0 Киев
У нас первое время было больше что-то типа самообороны: кто с палками, охотники – с ружьями. Ходили дежурили по улицам
– Как для вас началась война и служба?
– Вся моя жизнь прошла в Белополье. Только я учился в Сумах в университете. Получил специальность инженера-механика, параллельно учился на кафедре военной подготовки, поэтому у меня было звание младшего лейтенанта. Потом немного работал за границей – на строительстве в Польше пять лет, чтобы заработать себе на собственное дело. Вот трактор взял, зарабатывал, планы были, развитие – все было. Только соседи у нас, оказалось, п...дарасы, извините…
Тогда все говорили о нападении 23 февраля. Но 23-е прошло, и мы в тот день выдохнули. Не хотелось верить в возможность войны. Но в 5.00 утра 24 февраля позвонил по телефону кум из Краснополья, это также у границы с РФ, и рассказал, что война началась. Затем начались звонки от родителей, родственников. Мы с женой Анастасией собрали утром немного вещей, документы, собрали дочь (ей два года сейчас), – было ничего неизвестно, ничего непонятно. Наш город тогда, вероятно, не был в планах у россиян. В первые дни обстрелы были, а вот вхождения войск, оккупации не было. У нас телебашня очень высокая, так они на второй день ее взорвали. А так, как в Тростянце, в Ахтырке, что определенные войска стояли и развалено все было, нет. Повезло немного.
– А как было тогда, вы вывозили семью и пошли в военкомат?
– Когда уже закончилось терпение, шли постоянные обстрелы, жену и ребенка вывез в Сумы. Военкомат у нас был немного закрыт. С самого утра 24 февраля многие ребята у нас собрались. Начали звонить, начали спрашивать, а услышали, что бумаг нет и дел тоже нет. Поэтому у нас первое время было больше типа самообороны: кто с палками, охотники – с ружьями. Ходили дежурили по улицам, потому что в маленьком городе знаешь каждого. Если кто будет ночью лазить, это сразу заметят. Я был в этой охране города. Потом уже начал звонить по друзьям, откуда лучше призваться. Посоветовали ехать в Полтаву, но потом сказали, чтобы подождал немного, потому что хоть пока и не официально, но скоро сумские военкоматы будут работать и набирать людей. И так я дождался своего времени – несколько недель прошло. Я уже думал, что такой красивый и не нужен никому (смеется).
Потом позвонили по телефону и сказали, что завтра ехать в 8.00 на обучение. Говорю: "Хорошо", собрал вещи, и все. Львов, сухопутка, обучение. Вспоминал все, что было на военной кафедре. С гордостью хочу сказать, что ребята из Сумской и Черниговской областей очень преданны, многие стали комбатами, получили ордена, очень много сознательных офицеров пошли защищать Украину. Они меня поддерживают, а я их. Мне иногда неудобно звонить по телефону и рассказывать, что я на спортивном собрании был в Конче-Заспе, пока они были под Бахмутом. Но они меня, конечно, останавливают и говорят, что я тоже свое повоевал. Но все равно, во мне как-то сидит вот это… нужно возвращаться в армию.
После учебы я попал на лисичанское направление, май – начало июня я там работал. А с августа уже на херсонском направлении работали. И вот в октябре в районе Давыдова Брода Херсонской области получил ранение.
– Как это произошло?
– Мы с разведкой выехали на боевое задание. Мы небольшими, маленькими шагами двигались вперед-вперед, то есть занимали все более близкие позиции к врагу. Село за селом освобождали, и нужно было все ближе подбираться. Искали район, откуда мы будем работать. И немного нужно было зайти в лес – и не досмотрел, наступил на мину. Листьев много, а времени мало. Поначалу даже не понял, что произошло. Думал, прилет, потому что рядом мост был. А потом понял – почувствовал жар в ногах, открыл глаза. Я долго думал, что это мина "Лепесток", а потом встретился с саперами, и они рассказали, что мне очень повезло, что под нею не было дополнительно тротила. Потому что ребята взорвались и для них было гораздо больше вреда.
Меня эвакуировали сначала в николаевскую больницу, там ампутацию провели, а потом в Одессу, там повторную ампутацию делали.
Реабилитацию я проходил дома, сразу пошел в зал. Уже в зале начинал ходить и удивлял врачей немного – еще с дренажом пришел заниматься. Раньше в гражданской жизни у меня три операции были на второй ноге – связки, мениск, поэтому некоторые этапы восстановления для меня были знакомы. Как-то так настроился – не отчаиваться, сразу работать – и есть определенный результат. Меньше года, я думаю, что очень хорошо восстановился.
Реабилитация – это и есть спорт, это зал каждый день
– Как вы попали на реабилитацию в США?
– С помощью Елены Детцель из ОО "Трое в каноэ". Она же куратор программы Kind Deeds в Украине, это американский благотворительный фонд, который занимается реабилитацией и протезированием украинских военных. Детцель приходила в больницу к моему побратиму Алексею, с которым я вместе лежал в палате. Так мы познакомились, пообщались. Он должен был ехать в Штаты на протезирование, но его раны тяжело заживали и так случилось, что за побратима поехал я.
– Как много времени вы там провели и что делали?
– Где-то полтора месяца я там пробыл. Там мне сделали протез, учился с ним двигаться. Там очень хороший реабилитолог. Люди с нами работали, показывали, как ходить, какие упражнения делать, чтобы восстанавливаться, что не нужно делать, какие нагрузки давать. Там искренне заботились о нас, и отношение было как к героям. Это очень приятно и действительно вдохновляет.
В Соединенных Штатах большая украинская диаспора. Постоянно к нам приходили. Мы по четыре-пять раз в день встречали гостей, когда даже нужно было на мероприятие ехать или на реабилитацию. Скучать не пришлось.
Я как раз попал на новогодние праздники, да и без праздников там никто никогда с пустыми руками не приходил. У нас холодильник не закрывался. Я даже немного набрал на американской пище – пришлось потом сбрасывать лишнее. Приходится следить за весом.
– Как вы решили заняться спортом?
– Я с пятого класса в спорте. Бегал на средние дистанции. Есть и награды, но все это с юношеского возраста – на профессиональный спорт не было денег и времени. Реабилитация – это и есть спорт, это зал каждый день. Об "Играх непокоренных" я узнал от товарища, который является директором Восточного государственного центра олимпийской подготовки Виталия Коржа. Благодарен, что он посоветовал принять участие. Так я узнал про эти соревнования, поехал во Львов, там показал определенный результат и попал в сборную Украины среди военных ветеранов. Сами соревнования будут с 9-го по 16 сентября в городе Дюссельдорф.
Вот готовлюсь. Раньше я больше проводил времени в зале, теперь после учебно-тренировочных сборов врач дал рекомендации, как готовиться лучше – систематически, немного меньше, но целесообразнее. Сейчас по два часа каждый день я в зале. Утром у меня тренировки по своим видам спорта – толкание ядра, метание диска, гребля на тренажерах и эстафета, а вечером – командная тренировка по баскетболу и волейболу.
Быть на сборах – это такое приятное чувство… Как будто 15 лет тому назад, ты здоров и нет никаких проблем, нет войны. Как будто ты в Алуште или в Ялте на сборах, у тебя соревнования весенние… Смешанные ощущения, но приятные. Немного ностальгические.
Мои ребята, которые были со мной на протезировании, уже давно под Бахмутом на разминировании
– Что стало с вашим бизнесом?
– Я продал свою спецтехнику, сейчас есть другая техника. Трудно, но какие-то копейки приносит – по-другому не назовешь.
Честно говоря, первое время были планы реабилитироваться и вернуться в армию. Но так чуть-чуть закрутилось с бумагами, есть определенные бюрократические нюансы. Немного это ожидание непонятно. Я после Америки приехал и возвращаюсь в соревнования. А мои ребята, которые были со мной на протезировании, уже давно под Бахмутом на разминировании. Да, ребят, которые были в США на протезировании, очень много на передовой.
– Они продолжают службу на протезах?
– Легко. Было бы желание. Похоже, желающих за полтора года агрессивной войны оказалось не так уж много. Я тоже хочу в армию. Потому что здесь, в гражданской жизни, я инвалид, а там – боевой офицер. Так что я хочу вернуться на фронт. Сейчас мои планы – хорошо представить страну на соревнованиях. Пока жду документы и тренируюсь.
