Глава патрульной полиции Жуков: В 2014-м, когда мы уничтожали врага и на трупах было золото, кто-то сказал: "Рыжуху" берем?" Я говорю: "Еще раз кто-то задаст такой вопрос – застрелю и спишу на боевую потерю"
Готовилась ли патрульная полиция к полномасштабному вторжению РФ в Украину, почему он выступает за легализацию короткоствольного оружия и было ли правильным решение выдавать оружие всем желающим в первые дни полномасштабной войны, были ли российские танки в Киеве в феврале, почему российские оккупанты совершали зверства в Украине, а также могут ли российские войска вернуться с наступлением на Киев рассказал в эфире авторской программы основателя интернет-издания "ГОРДОН" Дмитрия Гордона глава патрульной полиции Украины Евгений Жуков. "ГОРДОН" публикует текстовую версию интервью.
У России был план за три дня захватить Украину и снести власть в Киеве. У них все командировочные были на три дня – до 27 февраля
– Евгений, добрый вечер!
– Добрый вечер.
– Вы знаете, я много читал о вас. И мне кажется, что, в отличие от подавляющего большинства наших государственных служащих, чиновников и руководителей, вы знали, что война неминуемо будет. Это так?
– Мы готовились. Насчет того, знал я или не знал... Где-то за несколько недель мы уже начали немножко закапываться и набивать мешки с песком: завозить песок "Камазами", покупать мешки и так далее. Если взять отмотать немножко назад, то война началась в 2014 году. И это нормально – подозревать, что Россия все равно не закончит тем, что отжала у нас Крым, зашла на Донбасс, и что она дальше будет продвигаться в Центральную Украину, чтобы захватить полностью Украину.
И поэтому где-то занимались, тренировались, где-то какие-то пробивали виды вооружения. Как для патрульной полиции – понятно, что у нас есть автомат, пистолет. Но еще какие-то вооружения мы уже искали. Потому что когда такой хаос, война, атака идет, каждый штык нужен. Каждый штык у нас в цене.
– Ну давайте так: 24 февраля на рассвете война застала вас врасплох или вы ждали, что она начнется именно в этот день, в этот час?
– В 4.00 я сидел у себя в кабинете за компьютером, что-то листал, читал, и так далее. В четыре утра. Где-то в 4.40 пошли первые взрывы в Киеве. И уже мой зам зашел и говорит: "Шеф, война".
23-го числа мы все поднялись по тревоге где-то около 19.00, получили оружие, получили экипировку – и все патрульные были на базе. Мы ждали. Будет – вступим в бой, разберемся. Не будет – значит, просто бряцают оружием. К сожалению, получилось, как получилось: Россия полномасштабно вошла в Украину, чтобы захватить всю страну. Снести власть в городе Киеве. У них был план за три дня это сделать. У них все командировочные были на три дня: до 27-го числа.
– Сухпаи в том числе.
– Да, да, да. Полностью логистика. Они заходили сюда на технике без пехоты. Они думали: сейчас захватят аэродромы и начнут сгружать свои боевые с пехотой, чтобы захватить город Киев. Соответственно, шел ОМОН на своих машинах, чтобы здесь, если что, тушить, так сказать, толпу несогласных, которая соберется. Но они не учли одного: что у нас нет толпы несогласных – у нас есть общество, которое увидело нападение, объединилось за сутки-двое и дало хороший отпор.
Поэтому вот эти все сказки про "все идет по плану" – это все сказки. Потому что положить 15 тыс. своих элитных солдат, которые здесь высадились, 15 тыс. в Киевской области закопать, чтобы потом месяц или два брать какой-то один город в Луганской области, – я думаю, что это не план такой. Даже первый террорист мира [президент РФ Владимир] Путин сам говорит: "Все цели будут выполнены". Но он никогда не называет, какие цели. "Денацификация" или какие-то еще моменты, искать Бандеру и так далее – про цели он никогда не рассказывает. Он просто говорит: "Все цели будут выполнены".
А когда они здесь обосрались в Киевской области... Точно так же они хотели отработать и по Николаеву – там тоже они выхватили и отошли обратно, откатились. Соответственно, ему, наверное, доложили, что "извините". Ставку он ставил на кадыровцев и так далее. И они уже начали придумывать новые цели. Но если вы помните, этот, в очках генерал, вроде бы, который там говорящая голова: докладывает вечно...
– [Представитель минобороны РФ Игорь] Конашенков.
– Да, да, да. Он мне похож на этого... В буденовке из "Неуловимых мстителей". Подрос просто чувак. Он докладывал всегда: "У нас потерь нет". А получилось как получилось: Украина приняла первый бой, дала отпор и далее воюет на тех позициях, на которых сейчас наши войска закреплены.
– Вы очень смелый человек. Я для наших зрителей скажу, что вы принимали активное участие в защите донецкого аэропорта. Вы один из самых легендарных "киборгов", которые тогда проявили огромную смелость. Вы были тяжело ранены. Я думаю, что слово "страх" для вас имеет свой смысл какой-то. Скажите, пожалуйста: 24-го на рассвете вам было страшно?
– Да. Но 25-го уже не было. Просто понимание того, что будет. Как бы был этот мандраж. Возвращаться, заниматься. Самое страшное для руководителя, для командира – это терять личный состав, на самом деле. И сразу мы начали планировать с ходу, как маневрировать теми же нашими патрульными полицейскими, чтобы... Просто чтобы их не поубивали. Потому что мы не Вооруженные силы – у нас нет танков, артиллерии. Не было. И надо было как-то маневрировать. У нас ребята, девчонки и так далее. Потому что они заходили со всех сторон. Точно так же, как они зашли со стороны белорусов.
Поэтому 24-го я уже ставил задачи, надиктовывал моим начальникам управлений. У нас 40 подразделений по Украине. И сам ходил по кабинету и думал, думал, думал, как действовать, как действовать. И я просто еще не понимал, как они будут действовать. Вроде бы зашли сюда – значит, у них уже дальность арты позволяет стрелять по городу Киеву. Точно так же, как они утюжат сейчас Харьков и утюжат сейчас Николаев. Артиллерией ствольной, "Градами", артиллерией реактивной, "Ураганами" и так далее. Я не говорю про точечное оружие: про эти ракеты, которые летают по всей Украине.
Но после того, как этот мандраж прошел... У человека так бывает. Сутки – мандраж проходит. Ты полностью включаешься и уже знаешь и понимаешь, как действовать уже в такой ситуации, когда все гремит. Огромнейшая паника. Все на выезд, Киев стоит. Надо было регулировать эти все моменты, помогать людям выезжать, эвакуировать очень много семей, эвакуировать очень много разных детских домов, студентов и так далее. Было очень много работы. Поэтому 25-го страх пропал. Поэтому я так и начал наваливать в Facebook – чтобы мотивировать всех наших людей, всех наших граждан.
Я бы легализировал продажу короткостволов
– Евгений, вы знаете, вы можете со мной не согласиться. У меня есть четкое убеждение – оно мое – что Украина не была должным образом готова к такому полномасштабному нападению России. Я хорошо помню, как на улицах Киева выдавали оружие просто всем желающим. Была опасность для правопорядка в такой выдаче оружия прямо на улицах с грузовиков?
– Конечно, была опасность. Потому что выдавали людям c разным пониманием жизни, можно так сказать. Понятно, были эти вбросы, ДРГ и так далее. Были какие-то friendly fire – в друг друга стреляли. Пока не разобрались, пока не организовали какое-то взаимодействие между собой. Но решение было правильное.
– Конечно.
– Решение было правильное. И посмотрите сейчас: у людей есть оружие – вот это, что повыдавали. Сколько прошло месяцев – я ни разу не видел, чтобы было где-то массовое какое-то применение какого-то автоматического оружия организовано. Знаете, как организованная преступность. Бывают случаи: кто-то взорвет гранату по пьяни. Но, как правило, такие бытовые моменты. Кто-то выстрелит в воздух. Но каких-то резонансных моментов не было. Потому что все адекватные люди, на самом деле.
И я в этом плане, если посмотреть, сделать вывод, – я бы легализировал продажу короткостволов. Имею в виду боевой пистолет. И тогда спокойно каждый себе купил бы для собственной защиты оружие, а эти автоматы уже просто бы сдали. Но сейчас тоже где-то сдают, где-то не сдают. Но все равно...
– Но автоматы все на учете – да, Евгений?
– Да, конечно. Автоматы на учете, потому что, как бы ни было, все равно есть нумерация: кому и где выдавали – кто-то что-то записывал. Есть, конечно, с этим сложности. Но я думаю, что это не проблема. Самое главное – что решение было тогда правильное. Несколько дней, конечно, город Киев "уничтожал ДРГ", так сказать. Были перестрелки, какие-то моменты такие. Но все утихомирилось, утихло. Спокойно, люди адекватно начали реагировать.
Плюс у гражданских людей в Киевской области не было оружия. Но когда они здесь получили его, они сразу же организовали свои добровольческие подразделения по защите своих домов. И очень много они помогали нашим Вооруженным силам, Национальной гвардии. И вообще это все называется силы обороны Украины. Сили оборони України. Гражданский ты, военный – неважно. Когда враг стоит, враг пришел, его надо просто уничтожать. Поэтому тут не будешь бросать палками в танки. Не только выдавали автоматы – выдавали и гранатометы, и мины, и так далее. Чтобы здесь славнозвісний русский десантник почувствовал себя в аду. И он реально себя здесь так чувствовал, пока не отошел. И морпех, и бурят, и так далее.
Танки в Киеве, наверное, были наши. Потому что если бы они здесь закрепились на бронетехнике, мы бы их очень долго выбивали
– Когда я одному из руководителей Украины в доверительной беседе сказал: "Слушай, в Киев прорвались два танка российских. Мы же видели на Оболони и на проспекте Победы", – он ответил: "Да нет, это наши танки были, просто так получилось, что их приняли за российские". Это правда?
– Смотрите: это же давно планировалось. Были потом уже вскрыты несколько складов с формой Вооруженных сил Украины... Заранее приезжали сюда люди – диверсанты, – снимали эти гаражи для того, чтобы переодеваться и так далее. Были созданы эти группы – пока "молчаливые". Новостные какие-то вбросики бросались. А когда началось уже полностью широкомасштабное наступление России на Украину, – сразу в этих группах начало появляться: "ДРГ ездят на всех патрульных машинах" – все! Все читают – и все думают, что вот именно этот – это ДРГ. Стреляем по нему. "ДРГ ездят на всех "скорых", "ДРГ ездят на всем военном транспорте", "Танки – русские зашли" и так далее. Наводить жути – это самая первая была задача.
Вторая задача: когда эти колонны кадыровцев... Они наснимали там себе, ходят вместе все, за ручку шли тогда. Идут колонны кадыровцев. Во всех группах начинают писать: "Все, идут кадыровцы – нам конец". Это миф. Это просто миф. Есть чеченский народ, который сражался с Россией в 90-х годах. Они защищали свою свободу и независимость. Сейчас инициативу перехватила Украина: мы защищаем свою свободу и независимость. И этот миф про "грозных чеченцев" кадыровцы переняли на себя – вот и все. Там были, да, действительно, ребята, которые сражались. А так дальше пошло... Ну, может, их боятся москвичи. В Питере танцуют, стреляют и так далее. У нас один раз на свадьбе постреляли в Одессе – все были задержаны мордой в пол, потому что в Украине это недопустимо.
– То есть танки все-таки были наши, да?
– Танки, наверное, были наши, да. Потому что если бы здесь они закрепились на какой-то улице на бронетехнике, очень долго мы могли бы их отбивать. Потому что самое главное – залететь в город и закрепиться, завязаться. Как они залетели, допустим, в Киевскую область: там, где не хватило сил и средств остановить эту навалу, понимаете. Вот так.
– Это правда, что в первые дни в Киеве в перестрелке своих по своим погибло 35 человек?
– Я не знаю, сколько своих по своим погибло точно, но такие факты были. Реально были такие факты, что где-то одни подразделения путали и стреляли по другим подразделениям. Но были факты, что были уничтожены реальные диверсионные группы противника. Потому что они на вертолетах сюда прилетали в гражданском. Представляете, да? Загружались в вертолеты, прилетали в гражданке, чтобы здесь переодеться и уже спокойно внедряться в ряды Вооруженных сил Украины.
– Сколько в первые дни вторжения вы спали в сутки?
– Нисколько. Да я нормально, на динамике. Понимаете, такая штука: адреналин. Надо организовывать все. Где-то кемарил, где-то отправлял офицеров своих отдыхать по вечерам. Сам сидел, дежурил. Потому что мои посты, записи в Telegram-канале – они выходили, как правило, вечером, ночью. И под утро, допустим, когда уже офицер проснулся мой – один зам или второй зам, – я на час-два прикемарить. И то, в принципе, не спалось. Ежедневные эти тревоги. Воздушная тревога. Мы ложились на землю. Выбегали и ложились на землю, потому что мы ждали реально прилеты. Когда начали бомбить Киев со всех сторон, мы ждали прилеты. Копали – круглые сутки копали. Первые пять-шесть суток вообще, наверное, не спали. Они так быстро пролетели. Ночь, ночь, ночь... День, день, день – ночь, ночь, ночь. Опять сразу же солнышко встало. Холодно... Тепло, холодно. Но мы вырыли сообщение, окопы и так далее.
– Отчаяние хоть раз подступало?
– Никогда не подступало отчаяние. И оно никогда не подступит. Потому что правда на нашей стороне. Мы на своей земле. И точку невозврата уже прошли. Соответственно, грустить – оно же не поможет. Надо наваливать и идти до конца. Вот так. Поэтому никакого отчаяния нет.
Плакал ли я хоть раз с 24 февраля? Нет. После войны поплачем. А пока сражаемся и уничтожаем русского врага, который пришел на нашу землю
– Вы руководите Патрульной полицией. Как вы расцениваете, Патрульная полиция на высоте оказалась?
– Патрульная полиция выполняла свои обязанности и немножко более. Как я в начале сказал, каждый штык нужен. Мы выполняли все задачи. И сейчас выполняем все задачи. То, что мы можем сделать. Мы не можем, допустим, пройти мимо той или иной ситуации. Если мы можем зарядить орудие, взять артиллерийский расчет патрульных, зарядить орудие и начать вести огонь по противнику, почему бы это не делать? Мы же не будем ждать и надеяться на Вооруженные силы Украины, которым и так тяжело. Им нужна помощь, нужна поддержка. И подвозы, и отвозы, и помощь, и решение каких-то логистических вопросов и проблем. Очень много подразделений.
Я как военный сам по себе... Я поступил в Одесский институт сухопутных войск в 18 лет – и до сих пор служу народу Украины. И любая помощь, которая могла бы быть полезной... Допустим, вывезти семью военнослужащего. Вот он конкретно ведет бои, руководит подразделением. Звонит и говорит: "Женя, у меня там дети, у меня жена". Он не может вырваться. "Принял. Адрес, быстро". Все. Без каких-либо слез, вот этого затягивания и так далее. "Быстро адрес". А там уже где-то идет оккупация. Туда прилетели – неразбериха. Забрали, увезли. И так далее. Родители. Потому что у некоторых ребят-военнослужащих мамы с голоду... Еды нет, она где-то в селе. Туда сразу отправляем ребят. Сразу же. "Купите все, что надо. Узнайте, сколько надо денег, дайте", – и все остальное. Мы все это закрываем. Но это такое, это по мелочи.
– Вы в своей жизни немало насмотрелись того, чего не пожелаешь никому, наверное. Скажите: в эти месяцы вы плакали хоть раз?
– Нет. Я? Такого нет. Только злость и ненависть. Плакать? Единственное... Я как бы не вникаю... Чтобы держать себя в тонусе, я посмотрел ту жестокость, которая была в Буче, в Ирпене... На вот этих детей, убитых людей, простых гражданских расстрелянных. Отрезанные носы, уши, пальцы и так далее. Конечно, да... После войны поплачем. После. Після нашої перемоги всі будуть плакати вже за нашими загиблими, за нашими козаками, за нашими людьми. А пока сражаемся и уничтожаем русского врага, который пришел на нашу землю.
Хочу заметить: некоторая сейчас идет такая волна в социальных сетях: "Вот русские же не стреляют по гражданским – они стреляют только по военным". А я хочу сказать, что – какого хера вообще стреляют в чужую страну? Получается, формируется мнение, идет такой разлом между обществом и Збройними силами України. Но Збройні сили України и общество – это одно целое. Никакого разлома. Только помощь, только поддержка. Вот это вот ИПСО (информационно-психологические спецоперации. – "ГОРДОН") русское идет: "Вот мы не стреляем. Извините, мы стреляем только по военной инфраструктуре". Не український солдат бігає десь в Грозном, Махачкале, Ростове или Москве, насилует там женщин, убивает детей, забирает имущество, допустим, ворует пшеницу, забирает комбайны и так далее, а русский солдат бегает по Украине и занимается вот таким делом: мародерством, убийством, терроризмом.
Поэтому правда на нашей стороне – и мы должны сражаться до нашей победы, до конца. И весь мир это понимает. И Россия уже сейчас дает заднюю. И все уже начинают: "Давайте что-то делать, думать, переговоры". Вот так.
– Вы в Бучу, Ирпень, Бородянку лично приезжали сразу, когда освободили эти городки?
– Да мы туда приезжали, когда еще и не освободили. Конечно. Выполняли задачи вместе с Вооруженными силами Украины, вместе с Национальной гвардией Украины, вместе с пограничниками, бойцами Службы безопасности Украины, подразделениями вновь созданных ТрО, добровольческими подразделениями. Я же говорю: все, кто мог держать штыки. Мы подготовили бронегруппы, взяли сразу же гранатометы, автоматическое оружие, систему связи развернули, какие-то... Подвоз логистики. Заходили туда – и точно так же занимали рубежи, помогали выбивать врага.
– Что вас там больше всего потрясло?
– Только после того, когда на улицах реально просто лежали убитые гражданские с завязанными руками. Вот это вот. Чтобы вы понимали, в 2014 году я руководил одним из подразделений. И мы заходили, выбивали русских и этих сепаратистов из города Красный Лиман. Он тогда еще назывался Красный Лиман. Возле Славянска. Когда мы туда зашли, мы ходили... Там частные дома. И там были "лежки", "кукушки", вот эти все моменты, когда уже враг отошел. Мы туда заходили, в дома – там были дедушки, бабушки, мужчины, женщины. Сразу – "Вооруженные силы Украины, десантно-штурмовые войска". Представлялся, показывал документы. Спокойно. "Кто есть в доме?" – "Никого нет в доме". Посмотрели, обошли – без всякой агрессии, без всяких моментов. Я захожу в гараж – там стоит такой на тот момент новый Hyundai Tucson или Hyundai Santa Fe. Джип. Говорю: "Чья машина?" – "Сына" – "А где сын?" – "В России работает". Я мужику говорю: "Собирайте вещи и уезжайте в Харьков и так далее. На территорию, подконтрольную Украине. Почему? Потому что у вас эту машину заберут. Заберут почему? Потому что разные бывают дураки. Могут забрать имущество". Потому что тогда бегали вот эти гиркины и так далее – они убивали людей просто так. Соответственно, это я говорю к чему? К тому, что даже если ты разговариваешь, общаешься с гражданскими, никакой агрессии не должно быть. Отправил – все, спокойно.
Второй момент. Мы зашли в одно село, на БТР нацепили флаги. Люди начали убегать. Мы остановились. Я пошел водички попить. Они там: "Бандеровцы!" А до этого у них были в доме в селе казаки кубанские. Короче, "боярышник", вот эти алкаши. И они там им накрутили, что бандеровцы придут, всех изнасилуют, все заберут. Детей заберут. И получается, я в один двор зашел – дети бегают. "Здрасьте". – "Здрасьте". Все: пообщались с родителями. А дети же интересуются БТР, стоят – я говорю: "Давай я тебя покатаю на БТР". – "Нет-нет, вы что! Нельзя". Туда-сюда. Поговорили, в общем. Я говорю: "Бойцов своих оставляю, с ними свяжусь". За рулем – и катаем. Трех детей посадили на БТР, покатали две улицы вокруг села. Все: как я уже говорил, село наше. Вышли все. Яйца, молоко, творог и так далее. Начали нас угощать сразу же. Свои. "А нам рассказывали, что вы такие-сякие", – и так далее. Это все, видите, пропаганда так работает. Надо просто показать, кто ты на самом деле такой.
В 2014 году, когда мы уничтожали врага и на трупах было золото, кто-то из бойцов сказал: "Командир, "рыжуху" берем?" Я говорю: "Если еще раз кто-то мне задаст такой вопрос – я застрелю и спишу на боевую потерю"
– А почему, по-вашему, Россия пошла на такие зверства у нас?
– Во-первых, потому что там были в основном буряты. Эти оленеводы. У них там туалет – 300 метров в поле где-то стоит. Они никогда не видели, что так можно жить. Вы же посмотрите...
– Классовая ненависть?
– Ну да. Я думаю, да. Во-первых. Во-вторых, в основном там агрессивные малолетки. Вседозволенность. Вы помните, когда был эксперимент сербской художницы? Я не помню, как ее зовут (речь о художнице Марине Абрамович. – "ГОРДОН"). Она на столе перед собой поставила любые предметы: цветы, сахар, ложки, пистолет, ножи, листик. Не важно, несколько предметов. И голая встала и написала: "Делайте со мной все, что хотите". Некоторые приходили, интересовались: "Ничего себе! Голая", – смотрели, обходили. Некоторые начали ее трогать. Сначала щека, нос. Потом некоторые начали трогать ее за грудь. Потом далее, далее, далее. Потом начали колоть ее розой, шипами, кровь пускать. А она не двигалась. Плакала стояла, слезы текли. Вы почитайте, посмотрите, если вы не интересовались. И потом, когда уже один из этих посетителей зарядил пистолет и приставил к ее виску – тогда остановили эксперимент. Шесть часов она терпела вот эту всю ерунду.
Это о чем говорит? Что человек – животное, и если есть вседозволенность... Вот он увидел, что есть вседозволенность: можно ударить, застрелить, убить, забрать, а командир ему ничего не говорит, – можно все делать. Вот так они и делают. Мы когда уничтожали врага в 2014 году, были там трупаки уже такие надутые – и у них было золото: кольца, цепи. Кто-то из бойцов сказал: "Командир, "рыжуху" берем?" Я говорю: "Если еще раз кто-то мне задаст такой вопрос – я застрелю и спишу на боевую потерю". Говорю: "Вы что, мародеры здесь?" И все. И никто никогда ничего не воровал, не брал и не занимался такой ерундой.
Просто я сужу по себе. Потому что я с лейтенанта служил в десантно-штурмовых войсках – и я это понимаю. Я не понимаю, как так можно было допустить офицерскому составу российских войск... Как они там называются? Армия России. До такого бл...дства и зверства, которые они творили в чужой стране с гражданскими людьми. У них же там песни, бряцает вот это: "Гостомельский десант"... Сейчас Маршал там спел – как его? Александр Маршал. Я посмотрел клип. Я так расплакался! "Нас бьют со всех сторон!" Бьют со всех? Вы зашли не со своей территории – вы зашли через белорусов. Реально, вы такая мощная армия – и заходите из другой страны. Получается, это две страны уже на нас заходят – с двух сторон. Если бы они шли со своих границ, они бы уже буксовали. "Нас бьют со всех сторон, но мы бежим..." И так далее. "Погибаем". Я так думаю, что это все заканчивается на этих героических песнях. Потому что на самом деле там полная бесконтрольность.
Сейчас я вам покажу. У меня есть журнал: "Порядок проверки и оценки состояния ВВТ... Воинской техники воинской части соединения гвардии капитана Перелыгина". Вот я почитал – Советский Союз, здравия желаю! Вот как было, так и осталось. Вот журнальчик. Может, узнает там кто-то из солдат или семья капитана, что он тут стоит у меня на макете. И получается, что если так посмотреть, то никакого развития у них там нет. Тупая дедовщина, отсутствие профессионализма. Единственное, что у них там есть, – это мощная техника: ракеты, подводные лодки, которые стреляют этими ракетами, танки, артиллерия и так далее. Потому что ресурсы, конечно, у страны огромные. Напасть на такую маленькую страну своей огромной страной – и забуксовать здесь. Ну вот так. Поэтому это следствие того, что они творили у нас. Если бы это были профессионалы, они бы действовали как профессионалы. А это чисто такой сброд и шатание. И TikTok.
– Вы знаете сегодня ситуацию на фронтах досконально. Скажите, пожалуйста: когда это все закончится, на ваш взгляд? И чем?
– Це закінчиться тільки нашою перемогою. Вот так. Никак иначе. Я не знаю, когда это закончится, но это закончится. Россия назад сдавать не будет. Почему? Потому что на мировой арене они уже реально все полностью обосрались, можно так сказать. Их новости... Полностью вот эта пропаганда, все эти новости: "За три дня, за два дня Киев возьмем!" – и так далее – это все бред. У них в новостях одни победы. А на самом деле у них очень большие потери. Если брать и сравнивать соотношение сил и средств Вооруженных сил Украины и сил обороны Украины в общем и ударную мощь, допустим, армии России, она уже проиграла. Единственный сейчас у них выход – они сейчас меняют тактику. Они утюжат и уничтожают все ракетами и артиллерией. Боеприпасов не жалеют. Поэтому нашим войскам, которые сейчас ведут бои за свободу и независимость Украины, – им очень тяжело. Очень тяжело. Но они держатся и стоят. И войска будут стоять до победы.
Пока в России восемь лет снимали пропаганду, Украина восемь лет училась воевать
– Когда она закончится – трудно даже представить?
– Я не знаю, когда это закончится. Но надо готовиться. Надо готовиться к худшему. Почему? Потому что если брать пример: Первая чеченская, Вторая чеченская... Они поработали над ошибками – и потом опять зашли. Точно так же будет здесь – такая история. Но это чисто лично мое мнение. Я не військово-політичне керівництво. Но я думаю, что пока есть возможность в тылах, пока есть крепкие нормальные мужчины, которые еще где-то не призваны – они должны уже готовиться. Изучать тактику малых групп, изучать какую-то общевойсковую подготовку, изучать минно-взрывное дело, как линию обороны выкопать, допустим, как вообще просто рыть окоп быстро. И у каждого уважающего себя бойца или просто гражданского должна быть всегда с собой лопатка или лопата. Потому что сейчас тактика поменялась: они утюжат артой, вы видите, стреляют ракетами хаотично, самолетами и так далее. Вот так.
Поэтому надо готовиться. Готовиться, готовиться. Все, уже точка невозврата прошла. Если в 14-м году те, кто приняли первые бои, – они еще понимали, что надо где-то как-то переучиваться, переформатироваться... И мы начали учиться! Вооруженные силы все начали учиться. Пока Россия восемь лет снимала пропаганду: [пропагандистка Ольга] Скабеева и вот эти все дураки, говорящие головы... Они, кстати, очень сильно виноваты в этом всем.
– Конечно!
– И я уверен, суд их ждет. Как их там? Соловьев?
– [Пропагандист Владимир] Соловьев, Скабеева. Военные преступники.
– Военные преступники, да. Пока они снимали восемь лет пропаганду, Украина восемь лет училась воевать. И не зря мы сегодня записываем наше интервью на русском языке – на языке врага. Потому что аудитория должна знать, русский должен знать: вас обманывают. Вас обманывают ваши же правители и ваша пропаганда. Я сегодня смотрел видео, там говорят: "Ты что, не уважаешь телевизор?" Телевизор полностью врет. Особенно в России. Поэтому те люди, которые были до полномасштабного нападения России... У нас сколько белорусов здесь отдыхало, приезжало? Одни белорусские машины, одни номера. И кто-то увидел здесь нациста, кто-то увидел здесь – не знаю – фашиста какого-то? Или издевательства над людьми? Законы работают. Порядок, дисциплина – все нормально. Внутренние какие-то моменты – это внутренние истории страны. Никто не должен влезать в эти моменты. Вот и все.
Поэтому русский должен понимать, что это все вранье, которое льется ему в уши... Они там радуются обстрелам мирных городов, каких-то школ и садиков, и так далее, просто площадей. Это же еще вернется. А те, кто говорит, что "это не мы – это Путин", – вину не надо перекладывать на кого-то другого. Потому что это такое коллективное решение. Если страной правит тиран, не надо обвинять только одного тирана. Это касается, кстати, и белорусов.
– Как вам кажется, Евгений, на Киев вернутся россияне или нет?
– Не исключено. Вернутся. Может, и с белорусами вернутся. Видите: подбивают, подбивают там этого усатого...
– Таракана.
– Картофельного лидера, да (речь об Александре Лукашенко, который считает себя президентом Беларуси. – "ГОРДОН"). Подбивают. "Давай, иди". И он там сейчас интервью дает: "Там нацисты, там фашисты. Мы должны жить нормально, мы все славяне". Вот этот весь бред. И может подбить. Никто же не знает, что у них в голове. Если можно было еще подумать до 24-го числа... Нападут, не нападут – никто не знал. Но никто не думал, что в 2022 году, когда технологии, развитие, летают в космос, электрокары уже везде заполонили планету, одна страна нападает на другую. И страна, которая в 20 раз больше, образно говоря. Но так, к сожалению, получилось. И еще с помощью третьей страны, которая поддержала этот весь беспредел.
Поэтому так. Но я думаю, что адекватные есть, особенно у белорусов. Я их где-то троллю, конечно, иногда, потому что там есть тоже и неадекватные. Но адекватных, мне кажется, больше. Просто выйти на улицы, как они сделали в 20-м году, снести нахер всех этих ментов, ОМОН и так далее. Они так боятся сейчас! Очень жестко боятся. И снести президента. И все. И дальше себе жить спокойно. Можно потом еще подсрачников русским надавать. Потому что они сейчас базы там свои делают. Это же если белорусы допустят такой момент, что Россия еще где-то год будет у них формировать воинские части и базы, то это потом будет просто колония для России. Поэтому надо подумать.
– В день нашей победы что вы сделаете?
– Ничего. Буду работать просто – и все. В день нашей победы я просто подякую всім нашим громадянам за підтримку, за волевиявлення. І буду працювати над тим, щоб будувати нашу країну. Будувати ще кращою, ще красивішою і розумнішою. Тому що ми будемо вдосконалюватися. Ось так.
– Я хочу поблагодарить вас – и в вашем лице всех ребят из патрульной полиции, которые очень достойно себя показали. Настоящие герои. Каждого-каждого хочу поблагодарить в вашем лице.
– Дякую.
– И вы знаете, как хочется, чтобы этот день победы, о котором мы только что говорили, настал скорее. Но в любом случае я уверен, что не знаю, как государство, но наша страна, наши граждане никогда не забудут тех, кто в самое тяжелое для Украины время встал на ее защиту, рискуя своей жизнью, своей свободой – всем. Поэтому спасибо вам еще раз. Держитесь. Украина с вами.
– Дякую вам! Дякую за інтерв’ю. І слава Україні!
– Героям слава!
– Дякую.