0 Киев
– Джамала, поздравляем с победой на нацотборе, но на вас уже посыпались камни. Думаю, вы понимаете, что "Евровидение" – это все-таки политический конкурс. Многие уже говорят о том, что стране, в которой идет война, не дадут высоких баллов... На какие результаты вы сами рассчитываете в Стокгольме?
– В моей песне много музыки, души, но насколько она будет нужна развлекательному конкурсу и как отреагирует "Евровидение" на мое исполнение, я не знаю. Но я знаю точно: если я участвую в конкурсе, я его выигрываю.
– Все дни конкурсной борьбы были очень напряженными. Как сами отреагировали, когда объявили результаты голосования?
– Я была максимально спокойна. Пока шли эфиры, мы все очень устали. Несколько прогонов… На сцене было достаточно холодно. В какой-то момент я почувствовала, что мне холодно, я устала, хочу есть. И все это – одновременно! Поняла, что нужно как-то закалять себя и учиться равномерно распределять свои силы. В жизни я – очень эмоциональный человек, все стараюсь делать с душой, но тут надо было умеренно расходовать силы, и этому еще предстоит учиться.
Наверное, если бы в этот раз у меня не сложилось с "Евровидением", я бы поняла, что этот конкурс не для меня, не про меня, и не стала бы больше в нем участвовать. Значит, не мое, если все так нелегко идет. Сейчас уже все немного подзабыли историю, которая случилась с моей песней Smile. Было практически то же самое, когда после полуфинала все стали писать, звонить со всего мира, из фан-клубов "Евровидения", уже отправляли меня на этот конкурс. Говорили о том, какая прекрасная песня, а потом все мы знаем, что все оказалось не так, поэтому в этот раз, даже если бы эта песня не прошла, я бы просто поняла для себя, что это знак.
Я ведь и заявку подала достаточно поздно. На подготовку, смешно сказать, у меня была неделя. Прилетела с отдыха и решила: все, поучаствую. Люди умирают, годами хотят принять участие, а я пошла на это только потому, что появилась песня "1944". Да – да, нет – нет. Я шла не с таким ощущением, как это было с песней Smile, когда я буквально горела этим.
– Главным вашим конкурентом называли SunSay. Видели в нем конкурента? Вообще были знакомы с ним до этого?
– Конечно, я знаю SunSay. Во втором полуфинале я болела за Alloise, Pur:Pur, SunSay – это ребята, с которыми я общаюсь, очень уважаю их творчество. Так смешно было, когда мы за кулисами столкнулись с солисткой группы The Hardkiss Юлией Саниной, я говорю ей: "Юля, вы так отлично выступили, не слушайте жюри!" А она мне: "Мы так болеем за тебя, мы не хотим ехать!"
Все это время я ничего плохого не слышала, может, не хотела, занималась только своим делом. Мой дедушка, когда я ему жалуюсь, что этот не так сказал, а тот не так посмотрел, всегда говорит в ответ: "Себя смотри". С детства я так привыкла: не занимаюсь сплетнями и разборками. Я сама к себе критично отношусь. Многое не получилось из-за волнения. Например, в первом полуфинале я растрогалась на сцене, когда слушала заставку своего интервью, хотя вроде собралась, настроилась, но в какой-то момент поняла, что все, сейчас буду плакать, а плакать и петь – это очень сложно. Буду работать над тем, чтобы контролировать свои эмоции.
– А как же успокоительные препараты? Можно было ведь им довериться…
– Никогда не пью ни успокоительных, ни допингов. Я должна быть нервом на сцене. Может быть, кому-то это помогает, но я для себя четко решила, что мне это не нужно. Я пила успокоительное на первых своих конкурсах, а потом выходила на сцену и понимала, что хочу спать. Кому нужна такая певица?
После "Новой волны" единственное, что я получила от действующего правительства – Виктора Ющенко и Юлии Тимошенко, – две телеграммы
"До финала я встретила в театре бывшего министра культуры Евгения Нищука, он поздравил. А нынешние политики пока не звонили". Фото из личного архива Джамалы
– Какая поддержка была от ваших близких?
– Они плакали. Моя сестра, которая живет в Стамбуле, говорила мне, что видела по их местным каналам программу, в которой обсуждалась моя песня. И сказали, что хотя Турция в этом году и не представлена на "Евровидении", есть надежда, что капля турецкой крови на конкурсе будет. Армяне тоже пишут, что эта тема им близка. Каждый примеряет ее на себя, это очень интересно.
– Коллеги звонили? Может, первые лица государства как-то отреагировали?
– Очень многие. Первый эшелон не писал, мы с ними и не общаемся. В основном это моя хипстерская тусовка, которая поддерживала меня сразу после первого полуфинала, в частности, Евгений Филатов – лидер The Maneken, еще Виктор Павлик написал… А политики… До финала я встретила в театре бывшего министра культуры Евгения Нищука, он поздравил. А нынешние политики – пока нет. Когда я выиграла Гран-при на "Новой волне", единственное, что я получила от тогда действующей власти – президента Виктора Ющенко и премьер-министра Юлии Тимошенко, – телеграммы. Это были две легкие, трепещущие на ветру телеграммочки. Мне главное, чтобы украинцы меня поняли и услышали, – это самая важная поддержка.
– Ваша песня вызвала много споров. Люди, которые знают татарский, говорили, что она не на татарском, кто знает турецкий – что она не на турецком. На каком языке все-таки песня?
– Она – на крымскотатарском. Татарский от крымско-татарского отличается примерно так же, как Майдан Независимости от Европейской площади. Да, это тюркские языки, но они совершенно разные. Это что-то рядом, но совсем не похоже. То же самое с турецким: близкое, но совсем иное.
– Поездка на "Евровидение" требует немалых вложений. Артисты, которые ездили до вас на этот конкурс, называли совершенно фантастические цифры. Говорят, что в этом году финансировать будет канал, который проводил конкурс, но они явно не покроют все расходы. Если придется, где будете искать деньги?
– Да, я тоже слышала, что канал СТБ берет на себя большую часть расходов. Но мне лично пока никто ничего не говорил. Сами мы даже не начинали искать какие-то деньги. Своих ресурсов для поездки у меня нет. Если Лобода рассказывала, что продала квартиру ради конкурса (Светлана принимала участие в "Евровидении" в 2009 году и заняла 12 место, – "ГОРДОН"), то мне продавать нечего, я живу на съемной. Буду рассчитывать на поддержку государства. Все-таки я выхожу с украинским флагом, а не от себя с надписью "Джамала" на груди. Но, за последние годы, в связи с появлением соцсетей, изменился способ общения с публикой. Если раньше участники "Евровидения" тратили бешеные деньги, чтобы прокатиться по всем городам с промо-туром, то сейчас это делать не обязательно. Достаточно выложить свою песню в интернет и получать отзывы от стран-участниц конкурса, это продуктивнее, чем ехать в тур и петь для ста человек.
Филипп Киркоров очень переживал за украинский отбор, был разочарован, что все так вышло. Пока никаких новостей от него не было
Филипп поддерживал меня на прошлом отборе "Евровидения". Фото: toppop.ru
– В Швецию с собой большой коллектив повезете?
– Мне бы не хотелось, чтобы это была целая футбольная команда (смеется). Какой-то минимальный штат людей, с которыми работаю и в Украине. Для исполнения песни мне будут нужны два вокалиста на сцене, звукорежиссер и постановщик.
– Видели выступление участника от России Сергея Лазарева? Как оцениваете его шансы?
– Я пока не слышала, но думаю, что у него задорная песня, в духе Филиппа Киркорова. Он любит, чтобы на "Евровидении" все было ярко и красиво. Кстати, мы знакомы с Филиппом, он писал мне еще тогда, когда я участвовала в отборе с песней Smile. Очень переживал за украинский отбор, был разочарован, что все так вышло. Пока никаких новостей от него не было.
