Максакова: Мамы не было на похоронах отца. В моей голове это не помещается. Мы с ней не разговариваем с тех самых пор
Об угрозах от предполагаемого заказчика убийства политика Дениса Вороненкова, о том, кто еще в детстве заложил в нее украинский культурный код, о смерти отца и отношениях с детьми рассказала в авторской программе главного редактора интернет-издания "ГОРДОН" Алеси Бацман на телеканале "112 Украина" вдова Вороненкова, оперная певица, бывший депутат Государственной думы РФ Мария Максакова. "ГОРДОН" эксклюзивно публикует текстовую версию интервью.
Тюрин говорил, что в связи с нашим решением уехать в Украину и тем более в связи с показаниями, которые дал Денис, для сына в Суворовском училище возникнет опасная обстановка
– Маша, привет!
– Добрый вечер!
– Обычно начинают с хорошего, но сегодня, пожалуй, с грустного. На днях год исполнился с того момента, когда в центре Киева застрелили твоего мужа Дениса Вороненкова, бывшего депутата Государственной думы России. Была пресс-конференция [генерального прокурора] Юрия Луценко…
– …в сентябре…
– …да, он сказал, что заказчик найден, что это твой бывший гражданский муж Владимир Тюрин. Предприниматель, криминальный авторитет, как его называют.
– (Вздыхает).
– Хочу тебя спросить: когда ты об этом узнала, то для себя поняла его мотив?
– Алеся, понимаешь, прошел год… Это миф, будто что-то лечится [временем]. Так нельзя сказать. Просто появляются другие сферы деятельности, отвлекающие от этого страшного события. Приходится переживать все практически заново, когда я вновь рассказываю об этом дне… Я пела 23-го числа прогон в Харьковской опере, с утра, практически в то самое время, когда это случилось год назад. Стояла на сцене, пела свою любимую партию Дездемоны. Стечение обстоятельств: именно в Украине я чувствую руку Бога над собой. Наверное, можно было сойти с ума от осознания удара в спину. Дело не в том, были у Тюрина мотивы или нет. Я не представляла, что он может посметь такое сделать.
– Ты веришь, что он мог такое сделать?
– Хм… То же самое – верить или не верить, что Волга впадает в Каспийское море.
– То есть это факт?
– Да. Следствием это доказано. Есть развернутое интервью Павла Кононенко (первый заместитель прокурора Киева. – "ГОРДОН") на эту тему. Со всеми деталями.
– Помнишь, ты мне говорила, что Тюрин не желал вам зла? Что даже благословил в каком-то смысле ваш брак?
– Это и есть лицемерие первоначальное. Я так понимала, что он претендует на детей. Связывала его угрозы, нелицеприятные выражения, звонки и крики именно с этим. Разговоры всегда касались детей. Думала, что весь конфликт в этом и выражался.
– Это было, когда ты вышла замуж, правильно? Не продолжались же конфликты до последнего момента?
– Наоборот! Все усугублялось. Сначала да, все преподносилось в таком виде: "Я не сделал Машу счастливой, ей было сложно и плохо, она достойна, наконец, ощутить женское счастье. Я уверен, что ты дашь ей то, что не смог дать ей я".
– Значит, был у него с Денисом разговор по-мужски?
– Да, и я очень удивилась. Как раз незадолго до свадьбы. Денис – такой человек, не мог не вмешиваться. У него был прирожденный педагогический дар. Тебе с детьми жить всю свою жизнь, ты не можешь их проблемы откладывать на потом, их надо решать сегодня и траекторию их развития закладывать сейчас. Если еще не опоздал. И он начал настоятельно этим заниматься. Илюша был отправлен в Суворовское училище, сделал грандиозные успехи. Просто грандиозные. Человек, который не мог даже висеть на перекладине, лишний вес был, в итоге подтягивался 10 раз. У него там даже подшефные ребята появились, которых он натаскивал. Вышел в передовики, в "сильное звено". Его подавали на олимпиады, он увлекся историей.
– А Тюрина в этой схеме что не устраивало? Если у детей успехи?
– Чужая среда. Военные, прокуратура, в которой работал Денис, – это все претит [Тюрину]. Нарушает, что ли, кодекс понятий. Видимо, что-то унизительное для него в этом есть, я так понимаю. Они должны порождать аналогичных себе. Или хотя бы что-то между. Илья был очень твердым в своем намерении учиться, пока его беседы [с отцом] не стали расхолаживать. Он стал требовать от меня письмо, что я не возражаю, чтобы Илья покинул Суворовское училище. Вот на чем строился последний конфликт. Он говорил, что в связи с нашим решением уехать в Украину и тем более в связи с показаниями, которые дал Денис, для Ильи в коллективе возникнет опасная обстановка. Пытался такое рассказывать. И я начала думать: ну, все-таки он же отец. Такая вроде форма заботы о сыне. После длительного противостояния, звонков и криков, подключения всех родственников он приехал в училище. Кстати, его пускать не хотели. Илюша, в общем, не выдержал, после его визита поддался на уговоры. Какие у меня оставались доводы? Я подписала это согласие.
– После того как Луценко сообщил о результатах расследования, ты с Тюриным говорила?
– Конечно, нет. Я перестала с ним разговаривать не после слов Юрия Луценко, а в тот момент, когда как потерпевшая была частично ознакомлена с ходом расследования.
– То есть заранее знала о его роли?
– Начнем с того, что об этом прекрасно знают и там тоже. У меня сохранились приятельские отношения с весьма небольшим количеством людей, но все-таки сохранились. Конечно, я начала по своим каналам выяснять. Логично, что в такой ситуации человек начинает бить тревогу и старается выяснить все, что возможно. Кого бы я ни спрашивала, все мне об этом говорили.
– Но объясни мне все же – какой мотив? Тебе насолить?
– Совместить приятное с полезным. Выместить свою злобу. Доказать мне, что в моей жизни может что-то происходить только с его подачи. Сколько он мне вредил за всю мою жизнь! Задумайся: почему, когда его влияние на меня было полностью отсечено и эта крепость оказалась ему не по зубам, моя жизнь быстро стала налаживаться? Совпадение странное? Когда у него были сложности, когда он попал в следственный изолятор, а Испания требовала его выдачи, обнаружив у него казахстанское гражданство, я, несмотря на то, что уже с ним не жила…
– …ты ему тогда помогла?..
– …конечно! Вышло, что я познакомила его с теми людьми, с которыми был конфликт у Дениса. Которые его травили, фабриковали против него дела. Задолго до того, как у нас с Денисом сложились личные отношения, мы просто дружили, Денис мне сказал: "Послушай, он (Тюрин. – "ГОРДОН") туда вхож, поговори, может, он поспособствует разрешению конфликта. Я не понимаю, почему со мной воюют люди, с которыми я даже не знаком". И я пошла с ним разговаривать на эту тему. Попросила. Он сказал: "Хорошо". Передал мои вопросы. Встретился со мной еще раз. Сказал: невозможно не только изменить решения, принятые ранее, но и рядом находиться не советуют. Вот такой был ответ. Это я к тому, что Тюрин умудряется ходить в Следственный комитет и говорить, что с ним (с Вороненковым. – "ГОРДОН") не знаком. Но на том этапе он, видимо, не предполагал развития наших с Денисом отношений.
– Вызволять Тюрина Денис тебе не помогал?
– Нет, тогда мы еще вообще не общались. Это было… Да, это еще до Думы. Примерно внахлест. Он стремился решить свои юридические проблемы, а я стала депутатом.
Я получала угрозы от Тюрина, пока не заблокировала номер, с которого его охранник мне их пересылал
– Сейчас твоей жизни что-то угрожает?
– Понимаешь, это вопрос сложный. Учитывая то, как меня охраняют, а охраняют меня прекрасно…
– До сих пор у тебя охрана?
– Да. Я очень благодарна Украине, президенту Петру Порошенко. На каком-то российском эфире сказали, что мне косвенно симпатизирует первая леди. (Улыбается.) Было безумно приятно слышать. Безусловно, если бы было иначе, то при той агонии, истерии в отношении меня в российских СМИ могло случиться что угодно. Если кто-то целенаправленно задастся… Даже президента [Джона] Кеннеди… Такое дело, я публичный человек. Но в целом, учитывая уровень, подготовку и весь протокол [охраны], скажу так: береженого уже и Бог бережет.
– Вспоминаю наш прошлый эфир с тобой. Ты очень откровенно рассказывала, как Владимир Тюрин тебя избил, когда ты хотела уйти от него. И ребра сломаны, и сотрясение мозга, и челюсть вывихнута. Я считаю, рассказать такое – смелый поступок. С учетом всего этого – ты его сейчас боишься?
– Если бы боялась, наверное, даже тогда не ушла бы. У всех разная реакция на стресс и на испуг. Боятся чего-то все, только идиоты ничего не боятся. Вопрос в том, что с человеком происходит. Меня этот страх мобилизовал. С кем-то – иначе. Как у Ницше: все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Вероятно, это мой случай. Пока что. У меня ребенок маленький. Мне надо думать, как его на ноги ставить, а не думать о том… Это вообще растрата впустую жизненной энергии. Все время оглядываться? Мне вперед надо идти.
– Угрозы от Тюрина не получаешь?
– Я их получала, пока не заблокировала номер, с которого охранник мне их пересылал.
– Не со своего номера, а с номера охранника?
– (Саркастически). Ну естественно! Ручки-то – вот они.
– Твои старшие дети, Илья и Люся, живут в Москве с отцом?
– Да.
– С ними ты часто общаешься?
– Редко. И чем дальше, чем успешнее следствие идет, тем реже.
– Раз в два дня или реже?
– Да какое там! Гораздо реже! Раньше было так.
– Ты не можешь им звонить?
– Как сказать… Я твердо верю, что те два года, которые Илья провел, наблюдая наши с Денисом отношения и отношение Дениса к себе, видя его пример, не могут просто в песок исчезнуть. Уверена, что внутри у него есть стержень. Конечно, он меня любит и хотел бы вернуться. Сейчас к тому не располагает ситуация. Думаю, в свое время он решение примет.
– Ты бы пригласила их в Киев? Хотя бы в гости, не навсегда?
– Мне было бы сложно позволять им курсировать между заказчиком и мной. Может быть только одно решение: либо-либо.
– Теоретически – забрать их ты можешь?
– Как?
– Не отпустит?
– Конечно.
– Детям ты не говорила: "Может, со мной будете жить?" Чтобы они приняли решение?
– Они прекрасно знают, что я их люблю, в любой момент жду и буду рада видеть.
– Он настраивает их против тебя?
– Это очевидно. Моим же оружием. Говорит, что мы клевещем на него. Что он – жертва клеветы.
– Тебе удается следить за их жизнью? Фотографии присылают тебе?
– Ну, Алесь, мы уже углубились… Я тебе говорю как есть. Сначала все было. Потом стало реже. Когда дело было раскрыто, тем более после пресс-конференции прокуратуры, – еще реже.
Папа очень хотел восстановления наших отношений с мамой
– В этом году еще одно печальное событие произошло – твой отец умер.
– (Вздыхает).
– На похороны смогла поехать?
– Я была на похоронах. Его похоронили в Мюнхене.
– Встретилась на похоронах с мамой?
– Нет. Мамы не было.
– Почему?
– Не знаю. Как я за нее могу комментировать, почему ее там не было?
– Как ты думаешь?
– В моей голове это не помещается. Мне сказать что-то сложно. Если уж говорить о мужьях, то у нее был идеальный муж.
– Ты у нее спрашивала, почему она не поехала на похороны?
– Мне кажется, такие вопросы нет смысла задавать. Ну не поехала.
– Она не объясняла, почему ее там не будет? Это ведь был повод вам с ней увидеться.
– Я считаю, что она поддерживает взаимоотношения с Тюриным. Видимо, Тюрин считал эту встречу нежелательной.
– Она поддалась его влиянию?
– (Кивает).
– Но такое событие, похороны, должно было бы восстановить ваши с мамой отношения.
– В нормальных семьях – да, так и бывает. Папа очень хотел восстановления наших отношений. Пытался это сделать несколько раз за последний год.
– Помирить вас?
– Да. У меня нет открытого конфликта с мамой. Не считаю его целесообразным.
– Когда ты в последний раз с папой общалась?
– Когда его везли в больницу. А потом было сложно говорить – у него случился инсульт, и речь уже не вернулась.
– Он хотел, чтобы его в Германии похоронили, не в России?
– Да, об этом он говорил.
– Мы с тобой случайно встретились в Харькове недавно…
– …о да, было очень приятно, я так обрадовалась!.. (Улыбается).
– …когда у Димы был творческий вечер в формате "вопрос – ответ".
– Мои комплименты, блестяще просто! Он настолько держит внимание, так чувствует зал, настолько интересно говорит! Я заслушалась.
– Для нас было так удивительно, когда вдруг из зала, с балкона, где стоял микрофон для зрителей, появилась ты! Чем ты там занималась?
– Репетировала Дездемону. Я так счастлива этой творческой возможности! Слова благодарности руководству Харьковского оперного театра, потрясающему главному дирижеру Дмитрию Морозову, постановщику и главному режиссеру театра Армену Калояну. Огромное спасибо Министерству культуры! Если бы не поддержка [министра] Евгения Нищука, вряд ли так у меня все складывалось. Очень признательна. Мой список благодарностей длинный. Знаешь, я много раз хотела в эфире поблагодарить Антона Геращенко (депутат Верховной Рады от "Народного фронта", член коллегии МВД Украины. – "ГОРДОН"). Он пришел на похороны [Вороненкова]. И затем не отступился, я чувствовала его поддержку. Я вообще благодарна Украине, украинцам. До такой степени отзывчивые люди! Вроде я одна, но – самое интересное! – жизнь налаживается потихоньку.
Первая жена Дениса нарушила все обещания, которые давала ему. Она ни дня не работала. Все зарабатывал он. При этом благородно все оформлял на нее и на детей
– Ты устроилась на работу в Украине?
– Во-первых, я – доцент. (Смеется). Преподаю в Национальной академии руководящих кадров культуры и искусств. У меня замечательный начальник, ректор Василий Чернец. Человек незаурядного мужества. Решение о моем трудоустройстве, а соответственно, и о пребывании [в Украине] принимал он. Ему выражаю слова огромной благодарности как величайшему профессионалу. Работа, атмосфера, коллектив, достижения – все на высшем уровне.
– Тебя зовут вернуться в Россию?
– С телеэкрана эти призывы я регулярно слышу. (Улыбается).
– До сих пор?
– Конечно.
– Раньше я в [российских] ток-шоу регулярно слышала.
– Я стараюсь минимально смотреть эти шоу. За исключением тех, в которых – изредка – принимала участие. Последнее – шоу Андрея Малахова, посвященное году со дня гибели Дениса. И опять там говорили на ту тему, да.
– Чтобы закрыть тему России и той, прошлой жизни… У тебя какое-то имущество в РФ осталось?
– Безусловно, осталось.
– Ты можешь сейчас им распоряжаться?
– Оно выставлено на продажу. Что я могу делать? Ждать.
– В Украине ты снимаешь квартиру или уже купила?
– С этим сложная история. Если можно, отвечу в следующий раз. Если ты меня позовешь.
– Хорошо.
(Улыбаются).
– А что с имуществом Дениса? Была скандальная ситуация...
– Там то же самое. Раздел, выделение супружеской доли. Все наследники претендуют.
– Суд идет?
– Да, такой долгий имущественный спор.
– Там, насколько я понимаю, еще его первая жена…
– Не "еще", а в этом-то все и дело. Он ей почему-то очень доверял. Она отказалась выполнять договоренность.
– Устную?
– Да, он ведь считал, что она такая…
– …честная?
– Конечно. Из-за чего он здесь был в несколько стесненных обстоятельствах? Рассчитывал на одно, но не получил ничего. Вообще ничего. Спрашивают: кто кого предал? Я поехала за своим мужем. Вот если бы не поехала – я бы предала мужа. Так и называется – "замужем". А вот она нарушила все обещания, которые давала ему. Она ни дня не работала. Все зарабатывал он. При этом достаточно благородно все оформлял на нее и на детей. Она оказалась совершенно глуха к его просьбам.
– В суде есть шансы, что все разделят по справедливости?
– Да, потому что есть конкретная норма закона. Я расцениваю перспективы как весьма положительные.
Пройдет три-четыре года, и у меня будет избирательное право в Украине
– Недавно Россия выбрала себе в очередной раз президента, того же самого. Если бы ты голосовала, то за кого?
– Не знаю. Поскольку я знала, что голосовать не буду, то этим вопросом даже не задавалась.
– Как ты думаешь, когда Россия отцепится от Украины?
– (Пауза). Это почти Лесь Подервянский и его кредо. (Смеется). Пока я хорошо Украину не изучила, пока не проехала ее практически всю, большие города все охватила – так гастрольный график был распланирован, я не видела, какая это невероятно красивая страна! Летом – эти безумные подсолнухи. Пышущая жизнью страна. До этого я не понимала: что ж такое, все время кто-то норовит… Если историю почитать, разве в какие-то времена было не так? А талантливые люди? А почва, чернозем?
– Такого, как сейчас, не было давно. Каждый день продолжают гибнуть люди.
– Ой, Алеся, это вообще такая тема… (Хватается за голову). Не просто чудовищно, а сердце обливается кровью. Невыносимо больно. Причем гибнут лучшие.
– Следила за трагедией в Кемерово?
– Весь мир следит.
– Кто должен ответить за гибель десятков людей?
– Хочу передать слова глубочайшего и бесконечного соболезнования родным и близким, которые потеряли… Как сейчас родителям, просто не знаю, такая боль утраты. Я со многими киевлянами, украинцами обсуждала эту тему. И люди плачут. Киев испытывает огромное сочувствие. Я сама плакала, когда читала эти новости. Какие бы ни были причины, то, что произошло, – очень больно. Украина оказалась в ситуации неравного противостояния, и кажется, что должен бешеный реванш кипеть. Вот со мной так было. Все клокочет. Проходит время – и я начинаю понимать, что война просто выматывает. Украина мечтает о мире.
– Кемерово, "мусорные" митинги по России идут… Как думаешь, эти протесты могут до Москвы докатиться? Стать серьезным политическим протестом?
– Я же не Нострадамус. Теоретически может быть что угодно. Во всяком случае понятно, что это определенный управленческий кризис. Но во что выльется, я не знаю.
– В Украине предвыборная кампания еще официально не стартовала, но подготовка идет полным ходом. К тебе гонцы от политсил уже приходили?
– Я вне политики.
– А предложений заманить тебя куда-то не было?
– (Смеется). Нет.
– Поддержать концертами? Как-то иначе подружиться?
– Пока нет. Как дальше будет, не знаю.
– А кого бы ты поддержала? Кто тебе симпатичен из украинских политиков?
– Мне была протянута рука помощи действующим президентом. Выборы – внутренний вопрос. Кого-то рекламировать или как-то вникать – я не могу себе это позволить и считаю неэтичным. Это абсолютно внутренняя процедура. Решают украинцы, они выбирают для себя вектор.
– Но ты здесь живешь, можешь наблюдать, оценивать. Это твоя страна сейчас.
– Я действительно думаю, что пройдет три-четыре года, столько, сколько положено, и у меня будет избирательное право…
– Говоришь о получении гражданства?
– Когда у меня возникнет такая возможность. Тогда, наверное – да не "наверное", а точно – я буду открыто выражать свою поддержку тому, кто мне будет в тот момент импонировать.
Так хорошо, как здесь, я в России не пела
– Слышала, ты нашла няню для маленького Ивана. Довольна ею?
– Няня со мной приехала из Москвы. А сама родом из Винницы. Так что 10 лет со мной живет украинка. И меня до 15 лет воспитывала украинка. Мама особо мною не занималась. Но я думала, что моя няня – полька. Она была по отцу полька, а по матери – украинка. Але чомусь вона зі мною ніколи не розмовляла мовою. А зараз дзвонить мені й каже такою співучою мовою: "Машо, є така пісня…"
– Она в Украине живет?
– Нет, в Минске. Я ей: "Ира, что происходит?" А она присылает мне фото паспорта. Там написано черным по белому: украинка. Я говорю: "Ну, Ириша, тогда со мной все понятно". (Улыбается).
– Все не случайно, да?
– Как в другую культуру проникнуть, если нет предрасположенности? Это ведь правильный код в голове заложен, который, наверное, позволил мне найти эту общность. Я здесь не чувствую себя чужой.
– Есть разница в том, как на тебя реагировали люди, обычные прохожие, когда ты жила в России, и как в Украине? Автографы берут? Фотографируются?
– В нынешней фазе моей жизни нет лицемерия. Думаю, это чувствуется людьми. И это важно для артиста, он раскрывается. Алеся, я так хорошо там не пела. Правду тебе говорю. Там я пела более щадящий репертуар.
– (Улыбаясь). Мы сегодня проверим в прямом эфире!
– Хорошо, я готова! Кусочек из Дездемоны?
– Давай. Обязательно в конце сделаем.
– Чтобы я вам микрофоны сейчас не сломала, чтобы до конца передачу довели?
– Да, на всякий случай оставим на финал. Бывает, что подходят люди, фотографируются, благодарят?
– Бывает. Но я не акцентирую на этом внимание, в этом смысле у меня звездной болезни нет и не было никогда. Мне важен сам факт приятия. Я чувствую во взглядах, что меня понимают и принимают. В атмосфере нелюбви я прожила достаточно долго. И у меня возникает эйфория, когда я чувствую, что попала в пространство любви. Говорят, что "добро должно быть с кулаками" и другие подобные вещи, которые вроде изначально мотивируют. Но правильна именно моя концепция. Для всех подлецов и преступников атмосфера любви – то же самое, что для нас газовая камера. Не смирение и не толстовское непротивление злу насилием, вызывающие ощущение, что мы сами себя лишаем каких-то возможностей. А понимание, что великая сила любви абсолютно губительна для злого человека.
– Когда вы с Денисом переехали в Украину, ты говорила, что многие российские друзья от тебя отвернулись.
– Если не сказать – почти все.
– Прошло время. Говорят, оно все расставляет на свои места. Возвращается кто-то из друзей? Пытается общаться с тобой?
– Скажу тебе, Алеся, следующее: это была прекрасная проверка на прочность всех моих дружеских отношений.
– И как она прошла?
– Какой смысл мне их восстанавливать? Ушли они из моей жизни – и слава богу!
– Но наверняка многие оттуда следят за тобой. Интересуются, что с тобой происходит, какие у тебя успехи. Мы говорили с тобой о российских ток-шоу. На протяжении целого года, реально, как ни включишь российский канал – в прайм-тайм главных ток-шоу твоя тема. Придумывали, что тебя наркотиками накачали, чтобы ты поддерживала Украину. Какие еще небылицы были?
– Ой, боже! Все было. Начиная от проституции.
– Этого я не слышала!
– И выдумки о психотропных веществах... Я хочу этих людей спросить: человек вообще способен выучить иностранный язык, даже близкий, под сильнодействующими препаратами? Я учу партии, пою целые программы украинских песен, выучила Дездемону, начинаю учить Тоску, выучила "Запорожца за Дунаем". Мой дебют будет 15 апреля в Киевской опере. Как это складывается одно с другим? Но у них ведь нет критического взгляда, они себе этих вопросов не задают. Я – в Украине. Несмотря на все тяжести, несмотря на то, с какого дна, к сожалению, пришлось отталкиваться, с какого горя начинать… Я Дениса любила и люблю до сих пор. Я не понимала не просто "как", а "зачем" дальше жить.
– Ты не пожалела, что тогда сделала такой выбор и осталась в Украине?
– Ни за что! Я расцвела, это очевидно. Именно в силу того, что я чувствую к себе такое отношение. Как выяснилось, я растение, которое без любви чахнет. (Улыбается).
Украинки – великолепные хозяйки. С одной стороны, это прекрасно, а с другой – именно по этой причине столько украинок работает не в Украине
– Нужно, чтобы поливали! Поговорили о грустном, давай и о хорошем. Жизнь продолжается. Вокруг тебя много поклонников. Ты красивая женщина. Твое сердце уже готово к новым отношениям?
– (Качает головой). Я говорила об этом в программе Малахова. Украина – по-настоящему религиозная страна. Не в искаженном, лицемерном понимании, когда все ходят в храм по праздникам и тут же постят фотографии оттуда. Здесь все прекрасно знают, что такое год траура. Никто не позволяет себе нарушать траур и мой покой. Конечно, я понимаю, что год прошел. Безусловно, я могу привлечь внимание со стороны противоположного пола. Может, из-за моей сегодняшней загруженности работой, я говорю так: по мере поступления. (Улыбается).
– Поклонников-то много?
– Поддержка большая. Но все-таки это не личный интерес. Я часто слышу комплименты в свой адрес, но воспринимаю их больше как подбадривание. Типа "давай-давай, у тебя все получится".
– Чем в бытовом смысле жизнь в России отличается от украинской?
– Украинки – великолепные хозяйки. Аксиома. С одной стороны, это прекрасно, а с другой – именно по этой причине столько украинок работает не в Украине. Отлично готовят. Идеальная чистота, в какой дом ни приди. Даже не в столице и не в областном центре. Уют, тепло. Парни тоже домовитые, чувствуется. Но женщина в Украине – это нечто невероятное.
– Ты стала в хозяйственном смысле украинкой?
– А я ей и была, меня же воспитывала украинка! Бывает, я участвую в кулинарных шоу, даже что-то выигрывала. Люблю готовить, это мне не чуждо. И потом – это поэзия быта. Все время – фантазия, где-то подсмотреть рецептик, то, се… Рутины нет, жизнь как праздник. Девиз каждой украинской семьи – мы родились, чтобы благодарить Бога и землю за то, что мы на ней находимся. Щиро!
– У тебя столько успехов, столько начинаний, идешь вверх…
– …начинаю пускать корни, приживаюсь…
– …да. Мама тебе звонит, поздравляет?
– Возвращаемся к тому, с чего начали? Мы с ней не разговариваем с тех самых похорон, на которых ее не было. Можно представлять себе что угодно. Но я даже не думаю об этом. Бог дает день – Бог дает пищу. За прошедший год каждый день был в чем-то другим. Один приносил испытание, другой – утешение.
Я росла на даче в Снегирях первые шесть лет жизни. Дачи выделял Советский Союз, артисты были в большом фаворе. Соседом был Козловский
– У нее и к внукам такое отношение?
– Мне интересно, неужели за два года жизни моего любимого Ванечки у нее не нашлось ни одной минуты, чтобы с ним познакомиться? Это нормально?
– Она его не видела?
– Ни разу.
– И по Skype не просила показать?
– Нет. Когда он был маленький, мы жили в Москве, и она тоже не удосужилась заехать. Папа был, а мамы не было.
– Может, к старшим по-другому относится?
– Что нам комментировать отношения других людей? О себе рассказать я могу. Мне сложно говорить, что там людей объединяет, связывает, и почему эти связи в основном работают против меня.
– Тебе не хватает этого общения?
– С мамой?
– Да.
– Я росла на даче в Снегирях первые шесть лет жизни, ее видела редко. Дачи выделял Советский Союз, артисты были в большом фаворе, "в чести".
– Бабушке тоже?
– Да, и бабушке. Соседом был [Иван] Козловский.
– Весь бомонд…
– Поселок назывался Мастера Искусств. Папа летом приезжал в Снегири каждый день, зимой – через день. Мама приезжала по праздникам. Я могла бы все расписать в красках, может, это вызвало бы жалость ко мне. Но нет желания, не хочется этого делать. Не хочу ее обижать, честно. Публичное выяснение отношений, считаю, удел неблагородных людей.
– Может, увидит эту программу и позвонит тебе? Скажет: я прилечу в Киев, хочу внука увидеть?
– А что ей стоило приехать в Харьков, посмотреть мою Дездемону?
– Давай Дездемону!
– А-а, посмотрит программу, услышит – и не надо будет ехать. (Улыбается).
– Сэкономим на билете!
– (Поет).
Mio superbo guerrier! Quanti tormenti,
Quanti mesti sospiri e quanta speme
Ci condusse ai soavi abbracciamenti!
Это ее первая фраза, когда она выходит на сцену, дуэт с Отелло. Когда все еще хорошо.
– Можно пригласить всех на спектакль?
– Правда, билеты уже все проданы. (Улыбается). Но пригласить, конечно, можно.
– Спасибо тебе за интервью!
– Спасибо!
Записал Николай ПОДДУБНЫЙ