+1 Киев
Ахтем Сейтаблаев родился в Узбекистане, в семье крымских татар, подвергшихся депортации. В 1989 году, когда она была признана Верховным Советом СССР незаконной и преступной, переехал с родителями в Крым, где начал карьеру режиссера. С 2005 года живет и работает в Киеве.
В 2013 году окончил съемки фильма "Хайтарма", посвященного депортации крымских татар в 1944 году, которая коснулась 180 тысяч человек. Картина основана на реальных событиях. Сейтаблаев выступил режиссером и сыграл главную роль – летчика, участника Второй мировой войны, дважды Героя Советского Союза Мет-Хана Султана. В съемках участвовали полторы тысячи крымчан со всего полуострова, в том числе крымские татары, которые сами пережили насильственное переселение.
Премьера фильма, которая состоялась 17 мая 2013 года в Симферополе, сопровождалась скандалом: генеральный консул РФ в Крыму Владимир Андреев заявил, что в картине не освещаются причины решения руководства СССР о депортации и не показана "тематика предательства" крымскими татарами советского режима.
Это заявление спровоцировало резкую критику со стороны Меджлиса, украинских политиков и журналистов. МИД РФ признал, что использованные дипломатом формулировки были "некорректными". Андреев, не дожидаясь отзыва, ушел в отставку.
Весной 2014 года Россия аннексировала Крым и запретила на полуострове проведение посвященных депортации памятных акций, которые ежегодно проходят 18 мая – именно в этот день в 1944 году в Среднюю Азию был отправлен первый эшелон крымских татар. 12 ноября 2015 года Верховная Рада Украины признала их насильственное переселение геноцидом.
Накануне Дня памяти жертв депортации крымскотатарского народа Сейтаблаев рассказал изданию "ГОРДОН" о том, кто, по его мнению, поможет вернуть Крым в состав Украины, почему верит, что Украина станет успешной, и провел параллели между советской властью и нынешними представителями оккупационного российского режима на полуострове.
Я ощущаю себя украинцем крымскотатарского происхождения
Российская власть идет по стопам советской, депортировавшей крымских татар в 1944 году. Насаждается атмосфера тотального страха, делается все, чтобы не существовало инакомыслия, это подтверждается похищением людей и их убийствами.
Трехъязычие декларируется только на словах, ни крымскотатарский, ни тем более украинский языки не имеют возможности развиваться. Чиновники говорят по-русски, а это показатель, так как они представители государства.
Самое ужасное проявление оккупации – сразу же появился запрет почтить память тех, кто погиб во время депортации. Я напомню, что 18 мая 2014 года центральная площадь Симферополя была оцеплена.
На съемочной площадке фильма Хайтарма. Фото: Андрій Швачко / Facebook
За все годы независимости ни у кого из представителей украинской власти не было плотного диалога с крымскими татарами – когда понимают, принимают и что-то конкретное делают для обретения национальной автономии, широкого представительства во властных структурах, поддержки культурных институтов, гарантирования соблюдения прав на национальное развитие.
Скорее было наоборот – политика, направленная на разобщение. Справедливости ради надо сказать, что это было по отношению не только к крымским татарам. Видимо, пользуясь древним правилом "разделяй и властвуй", очень удобно в образовавшуюся пустоту запихивать страхи, основанные на различиях в вере, цвете кожи, языке. Если общество разъединено, к тому же по одному из самых болезненных признаков – межконфессиональному, легко потом делать свой гешефт на этом. Ведь люди заняты вопросом выживания в атмосфере неприятия из-за того, что принадлежат к другому народу.
А сегодня быть или не быть украинцем – это осуществить выбор между прошлым и будущим. Я ощущаю себя украинцем крымскотатарского происхождения.
Думаю, Всевышним было уготовано, чтобы все люди, живущие в Украине, прошли через испытания, потери и боль, и наконец-то научились понимать, принимать и сочувствовать друг другу. Можно провести аналогию с тем, как Моисей 40 лет водил евреев по пустыне.
Я не вижу во власти пассионариев, меньше всего верю украинским политикам. Попытки что-то изменить все-таки происходят, но не из-за их усилий, а благодаря пассионарной энергии, которая есть в людях и страху политикума перед ними. Я не думаю, что что-то меняется в лучшую сторону из-за уважения к людям.
Как гражданин и избиратель я пока не вижу на политическом небосклоне такого человека, который был бы готов положить жизнь за изменения страны и захотел сделать Украину такой, в которой будут жить и учиться его дети, вести бизнес и платить налоги. А не так, как сейчас, – зарабатывать здесь, а жить где-то за границей или отправлять туда детей учиться.
Да, дети должны получать образование в лучших учебных заведениях, но такая возможность должна быть у многих. Надо улучшить образовательную базу в Украине. Дать возможность людям зарабатывать. Чтобы прожиточный минимум не держал в черном теле, а позволял достойно содержать свои семьи. Не повышать тарифы в угоду кому-то в тот период, когда доходы таковы, что выживание многим дается с трудом.
Почему народные депутаты не получают прожиточный минимум? Мы все понимаем, что они идут в Верховную Раду не ради зарплаты в шесть или пятнадцать тысяч гривен, что ставка за лоббирование чьих-то интересов – сумма в долларах с большим количеством нулей.
Гражданская блокада на Чонгаре стала волшебным пенделем бывшему Кабинету Министров
Почему я все-таки верю в Украину? Я мусульманин и часто вспоминаю библейскую историю. В Страстную пятницу было не так много людей, которые верили, что Он воскреснет, но это произошло, благодаря им в том числе. Главное, что меня держит здесь и не позволяет собрать вещи и уехать – вера в людей, ведь страна – это прежде всего люди. Несмотря на то, что политики, которые сейчас во власти, вросли в прошлое и крепко за него держатся, мы построим государство, в котором захотят жить наши дети.
Эту уверенность мне дают ребята на фронте, с которыми я часто встречаюсь, наши волонтеры и медики, наши мамы и отцы. Все они, каждый на своем месте, кладут кирпичик к кирпичику, чтобы построить ту мегаутопию, в которую хочется верить.
Ахтем Сейтаблаев: Мы построим государство, в котором захотят жить наши дети. Фото: Михаил Михо Мочалов / Facebook
Я знаю, какие настроения сейчас в Крыму. Есть и антиукраинские, но не у всех. Проукраинскую позицию занимают, в первую очередь, крымские татары – минимум 85%. Возможно, и этнические украинцы, которых около 600 тысяч на полуострове, но их мнение я точно не знаю.
Государственной стратегии возвращения Крыма я пока не вижу. Я не раз был на Чонгаре, видел, какие машины пытались проехать в начале блокады, слышал осуждение, когда говорили, что мы поступаем бесчеловечно. Хотя у нас там мамы, папы, родственники, конечно, мы не хотим перекрывать им воду, газ и свет. Но если не сопротивляться – уничтожат. И если возможности бороться нет у людей там, то это сделаем мы здесь.
Гражданская блокада на Чонгаре стала волшебным пенделем бывшему Кабинету Министров, чтобы он наконец принял документ о запрете торговли с Крымом. Но закон о свободной экономической зоне в Крыму до сих пор не отменен. Хочется узнать – почему? Пока государство переложило стратегию возвращения полуострова на народ, прежде всего на крымских татар, которые хотят вернуть свой дом.
