+5 Киев
Ставить приоритеты – важно. И сегодня в Украине не может быть приоритета выше, чем ситуация на фронте. Именно поэтому я отказывался от предложенных мне должностей: в случае их принятия я потерял бы возможность поднимать те проблемные вопросы, которые возникают непосредственно на передовой.
Вы можете пройти мимо этой истории. Потому что привычка – это опасная вещь. Еще до 2021 года в нашем подразделении воевали много бойцов, и многие из них погибли на войне, которой большинство не замечало. Один из случаев напрямую связан с привычкой: боец, проведя слишком много времени на ЛБС (линии боевого столкновения), перестал реагировать на опасность – ходил в полный рост, вылезал за бруствер и т.д. Именно поэтому когда произошел очередной артиллерийский обстрел, он не спрятался в блиндаж, а пытался определить направление, откуда ведется огонь, ориентируясь только на звук. Поэтому он получил осколочные ранения, несовместимые с жизнью. Большинство военных поймут, о чем я. То, что гражданскому кажется "смелостью", на самом деле часто является усталостью и безразличием к собственной жизни.
Теперь представьте: Украина – это боец, слишком долго находящийся на ЛБС. Смерти родных и друзей стали привычными. Смерти детей, гражданских в большинстве уже не вызывают ни ярости, ни даже страха, как это было в начале полномасштабного вторжения, или исчезают на следующий день.
А если это больше не вызывает эмоций, то в норму входят и утраченные территории, и отсутствие резервов, и отсутствие ротаций. В норму входят нелепые приказы и большие потери солдат.
Да, есть статистика уничтоженного противника. Даже введена система баллов для поощрения. Но часто ли на ставке поднимают вопрос о потерях наших подразделений (именно по подразделениям) – убитых, раненых, пропавших без вести?
Возможно, когда в новостях речь идет о продвижении на 100 м вперед. вся страна радуется: "Хоть что-то". А у меня – боль. Потому что я знаю, сколько за это заплатило подразделение ради команды "вперед-вперед". И всякий, кто хоть немного знает элементарную математику, понимает: это временное замыливание глаз. Людей становится все меньше. И коллапс – только вопрос времени.
И да, это война, но каждый солдат, взявший в руки оружие, готов отдать жизнь за Украину и ее независимость, но не за выслугу одного генерала перед своим руководителем. А любому руководителю уже давно нужно понять: если вокруг нет людей, которые могут сказать, что ты неправ, – это опасная среда, которая приведет к роковым ошибкам в принятии решений.
Дальше будет история. Вымышленная. От вымышленного подразделения, от которого зависит другое, тоже выдуманное, которое находится в полуокружении. И может попасть в полное окружение. Все совпадения, наверное, не случайны.
Хроника из истощенного направления. Свидетельство вымышленного офицера вымышленной бригады. Но болит по-настоящему.
Из "К" к "В". Затем снова "К". Потом "Д". Без передышки, без ротации. В обороне – без укреплений. В штурме – без резерва. Офицеры больше не ведут в бой – они тянут туда тех, кто в строю.
На участке более 5 км – 10, максимум 12 бойцов. Оборону держат водители, артиллеристы, повара. Но и они "закончились". От штата в батальонах осталось 25% людей, большинство которых уже положили свое здоровье раньше, а сейчас занимают должности баньщиков, водителей, потому что хотят оставаться полезными и дальше.
Когда сгорает еще один батальон, мы не получаем подкрепление – мы получаем "перераспределение". Люди не приходят – их размазывают по дыркам, которые даже трудно сосчитать.
Враг заходит штурмом несколько раз в день. Мотоциклетные волны, бронированные волны, штурмовые группы зэков. У наших новоприбывших есть пять дней адаптации. На шестой – в бой или в землю.
Приказы сверху звучат как истерика. "Возобновить позицию!" – которая ничего не дает. "Провести штурм!" – через километр открытой местности, теряя при этом людей на подходах. Приказы приходят напрямую от высшего военного должностного лица выдуманной армии.
Разведка? Нет времени. Огневая поддержка? Не успела прибыть. FPV? Не хватает даже на одну роту.
Те, кто должен понимать обстановку лучше нас, боятся на нее смотреть. Они не признают очевидного, потому что легче искать виновных в самой бригаде, чем говорить правду вверх – хотя выше всего один человек. Легче доложить фразу "обстановка контролируемая" или "командир вымышленной бригады обманывает и прячет людей", чем признаться, что этот контроль – это иллюзия, опирающаяся на раздробленные колени и настолько тяжелую усталость, что смерть кажется спасением от этого театра абсурда.
Страх перед главным генералом парализует не только решение, но совесть. И в этой тишине, где должны бы быть мужество и правда, звучит только одно: как выкрутиться, как перебросить вину, как вовремя сказать правильное слово. Ситуация выглядит так, будто кто-то наверху уже смирился с нашей смертью и теперь только определяет, кто именно и в каком порядке ляжет в эту землю первым.
Мы видим, как нас зажимают. Мы видим, что будет, если упадем. За нами – другие вымышленные бригады, уже полуокруженные. Мы держимся не за приказ, не за план – за тех, кто слева и справа, за еще живую бригаду.
Командир? Он с нами. Но он – заложник приказов из другого мира, где PowerPoint важнее эвакуации.
А теперь гипотетические вымышленные вопросы:
- Сколько еще нужно "выдуманных" бригад, чтобы начали слушать не паркетных генералов, а фронт?
- Сколько еще жизней нужно потерять, чтобы наверху признали: это не частичный некомплект, это системная катастрофа?
- Почему мы, которые "на коленях" просят Mavic, должны выполнять приказы тех, кто имеет все, кроме ответственности?
- Почему среди генералов больше тех, кто боится потерять должность, чем тех, кто боится потерять людей?
- Кто ответит за тех, кто больше не вернется? Или снова – никто?
- Почему должна случиться очередная трагедия, чтобы все наконец-то поняли: эта война выигрывается не отчетами, а кровью и правдой?
- И главное: сможет ли государство когда-нибудь смотреть нам в глаза, если мы вдруг вернемся?
Источник: Богдан Кротевич / Telegram
Опубликовано с личного разрешения автора
