит таких жертв?
– Мои родственники из Донецка. Остались они там или нет, не знаю, с начала войны перестал с ними общаться. Бесполезно, у них одна вата в голове. Я восемь лет проработал на российском севере, много друзей и знакомых там осталось. Когда они узнали, что я добровольцем ушел, стали бандеровцем меня называть. Говорить тоже бесполезно: российские друзья верят только тому, что в телевизоре сказали, а не тому, что я говорю, находясь в Киеве или на востоке Украины.
Но это наша земля: если отдадим Донбасс, война пойдет вглубь страны. Путину, его наемникам и пророссийским сепаратистам мало Донецка и Луганска, они точно дальше двинутся. У нас нет другого выхода, надо освобождать Украину.
Фото: Пресс-центр АТО / Facebook
