+25 Киев
Мое первое внятное воспоминание из детства – лето 1980-го.
Мне шесть, я слегла с какой-то жуткой ангиной. Мама то и дело меряет мне температуру, кладет на лоб марлю, смоченную в уксусе, и уговаривает полоскать горло желтой горькой жидкостью. На табурете у дивана стоит эмалированная кастрюля с только что закипевшей картошкой, мне следует накрываться полотенцем и дышать над горячим отваром. А вечером меня ждет традиционная советская экзекуция – горчичники.
И вдруг в эту депрессивную атмосферу врывается отец.
– Включайте телевизор, начинается!
В СССР открываются Летние Олимпийские игры. Долгое время мне будет казаться, что это были лучшие две недели в жизни. Я целыми днями смотрела телек и стала главным спортивным обозревателем семьи.
Баскетбол, прыжки в воду, стрельба из лука, гребля на байдарках – я не пропускала ничего, запоминала фамилии и рекорды. А вечером докладывала папе обстановку на спортивном Олимпе.
– Ну, это потому, что канадцы не приехали (или "немцы не приехали"), – иногда говорил отец. Я тогда понятия не имела, что шестьдесят стран мира бойкотировали Олимпиаду в СССР из-за войны в Афганистане.
Церемонию открытия я плохо запомнила, она, казалось, ничем не отличалась от парада на Первомай. На трибуне "дорогой Леонид Ильич" и остальное угрюмо-серое политбюро, еще какие-то унылые танцы на стадионе.
К моменту, когда в небо полетит огромный олимпийский Мишка на воздушном шаре, помахав на прощание лапой, моя ангина пройдет. Мне разрешат гулять, и Олимпиада-80 растворится в памяти практически навсегда.
Через два года умрет Брежнев, Галина Ивановна будет безудержно плакать у доски, а нас отпустят с уроков.
Папа после работы спросит, кто меня расстроил. Я удивлюсь "Как же.. Леонид Ильич же..". Папа наклонится ко мне и тихо скажет
– А он тебе кто? Дедушка?
Эта папина фраза вывернет мое детское сознание наизнанку. Я все пойму. И с этого момента стану частью страшной семейной тайны – мы диссиденты. В доме всегда будут "запрещенная" литература (часто даже не в виде книг, а в виде распечаток на листах желтоватой бумаги) и пластинки с "буржуазным мракобесием" (точно не вспомню, но мне кажется, это были Scorpions и Deep Purple).
Я буду взрослеть в парадигме, что главная человеческая ценность – свобода. Любой выбор, который мне придется делать в жизни, будет опираться на этот столп.
Пройдет сорок четыре года. Перестройка, девяностые, развал СССР, Ющенко, Революция, Янукович, Майдан, Война.
В 2022-м я похороню родителей, одного за другим, они не выдержат ракетных обстрелов, сердце.
В июле 2024-го, за несколько дней до открытия Олимпиады в Париже, Sapronov Yuri подарит мне книжку Зыгаря "Как Россия уничтожала Украину". Я буду где-то на 124 странице, как раз на событиях первого года власти Путина, когда в дом к Сапронову прилетит русская ракета. Слава Богу, все останутся живы.
А сегодня утром я вернусь в Харьков с дачи и включу запись трансляции из Парижа…
В церемонии открытия мне понравилось ровно все. Да, все, и "тетка с бородой". Это какой-то невероятный карнавал, просто ода Свободе.
Но коварный TikTok тут же подтянет в телефон короткие "контекстные сюжеты". И я снова услышу фразы "буржуазное мракобесие", "сатанинское шоу", "вседозволенность и бесовщина".
Это произносят люди, россияне.
Вернулось омерзительное ощущение Брежнева на трибуне. Не могу отделаться.
Как такое возможно – сознательно катиться на самое адское дно? Назад, к концлагерям? До открытия печей для сжигания несогласных осталось девять, восемь, семь, шесть…
Ми маємо перемогти. Ми – це не тільки Україна, а весь цивілізований світ. Інакше настане темрява.
Источник: Анна Гин / Facebook
Опубликовано с личного разрешения автора
