Активист: Даже после героизма и трагедии Майдана общество и власть снова в позе дуэлянтов G

На днях Украина почтила память героев Небесной сотни. На Майдан отовсюду съезжались и участники драматических событий прошлого года, и те, кто в разных концах страны не смыкая глаз молился и болел за них, не отходя от телевизора. В годовщину Майдана украинцам, пережившим Революцию достоинства, поднявшимся до нее, хотелось быть рядом друг с другом.

В годовщину Майдана украинцам, пережившим Революцию достоинства, поднявшимся до нее, хотелось быть рядом друг с другом. Фото: dw.de

Не было среди них активистов-майдановцев, воюющих в АТО. И еще – полусотни человек, которые считаются без вести пропавшими. Вот уже год семьи этих людей живут надеждой, в ожидании того единственного телефонного звонка, который поставит точку в изматывающей неизвестности. Точку радостную или горькую – кому как повезет.

За этот год волонтеры "Поисковой инициативы Майдана" родным пропавших без вести с хорошими известиями звонили не раз. И с плохими тоже. Но с хорошими – чаще. Им удалось отыскать 127 человек. Милиции, для сравнения, – в пять раз меньше. Но и обращаются к волонтерам с просьбой о поиске исчезнувшего человека гораздо чаще. Наверное, потому, что больше доверяют.

Могли ли мы после трагедии и героизма Майдана подумать, что снова окажемся на исходной позиции, когда общество и власть в очередной раз в позе дуэлянтов?!

Татьяна Слободян, координатор "Поисковой инициативы Майдана":

– Наша общественная организация образовалась после 21 февраля 2014-го. Волонтеры собирались по выходным – бывало, до ста человек, обследовали Мариинский парк, морги, лесопосадки вокруг Киева, заброшенные здания, ныряли в Днепр, куда могли быть сброшены тела активистов, кладбища прочесывали, искали подзахоронения, были в крематории на Байковом кладбище. Но в июле 2014-го эту работу прекратили, потому что слишком много времени уже прошло.

Одновременно развешивали по Киеву объявления, искали в соцсетях, следили, не обновлялись ли записи на страницах тех, кого ищут. Если обновились – значит, есть надежда. Написали – он ответил: "Да, это я, жив-здоров". Но если в соцсетях человека нет, пишем запрос по месту проживания, находим его соседей, расспрашиваем. Большинство людей именно таким способом и нашлись.

Татьяна Слободян (второй ряд, крайняя слева) на встрече с активистами Майдана спустя год. Фото: "Поисковая инициатива Майдана" / Facebook

Сейчас в нашей базе 55 человек, пропавших без вести. Работа осложняется тем, что нам предоставляют неполные данные, неверные номера телефонов. Когда 18 февраля начался весь этот хаос, волонтеры в спешке часто записывали фамилии с ошибками. 

Максим Скрипников числится в списке без вести пропавших. Он ушел из дома еще в 2012-м. С декабря 2013-го его неоднократно видели на Майдане. Он болен эпилепсией, страдает потерей памяти. Фото: "Поисковая инициатива Майдана" / Facebook

Подытоживая результаты поисков, проведенных в течение года, коллега Татьяны Слободян, волонтер Тарас Матвеев, на своей странице в Facebook написал:

Тарас Матвеев. Координатор "Поисковой инициативы Майдана". Фото: Тарас Матвеев / Facebook

"Поисковая инициатива Майдана" – классический образец самоорганизации активных украинцев. Когда милиция делала вид, что проблемы не существует, волонтеры в очередной раз пытались заменить неэффективную государственную структуру.

В милиции официально пропавших майдановцев числится 8 человек, раньше было вообще двое. Они работают по нашим базам данных. Если родные пишут заявления…

Поиски продолжаются до сих пор. В это трудно поверить, но совместными усилиями различных волонтерских организаций удалось разыскать большинство майдановцев...

Антон Залещик ушел из дома в Кировограде в 2011-м. Родители не раз видели его в репортажах с Майдана. Есть информация о том, что он ездит в киевском метро. Фото: "Поисковая инициатива Майдана" / Facebook

Уже несколько месяцев "Поисковая инициатива" достаточно плодотворно обменивается информацией со следователями Департамента по поиску пропавших. Есть определенные достижения: более 20 протестующих разыскали. Но оказывается, работа с силовиками – как палка о двух концах. После событий Евромайдана милиция не изменилась, она по-прежнему старательно выполняет указания политической верхушки. Есть, к сожалению, этому очередные подтверждения.

Активисты Майдана нередко исчезали бесследно после того, как их задерживал "Беркут". Февраль 2014-го. Фото: Владимир Широченко. "Поисковая иницитатива Майдана" / Facebook

Могли ли мы после трагедии и героизма Майдана подумать, что снова окажемся на исходной позиции, когда общество и власть в очередной раз в позе дуэлянтов?! Опять один на один с проблемами, без ощутимой поддержки и с откровенной враждебностью силовой вертикали.

Но мы должны продолжать наше дело. Ради ангелов Небесной сотни, ради воинов, которые сейчас на Востоке", – написал Тарас Матвеев.

Принимая решение о подготовке материала о пропавших без вести на Майдане, мы хотели дать надежду тем, кто вот уже больше года ничего не знает о своих близких. Но неожиданно вышло так, что мы попутно записали еще и несколько историй о тех, чья жизнь разделилась на "до" и "после" Майдана.

Иван Таран. 20 февраля его мама видела Ивана в репортаже с Майдана. С тех пор на связь он не выходил. Фото: "Поисковая иницитатива Майдана" / Facebook

Один из тех, кого ищут и волонтеры, и милиция, – житель села Квитневе Ровенской области Иван Таран. По его делу киевская милиция, хоть и не сразу, открыла уголовное производство по статье "Умышленное убийство". Но его мама Фаина Ивановна все еще надеется, что сын жив.

Музычко сказал: "Правый сектор" обязательно расследует, где ваш сын был до Майдана, кто его удерживал

Фаина Таран, мама пропавшего без вести Ивана Тарана:

– 10 лет назад жена Ивана бросила его, троих детей и уехала. Он стал ездить на заработки. Сын у меня – мастер на все руки: и повар, и сварщик, и штукатур. Он еще до Майдана поехал в Киев, и долго я ничего о нем не знала. Обращалась даже в программу "Жди меня", всюду писала. Мне потом говорили, что у Захарченко (экс-министр МВД Украины. – "ГОРДОН") он работал, а вернее, в рабстве был. Что-то там охранял и, наверное, видел то, что не положено ему было.

Его приказали вывезти в лес и убить, но ребята, которым поручение было дано, отвезли его на Майдан. Я чувствовала, что он может быть там, телевизор смотрела все время. Первый раз я увидела Ивана, когда показывали, как избивали студентов 30 ноября. Он бежал от "Беркута". Иван только промелькнул на экране, но разве же мама своего ребенка не узнает? А 20 февраля я видела его в последний раз: он бросился на "Беркут", повалил двух солдат или трех. "Беркут" закрыл его щитами – и все. Мне потом рассказали, что в этот момент убили его друга, и Ваня кричал: "Сашко, не вмирай!"

В Ровно на похоронах ребят, погибших на Майдане, я познакомилась с Александром Музычко (активист "Правого сектора" по прозвищу Саша Белый. – "ГОРДОН"). Он сказал: "Мы обязательно расследуем, где Иван был до Майдана, кто его удерживал". А потом Музычко позвонил, и мы долго с ним разговаривали. Вдруг слышу в трубке щелчок какой-то и голос: "Сука, ты не жилец". Я не поняла, думала, это Саша сказал. А он мне говорит: "Фаина Ивановна, срочно ликвидируйте телефон. Нас прослушивают". Так я с перепугу тут же выбросила свою трубку в большую бочку недалеко от дома.

А через несколько дней, 24 февраля, мне позвонил командир воинской части из Львова, который хорошо Ваню знал. Подтвердил, что видел моего сына на Майдане, только узнать его было трудно. Я собралась и поехала на Майдан его искать. Ребята говорят, что нужно на сцену выйти с фотографией Ивана, объявить о поиске, потому что он в больнице мог быть или в морге, – может, кто-то что-то бы и подсказал. Но у меня сил так и не хватило. Такой шок, давление подскочило. Хлопцы сделали это за меня, полночи объявляли со сцены, показывали его фотографию. Она и сейчас на Майдане висит.

В День памяти Майдана Фаина Таран (справа) приехала в Киев, чтобы еще раз объявить о поиске своего сына Ивана. Фото: "Поисковая инициатива Майдана" / Facebook

На анализ ДНК у меня брали кровь и волосы. Когда в лесу нашли семь трупов, один из которых совсем обгоревший был, меня обещали вызвать в Киев – из-за границы должен был приехать вроде бы какой-то специалист-эксперт для идентификации, но больше так и не позвонили.

А вот мошенники, бывает, звонят. Один раз даже 50 тысяч просили за информацию о сыне, говорили, что знают, где его найти.

В День памяти Майдана меня вызывали на пресс-конференцию, там из МВД люди были. Они думали, что я приехала деньги просить, – ведь у Ивана осталось трое детей, которых нужно поднимать. А у меня здоровья нет, я больше месяца в коме провела, пережила клиническую смерть. Меня спрашивали, как мы выживаем. Стараемся, говорю, как можем. Мне Бог помогает. А сыном я торговать не буду. Мне не деньги нужны – мне нужен только он, живой. Или хотя бы его могила. Ведь я двоих сыновей раньше похоронила. А Ивана жду. Может, еще вернется…

Мы отслужили по Виктору панихиду. И вдруг через несколько месяцев пришло известие: жив!

В "Поисковой инициативе Майдана" сохранился телефон, оставленный теми, кто искал Виктора Горецкого. Волонтеры сказали только то, что он нашелся. Без подробностей. Набрав номер, журналист издания "ГОРДОН"  попал… в монашеский скит святомученика Виктора в Гинковцах Хмельницкой области.

С самим Виктором Горецким поговорить не удалось – как священнослужитель и волонтер он давно уже находится в АТО. Но его историю рассказал нам монах Владимир.

Священника Виктора Горецкого после событий на Майдане искали несколько месяцев. Он потерял память, не мог ходить из-за поврежденной ноги. Сегодня Виктор уже служит волонтером в АТО. Фото: Витольд Горецкий / Вконтакте

– Виктор служил дьяконом в Киеве, на Святошино, в часовне возле стадиона "Темп". Здесь в селе, в Хмельницкой области, у него тоже есть приход. А еще Виктор имеет сан архимандрита, но его не афиширует. Когда начался Майдан, он вместе с волонтерами много помогал. Организовал доставку воды, продуктов. Прятал у себя в квартире студентов, избитых "Беркутом", ходил в разведку через блокпосты – его пропускали, когда видели, что идет священник. В свое время, кстати, он служил в разведроте, так что делал это профессионально.

Рассказывали, что Виктор с другими активистами вывели из строя водомет, из которого людей обливали на Майдане, за что их избила милиция. 20 февраля он помогал выносить тела раненых и погибших. В них бросили две гранаты. Виктор потерял память, и спасали его студенты-медики, которые потом ногу ему зашивали. Он очень сильно пострадал, не мог ходить. Мы потеряли с ним связь. Искали по всему Киеву, обошли всех его друзей и знакомых – безуспешно. Решили, что он погиб, возможно, был сожжен в Доме профсоюзов или вместе с другими на торфяных болотах, потому что нигде не было никаких следов. И отслужили по Виктору панихиду.

И вдруг через несколько месяцев пришло известие: жив! Оказывается, он каким-то образом попал в Фастов, где местная женщина-ветеринар лечила его все это время. Когда к Виктору частично вернулась память, он вспомнил чей-то телефон. Мы хотели эту женщину отблагодарить, но денег она не взяла. 

А потом его привезли к нам, в монашеский скит. Умнейший человек выглядел беспомощным, как ребенок. Здесь мы его и выхаживали. Виктор поправился и уехал волонтером в АТО. Я знаю, что ему приходилось исповедовать людей и на стороне противника. Священник не может никому отказать.

Виктор и на войне пережил сильный стресс. Он ведь оказался в Иловайском котле. На его глазах людям уши отрезали, пленного добивали. Его тоже чуть не убили, но среди боевиков оказался осетинец, православный. Он сказал, что убить муллу (священника) – значит взять на себя и свою семью грех до девятого колена. Это помогло Виктору выжить.

А мы стараемся в душу к нему не лезть. Он и так многое пережил. Он сильный человек, у него много планов. Здесь, в Хмельницкой области, хочет создать центр для лечения детей, больных ДЦП, и инвалидов-колясочников. Но пока война вносит в эти планы свои коррективы.

Завтра иду в военкомат. Мужу пока не сказала. Буду проситься поваром на полигон в Яворив, куда дальше – посмотрим. Мне кажется, эта война надолго…

Опасаясь за близких, Ирина Березий из Тернопольской области сама приняла решение исчезнуть из жизни своей мамы, сына и дочери в ночь с 18-го на 19 февраля, когда в числе других активистов была избита на Майдане и задержана бойцами "Беркута". Они две недели ничего не знали о ней, а она ждала, что будет осуждена не меньше чем на семь лет. Подробности той ночи и сегодня не может вспоминать без слез.

18 февраля Ирина Березий вместе с другими активистами Майдана была избита солдатами "Беркута" и доставлена в Днепровский райотдел милиции. Фото: naberejna.com.ua

Ирина Березий, активист Майдана, которую там знали под именем Яра:

– За неделю до начала тех страшных событий многие из нас удалили свои страницы из соцсетей, чтобы наши семьи не пострадали. Мы предчувствовали: будет расправа, но не думали, что такая жестокая.  Нас очень сильно избили и побросали в автозак – мы все были в крови. Даже девочку, которая мимо бежала, схватили. Я просила, чтобы хоть ребенка отпустили, чтобы дали возможность чем-то раны ребятам перевязать. Со мной везли 36 человек, а нашла я потом только шестерых.

Нас очень долго возили по Киеву, мы думали, что везут в лес убивать или в Днепр топить. Потом, наконец, выгрузили в Днепровском райотделе. Отобрали телефоны, раздели, искали на одежде следы пороха. Были следы, конечно, – мы же все бросали коктейли Молотова. Если бы не журналисты и адвокаты, которые утром пришли к райотделу, нас бы ни за что не отпустили.

И я решила исчезнуть, домой не звонить. Боялась навредить своей семье – ведь я не знала, что со мной дальше будет. Незнакомые люди меня забрали к себе, покормили, одели, и я вернулась на Майдан.

Когда на Майдане все началось, я работала в киевском ресторане. Весила 120 кг, а после всех событий – уже 80. В Доме профсоюзов варила еду и носила ее на Грушевского. Мне помогал молодой человек по имени Роман из Ивано-Франковска (Роман Гурик. – "ГОРДОН") –кучерявый такой, солнечный мальчик. Вдруг он куда-то пропал, и я подумала, может, домой уехал или где-то с девушкой, с которой познакомился на Майдане. А через месяц увидела его фотографию. В общем, он погиб. Герой Небесной сотни…

19-летнего героя Небесной сотни Романа Гурика похоронили на родине в Ивано-Франковске. Фото: visty.in.ua

Я выносила раненых с Институтской и потом узнала, что один из ребят в меня влюбился. Богдан признавался мне в любви прямо со сцены, на весь Майдан, ухаживал за мной долго. А потом прибежал в палатку среди ночи, разбудил меня и сказал: "Будем венчаться".

Ирина Березий и Богдан (позывной Лесоруб) стали самой зрелой по возрасту парой, сложившейся на Майдане. Фото: из личного фотоархива Ирины Березий

Мы вместе и пожить-то не успели. Спали все в одной палатке – 45 человек, я им кушать варила. А первая брачная ночь у нас была, когда домой приехали на несколько дней.

В общем, девочки мне платье белое принесли, а на ногах у меня были обычные шлепанцы. Но что поделаешь? Обвенчались в церкви на Институтской. Шли туда с флагом, с песнями. Отпраздновали бутылкой кагора на всю большую компанию. Да, Богдан еще мне яблоко купил. Вот и вся закуска.

Ирина Березий: "Шли на венчание с песнями, с украинским флагом. Выпили на всех бутылку кагора и закусили яблоком". Фото: из личного фото архива Ирины Березий

Это было днем 17 июля, а вечером он уже уехал в АТО. Ничего мне не говорил до последней минуты.

Днем 17 июля 2014-го Ирина и Богдан обвенчались в часовне на ул. Институтской в Киеве, а вечером он уехал воевать в АТО. Фото: из личного фотоархива Ирины Березий

Я еще немного на Майдане побыла и вернулась домой. Там уже больше бомжей оставалось, чем майдановцев настоящих. Хотя бомжи во время тех событий хорошо себя проявили, ничего не могу сказать, – дрова рубили, брусчатку разбирали... Теперь они все на вокзал перебрались.

Богдан мой воюет в "Айдаре", как и многие майдановцы. Мне в АТО волонтером ездить запретил. Но я без дела не сижу: мы тут с женщинами сетки плетем, маскхалаты шьем. Вот только я одна устала быть. Первый муж мой был военный – погиб. Второй – на фронте. Он вообще по характеру воин, настоящий мужчина. А со слабыми мне не интересно. Его контузило и на Майдане, и в АТО уже несколько раз. Я думала, что после госпиталя он домой заедет. Но не заехал – сказал, что не может бросить своих ребят. Говорит: "Я за то тебя и люблю, что ты меня понимаешь". Я, конечно, проплакала целый день.

Но в понедельник иду в военкомат. Мужу пока не сказала. Буду проситься поваром на полигон в Яворив, куда дальше – посмотрим. Мне кажется, эта война надолго…

P.S. Издание "ГОРДОН" обращается к читателям с просьбой внимательно всмотреться в фотографии пропавших без вести на Майдане, размещенные в этой публикации, а также на странице "Поисковой инициативы Майдана" в Facebook. Если вы узнаете кого-то из этих людей и можете сообщить какие-либо подробности о них, пожалуйста, позвоните волонтерам по телефонам: (067) 866-45-74, (093) 130-80-92.