Моя военная служба кончилась. Не по моей воле

На службе сложно обрести справедливость, зато легко найти своих.

Пишу этот текст всем своим и тем, кто поддерживал.

Моя военная служба кончилась. Не по моей воле, не тогда, когда я этого хотел, и не таким способом, которого заслуживал. Я искренне сожалею, что не могу объяснить всего, как оно было на самом деле, и что справедливость, к которой стремился, осталась где-то между строк. Но я напишу так честно, как могу сейчас.

Впервые я пошел воевать в 2015 году, боевые были в Нью-Йорке и промзоне Авдеевки. Вернулся живым, демобилизовался осенью 2016 года, но война осталась во мне. В марте 2022 года я снова пришел в армию не потому, что не было выбора, а потому, что иначе не мог – там были свои, те, кого я не оставил тогда и не оставлю никогда.

5 июня 2022 года я получил ранение, после которого должен был остаться вне строя – мне вырезали часть лобной доли мозга и глаз, я навсегда потерял чувство нюха и позже получил статус человека с инвалидностью. Формально я мог не возвращаться, имел на это все основания, справки, разрешения и даже соболезнования тех самых своих.

Но те, кто был там, понимают, как это работает. Есть тишина, которую не выдерживаешь в городе, потому что она не настоящая. Там, среди своих, ты чувствуешь рядом людей, дышащих той же пылью, смотрящих в ту же темноту и держащих эту линию, словно она последняя в мире. И когда тебя оттуда вырывают, внутри остается что-то недоговоренное, будто ты ушел посреди разговора. Я вернулся не для того, чтобы доказать что-то другим. Просто хотел снова быть среди своих – тех, кто не спрашивает, почему ты вернулся, потому что сам бы поступил так же.

Я дослужился до звания майора и выполнял задания службы до последних дней. Часть из них навсегда останется между находившимися рядом без описаний и объяснений; некоторые и сегодня оставляют меня в покое – я знаю, что они сделаны правильно, с крутыми людьми, для правильных целей и не нуждаются в доказательствах.

Выполнение одной из этих задач привело к приказу бывшего министра обороны уволить меня со службы: без объяснений, без возможности отстоять свою правоту. Все, кто знает подробности, понимают, что это было несправедливо – от моих подчиненных, моих непосредственных командиров до подписавших документы. И хотя я уже говорил, что на службе трудно найти справедливость, однажды я расскажу все детали этой истории – спокойно, с именами, фактами и доказательствами.

Я не делаю этого сейчас не из страха или лояльности, а потому, что пока есть люди, которые до сих пор служат и несут ответственность, – я не имею права подставить их.

Сейчас чувствую только благодарность тем, кто был рядом, и боль за то, что приходится покидать службу. Чтобы не было домыслов относительно тех, с кем я служил, скажу еще раз, немного не как военный: я с безграничной благодарностью и нежностью отношусь к своему подразделению, к командиру, к каждому побратиму и посестре, с кем имел честь служить. Я знаю, что читая этот текст, они – за меня. И это больше всего, что меня греет.

Я возвращаюсь к гражданской жизни.

Хотя форма еще висит в шкафу, а рука тянется написать командиру, для меня это не конец службы. Служба может завершиться, но служение – нет.

Это не значит, что я вдруг стану удобным или безупречным. Я останусь таким, как есть, – упрямым, прямым, порой резким, со всеми своими недостатками и странными привычками, которые раздражают других, но спасают меня. Я не святой и не пример для подражания. Просто человек, находившийся на войне и не имеющий терпения к фальши, глупости и показной правильности.

В гражданской жизни я сконцентрируюсь на двух вещах.

Первая. Я возвращаюсь к работе в юридической компании "Миллер" и продолжу служение верховенству права. Я буду руководителем компании и адвокатом. За это я благодарен партнерам Карине Панченко и Артему-Абрахаму Крикун-Трушу, которые сделали для меня больше, чем я мог ожидать, пока меня не было, и сохранили мне место, будто я просто вышел на короткую передышку. От того, что после ранения у меня меньшая работоспособность, у меня не станет менее оплачиваемой работа. И это роскошь, которая есть далеко не у каждого раненого военного. И об этом – ниже.

Второе. Я продолжу правозащитную работу в "Принципе" – организации, которую мы создали, чтобы защищать военных и ветеранов. Наша миссия очень проста – защищать тех, кто защищает страну. Я безгранично благодарен команде, которая выдержала и выросла, когда меня не было, продолжала дело, не опустила рук и не потеряла смысл. Вы – невероятные! И отдельно я благодарен соучредительнице "Принципа" Любови Галан – за терпение и веру, которые не позволили этому делу остановиться.

В исследовании "Принципа" "От ранения до возвращения" есть такой тезис: "Даже после увольнения первое время ветераны не чувствуют себя до конца гражданскими и подчеркивают, что их идентичность воина не исчезает после завершения службы".

Думаю, что не исчезнет и моя. Я продолжаю общаться с собратьями и всегда буду рядом настолько, насколько будут разрешать обстоятельства, силы, время и здоровье. Нить между нами не обрывается с увольнением или приказом – она держится на более крепких ценностях, чем подписи министров.

Я не знаю, каким будет этот этап перехода в гражданскую жизнь, но завершить хочу почтением памяти и благодарностью.

Я буду помнить побратима, погибшего в момент подрыва нашего автомобиля.

Спасибо Байкеру, что спас меня.

Спасибо всей больнице Мечникова, господину Андрею Сирко.

Благодарю командира и всю службу. Вы точно самые лучшие. Еб...нутые, но самые лучшие.

Спасибо партнерам, которые были рядом.

И спасибо родным. Без вас все это было бы невозможно.

Источник: Masi Nayyem / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора