Кабалье: Меркьюри всегда был честным: когда признался мне, что болен и что проживет мало; когда сказал, что он гей и был таким с самого рождения
Монсеррат Кабалье: Меня многовато, но все зависит от того, что вы хотите увидеть
85 лет – это много или нормально, как родился мегахит "Барселона", почему Queen – великая группа, из-за чего оперные певцы могут потерять голос, влияют ли вес и комплекция на связки и за какой футбольный клуб стоит болеть? Об этом, а также о том, кого можно назвать лучшим сопрано в мире, в авторской программе Дмитрия Гордона на канале "112 Украина" рассказала известная оперная певица Монсеррат Кабалье. Издание "ГОРДОН" эксклюзивно публикует текстовую версию интервью.
Выбираю те партии, в которых голос звучит, как раньше, а те, в которых звучал бы плохо, просто не исполняю
– Сеньора Монсеррат, добрый вечер! Очень рад, что мы с вами сегодня встречаемся. Два дня назад вам исполнилось 85 лет – это много?
– Это нормально. Когда исполняется 85 лет, уже хорошо, так что все в порядке. Меня часто спрашивают, что мне дает энергию: солнце, к примеру, или какой-то особенный климат Испании, или здоровый образ жизни, который я веду? Во-первых, да, я не пью вина – для начала. Что касается солнца… Я верю в то, что оно везде светит одинаково. Оно восходит для всех, не только над Испанией, и наполняет силой людей во всех странах. Когда здесь, в Украине, солнце на небе, я тоже чувствую, что стало жарче.
– Покойная Елена Образцова, с которой мы дружили, называла вас лучшим сопрано в мире. Вы себя таковой считаете?
– Елена сильно преувеличивала! (Смеется). Она была щедра на комплименты.
– Как вы бережете свой голос?
– Он родился вместе со мной. Я думаю, с голосом все так же, как и с внешностью, которая с годами меняется. Проходят годы, появляются морщины, и на голос это тоже влияет – он так же стареет. Мне кажется, голос пропадает, когда человек перестает о нем заботиться. Я о своем забочусь, но, мне кажется, он стал слабее, чем раньше, поэтому выбираю те партии, в которых он звучит, как раньше, а те, в которых звучал бы плохо, просто не исполняю. (Смеется).
– Вы спели в очень многих операх. Какая у вас самая любимая партия?
– Как правило, это последнее произведение.
– Вы выступали в лучших театрах мира. Где вам пелось лучше всего?
– Лучше всего поется тогда, когда ты чувствуешь, что находишься в отличной форме. Я всегда считала, что у меня хорошо получается! (Улыбается).
– Какой театр самый красивый в мире?
– Такового просто нет, потому что красивый театр невозможно увидеть, его можно только почувствовать. Но это ощущение я не смогу выразить словами – ни в одном языке мира нет таких слов.
– Сколько языков вы знаете?
– Я говорю по-испански, по-английски, по-немецки, по-французски, по-итальянски... И все, пожалуй.
– А на каком языке лучше всего поется?
– От языка это не зависит. Голос идет туда, куда его направляет музыка, а она не владеет языком человеческим – только чувствами.
– Italiano no?
– No. Чувства ведь не только итальянские. Вот у вас такие же чувства, как у вашего соседа снизу или сверху. У чувств нет национальности или языка.
Меркьюри старался всегда быть честным и был таким во всем: когда признался мне, что болен и что проживет очень мало; когда сказал, что он гей и был таким с самого рождения
– Ваш знаменитый альбом "Барселона" с Фредди Меркьюри был невероятным экспериментом. Это было легкое безумие?
– Вы знаете, сперва мне казалось именно так, но потом я поняла: он на своей волне, но и на моей тоже. У него был невероятный талант к музыке, огромное вдохновение, и пел он тоже с чувством. Это такое сочетание, которое очень редко встречается. А петь еще с одним столь же эмоциональным и чувственным человеком – это особый сплав. С Фредди у нас получился именно такой уникальный союз.
– Правда ли, что Фредди Меркьюри признался вам, что болен СПИДом?
– Да, он рассказал мне об этом. И именно поэтому не хотел целоваться и пить со мной из одного бокала. Он старался всегда быть честным и был таким во всем: когда признался мне, что болен и что проживет очень мало; когда сказал, что он гей и был таким с самого рождения; когда говорил, что влюблен в музыку и что увлекался ею с детства. Меркьюри прекрасно играл на фортепиано, аккомпанировал, был вдохновителем для своей музыкальной группы. А группа, между прочим, очень талантливая была, и не только потому, что ее солистом был Фредди.
– Ваша дочь Монсеррат тоже поет. Величие знаменитой мамы на нее не давит?
– Я учила ее много лет назад, потом она начала петь профессионально и сейчас поет по всему миру. Я очень переживала, когда она дебютировала в театре "Ла Скала" в Милане, когда выступала в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, других больших городах. Монсита – певица, которая не любит привлекать внимание. Она всегда говорила: "Мне достаточно того, что я твоя дочь". Большая оптимистка! (Улыбается).
– Мы с вами когда-то познакомились в Санкт-Петербурге на дне рождения Николая Баскова. Скажите, вы до сих пор испытываете к нему теплые чувства?
– Да. Знаю, что на днях он звонил, чтобы поздравить меня с днем рождения, но я не могла ответить. Николай очень любезен. С тех пор, как впервые спел со мной в Германии, всегда был хорошим учеником и последователем.
– У нас говорят, что хорошего человека должно быть много. Если бы вас было меньше, вы были бы менее хороши?
– Физически, имеете в виду? (Хохочет). Да, меня многовато, но все зависит от того, что вы хотите увидеть. Есть те, кто принимает меня такой, какой я есть. Другим хотелось бы, чтобы я выглядела иначе. Вы знаете, это проблема тех, кто на меня смотрит, – не моя.
– Вес голосу мешает или, наоборот, помогает?
– Я не верю, что голос имеет какое-то отношение к весу. Для голоса важно звучание, здоровье, сила. От веса он точно не зависит.
– Вы не хотели бы быть худенькой сегодня?
– Нет. Я всегда принимала себя такой, какая я есть, и знаю, что мои друзья любят меня такой.
– Слышал, вы любите сладкое. Что именно?
– От сладостей я отказалась: они мне уже не нравятся.
– Сколько килограммов вы теряете за концерт?
– Все зависит от того, как сильно потею и насколько сложные партии исполняю. Честно говоря, я об этом никогда не задумывалась: иногда приходится сильно попотеть, иногда меньше.
– Правда ли, что однажды во время спектакля в "Ла Скала" вы оступились, упали и продолжали петь лежа?
– Да, правда! (Смеется).
– Что это был за спектакль?
– Ой, мы там столько всего исполняли... "Норма", "Медея", "Анна Болейн", "Аида" – много было опер.
Месси лучший, если говорить о нем как о мужчине, о его маскулинности
– Действительно ли вы футбольная болельщица и болеете за "Барселону"?
– Да, я болельщица и поддерживаю того, кто хорошо играет. А хорошо играть может как "Барселона", так и какая-то неизвестная команда. Футбол, на мой взгляд, очень важный вид спорта.
– Месси – лучший?
– Нет. (Улыбается).
– А кто же тогда?
– Он лучший, если говорить о нем как о мужчине, о его маскулинности.
– Голос – очень тонкий инструмент. Многие певицы говорили мне, что с возрастом он звучит даже лучше, чем раньше...
– … Ну, наверное, это какие-то очень умные певицы, потому что я такого не знаю. (Смеется).
– Я очень часто предлагаю выдающимся певцам и певицам, чтобы люди по ту сторону экрана могли насладиться их голосами, хоть одну строчку пропеть...
– ...кто хочет меня услышать, услышит обязательно. А если нет – значит, не так уж и хотел. И мое пение с экрана ему не поможет. Голос льется, пока его хотят слушать. А если его не слышно, не очень-то и хотели слушать...
– Спасибо вам за интервью! Я желаю, чтобы вы жили до 300 лет. Жили – и пели!
– Вы очень любезны, к тому же красивы. Надеюсь, мы встретимся еще не раз… Могу ли я повторить то, что вы только что мне сказали?
– Конечно!
– Спасибо! (Улыбается).
Записала Анна ШЕСТАК