+3 Киев
Спецпроект
От погранпоста до начала Бендер – три-пять минут езды. Это – единственный город под контролем ПМР на правом берегу Днестра. Именно сюда украинские патриоты словесно посылают грамотеев: мол, в Украине бЕндеровцев нет, вам в Молдову; местные жители называют себя иначе – бендерчанами. Здесь в июне 1992 года произошла трехдневная битва, ставшая кульминацией вооруженного конфликта между Кишиневом и Тирасполем. Но за 23 года следов войны почти не осталось.
Сегодня Бендеры внешне ничем не отличаются от любого провинциального городка Молдовы или Украины: те же далеко не идеальные дороги, типичные советские "хрущевки" и новостройки, киоски, супермаркеты, билборды, рекламирующие мебель и магазины. Разве что названия улиц продублированы на молдавском и русском языках, причем обе надписи кириллицей. Машин, по украинским меркам, маловато, зато троллейбусы и маршрутки ходят регулярно.
Выходной день в центре города Бендеры, Приднестровье. Фото: Мирослава Заец / Gordonua.com
В городе работают кафе, в том числе и молдавская франчайзинговая сеть Andy's Pizzа – прямое свидетельство, что бизнес приспособился к работе даже в неопределенных условиях. У Дворца культуры выступают школьники, рядом работники разворачивают огромное полотно в виде георгиевской ленты, скоро оно появится на этом же здании. В общем, обычный выходной небольшого провинциального города.
В центре через дорогу протянут красный транспарант с лозунгом "Наша сила – в единстве!". С кем объединяться, объяснять не надо: здесь даже на троллейбусах красуется надпись "В будущее вместе с Россией" с фотографиями то улыбающихся пенсионеров, то счастливой семьи.
"В будущее вместе с Россией" – надпись на троллейбусе в Тирасполе, Приднестровье. Фото: Мирослава Заец / Gordonua.com
Но вот центральные улицы в Бендерах – не ровня украинским, здесь они качественно заасфальтированы.
– Потому что пару лет назад сюда приезжал патриарх Кирилл, вот к его визиту власти и сделали, буквально за неделю, – скептически говорит Вячеслав, мой бендерский знакомый.
Он, можно сказать, типичный представитель молодого поколения приднестровцев. Отец – в Херсоне, мать – в Москве. Славику 24 года, после школы он отслужил в армии, позже работал в милиции, а потом окончил курсы крупье и пошел работать в казино. Пару месяцев назад казино закрыли, теперь Славик мечтает получить молдавский биометрический паспорт и уехать в Германию.
Пока что у парня приднестровский паспорт, с которым можно передвигаться разве что по Молдове и где все еще существует советская графа "национальность". У него там указано – украинец. А вот выехать с таким документом за границу, даже в соседнюю Украину, нельзя. Поэтому жителям непризнанной республики приходится обзаводиться либо молдавским, либо российским, либо украинским паспортом. В почете, конечно же, российский, но сейчас правила ужесточили: Россия требует отказаться от молдавского гражданства.
С приднестровским паспортом выехать за границу невозможно, поэтому жители ПМР получают паспорта России, Молдовы или Украины. Фото: Мирослава Заец / Gordonua.com
– Почему не едешь в Россию, как большинство твоих сограждан? – спрашиваю.
– Мне не нравится Россия. Не хочу туда. Да и Приднестровье – это проститутка, многие говорят, что как только Россия от нас откажется, мы сразу же повернемся к Молдове, – отвечает Славик.
Впрочем, позицию парня разделяют немногие. "Очень много молодых людей выступает за Россию", – добавляет его младшая сестра Оксана.
У местной молодежи выбор и правда небольшой. В ПМР – одиннадцатилетняя школа, тогда как в Молдове учатся двенадцать лет. Русскоязычных групп в молдавских вузах мало, и хотя в Приднестровье три официальных языка (украинский, русский и молдавский), преподают на русском, остальные два даются на выбор.
– Молдавский на кириллице у нас, по сути, вещь бесполезная, годится только, чтобы говорить. Написать никто ничего не может сходу, так что основная часть поступает в РФ или в местные вузы. Раньше был огромный поток абитуриентов в Одессу, но сейчас поутих в связи с событиями в вашей стране, – говорит 23-летний Антон из Тирасполя, учитель английского языка (свою фамилию он просит не называть из-за сильных антиукраинских настроений в его школе). – Мой диплом не признается ни в одной стране мира, только после платной нострификации я могу куда-то с ним пойти. Приднестровский университет дает еще бумажку "Признается аналогом диплома РФ", но на деле, когда в России показываешь диплом с этим вкладышем работодателю, он смотрит и говорит: "Что это? Принеси мне нормальный диплом, я это не понимаю".
Все хвалят Путина по поводу и без, у всех "Первый канал" по вечерам включен
Между Бендерами и Тирасполем, столицей непризнанной ПМР, курсирует 19-й троллейбус. Прямо перед въездом на мост, который соединяет два берега Днестра, за рядом противотанковых ежей стоят российские БТРы, развернув дула на запад, в сторону Молдовы. Сбоку нарисован российский триколор и две буквы, нанесенные белой краской: МС (миротворческие силы). На посту – солдаты в камуфляже с автоматами. Фото и видеосъемка запрещены – об этом предупреждает знак на подъезде. Делаю несколько кадров из окна троллейбуса, а затем разглядываю салон: пассажиры не обращают на военное соседство ни малейшего внимания – с одной стороны, привыкли, с другой – российских военных здесь воспринимают как защитников. "Если они уйдут, Молдова на нас сразу же нападет", – уверяет меня Славик. В этом мнении он не одинок: на вопрос "Нужны ли вам танки? " в ответ от разных возрастных категорий неоднократно слышала: "Они нас защищают". От кого? Конечно же, от Молдовы.
В таких настроениях, по мнению некоторых экспертов, виноваты прорумынские политики Молдовы.
"У нас есть небольшая группа – процентов семь от избирателей – ярых румынских националистов, тех, у кого единственный категорический политический взгляд – это объединение с Румынией. Они воспринимают Приднестровье как образ врага, России. Унионисты – самые крикливые в этой стране, они истеричные. И орут они с 1989 года, когда начался этот конфликт, как правило, это одни и те же фигуры. Даже меня, живущего в Кишиневе (я коренной молдаванин) возмущают эти действия, но для людей, проживающих в Приднестровье, это вообще "А зачем нам это надо?", "Мы это уже проходили", "А вдруг в один день...". И вот этот крик – практически единственный для людей из Приднестровья", – объясняет Валерий Осталеп, молдавский эксперт по вопросам национальной безопасности.
Пост российских миротворческих сил около моста, который соединяет Бендеры и Тирасполь. Фото: Мирослава Заец / Gordonua.com
– А вот здесь базируются российские миротворцы, – показывает Славик на железные полуоткрытые ворота, уже в самой "столице". Сквозь проем видна часть территории: целый ряд стендов с фотографиями Путина.
Однако в городе поражает другое: количество советских символов (может, потому, что их так и не поменяли, оставив национальной символикой непризнанного государства), памятники Ленину (а их на центральной улице сразу два – напротив Тираспольского городского совета и Верховного Совета ПМР). В центре, возле памятника Александру Суворову, находится стела с капсулой с посланием "трудящихся" от 1967 года, которое вскрыть предписано уже через два года – в день столетия Октябрьской революции.
Впрочем, Тирасполь понемногу развивается: кое-где строятся современные дома, огромный спорткомплекс "Шериф" – местный бренд-монополист, который владеет чуть ли не половиной Приднестровья, вдоль дороги работают заправки и склады. Вот только самолеты в Тирасполь не летают: аэропорт давно не принимает международных рейсов, все пользуются кишиневским.
Монумент Ленину возле Верховного Совета ПМР в Тирасполе. Фото: Мирослава Заец / Gordonua.com
Маршрутки и некоторые авто украшены надписями "На Берлин! ". 9 мая наравне с георгиевскими лентами и флагами ПМР здесь было много российских триколоров.
– Все хвалят Путина по поводу и без, у всех "Первый канал" по вечерам включен. Очень небольшая часть моих знакомых настроена проевропейски, это удручает, – жалуется Антон.
Моего отца забрали прямо из дому
– Вам куда? – останавливаются старенькие "Жигули".
– В Рыбницу.
– Садитесь, до Дубоссар довезем.
От Тирасполя до Дубоссар 65 км, все Приднестровье можно проехать по этому же шоссе с севера на юг за несколько часов, расстояние между крайними точками – 240 км.
Юрий и Жора, двое мужчин средних лет, рассказывают о приднестровской жизни, расспрашивают об украинской и параллельно пытаются провести что-то вроде экскурсии: "Вот справа – украинские поля. Это самое узкое место в республике". И правда, сразу за дорогой появляется указатель "Державний кордон України. Прохід заборонено", а за ним зеленеет пшеница.
"А слева окопы, там во время войны танки стояли", – кивают на углубления вдоль дороги, заросшие травой.
Война 1992 года унесла не так много жизней по сравнению с военными действиями на Донбассе – по разным данным, от 500 до 1000 человек, но многие до сих пор помнят события тех лет. Кое-кто потерял родных или друзей, кто-то вынужден был переехать.
Беженцы, уходящие из Бендер, 1992 г. Фото: artofwar.ru
Юрию 40 лет, он начальник одного из отделов местного водоканала. Родился в Бендерах, вырос в Дубоссарах, жил и работал долгое время в России, несколько лет назад вернулся на родину. Он до сих пор помнит, как отец девушки-молдаванки, с которой Юрий встречался в юности, буквально пинками вытолкал его из дома, потому что парень разговаривал на русском. Позже эта семья была вынуждена уйти "на другую сторону". Война началась, когда Юрию было 17 лет. Он потерял отца и поседел.
– Мой дом был как раз на той улице, которая служила разграничением. Моего отца забрали прямо из дому. Потом его нашли по течению ниже в 20 км от Дубоссар, со связанными колючей проволокой руками за спиной. Я это видел лично своими глазами, – рассказывает мужчина. – Я знаю тех людей, кто забирал моего отца, их уже нет в живых. Время лечит, все сглаживает. Это все политика. Это жизнь. Виноват не человек, а тот, кто им руководил.
И хотя Юрий уверяет, что обид ни на кого не держит, Молдовы для него больше не существует.
– Я не слежу за новостями Молдовы, для меня это страна отдельная, за дверью, за стеной. Я за всю свою жизнь в Кишиневе был всего раз 15-20, пол-России объездил, а здесь... Сейчас новому поколению, которое не помнит того, что было, проще налаживать мосты. А я пострадал, прочувствовал это все.
А вот за событиями в Украине Юрий следит, хотя его вердикт тоже неутешительный.
– Я видел пушки в центре Бендер, гильзы от снарядов, трупы людей, сгоревшие зенитки. Я ходил, ощущал этот запах. При мне выкинули снайпера с девятого этажа – женщину из Литвы, потому что она убила нескольких человек в центре города, понимаешь? Не дай бог увидеть это и пережить. Поэтому я говорю, что Донбасс на сегодняшний день, откровенно, никогда с такими потерями не пойдет на примирение с Украиной. Спустя поколение – возможно. И силового решения у вас тоже нет, как и здесь не было.
Есть и те, у кого идея воссоединения с Молдовой не вызывает яростного отторжения. Но вот угроза румынизации (а теперь – евроинтеграции или вступления в НАТО) и сейчас отпугивает людей на левом берегу Днестра.
75-летняя Вера Березан из райцентра Слободзея до сих пор уверена, что против них в 1992 году воевали румыны. Рассказ женщины почти точь-в-точь перекликается с тем, что происходило на Донбассе в прошлом году: ее сын добровольно записался в ополчение, которое поддерживалось местным населением.
– Мы у нас готовили еду, носили вот этим солдатам... Я еще работала, и мы ехали до Тирасполя (там у нас были воинские части), а потом пешком шли аж до Бендер (около 20 км. – "ГОРДОН"), туда, где граница, где румыны и наши. А некоторые женщины сидели на железных дорогах, чтобы шпионы не ехали, – рассказывает она.
Местные жители блокируют железнодорожные пути в Приднестровье, начало 1990-х гг. Фото: pridnestrovie.com
– Не держите зла на противоположную сторону? – спрашиваю.
– Ни грамма! – уверенно отвечает Вера. – У меня невестка из Молдовы, у меня там брат жил, умер в прошлом году. Мы родняемся, у меня племянники хорошие. Вот их собирали там на войну, а они не пошли, мол, как мы пойдем – там у нас тетки, братья? Я, например, если Молдова скажет, чтоб присоединиться, чтобы Кишинев был столицей, не против. Но только не с румынами.
– А почему не с румынами?
– Просто даже не знаю, почему мы не хочем. Еще моя мама жила, они почему-то были против румын, а я не знаю, почему. Я даже не знаю, кто такие румыны.
Мені 500 рублей урізали. Чого? Поняття не маю, нехватка дєнєг
У официального Тирасполя к России особое отношение: не только из-за идеологии и военной поддержки, но и из-за финансовых вливаний. Москва поддерживает республику газом, точнее, тем, что позволяет за него не платить (хотя долг "висит" на Кишиневе). По некоторым подсчетам, 70% бюджета ПМР формируется именно за счет этой "дотации", которая за все годы суммарно достигла $5 млрд.
– Средняя зарплата тут $250-300. В бюджетной сфере, естественно, меньше. За газ мы все же платим, но в месяц выходит максимум 50 центов. Эти деньги идут "на развитие республики", как нам говорят. Вода стоит около $7 в месяц без счетчика. Тепло стоит $22 в месяц, счета приходят круглый год, – говорит Антон. Товары, правда, стоят дороже: ассортимент в магазинах в основном украинского и молдавского производства.
Несмотря на то, что Москва официально так и не признала независимость Приднестровья, регион получает от России финансовую помощь. Фото: Мирослава Заец / Gordonua.com
Но финансовых ресурсов все равно не хватает. Ситуацию в республике "подкосило" и падение российского рубля: приднестровские предприятия, завязанные на Россию, потеряли рынок сбыта, что привело к сокращению налоговых сборов, да и самим приднестровцам, которые ездили на заработки в РФ, стало невыгодно там оставаться, многие вернулись домой.
До недавнего времени Россия выделяла деньги и на доплаты пенсионерам (которых в республике теперь столько же, сколько и работоспособного населения), однако в этом году в Москве отказались предоставить $100 млн на соцвыплаты, объясняя это экономическими трудностями. С февраля региону пришлось всерьез затянуть пояса: правительство ПМР на 30% сократило пенсии и зарплаты "бюджетникам".
– Мені 500 рублей урізали. Чого? Поняття не маю, нехватка дєнєг. У мене пенсія чиста 1500 рублей, а кроме того, нам Россия помогає – 165 рублей. А зараз 65 дають, а 100 рублей зняли. Раньше нам президент Шевчук давав 100 рублей, а тепер і то зняли, – делится пенсионерка Мария Коваленко из Рыбницы.
У меня один сын в Украине живет, а другой в России. Приехали на поминки по отцу, так даже не разговаривали друг с другом!
Многие приднестровцы в падении производства обвиняют... Украину. Мол, это она нарыла окопов, заблокировала границу и не позволяет поставлять товары в Россию. А некоторых мужчин пограничники не пропускали в Украину.
– Они боятся, что Приднестровье нападет на Украину? Да чем нападать – вилами, е-мое? У вас правительство там типа – придурки собрались, – эмоционально рассуждает бизнесмен Валерий, который занимается сбором металлолома в Молдове и продажей его на металлозавод в Рыбнице (Приднестровье).
Нынешних представителей официального Киева не жалуют ни в Молдове, ни в Приднестровье, даже несмотря на то, что украинский президент Петр Порошенко с девяти лет и до окончания школы жил в Бендерах. Здесь его (наравне с другими публичными политиками) обвиняют в развязывании войны на Донбассе.
– Руки в крови и в Порошенка, и в Тимошенко, и в Турчинова, и в Яценюка! Они должны были решить этот вопрос без оружия, а потом всунула свой нос Америка, – говорит Валерий штампами российского телевидения. – Запомните, Россия никогда, никогда не нападет на Украину!
За событиями в Украине здесь хочешь не хочешь, а приходится следить. Одесский "7-й километр" – чуть ли не главный рынок для жителей ПМР. Товары в Украине и раньше были дешевле приднестровских, а после падения гривны покупать их стало еще выгоднее. Однако то тут, то там всплывают истории о кровожадных фашистах или грабежах на украинских дорогах.
– Я уже слышал, что столько маршруток сожгли, ограбили по дороге, по трассе... Куда они потом деваются? Бред! Люди сами рождают сплетни, которые потом ходят, и все, – возмущается местный водитель микроавтобуса, два раза в неделю совершающий рейсы Тирасполь – Одесса.
Война в Украине часто становится яблоком раздора между молдаванами, живущими в разных странах. Пропаганда делает свое дело.
– У меня один сын в Украине живет, а другой в России. Приехали на поминки по отцу, так даже не разговаривали друг с другом! Я им сказала: "Хоть на могиле отца не смейте ссориться!" – жалуется жительница молдавского города Резина.
Женщина из молдавского города Резина сокрушается из-за политических раздоров между сыновьями. Фото: Мирослава Заец / Gordonua.com
"Вот жили же раньше в одной стране нормально, а сейчас? Брат брата убивает! Вы же славяне, чего воевать?" – самая распространенная реакция на войну в Украине, которую большинство считает гражданской, развязанной США. Аргументам об участии России, как правило, искренне удивляются и вспоминают советские времена, когда "был мир". Ностальгия по СССР сильна не только в Приднестровье, но и в самой Молдове. "Я хочу, чтобы было как раньше: одна сильная страна" – типичный ответ людей среднего возраста на вопрос о самоопределении.
Молдавский журналист: Молдова – это failed state. Нам нечего предложить Приднестровью
В воссоединение двух берегов Днестра сегодня, похоже, не верят не только приднестровцы, но и сами молдаване.
– В 2005 году была возможность сделать федерацию, но Россия требовала оставить свои войска еще на 20 лет. На это никто не пошел. И страну не объединили, и армия здесь, – вздыхает Георгий, молдавский таможенник. – Я искренне сомневаюсь, что нынешняя власть заинтересована в объединении. Потому что у нас здесь (в Молдове. – "ГОРДОН") настроенных пророссийски и проевропейски поровну, 50 на 50. А если добавить Приднестровье, то получится так, что на очередных выборах после объединения к власти придут пророссийские политики.
Страсти по Приднестровью за двадцать лет поутихли.
– Основная масса населения делится на две категории: первых ПМР вообще не интересует, потому что они за рамки своего села или Кишинева не выезжают, какое там Приднестровье? Вторые интересуются политикой, но никак не воспринимают Приднестровье как врага, мало его воспринимают как отдельное государство по той простой причине, что сама Молдова находится в постоянном развитии, – говорит Валерий Осталеп.
У противников реинтеграции есть еще один, вполне материальный аргумент. Пенсии в Приднестровье выше, чем в Молдове, да и зарплаты в долларовом эквиваленте на правом берегу Днестра упали после удешевления леи. А в ПМР доллар уже несколько лет стоит все те же 11 рублей (за 20 лет независимости квазигосударство обзавелось собственной валютой – приднестровским рублем, который местные ласково называют "сувориками": российский полководец изображен почти на каждом номинале; правда, принимают его лишь в Приднестровье да в приграничных молдавских магазинах).
Курсы валют в Приднестровье. Фото: Мирослава Заец / Gordonua.com
– За 20 лет Молдова не состоялась как государство, – резюмирует молдавский журналист Александр Куркин. – Мы даже не смогли понять, кто мы и на каком языке говорим. О каком государстве может идти речь, когда институты власти не работают, а по сути лишь имитируют свои функции? К сожалению, Молдова – это failed state (Несостоявшееся государство, англ. – "ГОРДОН"). Нам нечего предложить Приднестровью. У вас в Украине то же самое: вам надо как можно скорее замораживать конфликт на Донбассе и заниматься развитием страны. Все. Другого пути у вас нет.
