+5 Киев
Когда я родился, семья была очень бедная. Потом был период коротенький обеспеченности. И он быстро закончился
– Константин, добрый вечер.
– Добрый, добрый! Очень рад с вами поговорить. Сразу признаюсь, что я с большим удовольствием, наверное, уже раз 100 просмотрел ваше интервью с одним человеком, в первую очередь с Марком Солониным. Я его даже слушаю, чтобы уснуть. Так что – вы думали, что у вас там миллионы просмотров? Половина из них – это я. Буду рад с вами пообщаться.
– Спасибо за теплые слова. Я хочу представить вас для нашей аудитории. И ничего проще, чем прочитать, что о вас написано в "Википедии", я, собственно говоря, не придумал. Что о вас пишут? Британский писатель-сатирик, подкастер, политический обозреватель. Писали для ряда изданий. Вы в настоящее время публикуете статьи на совершенно разные темы в своем аккаунте на платформе "Сабстэк". И являетесь с 2018 года одним из организаторов канала "Тригонометрия".
– Собственно, нас двое, создателей и организаторов.
– Вы очень популярный человек в Британии, но вы из Москвы. Вы были гражданином России. Не знаю, остаетесь?
– Нет.
– Вы очень интересны тем, что смогли состояться, смогли стать успешным в Британии. Давайте начнем с Москвы. Вы родились в культурной, интеллигентной московской семье. Есть знаменитый пианист Кисин. Это не ваш родственник?
– Все всегда спрашивают – и я всегда вынужден разочаровать. К сожалению, нет.
– Жаль. Ваш отец во времена Ельцина был замминистра?
– Да, был. До этого он был химиком. Я родился в Москве, но жил долгое время с семьей в Ташкенте, в Узбекистане. Кстати, был там недавно. Интересно очень страна изменилась. И также я очень часто приезжал в Украину. У меня мама украинка, и много родственников на юге Украины. Так что знаком со многими странами бывшего Советского Союза. Но очень давно уже живу в Англии. Наверное, слышно из-за того, что язык у меня русский – родной, но все-таки уже не рабочий. Так что помогайте мне, если что.
– Сколько кровей в вас течет?
– Ну, мой отец наполовину понтийский грек, наполовину еврей. Мама – украинка.
– Отец был замминистра по связям с СНГ, по-моему. Как это называлось тогда?
– Да, так и есть.
– Вы немножко видели номенклатурно-богемную жизнь или нет?
– Абсолютно нет. На самом деле это был такой момент, когда… Мой отец был финансистом. Из химика стал финансистом в какой-то момент. И деньги он зарабатывал исключительно в финансовой сфере. А когда перешел на госслужбу, он получал, по-моему, 100 долларов в месяц. И в общем-то, наш уровень жизни сильно упал, насколько я помню, когда он стал работать в правительстве.
– Какой вы запомнили Москву?
– Какой запомнил я Москву? Ну понятно, что я был ребенком. Я полтора часа ездил со станции метро "Юго-западная" в центр. Моя школа была рядом с Белым домом. Я помню, что это было такое довольно опасное, грязное, очень бедное в тот момент место. Было много проблем. Это были 90-е. И очень много было сложностей. Я помню людей, которые... Я все пытаюсь людям на Западе объяснить, какой это был перелом ужасный для многих жителей. Я помню профессоров, которые продавали свою мебель на улице у станции метро. Москву я того периода помню такой.
– Но Москва превратилась в совершенно потрясающий по уровню жизни город, мегаполис на уровне лучших городов мира. Вы уже видели ее такой или нет? Или вы больше там не были?
– Не видел, но очень много слышу. У меня родственники в России, друзья, знакомые. Более того, у меня есть члены семьи, которые после 2022 года переехали из Москвы в западные страны – и очень разочарованы там уровнем сервиса, доступа к бытовым вещам. Поэтому – да, я знаю, что Москву сделали конфеткой.
– Как вы оказались в Лондоне?
– Меня родители отправили в школу еще в 90-х. В 95-96-м я поступил в школу в Англии. Вначале я был в Бристоле, потом я учился в университете в Шотландии, в Эдинбурге.
– Моя дочка окончила Эдинбургский университет.
– Я не знал, но это хороший университет.
– Хорошее место, да.
– Да. Я его не окончил. Так получилось, что благополучие моей семьи... Мои родители – у них обеспеченность продлилась ровно пять лет. И за эти пять лет они меня отправили в школу. Когда я родился, семья была очень бедная. Потом был период коротенький обеспеченности. И он быстро закончился: как раз когда я учился в университете. Поэтому мне доучиться не удалось. И пришлось пытаться найти, чем заняться. И я начал свою переводческую кампанию. 10 лет этим занимался.
– К слову, родители где находятся сейчас?
– Я стараюсь их не вовлекать, но они не в России.
– Великобритания. Какой эта страна вам показалась? Что в ней для вас было хорошего и что плохого?
– Я эту страну люблю. Я патриот своей страны. Британия – это моя страна. Уровень доверия между людьми насколько поразил меня и моих родителей. Я помню, что, например, они, приходя в банк, могли положить деньги, взять деньги из банка просто под подпись. Никаких там документов, как в России. Ну какой англичанин будет обманывать банк? Был очень высокий уровень взаимного доверия между людьми, между институтами общественными и людьми. Это очень антиэкстремистская страна. Это страна, в которой люди очень стараются не задеть других, уважать право других жить так, как они считают нужным, жить в рамках своей территории, своего дома, по своим правилам. Это страна, которая славится своей толерантностью в очень хорошем смысле этого слова. Я помню это. Ну конечно, Лондон по сравнению с Москвой 95-го, это был центр цивилизации. И было интересно, красиво, очень много исторических достопримечательностей. Это плюсы. Наверное, наша советская культура, если можно ее так назвать, с одной стороны, формально холодная, а с другой стороны, когда ты с человеком познакомился, то мы очень быстро начинаем дружить. А британцы, англичане – все-таки для них этот процесс гораздо более долгий, долгоиграющий. Поэтому ты можешь с человеком как бы вежливо здороваться 10 лет, но не подружиться за это время. Вот, наверное, такие первые впечатления были.
– Недавно Лондон сотрясли огромные протесты. Я не знаю, сколько людей вышло на улицы Лондона. Есть статистика?
– Про какие вы именно протесты? У нас… Я говорю, что Англия антиэкстремистская страна, но как бы у нас в последнее время много протестов.
– Ну вот недавно: когда сотни тысяч людей вышли.
– Ну, вы знаете, у нас сотни тысяч людей выходят. Вот я хожу на эти митинги сам и как журналист показываю, что на самом деле происходит, общаюсь с людьми. Я бывал и на пропалестинских митингах, и на произраильских митингах. И сейчас у нас были антиправительственные митинги.
– Вот-вот, антиправительственные я имею в виду.
– Знаете, все врут на эту тему. Главные журналисты пытаются занизить цифры. Организаторы, естественно, пытаются сказать, что пришло три миллиона человек. По моим оценкам, не претендую на их объективность, – мне показалось, что там было 300–400 тысяч человек. Что, конечно, немало.
– Чего люди хотели? Против чего они протестовали?
– Сложно сказать, потому что люди часто… У них есть определенные жалобы, которые не всегда связаны с тем на самом деле, почему эти жалобы стали для них актуальными в данный момент. Я могу попытаться описать весь спектр. В первую очередь, если людей спросить, они хотят, чтобы нынешнее правительство ушло. Стармер плохой премьер-министр – его убрать. И с этим я абсолютно согласен. Но мне кажется, что дело не в этом. Потому что очень многие проблемы, которые их волнуют, на самом деле уже – ну сколько? – лет 10–20–25 в нашей стране актуальны. В первую очередь, с 2008 года – финансовый кризис во всем мире. У нас ВВП на душу населения до сих пор ниже, чем был в 2008-м. Полная стагнация, экономика абсолютно не развивается. И тот рост…
– Богатые люди убегают из Британии, правда? Из-за налогов огромных.
– Налогов? Знаете, налоги – это одно, а качество жизни – это другое. Кто хочет жить в стране, которая активно беднеет? Это же связано и с криминалом, и просто на улице грязно, и так далее. То есть да, богатые люди уезжают, и у них есть на то веские основания. Остаются, в общем-то, патриоты. Мы теряем людей, которые говорят: "Я люблю Англию, но я не готов платить 50% налогов. Я лучше поеду в Дубай, где вообще не буду платить налоги". И остаются только люди такие, как я, которые говорят: "Это моя страна, я не готов ее бросать в тяжелый момент – я буду за нее бороться". Что, конечно, стоит нам всем денег. Ну, в общем, в первую очередь ВВП не растет и не восстанавливается с 2008 года. Сколько времени прошло, а люди не богатеют, а даже беднеют. Во-вторых, параллельно растут налоги. У нас зарплаты не повысились, а налоги повысились. Есть такая статистика… Европа в целом… А эти проблемы – по всей Европе. Европа – это 12% населения мира, 25% ВВП и 50–60% затрат социальных. Мы тратим очень много денег на безработицу, на социальную помощь и так далее. Экономика в таком положении не может быть динамичной, не может развиваться, потому что такой груз на ней.
Во-вторых, конечно, Британия – это страна fair play, справедливости. И ситуация, когда десятки тысяч нелегалов садятся в лодки во Франции и просто нагло переплывают Ла-Манш и высаживаются у нас на пляжах, а правительство сразу им выдает гостиницы, обеспечение, оплачивает еду, никого из них не депортирует… А это продолжается уже десятилетия. Понятно, что даже обычные люди, которые ничего не имеют против ни иммигрантов, ни людей из других стран, – они смотрят на это и говорят: "Это неприемлемо, это не по-британски". Знаете, Дмитрий, это дошло уже до такой ручки! Я могу вам такую статистику сказать. В 1996 году, когда я приехал в Англию в первый раз, чистая миграция в Англию была 55 тысяч в год. Это легально: люди, которые пошли в посольство, получили визу, купили билет и сели на самолет. Сейчас нелегальная миграция в таких же числах, понимаете? Это страна, которая частично по идеологическим, частично по практическим причинам абсолютно потеряла связь с реальностью.
– Константин, что происходит с Европой? Почему она просто убивает себя? Я знаю, в Германии есть центральные районы городов, где людям небезопасно ходить. Женщин могут изнасиловать, мужчин – ограбить, избить. Что это такое?
– Это идеология, Дмитрий. Это идеология, кстати, с которой и я, и вы очень близко знакомы. Это то, что мы называем неомарксизмом. Это люди, которые потеряли связь с реальностью, мне кажется, в первую очередь в результате очень продолжительного периода мира, безопасности и богатства. И поэтому забыли, как этот мир, покой и богатство были созданы. Что надо свою страну защищать, строить. Что кроме того, чтобы взять у богатых людей налоги и обеспечить жизнь другим, надо также, чтобы богатые люди хотели быть в стране, строили бизнесы, развивали промышленность. Во-первых, это идеология, которая говорит, что все люди одинаковые, абсолютно нет между ними разницы. Поэтому если кто-то хочет приехать из Афганистана, то он имеет такое же право жить в нашей стране, как и мы. Ну да, он нелегально, но он все равно такой же, как мы. И мы бы прибежали нелегально из Афганистана! Поэтому давайте откроем наши границы для всех. Эта абсолютно идиотская идеология очень распространилась. И в первую очередь, конечно, это результат преподавания, образовательной системы, в которой детей перестают учить каким-то объективным фактам и правде, историю перевирают дико. Я понимаю, что могут быть эксцессы в другую сторону. У вас есть такие соседние страны – не будем их называть, – в которых учат, что "наша страна – это лучшая в мире, ничего другого быть не может, мы все тут самые лучшие, поэтому давайте убивать и насиловать". Но также не надо перегибать палку и в другую сторону. Вот у нас идет перегиб в обратную сторону.
В Германии после Второй мировой войны и Холокоста вина в них так глубоко вбита, что, когда начался сирийский кризис, они впустили огромное количество людей из стран, где культура абсолютно несовместима с Западной Европой. И эти проблемы с этим тоже связаны. А в-третьих, у нас еще есть такая проблема: это то, что называется нэт зиро. Это экологическая тема. Но у нас есть такая идея, что если мы уничтожим всю нашу промышленность и не будем больше углекислый газ в воздух выпускать, то все станет лучше. Мир будет спасен. И поэтому мы просто убиваем промышленность и вообще бизнес. Потому что в Англии самые высокие цены на электроэнергию для бизнеса в мире. И четвертое – на энергию вообще для обывателя. Ну понятно, что в такой атмосфере нормально работать, нормально жить люди не могут. Немцы то же самое – закрыли все свои атомные электростанции, и когда началась война, они оказались полностью на нефтяной и газовой игле России. Это просто глупые, идеологически мотивированные политики. И население тоже, к сожалению. Им вбили в голову очень много глупых, неправильных идей – и люди повелись.
В Европе люди немножко проснулись и поняли, с кем они имеют дело, и что делать вид, что мы живем в мире и водим хороводы, уже нельзя
– А Brexit – это была ошибка или нет?
– Сложно сказать. Я голосовал, сразу скажу, против Brexit, но по совсем другим причинам. Я был уверен, что выход Великобритании из Европы в первую очередь ослабит единство Европы против России. Мне было очевидно, что Европа, которая спорит между собой, не сможет оказать противодействие внешним силам. А после 2014 года было очевидно, что в этом будет необходимость. Но что касается всего остального… Те, кто были за Brexit, говорят: "Европа еще дальше ушла во все эти плохие вещи". А те, кто против Brexit, говорят: "У нас все плохо". Я говорю: "Да, у нас правда все плохо. Но это не значит, что Brexit сделал хуже". Поэтому объективно мне кажется, что на самом деле почти ничего не изменилось, и все те же проблемы, которые были, примерно и развиваются.
– Криминал тоже досаждает сильно британцам?
– Есть фраза: "Проклятая ложь и статистика". Статистика говорит, что все супер: криминал падает, мы в безопасности. Я вам могу сказать, что я практически не знаю людей, у которых не было за последний год инцидента криминального: не украли телефон, не ограбили, машину не взломали. У меня самого несколько лет назад выломили окно в машине, чтобы куртку украсть, которую я там по неосторожности оставил. Кража телефонов дошла до того, что прямо на улице есть надписи: "В этом месте много крадут телефоны, поэтому осторожней". И главное – полиция ничего не делает. На моем канале "Тригонометрия" было интервью с человеком, который поставил эксперимент. Он дорогой велосипед пристегнул замком прямо напротив Скотланд-Ярда. Его украли. А он туда трекер приделал, который было не видно. И подал заявление в полицию, сказал: "У меня украли велосипед". Полиция сказала: "Извините, ничего не можем сделать. Вот вам номер, подавайте на страховку – вам вернут деньги". Он сказал: "А я трекер поставил. Вот адрес, велосипед здесь". – "Извините, дело закрыто". Тогда он написал об этом в СМИ. Тут же дело снова открыли. То есть полиция просто не преследует людей, которые занимаются мелкой кражей. Ну и эта безнаказанность дает свои результаты.
– А видимо, тут тоже финансовый момент есть. Потому что преследовать тех, кто крадет велосипеды, дороже будет, чем возвращать велосипеды.
– В том числе. Я думаю, что экономический момент тут важен, но есть также идеологический момент. У нас активно преследуются, например, люди, которые в соцсетях что-то не то написали. На это деньги есть. У моего знакомого Грэма Линехана – юморист, сатирик, создатель многих юмористических программ, таких как Father Ted и многих других. Его арестовали за то, что он что-то сказал про трансгендерную тему, которая у нас очень стала в последнее время популярна. Прямо в Хитроу пять вооруженных полицейских его повязали. Огромный был шум. В общем, у нас какие-то идут очень неприятные процессы – и на них денег хватает, как ни странно. Вот юмориста арестовать деньги есть, а заняться велосипедами – почему-то нет.
– Сегодня, когда огромные массы людей перемещаются по миру в поисках спокойной жизни, жизни без войны, более обеспеченной жизни, какая страна, на ваш взгляд, является самой привлекательной для жизни? Просто чтобы простой, маленький человек мог сбежать от проблем и обосноваться там.
– Дмитрий, спросите что-нибудь попроще. Я очень люблю Великобританию и стараюсь активно участвовать в общественной жизни, пытаться сказать что-то полезное, участвовать в дебатах. Но бывают такие темные дни, когда я задумываюсь… Знаете этот старый анекдот? Еврей идет и видит, другие евреи о чем-то спорят. Подходит и говорит: "Не знаю, о чем вы спорите, но ехать обязательно надо". Я сейчас два-три месяца в году провожу в Америке. Там тоже есть места, где очень классно, есть места, где плохо. Очень страна мне нравится, но экстремальная страна во многих смыслах. Если бы я нашел на этот вопрос ответ, я, наверное, уже бы с вами говорил из этой страны. Не нашел я пока такой страны. Я знаю, люди ездят в Дубай – тоже есть свои плюсы, свои минусы.
– Чем вам понравилась и чем не понравилась Америка?
– Америка — это динамизм, это драйв, это люди. Нам, англосаксам, кажется, что мы все одинаковые. Америка – ну что? Говорим на одном языке, культура похожая, смотрим те же телевизионные шоу, те же газеты читаем в основном. Это совершенно не так. Американцы – это люди, которые готовы были рискнуть, уехать из Европы и попробовать что-то новое. Поэтому там эта идея рискнуть: начать бизнес, сотрудничать, вместе что-то делать… Это такой глоток свежего воздуха. Особенно когда я приезжаю из Европы, где все немножко задавлено. Поэтому динамизм людей, динамизм этой культуры мне очень нравится.
– И возможности, правда?
– И возможности, конечно. Если бы мы переехали в Америку, то у нас было бы в 10 раз больше возможностей. В Европе есть ложная конкуренция. Вот у меня YouTube-канал, у тебя YouTube-канал – каждый должен защищать территорию и не сотрудничать, мы – конкуренты. А в Америке наоборот на это смотрят: "Давай вместе что-то сделаем – нам обоим будет лучше". Поэтому это мне очень нравится в Америке. У них, что сейчас особенно стало важно, абсолютно четкая культура свободы слова. У них это все прописано в Конституции. Они ни в коем случае людей за слова арестовывать не будут… Если ты обеспеченный человек, лучше места, чем Америка, сложно представить. Богатые люди в Америке живут лучше, чем кто бы то ни было. А вот бедные живут хуже, чем почти везде. Это очень неравная страна. Быть бедным в Америке – я своему врагу не пожелаю такого. Это действительно тяжело. Я к Америке хорошо отношусь. Но не уверен, что хотел бы там жить.
– Сейчас Великобританию посетил президент Трамп с супругой. Как вы относитесь к Трампу?
– Сложно отношусь. Со многим согласен, со многим не согласен. Если бы я голосовал на предыдущих выборах, голосовал бы за него, безусловно. Потому что то, до чего довели Америку и вообще западный мир демократы, – это просто ужас. Я очень надеялся, что Трамп разумней подойдет к украинскому вопросу. Мне казалось, что ему гораздо будет понятнее, с кем он имеет дело. Я был неправ в этом. Сложно сказать, потому что Байден тоже как бы... Я не знаю, как это по-русски... Типа "мы поддерживаем Украину, слава Украине!", но на практике то, что он делал, мне не казалось достаточным. И я думал, что Трампу хватит мудрости понять, что в своих переговорах с Путиным он должен… И кнут, и пряник должен быть. А он думал, что типа "Владимир – он, значит, очень хочет мира, поэтому мы ему сейчас обещаем мир, и все будет хорошо". Это не то, как оно, конечно, должно было пройти. Но тем не менее мне казалось, что то, что делали демократы, только ухудшало ситуацию. Есть хотя бы шанс, что Трамп в конце концов поймет, что происходит, и мир будет достигнут. И Украина не заплатит за это слишком дорого. В остальном, конечно, вокизм демократский прекратил, границу закрыл. Это очень важный пример для всех наших западных стран. Как личность он не очень. Его манера поведения не очень меня радует. Но с другой стороны, мне понятно, что сейчас мы живем в таком… К сожалению, в период экстремизма. И поэтому будут либо левые экстремисты, либо правые экстремисты – и нам всем придется выбирать из двух зол меньшее.
– Как вам кажется, почему Трамп так робко ведет себя с Путиным?
– Я написал статью "Почему американцы не понимают Путина" и, по-моему, с пониманием их культуры описал ситуацию. Американцы в первую очередь – это люди, которые считают, что самое главное качество в жизни – сотрудничать. Мы же все хотим вместе делать деньги, делать бизнес. "Вова хочет сотрудничать… Он же говорит, что он хочет мира. Он же не будет обманывать, правда?" Поэтому в первую очередь я думаю, что это наивность. И человека, которого он выбрал как своего представителя, Стива Уиткоффа… Как он по Кремлю ходил, рассматривал – это, по-моему, пример этого. С одной стороны, это серьезные бизнес-люди, а с другой – в них есть базовая установка, что все в мире такие же, как они, а это неправда, и что все в мире хотят того же, чего хотят они. Сейчас у меня было немножко времени, я дочитал наконец мемуары Черчилля про Вторую мировую войну. И в самом конце он описывает, как после смерти Рузвельта пришел новый президент – Трумэн. И это создало большие проблемы, потому что Трумэн в своих переговорах со Сталиным тоже думал, что правильный подход – Сталин хочет того же, чего хотим мы, надо ему доверять, и тогда он нам будет доверять".
– Но потом Трумэн озверел.
– Да, да. Реальность приводит часто к отрезвлению. Я думаю, что Трамп… надеюсь, что опыт переговоров, которые прошли, немножко его отрезвил.
– Раньше я говорил, что 24 февраля 2022 года, начало полномасштабной войны России против Украины, разделило жизнь украинцев на "до" и "после". Сейчас я считаю, что они разделили жизнь всего мира на "до" и "после", потому что огромное влияние эта агрессия оказала на весь мир. Ваша мама – украинка. У вас и жена украинка, насколько я знаю. И родственники в Украине. Что вы лично почувствовали 24 февраля 2022 года и как вы вообще узнали о том, что произошло?
– Дмитрий, не спрашивайте, потому что не хочется плакать на публике. Но именно такая была реакция. Моя бабушка в Днепре… 96 лет. Она пережила Вторую мировую войну. Она видела уже, как на ее страну нападают, как убивают людей, и она все это пережила. И когда я с ней говорил по телефону, и она мне говорила в слезах: "Костя, никогда не могла себе представить, что за мою жизнь еще раз такой ужас будет". И это очень тяжело. Я очень сочувствую украинцам, сопереживаю. Это ужасное событие… Ну просто, видите, слезы на глазах. Не знаю, что еще вам сказать.
– Как вам кажется, почему это стало возможным?
– Так просто на это не ответить. В первую очередь, это Запад, который ослаб, потерял уверенность, потерял четкое понимание ценностей, потерял готовность отстаивать свои интересы. В Лондоне 10–20 лет подряд… Я, собственно, знаю об этом, потому что когда был переводчиком, я переводил, как российские олигархи судились между собой в арбитражных судах Лондона. И вся лондонская профессиональная элитка – юристы, финансисты, банкиры – обросли нефтедолларами и другими долларами российских олигархов и российской верхушки. И поэтому даже когда были какие-то очевидные акты агрессии типа Литвиненко, была слабая, неуверенная реакция. И поэтому, конечно, когда в 2014 году все сделали вид, что Крыма не произошло, было очевидно, что это будет продолжаться. Это была первая проверка. Поэтому, конечно, это просто слабость западного мира, с которой стало понятно, что они готовы словами поддерживать: "Украина будет в НАТО"… Мы можем обсуждать правильность и неправильность этой стратегии. Но если вы говорите, что мы хотим Украину в НАТО, тогда вы должны быть готовы постоять за свои слова. А если не готовы за них постоять, то тогда не говорите. И это, мне кажется, отражает отношение западного мира к Украине, и даже с тех пор, как война началась. Все время стоим и хлопаем Зеленскому – окей, тогда делайте что-то! Или говорите честно: "Мы вас поддерживать не можем и не будем, мы сами бедные, у нас свои проблемы". Тогда украинцы хотя бы могут принимать правильные решения, исходя из реальной ситуации. А у нас хайпа много, а на самом деле практической помощи абсолютно недостаточно, чтобы Украина могла серьезно защищаться. Может быть, это с моей колокольни такая перспектива, но в первую очередь слабость западного мира.
– Запад по-прежнему слаб или уже начал работать конкретно?
– Я бы сказал, что он по-прежнему слаб. Конечно, в Европе люди немножко проснулись и поняли, с кем они имеют дело, и что делать вид, что мы живем в мире, держимся за ручки и водим хороводы, нельзя. Но чтобы быть сильным, нужна экономика. Мы с вами экономику уже обсудили. А экономика не сильная в Европе. Америка готова быть сильной, но их интересует Китай в первую очередь. США на Европу смотрят как на покоренную территорию… Они формально считают, что мы часть их цивилизации, но мы их очень разочаровываем.
– Владимир Путин – в чем его феномен и как бы вы могли его охарактеризовать?
– Ну, я с ним лично не знаком, поэтому я смотрю на него со стороны. Мне кажется, что он страдает проблемами, которыми страдают все диктаторы. Сколько он уже? С 99-го? То есть 26 лет. Человек начинает думать, что он самый умный, самый великий, что ему надо оставить след в истории. Он действительно сильный лидер – с этим спорить нельзя. Диктаторы часто бывают сильными лидерами. Но обратная связь от населения и от его элиты, конечно, потеряна. Он думает в первую очередь о своих амбициях. То, что он погубил – сколько? – миллион человек, его, очевидно, совершенно не волнует. Такой стандартный диктатор, который управляет мощной страной.
Если мы говорим про Украину, я надеюсь, что в ближайшие пару лет все это закончится наконец-то
– Как вам кажется, чем все закончится?
– Меня пригласили на программу Question Time в первые дни после начала войны. И я тогда сказал ровно то, что сказал вам: сердце обливается кровью, когда думаю о том, что происходит. То, что Россия делает, – это ужасно, я против этого. Если мы говорим серьезно, то надо смотреть на реальную ситуацию. И я сказал тогда то же самое, что скажу сейчас вам: лучшее то, что может произойти, – Украина даст серьезный отпор, нанесет серьезный урон России, и это приведет к тому, что в результате переговоров Украина получит то, что ей на самом деле нужно. А это гарантии безопасности, которые не на бумаге и не на словах. То есть это какая-то по корейскому сценарию демилитаризованная зона с западными миротворцами, на которых Россия напасть уже не сможет, не начиная ядерный конфликт. И если этого не будет, совершенно очевидно, что Россия еще раз это сделает либо при нынешнем диктаторе, либо при следующем царе, который захочет свою оставить метку. Конечно, украинцам решать, как их страна это все закончит. И я ни в коем случае свою точку зрения никому не навязываю. Лучший результат – это получить гарантированную безопасность на будущее для жителей Украины от дальнейшей российской агрессии. А это нельзя обеспечить, не поставив между Россией и Украиной какую-то третью сторону, на которую Россия просто не готова нападать.
– У вас было большое интервью Юрию Дудю. Как вам впечатление от этого интервью?
– Я не люблю плохо про людей говорить, но хорошего про Юру мало скажу, если честно. Мне его стиль журналистики не нравится. И это было "Давайте-ка я покажу всем, какой вы плохой". Много вырезано из того, что стоило бы, на мой взгляд, оставить. Очень много заковыристых вопросов про моего отца. Я ему сказал в какой-то момент: "Юра, если ты хочешь с папой поговорить, давай я дам тебе его телефон?" Потому что это был допрос. Я не был, наверное, готов к такому стилю. Мы как общаемся с вами? Человек задал вопрос – человек нормально ответил. Но я при этом могу сказать, что я уважаю его результаты, он многого достиг. И технически он хорошо делает свои интервью, нарезает. Но это не тот стиль разговора, который мне импонирует. Я предпочитаю говорить с человеком, который задает вопросы, чтобы понять то, что ты думаешь, а не с человеком, который пытается тебя плохим показать. А мне показалось, что было много придирок.
– Вам 43 года, да?
– 42.
– 42. Ну, будет скоро 43.
– Да. Да, не напоминайте.
– Сколько вы уже вместе с супругой?
– С 18 лет.
– Как вы так рано с ней познакомились и образовали себе семью?
– Знаете, это очень долгая история. Но если вкратце, то мы познакомились через интернет совершенно случайно. Я ждал самолет ночью, чтобы лететь обратно в школу в Англии. А она была на первом курсе в Киеве и готовилась к экзамену…
– Какой университет?
– Филологический она оканчивала в Киеве. Я уже даже сейчас так, навскидку, не вспомню. У нее ICQ – помните такую программу?
– Нет.
– Типа мессенджера. У нее был включен, у меня был включен. Просто начали общаться. У нас были дебаты часовые на философско-политические темы. А потом я прилетел в Англию, написал ей е-мейл, она мне ответила, потом созвонились. Я помню первый звонок через автомат на улице… Наверное, через месяц таких разговоров уже знали, что поженимся. Мы познакомились и влюбились друг в друга в первую очередь на духовно-интеллектуальном уровне. И очень этому рады.
– Поскольку вы имеете самое непосредственное отношение к юмору, я напоследок вспоминаю Михаила Жванецкого, выдающегося человека, который прошел через всю мою жизнь. И он мне когда-то говорит: "Я приехал в Одессу на родину, пошел на Привоз – и меня спрашивают: "Миша, хорошо будет?" Я ему ответил: "Хорошо уже было". Скажите: хорошо будет или прогноз мрачный?
– Зависит все от периода, на который мы делаем прогноз. В ближайшие пару лет – сложно сказать. Если мы говорим про Украину, я надеюсь, что в ближайшие пару лет все это закончится и наконец-то… Бабушка даже внука… У меня сыну три года. Она даже внука не видела, не знакома с ним вообще. Я очень надеюсь, что это закончится. Что касается западного мира – у нас много работы. Надо спасать западную цивилизацию, потому что если все будет идти так, как оно пойдет дальше, то это конец. Я участвую в разных организациях, которые пытаются напомнить людям о том, откуда идет история нашей цивилизации, насколько она великая, насколько ее ценности важны. И если нам удастся, спасем. Не удастся – все.
– Константин, спасибо за интервью. Работайте, спасайте. От спасенного Запада зависит будущее Украины. Мы очень заинтересованы, чтобы процветала и Великобритания, и Запад в целом. И спасибо вам. И я думаю, что это повод для новых встреч. Спасибо.
– Спасибо, Дмитрий. И я не хочу цитировать Медведева, но вы держитесь. Я имею в виду не в том смысле, в котором сказал он. Действительно, вы держите удар, вы герой и ваши воины – герои. Поэтому спасибо вам.
– Спасибо.
