0 Киев
Меня удивляют люди, которые сочувственно спрашивают: "Толя, а как же ты будешь? У тебя же не будет кино, заработок будет ниже, чем в нефтяной России". – "Вы реально думаете, что это главное в жизни? Правда?"
– Приветствую всех. Вы на YouTube-каналах Дмитрия Гордона. Я – актер и режиссер Виктор Полторацкий. И сегодня мой гость – дорогой мне человек, актер и гражданин Анатолий Белый. Толя, привет.
– Привет, Витя.
– Мы с тобой собирались записать эту программу после 10 октября. У тебя 10–11 октября были запланированы гастроли. И вот случилось 7 октября... Ты сейчас в Израиле...
– Да, я сейчас в Израиле, в городе Нетания, где мы проживаем с семьей вот уже полтора года.
– Нам обычно задавали вопрос: "Как вы восприняли 24 февраля 2022 года?" Ну и я тебя, значит, аналогично спрашиваю... Я даже слова не могу подобрать. В общем, что ты пережил?
– Да, действительно, у нас ситуация такая, что, к сожалению, мы говорим только о войнах сейчас. Потому что это наша жизнь сегодняшняя. Да, началась эта ситуация 24 февраля 2022-го. Ну, Витя, я даже не знаю, что тебе сказать. Это шок. Наверное, это главное слово было. Я был шокирован тем, что произошло. И я никогда не думал, что это вообще может произойти. То есть я понимал, что накаляется обстановка, но у меня в мыслях не было, чтобы одна страна в XXI веке пошла убивать другую страну. И из-за чего – вообще непонятно. У меня это в голове не укладывалось совершенно. Как ты знаешь, я родился в поселке Брацлав Винницкой области. Моя мама оттуда, папа – из Львова. Для меня Украина – это Родина, если говорить просто.
– Я на эту же тему хотел сказать, что люди, которые активно приняли антивоенную повестку… Ты, Артур Смольянинов...
– Чулпан Хаматова, Юля...
– Данила Поперечный учился в Киеве, школа у него была в районе Андреевского спуска. Артур Смольянинов тоже очень много в детстве ездил и в Украине отдыхал – у него тут родственники. Ощущение такое, что это соль земли, что люди, которые прониклись... Я даже не знаю, как объяснить. Но энергия участка земли – другая, она становится родной. У тебя же прекрасно складывалась карьера в России.
– Да. Но не в карьере же состоит жизнь. Правильно? Конечно, меня удивляют иногда люди, которые сочувственно спрашивают: "Толя, а как же ты будешь? У тебя же не будет кино". Я искренне поражаюсь: "Вы действительно думаете, что это главное в жизни?" – "Заработок будет ниже. Там же меньше платят, чем в нефтяной России". Я думаю: "Вы реально думаете, что это главное в жизни? Правда?" Я не хочу казаться каким-то идеалистом. Я реалист самый что ни на есть и пессимист к тому же, но есть вещи незыблемые. И когда я вижу человека, у которого все упирается только в деньги, – для меня это вычеркнутый человек. Я сейчас не кривлю душой, не кокетничаю… Я действительно не мог жить в "благополучной" России. Больше не смог жить и понял, что не смогу жить никогда после случившегося. После того как страна превратилась в агрессора... Со временем там побеждает диктаторский режим. Понятно, что [Путин] уже давно победил, но как он насаживает жителей России на свой кол, как он выжигает все живое и оставляет нечто... Я даже не могу понять, как это назвать. Страна пребывает в ужасной яме, во тьме. Я физически не хочу там жить. Война меня застала на репетиции. Тогда меня черт угораздил – я же не знал, что будет война, – участвовать в "Танцах со звездами". Мы с партнершей шли уверенно к победе, репетировали с удовольствием. И я помню, что у меня и руки опустились, и ноги. Я вообще не мог ничего делать. Я сидел, схватившись за голову, и не хотел верить в происходящее. И, конечно же, для себя четко понял, что Россия для меня лично больше не существует. Хотя я там прожил огромное количество лет. Родители жили в Тольятти, в школе я учился в Тольятти. Но – я об этом говорю, и на меня обижаются мои бывшие одноклассники – Тольятти не стал родным городом. Он по определению не мог стать, потому что это заводской город. Там был один театр на весь город, но в основном это крепкие пацанчики, разборки. Я закончил школу в 1988-м. В 1989-м половина моего класса на кладбище лежала. Меня оттуда вытолкнуло, как только я закончил школу. Пулей просто вылетел, чтобы выжить. И потом шло развитие. И, главное, в стране было нормальное развитие в нулевых годах. Мы еще не осознавали, что пришла новая власть, верили, что мы движемся в хорошую сторону. И тому были доказательства: открытые границы, бизнесы развивались, культура, мы выходили на рынки международные, кинофестивали, появилось огромное количество прекрасных режиссеров. И потом все резко вдруг начало схлопываться... Я до конца не мог поверить, что это схлопнется вот так. И 24 февраля был Рубикон, последняя капля. Никаких надежд у меня не осталось. В моем сердце всегда была Украина, потому что все детство я проводил у бабушки в Брацлаве, во Львове. Самые теплые воспоминания безусловной любви, самой настоящей, были вскормлены именно украинской землей. Меня просто пополам разрубило, и вторую половину я уже отрезал волевым усилием…
– Действительно есть ощущение, что это прошлое?
– Абсолютно. Я могу это тысячу раз повторить. Я уверен в том, что не вернусь в Россию. Даже если там произойдет что-то невероятное... Я просто не верю, что там произойдет что-то на моем веку. Даже если свершится какое-то чудо, я не смогу вернуться в страну, 67% жителей которой говорили "убей украинца". Я не смогу с ними жить, не смогу с ними рядом существовать, дышать одним воздухом не смогу.
– Ты очень активно в первые дни войны вел соцсети… До июня, по-моему, ты еще оставался в России?
– Да. Доигрывал сезон во МХАТе.
– Уже тогда началась активная травля тебя. И очень многие люди замолчали, которые были твоими друзьями. Когда случилось 24 февраля, очень многие люди, с которыми у меня были странные отношения, все-таки спрашивали меня: "Как ты?" То есть у них началось волнение, страх. Те, которые стали молчать по отношению к тебе… После 7 октября, например, вы не обсуждали с Константином Хабенским никаких вопросов? Вдруг он позвонил и сказал: "Толь, ну ты как?" Мне кажется, люди в странах, в которых нет войны, не понимают, что мы находимся каждый день на грани жизни и смерти.
– Хабенский конкретно мне не звонил, не писал. И я прекрасно понимаю почему: они уже не могут это делать. Им нельзя. Они боятся. Им за это могут сказать "ай-яй-яй". За звонок, за смс. Витя, я сейчас не преувеличиваю. Есть люди из Москвы, с которыми я переписывался в WhatsApp, которые говорят: "Толя, давай перейдем в Signal. После 7 октября мне звонили и писали огромное количество людей. И из Москвы, и из России, и знакомые, и незнакомые. Но это друзья действительно, люди, которых я хорошо знал. Но если мы говорим про Москву, про театр – два человека мне из театра написали и спросили, как ты. Они не хотят, не могут, они боятся это делать. А может быть, большинство сказали, что я предатель. Очень может быть. Внутри театра, когда Костя меня отстаивал перед гэбэшниками в апреле прошлого года. Он очень смешно говорил: "У нас театр плюрализма, плюрализм мнений. И на этот счет не может быть другого мнения". Помнишь, была шутка советских депутатов?
– Да.
– Тогда это еще было можно. Сейчас уже нельзя думать по-другому. Поэтому я отлично понимаю, что никто оттуда мне не позвонит. А многие просто меня прокляли: "Предатель!". Вчера было 125 лет МХАТ. Я долго сидел перед телефоном и думал, написать мне что-то или нет. И не написал. Думаю, что неправильно. Может быть, сегодня напишу, потому что театр здесь ни при чем, но то, что сейчас в нем и кто сейчас в нем, – это...
– Я думаю, вы бы могли с Дмитрием Назаровым друг друга поздравить.
– Что мы и сделали. Ты попал просто в десятку.
– В фильме "Апокалипсис сегодня" Фрэнсиса Форда Копполы есть момент, когда персонаж Мартина Шина плывет на лодке устранить персонажа Марлона Брандо, и он пишет эту фразу: "Кто-то сказал: "Ад – это невозможность логического восприятия". Мне кажется, эти люди с удовольствием нас помещают в невозможность логического восприятия... Любой человек мыслящий и чувствующий пытается себе объяснить, почему это происходит. Мне кажется, войны всегда начинают тоталитарные режимы. Почему это происходит? Внутренняя несправедливость. Живешь в России, допустим, и понимаешь, что там 1% околовластной структуры имеет всю страну: все деньги, весь контроль, машину насилия. И тебе так хочется им плюнуть в лицо, но ты этого не можешь – и твою энергию ненависти направляют на соседа: "Там реализуйся". То же самое сейчас происходит с Израилем, мне кажется. Объясни людям, которые сейчас не в Израиле, что с тобой, с твоей семьей каждый день происходит. Дети же ходят в школу?
– Сегодня младший – нет, а средненький – да. Не буду лукавить, у нас в Нетании тихо, слава Богу. До нас пока не долетает. Мы находимся в самом центре страны, и сюда не долетают те болванки, которые они запускают. И здесь мы в относительном спокойствии пребываем. Конечно, внутри тревожное состояние. Мы не можем выехать спокойно в Тель-Авив, по пути может застать тревога. Буквально с позавчерашнего дня открыли школы. Если говорить о войне... Я начну издалека, но с самого главного: по моему мнению, если смотреть в корень, то это глобальный мировой антисемитизм. Есть люди нормальные, а есть люди, которые ненавидят евреев. И по моему мнению, это уже в головах людей тысячелетиями. С момента "они распяли Христа".
– Назначили виноватых – и понеслась.
– Да. Это в людях сидит латентно в агрессивном виде, так или иначе. Не во всех. Я прекрасно понимаю, что есть люди понимающие, с критическим мышлением, что не в евреях корень зла и проблем всего мира. Но огромному количеству людей это вдолбили в голову генетически в поколения. Поэтому то, что происходит сейчас, – это уже итог. Я надеюсь, не окончательный, а промежуточный итог. И итог все-таки будет в нашу сторону. Итог этой всей многовековой пропаганды, которая говорила, что с евреями что-то не то. Сионизм, глобальное правительство – они виноваты во всем. Это то же самое, что Россия сейчас сделала с Украиной, что сейчас делает ХАМАС. Нашли виновного, вы правильно говорите. Но эта позиция мне кажется абсолютно неправильной.
Мне не надо доказывать, что рука России была в Газе, в ХАМАС и что есть прямые связи друг с другом. Представители ХАМАС в Кремль прилетели. Ну о чем мы говорим? Это единая система
– Не нашли, Толя, а назначили.
– Назначили, да.
– Армения и Азербайджан – та же самая война.
– Да. Нам изнутри абсолютно все понятно. Даже калька того, как началось вторжение и какие зверства...
– Я как раз хотел спросить: не кажется ли тебе парадоксальным совпадением, что вторжение произошло в день рождения Путина 7 октября?
– Это не парадоксальное совпадение для меня. Мне кажется, что вторжение началось в этот день именно поэтому. Доказывать не надо, что рука России была в Газе, в ХАМАС и что есть прямые связи друг с другом. Представители ХАМАС вчера в Кремль прилетели встречаться. Ну о чем мы говорим? Это единая система. Но смотри: калька вторжений, калька зверств, которые происходили, – почерк один и тот же. Ну хоть мало-мальски задумывающийся человек должен понять, что это один и тот же почерк диктаторского террористического государства. Мне к гадалке ходить не надо. Почему весь мир заражен Free Palestine, этими догматами, чудовищными для меня идеями? У немыслящей части аудитории испокон веков были виноваты евреи чуть ли не во всем. Мы сейчас то же самое наблюдаем. "Вот враг". Люди, которые не хотят или не умеют думать, которых поставили в условия нищеты и сказали: вот кто виноват в вашей нищете...
– Мне кажется, не только нищеты, но и унижения.
– Да.
– Ты сказал, что в России традиция такая – посадить на кол. Естественно, что человек может чувствовать при этом. Он хочет как-то реализоваться, компенсировать. Но компенсировать можно как? "Да вот Толя Белый". Ну ты же предал Россию, сбежал. Правильно? Не поддерживаешь их, ты не с ними. Значит, ты виновен. Еще же у тебя была история с отменой "Ленкома". Анатолий Белый отменил гастроли "Ленкома". У тебя колоссальная власть, я смотрю, если ты можешь отменять такие масштабные проекты.
– Мировой сионизм в моем лице отменил гастроли "Ленкома". Это вот все к разговору о нежелании думать, критически мыслить, сопоставлять факты. Люди находятся в унижении, в нищете. Их туда поставили. Они уже даже не понимают, что их поставили в это положение, в определенную позицию. И эти люди, верхушка власти тоталитарных, диктаторских режимов, которая захватила, поставила в нищету свой народ и завела им головы пропагандистски, что "мы единое целое, Родина твоя, иди и отдай за нее жизнь"... Риторика тоталитарных стран похожа. Не "живи во имя жизни"… "Дорогой гражданин моей страны, ты должен жить, развиваться, строить, что-то делать..." Нет. Их риторика: "Иди и умри за свою страну".
– "За меня". Не "за страну".
– Ну это они не говорят. Они говорят "за Родину". Это как кто-то из философов сказал: когда государству что-то от тебя надо, оно начинает называть себя родиной.
– Да, безусловно. И, кстати, на тему пропаганды, я и взял несколько цитат Йозефа Геббельса. Вот четыре цитаты я записал: "Чем чудовищнее ложь, тем охотнее толпа верит в нее"; "Дайте мне средства массовой информации – и я из любого народа сделаю стадо свиней"; "Я освобожу вас от химеры совести и морали"; "Человек был и остается животным. С низкими или высокими инстинктами, с любовью и ненавистью, но животным он остается всегда". Такое впечатление, что методичка эта у них на столе лежит.
– Абсолютно. А постулаты какие, ты посмотри...
– "Я освобожу вас от морали и совести". То есть "хохла надо убивать просто потому, что он есть".
– Да. Так же, как и евреев.
– Ему не стыдно, ему не страшно. Он приходит домой и не вскрывает себе вены от того, что "что же я наделал?"
– Да. Он уверен в своей правоте. Это страшные постулаты. Но Геббельс... Но мы видим их в действии. Они действительно работают. У людей нет зазрений совести. Они говорят Free Palestine... С этими постулатами античеловеческими вы боретесь за свободу? Какую? Чью? От кого? Возвращаясь к 1948 году... Дала Лига Наций кусок несчастный земли, где евреи жили испокон веков, и сказала: "Здесь вы можете жить". Любое государство – мы же знаем это из учебников истории – не может основаться без крови. Потому что здесь кто-то раньше жил. В Америке – индейцы. Англия и Индия, Франция и Алжир... Любое государство при своем становлении, к сожалению, проходит этот момент. Арабы изначально сказали: "Мы не хотим жить с евреями в мире". С самого основания началась война за независимость Израиля. И мир сейчас просто-напросто отказывает Израилю в существовании своего государства. Да, мы отвоевывали этот кусок земли, потому что нам сказали: "Мы не хотим с вами жить в мире. Мы будем вас убивать". Это единственный кусочек земли на планете, где нам дали возможность сделать свое государство. Не поселение, не автономию, не поселочки, разбросанные под британским мандатом. Нет. Свое государство.
Теперь это евреям вменяют в вину: вы посмели бороться за свою независимость, вы посмели желать иметь собственное государство". А мы говорим: "Это наше государство. Это единственное место на земле, где мы можем жить. И мы будем его отстаивать". В окружении огромного количества арабских государств. ХАМАС – это пешка. ИГИЛ, "Хезболла", "[Исламский] джихад", ХАМАС, террористические огромные организации с подготовленными армиями, сейчас прут на нас, чтобы нас здесь не было. Их постулат: от реки Иордан до моря не должно быть евреев. Это риторика уничтожения еврейского государства. Мы будем до конца бороться.
– Я недавно услышал от одного человека: если собрать все население планеты, все 8 миллиардов – это займет лишь территорию Нью-Йорка. А остальное – свобода, пустота. Пользуйся... Сейчас смотри, какое количество звезд поддерживает Палестину, людей образованных, мудрых. Знаешь, как говорят: "Давайте договариваться. Зачем же обязательно до уничтожения?" Религия... В любой религии Бог не призывает к убийству другого человека. Я не читал Коран, но не думаю, что там написано, что убивать – это хорошо.
– Витя, это все – пропагандистские подмены. Конечно же, я не буду вдаваться в теологические споры и дискуссии, потому что я в них не силен. Я тоже не читал Коран, но мы же видим исламистов, мирных вполне себе людей… И здесь, на территории Израиля, я очень часто за эти полтора года слышал истории прекрасных взаимоотношений. Есть арабы замечательные, добрые, отзывчивые. Но пропагандистская машина сделала свое дело.
– До войны же огромное количество людей из Палестины приезжали работать в Израиль...
– А ничего, что сейчас в заложниках у ХАМАС находится врач, который лечил от рака одного из шишек ХАМАС в свое время? Вообще трезво посмотреть: как можно не видеть, что это терроризм чистой воды? Почему люди думают, что на евреях они остановятся? Следующими будете вы. Это мировой терроризм, абсолютное зло, лицо которого показано 7 октября. Просто неимоверная человеческая глупость.
– Есть теория… Думаю, многие из вас о ней слышали. Лучше всех ее смысл выразил Стивен Кинг. 95% людей на Земле – инертная масса. 1% составляют святые. И еще 1% – непроходимые кретины. Остается 3% тех, кто может чего-то добиться и добивается.
– Ну да, я не смогу как-то резко… Не понимая... Я не люблю такого...
– Кто мы такие, чтобы навешивать ярлыки?
– Да.
– Но как сказала Голда Меир, нельзя договориться с тем, кто пришел тебя убивать.
– Абсолютно. Время переговоров уже давно прошло. Не с кем.
– Почему зло всегда кучкуется, а добро – всегда в одиночестве? Мы с тобой как-то разговаривали и у меня были иллюзии, еще когда только вторжение в Украину произошло и огромное количество значимых фигур выехало из России: и Пугачева, и Максим Леонидов, и Макаревич, БГ давно уже в Лондоне... Я думал, что они собрались и альтернативное мнение высказали: вы несете пропаганду, а мы вам скажем, что бывает другое. А этого не происходит. Я твой проект недавно пересмотрел про кинопоэзию. "Людей теряют только раз и след, теряя, не находят". Ведь это же все кумиры и твоего, и моего детства. И удивительно, что именно в этом клипе Сукачев, Шахрин, Бутусов, Чиж, Маргулис, Гарик Сукачев... Шесть человек. И все эти шесть человек, если не за Z, то и не за добро.
– Ох, Витя, это самая больная тема последних двух лет.
– Как это теперь слушать? Может быть, мы перегружаем наших кумиров надеждами. Но как маленький ребенок ищет поддержку в маме с папой, ты тоже ждешь, что есть кто-нибудь, кто скажет "стоп".
– Ты хорошо сейчас сказал: перегружаем своих кумиров. Они – люди. Да, это наши кумиры, я не могу сейчас слушать никого. Цоя – могу, Шевчука – могу, БГ – могу, Зему – могу...
– Вадимыча...
– Ну естественно, Макаревича. Макс Леонидов. Из всех перечисленных я обожал Чижа. Бутусов – вообще кумир. И к Сукачеву я прекрасно относился... И у меня вокруг тоже и в театральных, и в киношных кругах так было. Люди умные, образованные, интеллигентные. А что стало с Театром Фоменко? Мы перегружаем, а они обычные люди, которым пропаганда настолько промыла, сломала голову, душу, сердце… Вообще вычистила, выскребла оттуда все человеческое и оставила только звенящий пропагандистский гул: "Они виноваты, надо уничтожить".
– Я бы даже сказал не пустота, а стена. Когда в феврале 2022 года меня знакомые из России спрашивали... Я говорю: "Вы меня спросите, что происходит". Они говорят: "Да мы все знаем лучше тебя. Ты не знаешь – вам промыли мозги". – "Я не знаю, когда люди бегут в бомбоубежища? Я не знаю, когда вылетают окна? Я не знаю, что происходит в Киеве?" – "Ты не знаешь. Вы же этого заслужили, вы же нас предали первые".
– Предали в чем?
– Предали. В 1991-м меня спрашивали: "Почему вы отделились?" Я говорю: "Во-первых, Беловежская пуща, которую организовал Борис Ельцин... У него задача была свергнуть Горбачева. Это же не Кравчук был инициатором Беловежского соглашения. Это был Ельцин. А вы после этого говорите, что мы отделились".
– А что, вы хотели жить в совке и дальше? 80, 100 лет?
Я стараюсь не впадать в истерику и сохранять спокойствие. Но я не святой – во мне есть ненависть
– Разве сейчас не хочется туда вернуться?
– А многие не хотели больше жить в совке. Я был счастлив, когда разрушился совок. Потому что в совке родители выбивались из сил, чтобы купить кусок хлеба, мяса. Не говоря уже обо всем остальном: мне нельзя было говорить, что я еврей... В страхе, во лжи в совке жили люди. В террористическом государстве. Люди не захотели так жить – и отделились. Это нормальный исторический процесс, когда распалась наконец гребаная империя.
– Я всегда привожу такой пример. Была пара, люди любили, жили. Потом кто-то вдруг почувствовал, что хочет уйти, и он говорит: "Я ухожу от тебя". Мне рассказывал Борис Химичев в свое время, когда он был женат на Татьяне Дорониной, и я говорю: "А почему вы развелись?" – "Она мне в один момент сказала: "Боречка, прости: я тебя разлюбила". Так что, после этого ее уничтожать, привязывать к кровати? Идея себя исчерпала. Так же, как Британия вышла из Евросоюза. В какой-то момент эта идея себя исчерпала. Давайте искать новые свободы.
– Проще не искать свободы, не думать, не разговаривать друг с другом, а взять оружие и идти убивать. Витя, мы сейчас в пессимистическую сторону можем уйти, потому что глобально разочарование в людях присутствует уже на протяжении многих лет. И добро всегда слабее, зло всегда сильнее – можно об этом говорить как бы часами. Но что остается в сухом остатке? Я руководствуюсь в последнее время простыми словами, которые, как мантру, повторяю: делай что должен – и будь что будет. Углубляться в то, как же это произошло... В Израиле наконец-то поняли, что проиграли информационную войну и надо срочно наверстывать, – и все СМИ пытаются объединиться, трубить о правде об Израиле. Немножко поздновато спохватились. Цена ошибок огромная… У меня внутри одно: сохранение семьи...
– Ты говоришь, мы проиграли информационную войну, но с другой стороны, весь мир говорил, что "Моссад" и израильская разведка самая сильная. Но вошли так же по-тихому, как и вошли 24-го в Украину. Все знали, всех предупреждали, все отчасти были готовы. Столько вопросов, на которые нет ответов... Давай немножко сменим тему... Я когда студенткам рассказываю про контрапункт в твоем моноспектакле… Эпизод, где ты перечисляешь поэтов: расстрелян, отправлен, – и начинаешь все сильнее смеяться…
– Есть там такой момент.
– Это потрясающая история. И то ли у Шехмана, или у кого-то... Он вставлял этот кусочек из спектакля, и он меня, конечно, потряс… Там же идет абсурд твоего героя: чем безумнее происходит дальнейшее, тем больше ты выходишь в какую-то истерику смеха, потому что нельзя, кроме как смехом, психику сохранить.
– Да. Сегодня уже можно действительно сойти с ума и впасть в истерику. Я все-таки в жизни стараюсь в нее не впадать, а сохранять спокойствие. Конечно, эмоции хлещут. Я не святой – во мне есть ненависть. Я понимаю, что это ужасно, но она во мне есть. Но сохранение себя – на сегодняшний день самая главная задача. Я и ты процессы мировые не можем ни остановить, ни в какую-то сторону повернуть. Ты говоришь: собраться бы всем антивоенным деятелям искусства, которые уехали из России, и что-то сделать... Каждый делает. Может быть, и не нужно уже сегодня собираться. Каждый говорит, каждый вносит свою лепту, чтобы его услышали. Сегодня говорить – это самое главное. Не молчать. Может быть, все-таки ситуация изменится. Мы не молчим – каждый из нас высказался. И будет продолжать высказываться.
– Как ты детей успокаиваешь? Они в каком эмоциональном состоянии находятся? Они все понимают?
– Они все понимают. Старшей дочери – 24. Детям, которые живут с нами, – 16 и 13. Вика, которой 13 лет, уже все-все понимает… Мы разговариваем, а у меня на телефон приходят "Цева адом". Это наше приложение про обстрелы. Мы с тобой разговариваем, а сейчас тревога в центре страны. Восемь городов сейчас под обстрелом.
– Ты выложил в Facebook карту полностью красную.
– Это у нас каждый день. Внутри тревожно, но мы стараемся не показывать, что мы паникуем, боимся. Мы просто собрали экстренные рюкзачки. Если зазвучит сирена, мы знаем, что у нас есть полторы минуты, чтобы взять рюкзак и спуститься в бомбоубежище. И я спокойно детям это объяснил. Бомбоубежище у нас открыто, там чисто, стоят стулья, запас воды.
– Такая нормальность существования.
– Такая себе нормальность. В школе бомбоубежища, конечно же, открыты. Ну что я тебе рассказываю? Вы это уже прошли.
– Причем мне так это непонятно! Дедушка у меня погиб в 1941-м. Бабушка вечно этот тост "только б не было войны"… "Бабушка, да перестань. Ну какой идиот будет делать войну после того, что было?". И даже иногда думаешь в такие моменты: слава Богу, что старики не дожили… Ну как?
– Не выдержали бы.
– С Россией! Ну как это? Толя, потом встретишься на гастролях… Ты себе представляешь… Эти "прекрасные" люди с Z-символикой на фасадах театров...
– Я думаю, что уже ни о каких фестивалях в их случае речь не идет. Я очень надеюсь на последовательную политику государств в отношении России. Я бы эту страну железным забором с колючей проволокой закрыл, как тюрьму, каковой, собственно, она и является на сегодняшний день. Чтобы оттуда не проникало ничего. Да, там осталось огромное количество... Не огромное. Очень часто меня упрекают в том, что я всю Россию уничтожаю, презираю, ненавижу. А я каждый раз говорю: "В России остались нормальные, адекватные, образованные, умные, тонкие, добрые люди. Их ничтожно мало. Они ничего не смогут сделать в условиях тоталитаризма. Их либо сметет, как один из депутатов на днях сказал, что 20% несогласных с "СВО" нужно уничтожить. Да, там остались крупицы этих людей. Мне безумно больно за них. Им некуда деваться. Как они там выживают, я понять не могу.
А основное количество... И поэтому я хочу закрыть Россию. Это просто опухоль. Я мечтаю, чтобы когда-то там что-то произошло, потому что страна богата талантами. Но в каких условиях эти талантливые люди жили? Станиславский… Бедный, несчастный Константин Сергеевич, наш большой ребенок, к которому советская власть приходила и говорила: "Ты поставь это, а это не ставь. Сиди и не рыпайся – ставь "Бронепоезд". И большой ребенок Константин Сергеевич говорил: "Конечно, товарищи".
– Я вспомнил эпизод из "Дракона", где персонаж Олега Янковского вилку в мошонку всаживает персонажу Александра Збруева. И тот же орден! История про Станиславского... Вознесли его как икону театральную. А люди, которые не знали, говорили: "Он же в шоколаде". Человек, который 18 лет не заходил в свой театр после возвращения из Америки.
– Люди не знают этого, не хотят знать историю.
– Я процитирую фразу, которую ты мне написал 24 апреля 2022 года: "Обнимаю тебя крепко и очень хочу встретиться на родной земле, обняться, поплакать вволю и восстановить Украину. Так, чтобы она стала еще краше. Я верю в это".
– Я верю в это.
– Дорогие друзья, с нами был сегодня замечательный человек Анатолий Белый. Я очень хочу, чтобы каждое слово, которое ты сказал, свершилось. Я очень хочу, чтобы наконец здравый смысл в людях преобладал и кто-то, кто может сказать "стоп", это прекратил. И мы встретились с тобой и вволю поплакали, но только от счастья, и восстановили нашу Украину и ваш Израиль. Спасибо огромное.
– Витя, спасибо.
