Пленный спрятал абрикосовую косточку и получил 20 ударов палкой – так, что не мог сидеть. Как это простить?

Абрикосовая косточка. Дважды на этой неделе вместе с девочками из патронатной службы я ехала к тем, кого мы ждали так долго. К нашим. Они вернулись из плена в январе.

Я смотрела им в глаза, слушала то, что, кажется, нельзя выдержать. Рядом – Гарик Корогодский, девочки из патронатной службы, люди, которые тоже хотят помочь. И после встречи я спросила их – и себя: что было бы самое страшное, если бы там были мы?

Прочтите эти истории. А потом честно ответьте себе на этот вопрос.

1. Плен начинается с избиений. Неважно, болен ты или ранен. Бьют руками, ногами, палками. Ты не успеваешь понять, что происходит, а уже лежишь на полу. Черепа разбиты, ребра сломаны. Ребята до сих пор мучатся от постоянных головных болей. Мы уже договорились об обследовании для двух из них на этой неделе.

2. Дальше – каждый день. Построение. И избиения. Ни за что. Просто потому что ты там. Три года без пауз. Унижения, удары, крики. Ад, из которого нельзя выйти.

3. Собаки. Запугивание собаками – отдельный террор. Мы шли из больницы с одним парнем, которого освободили еще в январе. Рядом пробежала дворняжка. Он сжался и прошептал: "Я до сих пор боюсь собак". И ты понимаешь: это страх не от животного. Это от того, что тебя приучали бояться всего.

4. Камеры. Металлическая дверь, крошечное окошечко или вообще без окна. Может быть и 200 человек в комнате, где негде сесть. Запах пота, страха, грязи. Туалет – прямо посреди камеры.

5. Душ? Раз в месяц. Холодная вода. На все – пять минут. Вши, клопы, которые кусают по ночам так, что кожа становится сплошной раной. Один из ребят тихо сказал: "Я иногда думал, что клопы съедят меня быстрее, чем они добьют".

6. Еда. Если это можно назвать едой. Каша, рыба. Хлеб – как праздник. Никаких овощей, никаких фруктов. Один из наших потерял 50 кг. От 96 кг осталось 46 кг. Дают есть на две минуты. И еда – кипяток. Обожженный рот, голод и боль. Я спрашиваю: "Зачем так?" Отвечают: "Чтобы еще и едой унизить. Не успел поесть – ходишь голодным".

Я хотела привезти сладкое. Девочки из "патронатки" сказали "нет". Они не могут есть сладкое. Им нужно диетическое, легкое. Они едят мало. Но хлеб – до последней крошки. Я вспоминаю бабушку, которая после войны ругала меня за недоеденный хлеб. Теперь я ее понимаю.

И абрикосовая косточка.

Парень рассказывает: в каше на завтрак один из них нашел абрикосовую косточку. Спрятал ее – думал потом съесть. Но их постоянно обыскивают. Нашли. "И что?" – спрашиваю. "Дали 20 горячих". Я не поняла.

Он объясняет: "Это когда тебе дают по заднице резиновой палкой 20 раз так, что потом ты неделю сидеть не можешь…" За что? За абрикосовую косточку.

И я спрашиваю вас: как это простить? Как это забыть?

Никак.

Девочки из патронатной службы делают нечеловеческую работу. Они ждут своих оттуда, поддерживают других. Они подставляют плечо каждому, кто вернулся. И я рядом с ними. Вместе мы сможем больше. Потому что никто не заслуживает того, чтобы остаться в одиночестве после ада.

Просто представьте: если бы это был я? Если бы это был мой сын? Мой брат? Мой друг?

И дайте себе ответ, что бы было самое страшное.

Источник: Анна Пуртова / Facebook