0 Киев
Я думаю, что будущее украинской армии – это швейцарская или израильская система. Там у каждого человека есть снаряжение, оружие, они знают, куда они должны прийти в тот или иной момент и кто чем должен заниматься
– Друзья, добрый вечер. У нас сегодня не просто интервью с Александром Пономаревым, а премьера: если вы дождетесь и прослушаете весь разговор, то вас будет ждать большой сюрприз. Да, Александр?
– Да. Запою вам кусочек новой песни. Всю не спою, надо будет уже посмотреть на YouTube.
– Песня – я уже послушала – безумно красивая, важная. Настолько эмоционально о наших воинах. Расскажи, что именно побудило написать, о чем эта песня, о ком. Возможно, какие-то конкретные фамилии стояли в голове, когда эту песню писали.
– Фамилий не стояло. Когда ездим с Михаилом к нашим военным в разные точки Украины, мы общаемся постоянно. Концерт, потом общение, обед, разговариваем, как дела, что нужно, что завезти… У меня долгое время после того, как мы "Соколи" сделали… "Соколи", кстати, – песня, которую нам и заказывали военные. Они очень хотели, чтобы мы спели именно с Михаилом в дуэте эту песню. Однажды говорю: "Блин, что-то у меня ничего не идет, потому что веселое, как "Горить, палає техніка ворожа", мне кажется, не ко времени сейчас". Они говорят: "Война сейчас липкая, вязкая". Тут мне и пришла история с песней... Я ее написал в дороге – и как-то она отложилась в сторону. Почему-то она у меня сразу не вызывала ничего. А когда я начал писать новую песню, понял, что у меня из головы не выходит. Мне и Михаил, и мои друзья, которые слышали, когда я писал эту песню, сказали, почему ты ее сейчас не делаешь? И я подумал, что, возможно, эта песня сейчас и нужна. Песня-благодарность нашим воинам, защитникам, песня-поддержка нашим защитникам. Напоминание о том, что их любят, ждут и им очень благодарны. Я поговорил с Тарасом Тополей, с Михаилом, и мы решили, что запишем ее именно сейчас. Сняли видеоклип через два дня в воинской части. Мы два дня снимали – ни одного этого… А только режиссер сказал: "Стоп, снято!" – буквально через полминуты воздушная тревога. Как это могло быть?
– Боженька берег. Песня называется "Темна нічка". Твои неизменные партнеры – Михаил Хома, Тарас Тополя – в этой песне тоже задействованы. Это благодарная песня всем, кто защищает нас на фронте. Она начинается с того, что артиллеристы заряжают снаряды, стреляют... А ведь у нас же ситуация очень тяжелая сейчас со снарядами, вообще с оружием. Ты постоянно ездишь к ребятам, девушкам на фронт. Думаю, они рассказывают, что сейчас ничего не хватает. Буквально перед нашим интервью я смотрела интервью Владимира Зеленского. Он говорит: "Почему Трипольскую ТЭС уничтожили? Потому что ракет ПВО не хватило". То есть артиллеристы есть, умение есть, патриотизм есть, а ракет нет. Что слышишь от воинов на фронте, как ты сам на эту ситуацию смотришь?
– Я верю в то, что ум и опыт сработают у наших американских и европейских партнеров... Если мне приходит, что "нічка заряджає – снаряд полетів", значит, снаряды будут. Не переживайте. Шутки шутками, но это трудный вопрос. Это вопрос нашего выживания, выживания страны. Если нам нечем будет защищаться, это другая совсем ситуация. Я уверен, что все равно будут защищаться, но вы понимаете, о чем я. И я верю, что разум будет доминировать. И мудрость.
– Я помню интервью с Дмитрием Гордоном, где ты рассказал, что в 2010 году тебе приснился сон о том, что Россия нападает на Украину. Так и вышло. Приснилось ли тебе, когда и как закончится война?
– Нет, мне только этот сон приснился. Мне снилось, что они бомбят Киев, что я ищу где спрятаться. Следующая часть сна – я уже не искал бомбоубежища, все было хорошо. Не знаю, как это толковать. Я не Нострадамус... Говорили раньше: дурное спит – дурное снится. Если бы я промолчал тогда, то это один вопрос. Я, кроме того что настолько он был реален, написал песню "Заспіваєм пісню за Україну" и купил тушенку… Я об этом сказал всем друзьям. Они надо мной так же смеялись, как вы, говорили: "О чем ты? Россияне – наши братья, как они на нас будут нападать?"
– Еще один важный месседж, звучащий в песне "Темна нічка", что воинов ждут дома. Буквально на днях был проголосован закон о мобилизации, где нет нормы о демобилизации, и теперь ждут уже отдельного закона. Неясно пока, когда он будет. Как на это реагируют на фронте?
– Устали ребята, это ясно. Вообще по натовским стандартам полгода на передовой или в зоне боевых действий – это очень большая нагрузка, надо менять этих людей. Я не знаю, как это делать. Надо всем включаться, всем надо понимать, что мы должны работать, чтобы ребятам было легче. С демобилизацией – не знаю. Если сейчас демобилизуются люди, которые уже два года на фронте, то не знаю, кто останется и кто их заменит.
– Кто имеет такой опыт…
– Это важно, потому что должна быть эффективность… Каждый человек должен делать то, что он может эффективно делать. Если так у нас будет по всей стране, то я уверен в победе… Если ты можешь быть снайпером, ты должен быть снайпером; если ты можешь быть артиллеристом, ты должен быть артиллеристом; если ты можешь быть летчиком и у тебя это получается лучше всего... Это таланты. Один лучше летает дронами, другой лучше штурмует. Мы общаемся с разными людьми. Мне кажется, что когда это расставлено... Я думаю, что будущее украинской армии – швейцарская или израильская система. Там у каждого человека есть снаряжение, оружие, они знают, куда они должны прийти в тот или иной момент и кто чем должен заниматься. В нашей армии так должно быть, мне кажется.
– Когда вы приезжаете к ребятам на фронт, о чем они спрашивают? Какие песни заказывают?
– Говорят, что устали. "Мы готовы, но очень устали". Я не знаю, что в этой ситуации нужно делать, как правильно. Только верю, что Боженька должен управить. Оружие частично есть, минимальное. Но это не то, что нам нужно, чтобы не терять жизнь наших ребят. Нужно больше того оружия – это факт. Я думаю, что вся страна сейчас об этом думает.
– Когда на днях Иран запустил сотни ракет и дронов по Израилю и воздушные силы Великобритании, Америка включилась – сбили все до одной ракеты и дроны… Когда ты все видел, какие у тебя мысли возникали?
– Например, первый вопрос: почему Польша, Румыния не перекрывает западные украинские города? Перекрыть 100–200 километров – сколько они могут достать. Почему этого нельзя сделать? Это освободило бы часть противовоздушной обороны, чтобы ее поставить ближе к центру или ближе к тем местам, где она сейчас нужна: Харьков, Одесса, Кривой Рог, Днепр. Я уже не говорю о том, что должны вылетать самолеты. Я уже не говорю о том, чтобы они закрыли небо над Украиной. Это оборонительная, а не атакующая история. Это, с моей точки зрения, немного двойные стандарты.
– От грустного к веселому.
– Что заказывают ребята чаще? Сейчас это "Горить-палає і на землі, в повітрі і на морі". То, что поднимает дух. Я вижу их глаза, когда мы приезжаем до того, как они приходят на выступление, и после того. Это совсем разные люди. Полтора часа с людьми совершают чудеса, и они нам об этом говорят.
Мечтаю, чтобы в Украине появилась и стабилизировалась сосредоточенность, когда мы в одно сплелись, как было в начале полномасштабного вторжения. Если бы у нас так было все время, то, думаю, война гораздо быстрее завершилась бы
– А были ситуации, когда приехал, начали и – бац! – обстрел?
– Нет, просто приостанавливали концерт, сидели в укрытии. В Харькове вообще интересно. Спрашиваем: "Где у вас бомбоубежище?" Говорят: "У нас сначала прилетает – потом сирена. Поэтому просто пойте". (Смеется.)
– Когда слышишь о возможном новом наступлении на Харьков… Славянск под угрозой… Они готовятся, и наше руководство военно-политическое говорит об этом постоянно.
– Я читаю иногда блогеров харьковских, которые говорят: "Теперь вы уже не имеете права нас называть сепарами". Харьков для меня с самого начала войны – это город-герой, который держится... В Харькове мы собрали за один благотворительный ужин $103 тысячи. Рекорд держался около полугода. Потом мы в Каменце собрали 200, во Львове – 370.
– Класс.
– Я понимаю, что это нужно. В каждом городе, где мы проводим такие ужины, обязательно приходят представители частей, которым будет предоставлена помощь. Командиры частей видят, сколько денег собрано, и сразу понимают, что они могут себе приобрести, что им нужно.
– Вы с начала войны собираете сумасшедшие средства на ВСУ…
– Это не совсем наши средства. Мы их аккумулируем и собираем. Мы продаем лоты или просим, чтобы они приобрели транспорт или что-то другое... Разные механизмы: мы работали и за рубежом, и в Украине...
– Но у вас есть гонорар? Вы же могли его оставить...
– Там о гонорарах речь не идет – мы сами организуем это. Дело не в гонорарах – когда приезжаешь, фактически вся затратная часть – то, что, условно говоря, продаются билеты на выступление, благотворительный ужин – это все идет на затраты ресторана, звук, свет, переезд и так далее. Проживание...
– Вы ведь считали, наверное, сколько всего за это время вы собрали и передали?
– Много. Как говорил один человек (не буду называть имени): "Как небольшая натовская страна".
– Примерно сколько?
– Уже за 150 миллионов гривен.
– За это вам большое уважение.
– Ни я, ни Миша… Я точно не ездил столько, сколько я проехал за это время на машине, автобусе или на самолете. На самолете легче. А вот на машине я столько не проезжал, сколько я проехал за эти два года.
– А еще дороги есть хорошие, а есть – ой!
– Да. Столько не ездил. Но сейчас война – и мы должны делать. Мы должны быть полезными. Если мы чувствуем, что полезны, – мы это делаем. Если мы будем полезными еще где-то, мы будем делать там, где мы будем более полезными.
– Сейчас все, кто собирает средства, говорят, что народ устал, стало меньше доходов. Мы покупаем для ВСУ разведывательные дроны – сейчас собирать все труднее и труднее. Но то, что сейчас было озвучено тобой, – это большое достижение.
– Когда человек, пришедший на ужин, видит лицо генерала, командира бригады, на которую собирают, – он понимает, что эти деньги точно идут ему. Тогда он дает деньги... Наверное, без волонтерства у нас намного хуже позиции были бы сейчас... Вся страна поднялась и начала что-то делать: собирать, помогать, насколько это возможно. Многим моим коллегам-артистам, которые в первые дни войны были в войске, командиры сказали: "Быстренько уезжай, зарабатывай деньги. Нам нужно то, то, то". Воинам на передовой многое нужно. Когда приезжаешь, там пропасть. В любую часть заезжаешь: "Что вам нужно?" Пропасть! Надо постоянно что-то забрасывать. А где это брать? Сейчас не заработаем эти деньги, не отдадим ребятам машины или дроны – где они это возьмут? Много мешающих мне моментов: словесных, человеческих. То есть какую-то гадость написали – я переживаю из-за этого. Но в этом смысле я понял одну вещь: мы должны делать свое. Задание у кого-то такое, чтобы у нас опустились руки и мы перестали это делать. Наша задача – делать это не останавливаясь.
– Я не знаю, какую гадость тебе можно с Хомой писать? О чем?
– У нас очень много этих людей… Я разговариваю с людьми, которые следят за этим… Разведка наша и так далее… Они говорят, что очень много просто у нас есть и полезных идиотов, и ИПСО. Какое задание врага самое главное? Это сделать так, чтобы в Украине был раздор.
– Да, чтобы мы ссорились между собой.
– Чтобы между собой ссорились вместо того, чтобы заниматься врагом. Я все время себе напоминаю: "Саша, не обращай на это внимания, смотри вперед. У нас один враг". Мне кажется, это нужно взять за правило всем нам, потому что враг у нас один, мы все сражаемся на этой стороне. Если есть предатели вокруг, их нужно искать. Но не надо искать предателей там, где их нет... Не доказав ничего, просто по слухам бить своих. Не надо! Надо остановиться. У тебя есть фактаж? Показывай его. Нет? Молчи.
– Фактаж – в СБУ. 100%. Если уж затрагивать тему хейта, многие из звезд, публичных личностей не выдерживают. Кто-то лечится, пьет антидепрессанты. То есть не только война всех стрессирует, но и реакция общества на ту или иную ситуацию... Я даже не говорю о политиках, я говорю именно о шоу-бизнесе, когда на звезд просто шквал хейта.
– Время тяжелое. Но я говорил, когда мы с Дмитрием беседовали, что мечтаю о том, чтобы в Украине появилась и стабилизировалась сосредоточенность, когда мы в одно сплелись, как было в начале полномасштабного вторжения. Если бы у нас так было все время, то, думаю, война гораздо быстрее завершилась бы. А нам это мешает. Я понимаю, что и враг работает. Это он помогает раздувать... Но оценивайте человека по его поступкам, а не по словам.
– Ты говоришь, а у меня перед глазами стоит Повалий с российским паспортом, которая пошла голосовать за Путина, Ани Лорак, которая подалась или уже получила российский паспорт. Киевлянка Лолита. Боже, что у людей в голове? Повалий, Лорак ты очень хорошо знаешь. Как они могли превратиться в этих?.. Хуже, чем враг, только предатель. Ты мог себе представить, что Повалий, Лихута... Мне казалось, что мозг там есть. Когда это все началось, я немного в шоке была.
– Не мог представить. Не понимаю, как это происходит. Сейчас очень многое в мире началось непонятного… О коллегах не говорят неэтично, но я не знаю, мои ли это коллеги.
– Это уже не коллеги.
– Бог им судья. Они сделали свой выбор. Жалею, что у талантливых людей, родившихся в Украине, так жизнь сложилась и так они себя повели...
– Ты видел интервью, в котором Повалий говорила: "Какое счастье, что я оказалась в Москве! Москва меня спасла 24 февраля 2022 года. Я в Москве, а в Украине..."
– Я даже не хочу анализировать это. Это у меня не умещается в голове.
– Просто стыд.
– Я очень сожалею. Жалко их. И жаль насчет того, что они сделали.
– О юморе. Мы говорили о том, что концерты, передовая, ребята. И я именно об этом хочу. Потому что мне сколько рассказывали, что именно юмор их спасает. А юмор – что это значит? Это и анекдоты. Чтобы переключиться и наше настроение переключить: какие анекдоты рассказывают ребята, когда приезжаешь на передовую?
– Если честно, они рассказывают не связанные с войной анекдоты. Истории часто рассказывают... Я, наверное, не буду этого рассказывать... Там с юмором все в порядке, нет отчаяния... Я не знаю, защитная ли это реакция в стрессовой ситуации... Юмор во всем, подколы, троллинг постоянно. И это очень хорошо… Что мне рассказали. Самолет "Москва – Прага". Взлетает в Москве, должен садиться в Праге. И бежит гуцул из Вижницы по летному полю с сумками. Останавливает самолет: "Возьмите меня в Вижницу!" – "Какая Вижница? Мы взлетаем там, садимся там". Говорит: "Ну, вы на километр спуститесь, я выйду себе, хорошо?" – "Хорошо". Сидит. Подходит стюардесса: "Вижница, выходите". Открывают ему люк – он прыгает. А летчик летчику говорит: "Ты говорил, что на километр спустишься, а не спустился". – "Знаю я этих гуцулов... В прошлый раз один вышел, когда я спустился на километр, а четыре зашли!" Там очень много шуток насчет наших ребят из Закарпатья и раций.
– Расскажешь?
– Не буду. Они иногда пошлые. Но дело не в том. У меня есть товарищ, с 2014 года воюет, танкист. Он был в донецком аэропорту. Герой. В Польше был в начале полномасштабного вторжения. Поехал сразу, добирался трое суток из Польши до своих ребят. Чтобы сменить род своей деятельности, он стал командиром роты беспилотников. Говорит: "Саня, мне нужно два Mavic. Мы ему передаем два Mavic. Звонит мне и говорит: "Саша, их надо перепрошивать". – "Я найду". – "А нет, пока разобрался сам. Я отдал два дрона, а мне дали один прошитый". Ну, типа за то, что прошили. Я говорю: "Если бы я не знал, что это все равно все пойдет впрок, я бы тебя ругал. Но так я тебя даже не ругаю". Таких историй миллион на самом деле.
– Я там вижу, что хвостик серенький туда-сюда у нас в экране.
– Хвостик серенький – это моя Шаня. Знакомьтесь.
– Кто это?
– Это Шаня.
– Боже! Какое же оно красивое!
– Это моя собака. Я ее показываю впервые... У меня была собака Прада, ши-тцу тоже. Но она умерла в начале войны. Мы очень тяжело переживали это и решили взять себе ши-тцу.
– Какой у нее характер?
– Она очень вредная и ласковая. Прада была с характером, могла и цапнуть. А Шаня – нет. Она может зализать только.
– Мы приближаемся к самой главной части разговора. Сегодня Александр с Михаилом Хомой и Тарасом Тополей сделали грандиозную премьеру. Суперпесня о наших воинах. Но перед этим я хочу сказать еще об одном событии: 20 апреля на главной сцене страны, во дворце "Украина" в Киеве, будет концерт Александра Пономарева, Михаила Хомы. Я завидую всем, кто там будет. Какие сюрпризы готовите?
– Да, премьера этой песни будет, первое исполнение. С оркестром будет, красиво. Если честно, очень хочу его снять, но не уверен, что у нас получится сделать это в Киеве. Может, во Львове выйдет. Это концерт, с которым мы ездим фактически по всему миру, по всей Украине сейчас. Военным поем эти песни. Думаю, что мы все равно его снимем, потому что должно быть упоминание о концерте, заработавшем огромное количество помощи нашим ребятам.
– Это было бы супер! Суперидея. Александр, сейчас премьера песни.
– Я хоть кусочек себе тональности включу.
– Акапельно спеть!
– Я акапельно спою.
– Друзья, после того, как послушаете, бегом все слушать и смотреть клип Александра Пономарева на YouTube!
– Я спою только свой куплет. Всю песню не спою. (Поет.) "Темна нічка любить артилериста. Він не спить і б'є лихих ворогів. Захищає рідне українське місто. Нічка заряджає, снаряд полетів. Нічка заряджає, снаряд полетів. А його чекає дівчина удома, мама у долонях теплий хліб несе. А його чекають друзі і знайомі. Чекають із подякою за все. З великою подякою за все".
– Супер! Спасибо.
– Надо послушать полностью, тогда станет ясно. Весь пазл сложится.
– Бегом слушать!
