+6 Киев
2 ноября 1942 г., понедельник
С сегодняшнего дня часы во всей Европе переведены еще на час назад. Теперь у нас разница с советским временем два часа. Для чего это сделано, так мы и не знаем. Утром пока у нас будет лишний свободный час, зато вечером кончать работу будем на час позже. И светлого времени не останется совсем.
Осень в полном разгаре. Дни все уменьшаются. Но жаловаться нам не приходится – тепло. Сравнительно мало дождей. Только туманы и роса, а иногда изморозь по утрам. От них крыши мокрые, и часто Киев похож на Ленинград, когда ничего не видно в густом тумане. Листья совсем желтые и массами облетают с деревьев. У нас под окнами библиотеки березы с прозрачной золотой листвой. И солнце бывает. И на воздухе теплее, чем в нетопленых помещениях. Уже недели три мы мерзнем в нашей библиотеке, а Нюся – в консерватории. Наматываем на ноги газеты и с ужасом думаем о надвигающихся настоящих холодах.
Дома в моей комнате было довольно холодно. Но вчера я сложила себе кирпичную печку. Навозилась достаточно, покалечила себе руки. Сегодня едва сижу от усталости. Но печка вчера уже топилась, и в комнате сразу потеплело. Пока складывала ее, слушала радио. В немецких сообщениях говорят о жестоких боях у Сталинграда. И все мысли были там, у Волги, где идет страшный бой. И так мучительно чувство, что продолжается эта кровавая бойня, а мы так далеки от нее и ничем не можем помочь.
Но я довольна тем, что сама сложила печь, потому что, кроме того, что нет денег, их все равно некому уплатить. Столяра, печники, стекольщики, как парикмахеры, нарасхват. Берут огромные деньги и не хотят идти. Единственный выход — переходить на натуральное хозяйство, все делать самим, что мы и делаем. Научиться бы еще сапожничать, тогда все было бы в порядке.
В семье Нюси немного больше порядка. Приехала ее мать из села. Все же теперь они немного более сыты и немного досмотрены
В консерватории работают теперь вечерние группы. Там купили керосиновые лампы и будут заниматься в послерабочее время. Сокращение в консерватории пока утихло. Собираются снова заняться организацией концертов, чтобы оттянуть немного публики из закрытой теперь для наших людей оперы. Но что-то теперь нет у них хороших исполнителей. В семье Нюси немного больше порядка. Приехала ее мать из села. Все же теперь они немного более сыты и немного досмотрены. Приходят домой – обед сварен и можно согреться. У нас дома все время очень напряженные отношения. Обед варится на дровах, которые достает Степан. Я этого не хочу, а Леля с этим не считается. Правда, взять дров мне негде.
Степану пилят и рубят дрова заключенные, это так называемые уголовные в нынешнем смысле этого слова: рабочие или служащие, провинившиеся на работе у немцев и отбывающие принудиловку в полиции. Степан получает для них разрешение на выход, и они боготворят его за это, особенно еврей, который один жив среди них. Он большой специалист и это его спасает. Когда они приходят, Татьяна старается их подкормить. А они рады этому, потому что страшно голодают и живут только подачками.
Предыдущая запись в дневнике – от 13 октября.
О личности автора мемуаров об оккупации Киева – Ирины Хорошуновой – и том, как сложилась ее жизнь после войны, а также о судьбе самого дневника читайте в расследованиях издания "ГОРДОН". Полный текст мемуаров публикуется в спецпроекте "Дневник киевлянки".
Редакция благодарит Институт иудаики за предоставленные материалы.
За идею редакция благодарит историка и журналиста, сотрудника Украинского института национальной памяти Александра Зинченко.
