Поклад: Гнатюк услышал моего "Ирода" и пошел просить денег на постановку к президенту. Через неделю перезвонил: "Грошей нема і не буде" G

Имя Игоря Поклада хорошо известно не только в Украине, но и далеко за ее пределами. Он не кичится своими успехами, не прорывается в эфиры: за него говорит музыка. На счету композитора более 500 песен, которые и сейчас знает каждый. Его визитные карточки – "Дикі гуси", "Глаза на песке"... Это он написал музыку к нестареющему хиту Софии Ротару "Тече вода" и песне "Скрипка грає" Нины Матвиенко. В разное время произведения Поклада исполняли самые разные артисты: Муслим Магомаев, Юрий Гуляев, Иосиф Кобзон, Тамара Миансарова, Тамара Гвердцители, Дмитрий Гнатюк, Таисия Повалий, Назарий Яремчук, Руслана и многие другие. Причем плодовитость 73-летнего мэтра не ограничивалась только эстрадой: его музыка звучит в сорока художественных фильмах и еще в десятке детских мультфильмов.

Но самым значимым творением, делом всей своей жизни Игорь Дмитриевич и сейчас считает рок-оперу "Царь Ирод", которой он посвятил десять лет своей жизни. Однако пробиться в массы с этим блестящим, поистине мирового масштаба проектом Поклад не может уже много лет. Благодаря его стараниям два года назад Крымский академический украинский музыкальный театр поставил "Ирода" на своих подмостках и имел колоссальный успех. Но если представить, как этот спектакль мог бы заиграть с другими костюмами и на другой сцене, то станет очевидно, что он запросто мог бы затмить постановки самых известных театров мира.

"Фонограммы готовы и ждут своего исполнителя, было бы заинтересованное лицо, – с надеждой в голосе говорит Игорь Дмитриевич. – Если кто-то заинтересуется, какие-то деньги я бы, может, и нашел под это дело. Ходил бы и дальше просить у богатых людей".

 "ГОРДОН" впервые  публикует видеозапись громкой постановки, которая прошла на сцене Симферопольского театра в 2013 году. Может быть, кто-то из украинских состоятельных людей, которым не безразлично культурное будущее Украины, заинтересуется, сможет и захочет помочь, чтобы этот проект увидели не только у нас, но и в Европе. 

– Игорь Дмитриевич, во многих своих интервью вы говорили, что считаете рок-оперу "Царь Ирод" делом всей своей жизни. Как вообще родилась идея такого монументального проекта? Какой там сюжет?

– Идея пришла ко мне еще в юности, лет в 20, когда я был студентом консерватории. С годами идея окрепла и в конце концов реализовалась. Хотя произведение очень трудное, только одна фонограмма идет 2 часа 15 минут.

Что касается сюжета, то он библейский. В Библии все описано. Безответная любовь Марианны к Ироду, которая пожертвовала собой ради него и погибла от этой любви… Главный смысл произведения – любовь должна победить все зло на земле.

– Работа над "Иродом" отняла у вас десять лет жизни. Почему так долго? Муки творчества?

– Все получалось, просто писал я потихонечку, собирал материал – вот на это и ушли годы. А когда понял, что надо вплотную за него браться, у меня практически все было готово в голове: увертюра, фонограмма, минусовки и плюсовки… После этого написание в общей сложности заняло месяц. Дальше еще месяца два профессионалы доводили фонограмму до ума на электронике с моих черновых набросков.

– Вы как-то очень долго пробивали дорогу этому произведению, искали спонсоров. В какие двери стучались?

– Однажды у меня была случайная встреча с одним человеком, который в Париже работал главным продюсером второго по величине после Cirque du Soleil цирка. Когда он приехал к нам, ему сказали: "Подойдите к Покладу". Он пришел ко мне домой, я дал послушать ему "Ирода". "Игорь, – сказал он мне, – о таком спектакле я мечтал всю свою жизнь! Я его прокатаю, сделаю из него золото, ты получишь мировую славу. Работай, все остальное мы сделаем. Поставим, где скажешь: хочешь – в Иерусалиме, хочешь – в Америке. Я приезжаю через месяц, заключаем договор (а суммы там назывались бешеные по сравнению с нашими) и начинаем работать". А через две недели звонок из Парижа: у него инфаркт. И все обломилось. Даже не знаю, жив ли он сейчас.

– Да, вы бы уже миллионером там стали…

– Я не рассчитывал ничего заработать на этой рок-опере. Мне главное, чтобы ее поставили.

Лет десять назад при очередных политических выборах нам давали $1 млн на постановку, причем безвозмездно. Мы уже пригласили режиссера и художника из Москвы, они взялись за дело, даже афишу нарисовали, а потом наверху не так распределили портфели, и тот, кто мне пообещал денег, получил не тот портфель, на который рассчитывал. И в очередной раз все сорвалось. Фото: Феликс Розенштейн\"ГОРДОН"

– А еще к кому-то обращались?

– Конечно! Попытки были всегда. Когда-то я включил это произведение нашему тенору Дмитрию Гнатюку, мы с ним большие друзья, – так у него задрожали руки, когда он это услышал. "Это нужно немедленно ставить в нашем Оперном театре. Я пойду к президенту и буду просить у него денег на постановку". А через неделю перезвонил и говорит: "Мне сказали: "Грошей нема і не буде". На этом лавочка закрылась. Настоящие художники что-то хотят сделать, но для того, чтобы они могли сделать, государство должно как-то помочь – но оно не хочет, не может.

Пробовал заинтересовать и наших олигархов. Обошел практически всех. От высоких до самых высоких. Солидные люди говорили одному нашему самому большому олигарху, мол, что ты устраиваешь выставки западных художников, у тебя в Украине клад лежит. Поставь – и вся Америка будет у твоих ног. Он как будто бы заинтересовался, но ответа от него не последовало.

Другие говорили примерно так: "Произведение, конечно, хорошее, но нужно вложить деньги. Миллион, два? Пожалуйста! Но даем под проценты, потом нужно возвращать". В принципе, реальная постановка вопроса. Если бы, к примеру, Театр эстрады в Москве арендовать на три месяца и играть там этот спектакль, он отобьет любые вложения. Или прокатать по Европе. Но в Украине нет таких продюсеров, которые смогли бы это сделать. Московских в нынешней политической ситуации пригласить нереально. Так что все опять застопорилось.

Лет десять назад при очередных политических выборах нам давали $1 млн на постановку, причем безвозмездно. Мы уже пригласили режиссера и художника из Москвы, они взялись за дело, даже афишу нарисовали, а потом наверху не так распределили портфели, и тот, кто мне пообещал денег, получил не тот портфель, на который рассчитывал. И в очередной раз все сорвалось.

– Прямо какой-то злой рок: вы делаете, а все обрывается…

– Харьковский театр был на грани запуска этого спектакля, но тоже не вышло. Хотя было разрешение и благословение патриарха. Обрывается все из-за отсутствия финансов. Там должны быть приличные деньги. И потом он очень сложен в постановке. Из театра нужно выжимать все силы. Он требует напряжения всех своих возможностей от любого актера и участника.

– Но в Симферополе ведь получилось, они первые поставили в Украине эту рок-оперу. Неужели там нашли ресурсы?

– Опять же, помогла случайная встреча с директором симферопольского театра Владимиром Загурским. Он приехал ко мне, я показал ему это произведение, говорю: "Все равно никто не поставит". Я даже не думал, что он сможет это реализовать. Театр там не очень богатый. Он послушал. А потом звонит: "Приезжай, премьера будет такого-то числа". Спектакль дорогостоящий, практически все, что было в театре, все на сцене. Но они справились. Потом свозили эту постановку на какой-то фестиваль нашего разлива и завоевали Гран-при. А в жюри сидели все московские режиссеры, среди них – актер Василий Лановой и еще много известных фамилий. Но все в один голос говорили, что этот спектакль достоин лучших сцен мира.

– География не имеет значения. Главное – сделать одну постановку и найти продюсера, который организует тур. А артисты? Наш Толя Кочерга – стопроцентный Ирод. Мы с ним говорили об этом, а он: "Игорь, я в любой постановке выступлю". Коля Караченцов подходил на эту роль. Помню, сидел у меня на кухне и говорил, что будет уговаривать Марка Захарова поставить "Ирода". А потом с ним случилось несчастье – авария, и опять ничего не получилось. Мы и с Богданом Ступкой это обсуждали. Я ему говорю: "Богдан, это твоя роль". А он: "Так тут же треба співати". "Нет, – говорю. – Нужно декламировать, показать Ирода изнутри не обязательно через пение". Но он стоял на своем: "Нет, я только испорчу все, не треба". Театр Франко был ближе всего к постановке (там шли все мои музыкальные пьесы, в том числе "Конотопская ведьма"). Но такого масштаба не было, и они побоялись.

– Печально это все. Но у вас есть надежда, что оперу все-таки поставят?

– Надежда не покидает, но оптимизма нет (смеется). Я столько вложил усилий в продвижение этого спектакля, что у меня уже давно опустились руки. Понимаю, что все это нереально.

Сейчас ставят так называемые фигурные спектакли, чтобы без декораций, два, три актера и еще несколько второстепенных – все! А на такой проект где они деньги возьмут?

Так что пока об Украине даже мечтать нельзя. У нас невозможно поставить такой спектакль. Причем мало того, что упал общий уровень жизни, еще и театры в таком жалком состоянии находятся, что просто нереально предлагать им такой крупномасштабный проект.

У меня были заготовки на два малофигурных спектакля, одна из них – мелодрама с великолепным сценарием. Я позвонил одному киевскому режиссеру, а он: "Игорь, о какой постановке ты говоришь? Мне зарплату нечем актерам платить". Половина уехала работать таксистами в Турцию, еще треть – на Запад, в кабаре. Блестящие музыканты никуда не могут устроиться: ни в хор, ни в оркестр. Оркестры сокращаются, труппы тоже. Государство не выделяет помощи практически никакой. Может быть, национальным театрам и помогают, но этого недостаточно для того, чтобы театр жил нормальной жизнью.

– Говорят, что после "Ирода" вы разочаровались в современной эстраде и перестали писать для шоу-бизнеса. Причина действительно только в этом?

– Писать практически не для кого, да и артисты ко мне не обращаются. Все украинские певцы в упадке, сами ничего не зарабатывают. Ездят на гастроли со своими концертами, но это беднота. Выступают за 5 тыс. грн максимум. А провести тур гастролеров, даже такого уровня, как Соня Ротару… Кто сейчас пойдет на эти концерты? В Киеве, может, и пойдут, а в селах людям не до искусства, проблема выжить.

В лучшие времена, когда меня принимали там как своего, у меня было право голоса. А сейчас всеми съемками завладели московские композиторы. Фото: Феликс Розенштейн/"ГОРДОН"

Да и Соне сколько лет… Кто знает, как она себя чувствует? Хочет ли этого? В Россию она тоже сейчас не поедет. Кстати, пытался недавно ее поздравить с днем рождения, но связи с Крымом нет, не знаю даже, как ее найти, чтобы поговорить.

А для российских артистов писать? В лучшие времена, когда меня принимали там как своего, у меня было право голоса. А сейчас всеми съемками завладели московские композиторы. Мне Ротару говорила: "У нас с тобой столько песен по центральному телевидению прозвучало, но прошли те времена. Там сидят свои композиторы и не допускают людей со стороны". "А что, ты своего голоса не имеешь там?" – спрашиваю. "Имею, но он второстепенный". Решают все их продюсеры, которые заинтересованы в своих авторах. А сейчас тем более для этого есть все основания. Так что печальная картина...