0 Киев
"Буду воевать, пока сепаров не положим" – первое, что заявил сразу после освобождения 28-летний Евгений Чуднецов. Уроженец Макеевки, боец полка "Азов" Чуднецов попал в руки боевиков 14 февраля 2015 года во время боев возле села Широкино в Донецкой области. Так называемый "прокурор "ДНР" требовал для Чуднецова смертной казни, в итоге украинского добровольца приговорили к 30 годам строгого режима.
В заложниках у боевиков Чуднецов провел два года и девять месяцев, освобожден 27 декабря прошлого года. Прошел пытки, избиения, лишился больше половины зубов, похудел на 14 килограммов. Вместе с другими захваченными бойцами его заставляли заниматься разминированием и расчисткой донецкого аэропорта. Последние полгода содержался в макеевской колонии, в 20 минутах ходьбы от родного дома. За время плена мама Евгения Чуднецова умерла, бабушка и младшие брат с сестрой остались на оккупированной территории.
Последний месяц Чуднецов лечится в киевской больнице "Феофания". В интервью изданию "ГОРДОН" он признался, что немного устал от внимания журналистов, мечтает обнять автомат и заняться делом: "Я за три года уже наотдыхался в сепарских "санаториях".
За что в карцер попал накануне обмена? Побил завхоза колонии за его отношение не ко мне, а к остальным пацанам
– За почти три года плена вы не раз попадали в список на обмен, но каждый раз срывалось. Когда окончательно поверили, что вас точно обменяют?
– Когда нас уже на вертолетах в Харьков везли.
– А о самом обмене когда узнали?
– За два дня. Я как раз в карцере сидел. Нам сказали, что по телевизору прошло сообщение о готовящемся обмене. 25 декабря, вечером, нас вместе с Евгением Симоненко вызвали в оперчасть, там уже все наши были, которых потом обменяли. Написали заявления типа "не имеем претензий к работникам лагеря".
– За что в карцер попали, да еще накануне обмена?
– Побил завхоза.
– Почему?
– Потому что он козел. Так и напишите. За его отношение не ко мне, а к остальным пацанам. У него татуировка "Россия" была. И вообще он сумасшедший, урабатывал пацанов: то пошлет на три буквы, то пощечину даст. Но я сам его спровоцировал, выбил ему два зуба, разбил бровь. Ну и мне немного голову рассекли (показывает шрам).
Я не один в карцере был, нас туда четверо поехало. Но бил завхоза я один. Трое пацанов со мной за компанию поехали. Один за то, что курил на зарядке, второй табличку с фамилией верх ногами прицепил, третий – Максим Терентьев – сам вызвался, считал, что без него вода не посвятится (улыбается). Всем дали по 15 суток карцера.
– А карцер, да еще в плену, как выглядит?
– В пять утра подъем, нары пристегиваются к стене так, чтобы ни лечь, ни сесть не было возможности. В 20.00 их отстегивают. Ничего нельзя: ни сигарет, ни телевизора.
– Вы так бодро рассказываете, что возникает ощущение: не раз попадали в карцер за время плена.
– (Улыбается). Не раз. По мне, в карцере лучше, чем в самом лагере. Почему – не буду говорить. Думаю, сепары потому меня и обменяли, что я их достал в колонии.
Не хотел давать сепарам и российским СМИ даже шанса обрадоваться: вот, мол, даже азовец раскаялся после плена
– Когда впервые попали на фронт?
– Сентябрь–октябрь 2014 года. Стал автоматчиком в "Азове", стрелком. В широкинской операции был в ударно-штурмовой группе. У нас не было поддержки тяжелой техникой, но мы стерли сепаров с лица земли одной пехотой, тупо гранатометами.
– А когда впервые ощутили настоящий страх на войне?
– Еще до того, как ушел в "Азов", в мой дом попадание из "Града" было, кусок стены отвалился. Я в пятиэтажном панельном доме жил. Знал, что такое, когда мины в 20 метрах ложатся. Знал, что такое пулеметные очереди. Так что о страхе знал еще до попадания на фронт.
А во время боя страха не было, на это времени не хватало. Едешь в БТР, вокруг все взрывается, а ты воспринимаешь это механически: оппа, просвистело что-то рядом, наверное, пуля. Меня друг спрашивал: "Что ты в этот момент думал?" А я думал, куда запрятал сигареты. Отходняки потом были.
– "Отходняки"?
– На базу когда возвращаешься, понимаешь: а ведь могло и убить. А после все равно отпускает. Конечно, боялся иногда. Любой боится.
– Но не любой, после трех лет плена, заявит, как вы, что все равно вернется в часть и продолжит воевать, "пока сепаров не положим".
– Не хотел давать сепарам и российским СМИ даже шанса обрадоваться: вот, мол, даже азовец раскаялся после плена.
27 декабря 2017 года, военный аэродром под Киевом, куда привезли часть освобожденных заложников. Первое, что заявил Евгений Чуднецов (в центре) после почти трех лет плена: "Буду воевать, пока сепаров не положим". Фото: Александр Хоменко / depo.ua
В плену я тела наших пацанов в донецком аэропорту вытаскивал, по кусочкам собирал
Сепары, когда меня взяли, спрашивали: "Ты что, не боишься?!" Ну конечно боюсь, глупый вопрос. Но ведь можно не выражать свой страх явно. Для одних страх – это ступор, для других – мотивация к действиям. Я просто трупов насмотрелся, меня не пугает вид разорванного тела. Может, это привыкание. В плену я тела наших пацанов в донецком аэропорту вытаскивал, по кусочкам собирал.
– Это когда вас и других пленных возили на принудительные работы?
– Мы не против были ехать и доставать тела наших. Мы ж не сепары, чтобы бросать своих же гнить. А они на вышке донецкого аэропорта так и оставили тела своих, вообще не заморачивались.
– Сколько тел наших киборгов достали из-под развалов аэропорта?
– 12. В последние дни обороны аэропорта наши в одной точке были. Там их сепары и подорвали: подложили мешки с песком, тротил и сделали направленный взрыв.
Тела наших под бетонными плитами были, приходилось и взрывчаткой разбивать, потому что по-другому невозможно было достать. У одного корпус под плитой был, а ногу намотало на железную трубу, как тряпку. Ну что делать? Я взял лопатку саперскую, отрубил ногу. Ему все равно, он уже мертв, а так хоть тело родным привезут.
Тела украинских киборгов, защитников донецкого аэропорта, из-под развалин вытаскивали бойцы АТО, попавшие в плен боевиков. Фото: newsonline24.com.ua
– Боевики перчатки и маски выдавали для таких "работ"?
– Конечно, медицинские перчатки давали, там же Красный Крест все-таки присутствовал.
– А Красный Крест знал, что для разгребания завалов донецкого аэропорта сепаратисты использовали украинских пленных?
– Конечно, знал. Там еще украинский полковник присутствовал.
– Тоже пленный?
– Свободный. С российской стороны был один офицер и с нашей – один из СЦКК (Совместный центр по контролю и координации вопросов прекращения огня и стабилизации линии разграничения сторон на Донбассе. – "ГОРДОН"). Еще ОБСЕ было. Они вместе с Красным Крестом подъехали, когда мы все тела достали. Недели две разгребали. Приходилось некоторые места быстро пробегать, чтобы не стрельнули. Возле аэропорта тогда были простреливаемые участки.
Еще разминированием занимались. Один раз, когда мы уже уехали с "работ", сепарский эмчеэсник отклонился в сторону от дороги, наступил на подствольный гранатомет. Взрыв, ему стопу оторвало.
Самое страшное в плену – не физическое, а моральное давление, когда родственникам угрожают. Сепары мне говорили: "Сейчас, падла, поедем и твою сестру изнасилуем"
– Вас взяли в плен 14 февраля 2015 года во время боя возле села Широкино на юге Донецкой области…
– …танк подстрелил наш БТР, нас раскидало. Постреляли немного в сепаров, а после мне ВОГ прилетел (осколочный боеприпас для подствольного гранатомета. – "ГОРДОН"). Я упал, когда начал подниматься, сепары уже окружили. Некоторые моменты опущу. Ситуации на войне разные бывают. Взяли в плен. Ничего удивительного.
– Удивительно, что вас живым оставили. В начале 2015-го боевики не раз добивали наших прямо на месте.
– Полезли с меня жетон срывать, увидели татуирову – тризуб с орлом. Эти тату меня и спасли. Один из сепаров кому-то докладывал по рации: "Взяли азовца со свастикой". Ему приказали везти меня в Донецк. Первые два дня меня в Саханке держали, после попал на "избушку" (здание донецкого СБУ. – "ГОРДОН"). 4 апреля 2015-го перевели в изолятор временного содержания, а летом 2017-го – в 32-ю колонию в Макеевке.
"Нас четверо то ли бурят, то ли якутов охраняли. Кричали: "Фашист, азовец, мразь!" Часов шесть били. Сейчас смешно вспоминать, а тогда не до смеха было". В зоне АТО до плена. Фото: Евгений Чуднецов / Facebook
– Но ведь перед этим вас пытали. Что за информацию хотели из вас вытащить?
– Спросите у россиян, которых "там нет".
– Ну а зубы зачем вам вырывали?
– Низачем, просто так. А какой смысл человеку коленку сверлить? Это звучало. Может, пугали, но после зубов я не сомневался: если надо – просверлят.
Я понимаю: война, пытки. Но чтобы получить информацию, не нужно выбивать зубы. Есть другие средства, которые причиняют очень большую физическую боль, но без внешних повреждений. Например, электрический ток или вода, в которой захлебнуться можно.
Когда в Дебальцево на работы возили снаряды собирать, нас четверо то ли бурят, то ли якутов охраняли. Нас тогда в Енакиево в местной комендатуре ночевать оставили, а ночью эти узкоглазые пришли. Кричали: "Фашист, азовец, мразь!" Часов шесть били: по корпусу, по голове, ухо разбили. Сейчас смешно вспоминать, а тогда не до смеха было.
– Что для вас стало самым тяжелым за три года плена?
– Даже не знаю… Самое страшное – не физическое, а моральное давление, когда родственникам угрожают. Сепары мне говорили: "Сейчас, падла, поедем и твою сестру изнасилуем". За себя, конечно, тоже переживал. Я же из добробата, из "Азова", да еще местный из Макеевки. Это для них вообще красная тряпка.
Из-за чего я первый раз там, в Дебальцево, получил? Приходит из комендатуры здоровяк, мозги промывает: вот, мол, у нас на Донбассе только местные воюют – шахтеры и заводчане. Ну я ляпнул: "А вот этот бурят – местный шахтер или заводчанин?" и сразу получил. Он мне кричит: "Что за беспредел, кто вас сюда звал?" Я ответил: "Ты мне, местному из Макеевки, рассказывать за беспредел будешь?" Привел ему пару случаев. Например, когда пьяные "ополченцы" не хотели таксисту платить, вытащили его, дали по морде, а под машину гранату закинули.
Перед пресс-конференцией говорили, что надо отвечать. Сказали, чтобы правильно все сделал, иначе "маму твою по кускам пришлем"
– 19 февраля 2015 года, через пять дней после того, как вас взяли в плен, боевики "ДНР" обнародовали 17-минутный ролик вашей пресс-конференции. В зале сидели журналисты кремлевских пропагандистских СМИ, задавали вопросы, вы отвечали. И делали это так убедительно, что в какой-то момент можно было поверить: наверное, Чуднецов перешел на ту сторону.
– А вы внимательно пересмотрите и сравните с роликами других пленных. И сразу заметите: у нас всех были одинаковые фразы: "солдаты мечтают свергнуть Порошенко", "иностранные наемники", "американское оружие". Мне перед пресс-конференцией говорили, что и как надо отвечать.
– Угрожали?
– Сказали, чтобы правильно все сделал, иначе "маму твою по кускам пришлем". На пресс-конференции часа за два до начала привезли. Там уже был фээсбэшник. Он не говорил "зазубри текст", просто своими словами, но "обязательно скажи про иностранное оружие и иностранных наемников, и что украинская армия мечтает снести власть в Киеве".
– Почему вы решили, что это именно фээсбэшник?
– Он сам представился: "Я из дружественного государства, работаю в ФСБ". У него даже чувство юмора присутствует, в отличие от местных, у которых мозги начисто промыты, сплошной винегрет из "распятых мальчиков". Он мне говорил: "Мне глубоко насрать, что у вас происходит, я тут интересы своего государства отстаиваю". А мне важно было засветиться на камеры. Любые. Иначе станешь одним из тех, кого у нас считают пропавшим без вести.
"Мне важно было засветиться на камеры. Любые. Иначе станешь одним из тех, кого у нас считают пропавшим без вести". Через пять дней после попадания в плен боевики "ДНР" устроили пресс-конференцию с избитым Чуднецовым. Скриншот: Министерство информации ДНР / YouTube
– Как российские спецслужбы прощупывают украинских пленных на предмет сговорчивости?
– Я с ними особо не общался. Но их спецслужбы точно не тупые. Во всяком случае информационную войну мы им проигрываем. Ретрансляторы украинских телеканалов оккупированную территорию не покрывают. В итоге там или местное сепарское ТВ, или российское. А по российскому из 10 программ девять только про Украину. Нам в колонии разрешали телевизор смотреть. Конечно, меня бомбило от этих российских ток-шоу.
Профессору Козловскому (ученый-религиовед, историк, преподаватель одного из донецких вузов. Задержан в конце января 2016 года, освобожден 27 декабря 2017-го. – "ГОРДОН") в колонию приходил журнал "Вокруг света". Я брал у него почитать, рассматривал фотографии экстремального туризма. Там и увидел снимки российских деревень. Реально люди в деревянных халупах и сараях живут, при этом кричат: "Надо помочь Украине!" Да вы себе помогите, у вас же ни света, ни канализации, ни дорог нет!
– Пытались объяснить это местным, которые вас охраняли в плену?
– Пытался, в ответ получал то в одно, то в другое ухо.
– Как проверить, что вас не завербовали?
– Никак. Вызовите контрразведку или привяжите к креслу, включите тапик, и я вообще признаюсь, что внебрачный сын Путина.
– Что такое "тапик"?
– Полевой телефонный аппарат, его сепары для пыток применяли, он током бьет. Версию вербовки в любом случае надо отработать. Я сам хочу и с СБУ, и с контрразведчиками пообщаться.
– Зачем?
– (Улыбается). А может, у меня есть для них полезная информация.
Я готов был еще сидеть в плену "ДНР", лишь бы Россия рухнула нахрен!
– Вас задело, когда советник президента и министра обороны Юрий Бирюков написал, что 14 из 32 освобожденных военных подозреваются в дезертирстве?
– Я даже не знаю, кто такой Бирюков. Что касается дезертирства, пусть этим занимается военная прокуратура. Именно занимается, а не от фонаря пишет! Потому что есть ощущение, что из 14 освобожденных пленных, подозреваемых в дезертирстве, человек 10 минимум подставили их командиры.
– То есть?
– То есть командир решил спасти свою, извините, задницу, и написал: "Боец самовольно покинул часть". А на самом деле сам командир не вытащил пацана из боя. Потому и говорю: пусть прокуратура расследует, а не обвинениями раскидывается.
– В нескольких интервью вы прямо говорили, что среди 74 освобожденных украинских пленных есть сепаратисты и "ватники".
– И они до сих пор не сидят в тюрьме, не арестованы, им даже обвинение не предъявили. Один со мной в "Феофании" лечится, другой вообще уехал, ловите его теперь. Это не просто вата, которая флажками РФ махала, это сепары, которые реально держали в руках оружие. Например, заместитель начальника штаба батальона, военнослужащий "ДНР" Абрамов Александр Александрович.
– Понимаю ваше бешенство, но он гражданин Украины. В отличие от России, мы вытаскиваем своих. Любых.
– Сепары, против которых мы воюем, тоже граждане Украины. Если мы такие европейцы, значит, по вашему, не должны с ними воевать, потому что это наши граждане? Вот только эти граждане нас убивают, мечтают об уничтожении Украины. И при этом хотят и получают украинские пенсии. Муж в "ополчении", а жена ездит в Украину пенсию или пособие оформлять! А я готов был еще сидеть в плену "ДНР", лишь бы Россия рухнула нахрен!
– Во-первых, ваш плен развал РФ точно не ускорит. Во-вторых, 2017-й был очень тяжелым, и единственное светлое событие прошлого года – освобождение наших из рук боевиков.
– Да, я тоже три года очень ждал обмена. Да, я тоже очень рад освобождению. Но мне обидно не за то, что сепаров обменяли, насрать на них! Меня волнует, что куча наших нормальных пацанов в список на обмен не попали! Максим Терентьев, Роман Писанец, вээсушники… Их там оставили, зато вытащили из плена сепаров!
Не люблю кричать "зрада", особенно по поводу того, почему так долго обмена пленными не было. Сепары пользуются этой ситуацией очень разумно: мол, это Украина срывает обмен. И под шумок выдвигают заранее невыполнимые условия: за обычного гражданского пленного требуют от украинской стороны вернуть офицера ГРУ, ФСБ или серьезного боевика. При этом сепары пытались втюхать нам всякую шваль и не отдать более ценных пленников – военных.
За полтора года государство не смогло подготовиться и нормально встретить 74 освобожденных! Многие вернулись из плена без одежды, без обуви нормальной. Помогли, как обычно, волонтеры
– Евгений, что вы хотите сказать?
– Не стоит воспринимать этот обмен как "перемогу".
– Дайте порадоваться за первый полноценный обмен за последние полтора года!
– Только давайте на фоне этой радости не забывать про пацанов, которые остались в плену. Надо понимать: это не завершение, впереди еще много всего. На территории РФ много наших содержится, их вообще похитили и незаконно вывезли! Крымские татары, опять же. Я бы самых ценных в нашем обменном фонде менял сначала на украинских пленных в России. Потому что вытащить наших из плена РФ гораздо сложнее, чем вытащить из той же "ДНР".
Знаете, почему я говорю, что Украина может забыть о тех, кто остался в плену? И пусть меня власть ругает, но все равно скажу: полтора года не было обмена, полтора года его ждали, государство якобы планировало и… За полтора года не смогло подготовиться и нормально встретить 74 освобожденных!
– Что значит "не смогло нормально встретить"? 27 декабря все телеканалы вели прямую трансляцию официальной церемонии в Харькове и Киеве. Все освобожденные проходят лечение, всем будет выплачена компенсация.
– Ну да, показали церемонию, сели в автобусы и уехали. А то, что многие вернулись из плена без одежды, без обуви нормальной, государство забыло. Помогли, как обычно, волонтеры. Помощница Зарецкой нам вообще сказала: "Вы взрослые люди, свои вопросы должны решать сами" (Наталья Зарецкая, глава офиса уполномоченного президента Украины по вопросам реабилитации участников АТО. – "ГОРДОН").
Мне хорошо, мне побратимы из "Азова" помогают. А как быть освобожденным гражданским, у которых все на оккупированной территории осталось? Что им делать, если не то что жилья или работы нет, а даже денег на метро или троллейбус?
27 декабря 2017 года, военный борт с освобожденными пленными приземлился на аэродроме под Киевом. Евгений Чуднецов второй слева. Фото: Анастасия Власова / hromadske.ua
Ладно, я иллюзий насчет власти не строю. Главное, что все-таки сумели выдавить обмен, лечение обеспечили и военным, и гражданским. Основное, в принципе, сделали. Но ведь можно было подготовиться нормально! Меня просто возмутил тогда этот ананас.
– Какой ананас?
– Обыкновенный. Захожу в палату, а там подарок – красиво оформленный пакет, внутри ананас, варенье и еще что-то.
– Ну вы балованный, чем вам ананас не угодил?
– Да, вкусно, спасибо. Только у меня один товарищ просит: "Сможешь какие-то ботинки достать?" Вы понимаете, что ему элементарно обуться не во что, он в кедах из плена приехал? Почему волонтеры быстро сообразили и привезли самое необходимое: зубную пасту и щетку, мыло, бритву, обувь, одежду? Вы понимаете, что пацаны из плена ни с чем вернулись? Государство, кажется, не понимает. А вы говорите "подготовилось"…
Тех, кто в Украине заявляет: "Российских войск на Донбассе нет", я бы батогами порол прямо на Майдане
– Чем вас кормили в плену?
– Ой, словами не скажешь, это надо хоть раз попробовать. А лучше не надо. Тюремная баланда.
– На сколько килограммов похудели?
– До плена весил под 80 кг, в изоляторе уже 66 кг, в колонии набрал немного.
– Вы уже почти месяц лечитесь в Киеве, гуляете по городу. Не раздражают мужики, сидящие в кафе и ресторанах и живущие так, будто никакой войны нет?
– Нормально воспринимаю. А почему должно раздражать? Если всех загнать на фронт, на какие деньги воевать будем? Кто-то должен работать и платить налоги, чтобы мы могли воевать. Если человек из-под палки в АТО идет – из него хреновый вояка. Считаю, воевать должны именно добровольцы, они очень мотивированные люди.
– В Украине одна часть общества считает, что от оккупированных территорий надо отгородиться стеной, другая – что надо отвоевывать. А вы как думаете?
– Мне ближе второй вариант, но он возможен только при условии, что Россия прекратит спонсировать сепаров. Если Кремль прекратит снабжать боевиков "ДНР" и "ЛНР" оружием и боеприпасами, война закончится за неделю.
– Но если отвоевывать территории, соотношение потерь будет, минимум, один к трем.
– А в условиях городских боев это соотношение вырастает до один к пяти, знаю.
– Допустим, отвоюем территории, а что с местной ватой делать? Вы сами говорили в начале интервью о завхозе колонии с татуировкой "Россия".
– А зачем с ним вообще общаться? Ватник агрессивен до тех пор, пока ему не дашь по морде. Примитивный человек понимает только грубую силу. Все. Всякую гуманность, толерантность они принимают за слабость.
"Если человек из-под палки в АТО идет – из него хреновый вояка. Воевать должны добровольцы, они очень мотивированные". Фото: Національний корпус / Facebook
До войны я со своей проукраинской позицией в Макеевке и Донецке всегда в меньшинстве был. Многие мои знакомые в "ополчение" ушли, там их и убило. Вроде нормальными пацанами были, а после почему-то резко ватой стали, мозг сгнил. Россию поддерживали, были уверены: типа, Крым приняли в состав РФ, и нас по-быстрому примут. В основном, меркантильные интересы были: вот, и у нас будут российские зарплаты и пенсии. Не только старики так думали, которые по совку ностальгировали. Так и молодежь считала. "За Русь усрусь" называется.
– За месяц после освобождения вы ощутили, что в украинском информационном и политическом поле идет ползучий реванш бывших регионалов?
– Тех, кто в Украине заявляет: "Российских войск на Донбассе нет", я бы батогами порол прямо на Майдане.
– Вот теперь понимаю, что вы не случайно выбрали именно "Азов".
– (Смеется). Я выбрал "Азов" потому, что это реально самое классное боевое подразделение. Что касается ватников, почему-то эти любители "русского мира" забывают, что большинство войн на территории постсоветского пространства развязала и спонсировала именно Россия.
За три года в плену я выпал из информационного поля. Но вижу, что почти все украинские политики сидят в Facebook. А чем-то еще, кроме сидения в соцсетях, они занимаются? Во время прохождения военной службы у меня на Facebook времени не было. Это сейчас я на больничной койке валяюсь, делать нечего, вот и шарюсь в соцсетях.
– Что будет делать после окончания лечения?
– В Мариуполь на базу поеду. Хочется обнять автомат, заняться делом. Я за три года уже наотдыхался в сепарских "санаториях".
– Последний вопрос: как думаете, когда закончится война?
– Когда соберутся все хорошие люди и убьют всех плохих.
