Исследователь истории СССР Конквест: В Сталине глубочайшая посредственность сочеталась с могучей силой воли. Эта комбинация родила монстра G

Нелегальная перевозка книг Конквеста через границу СССР приравнивалась к преступлению. И все же какими-то неведомыми путями они просачивались к нам, и мы верили искренности автора и вдохновлялись прочитанным: "Правда и человечность, как бы свирепо они ни подавлялись, так и не вытоптаны до конца". В те благословенные времена еще не подвергалась сомнению самоценность искренности, гуманизма и бескорыстия. Роберт Конквест не дожил двух лет до своего столетия, но успел увидеть плоды всех своих трудов.

Свою главную и самую известную историческую книгу "Большой террор" (до нее он уже издал труды "Власть и политика в СССР" и "Советская депортация народов") Конквест начал писать в 1964 году, на излете хрущевской оттепели. Писал долго – три года, зато она вышла очень кстати – к событиям "Пражской весны" и в очень короткие сроки облетела книжные прилавки всех континентов.

В то время это был наиболее полный отчет о второй половине 30-х годов в Советском Союзе. Хотя уже был опубликован "Один день Ивана Денисовича" Солженицына (кстати, в 70-е Конквест окажет ему содействие в издании за рубежом), еще никто в СССР не пытался провести системное исследование, какое осуществил Конквест. Его тайные советские друзья говорили, что книга стала для них откровением.

Он и сам понимал, что было бы лучше, если бы такое исследование принадлежало перу советского ученого. Но в то время это было невозможно. И он, до тех пор в основном поэт и романист, взялся за неподъемный труд.

Конквест не был злопыхателем и очернителем, он писал свои книги из желания помочь: "Каждого, кто любит русский народ, глубоко трогает его трагическая история". В предисловии к "Большому террору", в 1974-м изданному на русском языке во Флоренции, он выразил надежду, что его летопись утешит тех, кто выжил после террора: их имена и жизненная драма не вычеркнуты из памяти человечества. "Он был поэтом, но с цифрами в руках. Он был иностранцем, но все понимал про Россию", скажут о Конквесте в передаче "Радио Свобода", посвященной 40-летию выхода в свет "Большого террора".

Однажды Конквеста спросили, что он думает о Сталине, о его кровожадности? Конквест ответил: "В Сталине глубочайшая посредственность сочеталась с могучей силой воли. И эта комбинация родила монстра". Не только сон разума, но и его ограниченность рождают чудовищ, величина их злодейства пропорциональна доставшейся им силе воли. 

Роберт Конквест был двоюродным правнуком Бенджамина Франклина, чей портрет кисти художника Дюплесси вот уже 101 год неизменно украшает стодолларовую купюру. При желании можно обнаружить отдаленно сходные черты в лицах одного из отцов-основателей США и его потомка-зачинателя антисоветской истории. Человек аристократической родословной, Конквест был книгочеем и полиглотом, что не мешало ему в годы студенчества от души шалопайствовать и допоздна засиживаться не в библиотеке, а в баре за сочинением непристойных стишков.

Хорошо знавшие уже зрелого Конквеста как человека с изящным чувством юмора и любителя удовольствий удивлялись: как случилось, что большую часть своей жизни он занимался страшными событиями ХХ века?

Что побудило Роберта Конквеста, остепенившегося и ставшего автором шести поэтических сборников, высоко оцененных критикой, научно-фантастического романа, повести, книги литературной критики, к анализу советской действительности? То ли символичное совпадение, что он родился в революционном 1917-м? Или то, что 20-летним студентом вступил в компартию и профункционировал в ней аж чуть больше года? Или то, что примерно тогда же отправился с берегов туманного Альбиона отдохнуть на черноморское побережье в Одессе, попав, таким образом, в разгар "большого террора"? Или, может быть, "теплее", то, что в 1942-м, сломав ногу на военных учениях, он устроился в "Школу славянских и восточноевропейских исследований" и всего за четыре месяца овладел болгарским?

Вполне логично, что ввиду таких успехов его направили связным офицером в войска взаимодействия с Советской Армией на Балканах и что после войны оставили в пресс-службе английского посольства в Софии. Здесь, будучи женатым на англичанке и имея от нее двоих сыновей, Конквест влюбился в болгарку Татьяну Михайлову, помог ей бежать на Запад и женился на ней. Судьба то исподволь, то явно готовила его к будущему призванию.

Из болгарского периода Роберта Конквеста его биограф Эндрю Браун сделал вывод: "Советский коммунизм потерял еще одного сторонника и приобрел будущего своего ниспровергателя". Работа в отделе Форин-офиса по борьбе с советской пропагандой дошлифовала его профессиональный антикоммунизм.

А с Татьяной Михайловой брак продлился всего несколько лет. Она оказалась больна шизофренией. Не очень повезло ему и с третьим браком.

Наконец, сердце его успокоилось в четвертом. Новая супруга была американкой на 26 лет младше супруга, и 61-летний Конквест, как шелковая ниточка за стальной иголочкой, переместился в Калифорнию, оставшись подданным Великобритании. Узнав о новой женитьбе, один из друзей сказал ему: "Остановись, Боб. Сколько можно пробовать?.." Боб ответил: "Ну, в последний раз... на дорожку".

Более чем 20-летнее его писательство на темы советской истории заметил и 40-й президент США Рональд Рейган. Заданная им тема "подготовить американский народ к советскому вторжению" все же оказалась непрофильной для Конквеста, и кондово написанная брошюра под названием "Что делать, когда придут русские. Руководство по выживанию" вышла в его соавторстве с неким Джоном Менчипом Уайтом. Похоже, это было то предложение, от которого невозможно отказаться, и роль Конквеста, хорошего литератора с философским уклоном, в случае брошюры свелась к представительству свадебного генерала.

Несравненно больше ему повезло с другой высокопоставленной особой. Она пришла к нему еще совсем молоденькой, попросила совета, сказала, что интересуется Советским Союзом и отличием его общественного строя от западного. Конквест заметил, что у молодой леди незаурядный ум, и они подружились. Это оказалась Маргарет Тэтчер. Он стал ее негласным советником и оставался им все время, когда будущая "железная леди" взбиралась на вершину власти и когда укрепилась на ней. Считается, что Роберт Конквест повлиял на многие решения премьер-министра Англии. Возможно, и на ее благосклонное отношение к Горбачеву.

К началу перестройки и развалу Советского Союза Конквест подгадал с книгой "Жатва скорби (Советская коллективизация и террор голодом)". Он посвятил ее последней жене – Элизабет Нис. Тема Голодомора стала ведущей в украинской политике периода Независимости.

Когда открылись архивы советских спецслужб, стало ясно, что некоторые факты у Конквеста изложены не вполне точно. Однако до тех пор он оставался едва ли не самым большим авторитетом в своей области.

Его последняя книга – "Размышления о разрушенном столетии" -- выглядит пессимистичнее предыдущих. Конквест пришел к мрачному выводу: корни катастроф ХХ века гнездятся в идеях, "которые обещали решить все проблемы, но оказались ошибочными или иллюзорными, затмили умы, исказили социальные движения и опустошили целые страны". Однако никакого рецепта от зловредных идей Конквест не предлагает. Таких рецептов не существует, значит, ХХ столетие будет не последним из разрушенных.

Впрочем, Роберт Конквест – тот редкий счастливый тип ученого, собственные идеи которого не опередили, а пришлись его столетию ровно впору.

К 40-летию книги "Большой террор" редакторы предложили Конквесту осовременить ее название. Недолго думая, он предложил назвать ее так: "А я что вам говорил, дураки чертовы?" Говорят, что на самом деле вместо слова "чертовы" Конквест употребил что-то совсем нецензурное.