Боровой: Пропагандистская кампания РФ в мире стоит свыше $100 млрд в год. Для Путина это единственная альтернатива силового сохранения власти G

23 ноября Европарламент принял резолюцию, в которой зафиксировал, что российская пропаганда, как и пропаганда боевиков "Исламского государства", угрожает "суверенитету, политической независимости, безопасности граждан и территориальной целостности государств-членов Евросоюза". А основные угрозы исходят от российского государственного агентства Sputnik, телеканала RT, фонда "Русский мир" и агентства Россотрудничество.

Что же представляет из себя российская пропаганда, как она изменилась за последние два года, можно ли ей противостоять? На эти и другие вопросы корреспонденту издания “ГОРДОН” ответил российский оппозиционер и политический эксперт Константин Боровой.

Он считает, что одной только резолюции для борьбы с пропагандой в Европе недостаточно. Необходимо исследовать это явление, потому что от банального продвижения своих идеологических установок российская пропагандистская машина уже перешла на качественно новый уровень. Сейчас с ее помощью Россия, по сути, ведет в Европе “военные действия, которые наносят ущерб сознанию гражданского населения и вполне могут наносить материальный ущерб”, – заявил эксперт.

– Европейцы наконец признали, что подвергаются пропагандистским атакам со стороны России. И что дальше?

– Должен похвастать, я повлиял на принятие этой резолюции. Она давно уже существовала, но принята только сейчас. Этот шаг надо приветствовать – наконец произошло осознание опасности. Я давно призываю исследовать российскую пропаганду и ее влияние. Ранее обращался к нескольким институтам, которые могли бы это делать, но не добился ничего. Мне нравится, что уже на этом уровне европейцы начали понимать степень опасности.

До последнего времени было не очень понятно, что такое российская пропаганда. Сейчас картина прояснилась: это многофункциональный инструмент с высочайшим уровнем экспертизы, где задействованы не только тролли, работающие в Европе, США и в основном в России, но и огромные группы экспертов, обеспечивающие тончайший анализ актуальных ситуаций и очень быструю реакцию на них. Причем это анализ и психологический, и политический, и военный.

Кроме того, оказывается воздействие на западные СМИ и институции. Фактически ведется подкуп журналистов и европейских политиков, который измеряется десятками миллионов долларов. И это без учета проектов, конвертированных в пропагандистские инструменты – телевидение, радио, газеты, интернет-издания, а также (что указано в резолюции Европарламента) большое число институтов, работающих в США, Европе, Израиле и других местах. Плюс к этому – индивидуальные соглашения с лоббистами. В общем, пропагандистская кампания – дорогой проект с финансированием свыше $100 млрд в год, возможно, речь даже о нескольких сотнях миллиардов.

– Откуда возникла такая цифра?

– Я делал анализ по одной только группе, которую мы наблюдали (таких бригад десятки, если не сотни). У этой группы на 150 рабочих мест, действующих в три смены, только стоимость оборудования (компьютеры, серверы, каналы связи и так далее) превышает $1 млрд. А зарплаты? Например, рядовой сотрудник получает $1,5–2 тыс. Если грубо посчитать, одна смена – $300 тыс., а три смены – $900 тыс. в месяц. Еще есть эксперты среднего уровня, зарабатывающие $5–6 тыс, и высокого уровня – $10 тыс.

– Кремль готов инвестировать настолько крупные суммы в пропаганду?

– Всех удивляет уровень расходов. Мы обсуждали это в Европарламенте. Мне приходилось объяснять: речь не о продвижении России и ее политики, а об индивидуальной безопасности и защите. Для Владимира Путина этот путь сохранения власти – единственная возможность. Альтернативой силового сохранения власти является потеря огромных денежных ресурсов.

Уже сделаны оценки: примерный объем ресурсов, которые контролируют Путин и его группа в России и на Западе, измеряется парой триллионов долларов. Сколько можно потратить ради сохранения власти? 10% – точно, а это и есть те $100–150 млрд в год. Так что озвученная цифра совсем не удивительна. И она, к слову, сформирована без учета государственных инструментов, которые используются для пропагандистской кампании, – телевидение со всем его оборудованием, вся пресса, интернет и огромное количество экспертов в России.

– Как в стране возникло такое число экспертов?

– Есть категория граждан, прошедших через школы КГБ или ФСБ. Их много. Мне говорили, что больше 200 тысяч человек. Они все получили военную специальность – ведение пропагандистской кампании против врага, прослушали серьезные глубокие курсы по технологиям ведения таких кампаний. В данном случае врагом или объектом кампании являются в основном граждане России, а также бывшие граждане РФ и люди, владеющие европейскими языками в США.

Часто сравнивают пропагандистскую кампанию нацистской Германии и современной России. Это несравнимые вещи. Сейчас используется качественно другой инструментарий и, соответственно, достигается другой уровень воздействия.

За прошедшие 70 лет наука сильно продвинулась в разработке механизмов воздействия на массовое сознание (те же технологии нейролингвистического программирования). Все это теперь используется для целей пропаганды. В разговоре с одним из участников пропагандистского процесса высокого уровня мы получили интересную фразу: "Уровень наших разработок таков, что если бы мы могли говорить о них открыто, вполне претендовали бы на Нобелевскую премию". И мы видим результат: 100 млн совершенно “опьяненных кровью” граждан России, как минимум половина из примерно 7 миллионов русскоговорящих из США, а также люди в Германии, Израиле и других странах – все подверглись этому воздействию и стали управляемым сообществом.

Пропагандистские кампании раньше рассматривались как идеологической инструмент для продвижения концепций. Первое время так рассматривали и пропагандистскую кампанию современной России – как продвижение идеи "русского мира". Новое качество состоит в том, что это уже не только продвижение идеологии, а инструмент ведения войны.

Кибератаки и огромные группы троллей только с одной стороны нацелены на продвижение идей, а с другой – нацелены на ведение военных действий, поддержание агентурной сети, деморализацию противника, ослабление защитных механизмов и функций государств противника. Мы продолжаем использовать словосочетание “пропагандистская кампания”, хотя речь уже об инструментах ведения военных действий, которые наносят ущерб сознанию гражданского населения и вполне могут наносить материальный ущерб. Для точного определения всех этих явлений у нас еще даже терминологии нет.

– Вы сказали, до последнего времени не было понимания, что ведется, по сути, пропагандистская война. Почему осознание пришло только сейчас?

– Есть некое предположение об адекватности. Оно заставляет думать, что у Путина и его окружения все же есть какие-то моральные, политические и эстетические ограничения. Ничего подобного нет. Потребность в самозащите людей из КГБ настолько высока, что все существующие моральные ограничения будут ими нарушены. Сознание цивилизованного европейского человека отказывается такое принимать.

– Теперь принять пришлось. И сможет ли Запад что-то противопоставить российской агрессии?

– Ответ вам не понравится: противостоять этому невозможно. Никакой Конгресс США не в состоянии принять бюджет контрпропагандистской кампании на уровне $100 млрд. Нет таких ресурсов и механизмов. Не будут же в Европе создавать группы продажных журналистов. Никакой парламент это не поддержит. Но надо начинать тратить какие-то ресурсы ради изучения этого явления, чтобы просто понимать, с чем вы столкнулись. Но даже это предложение вызывает какое-то сопротивление.

У нас сейчас набор проблем: Сирия, Украина, Молдова, Грузия, кибератаки, воздействие на европейскую политическую систему через коррумпирование демократических институтов и так далее. Но у этих проблем один источник – Путин. Есть пропагандистская кампания как инструмент войны, есть собственно война, которая в разных формах идет в разных местах, но один источник. Врачи любят говорить: надо лечить не симптомы, а устранять причину болезни. Так вот все, о чем я говорил, – это симптомы, а причина называется “Путин”. Ее устранять нужно.

Приходится признать: понимания этого на Западе до сих пор нет. Знаете, какой бюджет у НАТО на противодействие пропагандистской кампании? $50 млн.

– Устранением одного Путина проблемы не решить, за ним огромный аппарат...

– Я имею в виду проблему "Путин", а не физическое лицо. Тем более, что любые даже честные выборы приведут к власти "Путина-2" – такова степень отравленности сознания граждан России. 

Более того, возникла абсолютно новая ситуация внутри России. Степень отравленности сознания значительной части общества достигла такого уровня, что говорить о возможности выздоровления уже не приходится. В этой борьбе холодильника и телевизора возникло новое качество – люди запуганы до такой степени, что не готовы адекватно и объективно оценивать даже свое собственное положение.

– А что говорить о шансах Украины в этой войне? Выходит, кроме собственного здравого смысла, нам вообще противопоставить нечего?

– Украине надо заниматься собой и своим реформированием. Много проблем существует, но они не решаются. Основная проблема – структура власти, которая не изменилась со времен, наверное, первого президента.

– Расскажите подробнее об организованных группах троллей, о которых вы говорили. Как их вычисляли и отслеживали?

– Выявление таких бригад – интересный процесс. Обычный человек приходит, читает пост в интернете, размещает комментарий и уходит. Бригаде необходимо не только высказаться, но и поддержать схожие мнения или мнения таких же участников бригады. Если видите в комментариях подряд несколько похожих постов, надо присмотреться, что они делают. Это помогает отделить досужих пользователей от тех, кто на работе. И когда выявляется бригада или ее часть, легко определить установки, которые они продвигают.

Различные эвристические методики позволяют не просто выявлять бригады, но и оценивать их численность и эффективность. Они обычно имеют качественный софт и очень хорошо прикрыты. Их тяжело диагностировать, сложно определять, где они находятся, с какого компьютера работают. Хотя и простое выявление однотипных компьютеров помогает понять, что люди работают в организованных сообществах.

Выявление бригад дает иногда неожиданный результат. Некоторое время назад мы вдруг обнаружили бригады сторонников Алексея Навального (российский оппозиционер, – “ГОРДОН”). Интересно: они работают по той же методике, что и кремлевские, также с однотипных компьютеров, координируются из (если так можно сказать) центров управления пропагандистской кампанией.

Некоторое время назад мы обнаружили бригады, работающие в интересах Украины. Думаю, это контрпропагандистская деятельность. Однако из установок, которые они продвигают, контрпропагандистские – только часть, а остальные – поддержка президента, власти, тезисов "у нас все хорошо" и "не вмешивайтесь в наши дела". Совершенно неожиданный результат: работа этой бригады против Михаила Саакашвили. Это легко диагностируется: когда бригада сначала продвигает мысль “у нас все хорошо”, а потом начинает явно наступать на Саакашвили, становится ясно, что под видом контрпропагандистской деятельности скрывается работа по защите президента, его администрации и власти в целом.

В свое время я убеждал людей в Администрации Президента Украины, что необходимо заниматься контрпропагандой. Но повторять печальный опыт Кремля я никого не уговаривал. Не очень дальновидно использовать контрпропагандистский инструмент в пропагандистских целях. Где-то в Украине сидит одна или несколько бригад с хорошими начальными целями – противостоять российской пропаганде, но соблазн использовать их в других целях очень велик. Такое впечатление, что устоять перед этим соблазном не удалось.

– Не секрет, что спецслужбы Украины и России до 2014 года точно работали если не в одной связке, то синхронно. Раз в РФ создавались пропагандистские бригады, то формировались они и в Украине. Может, поэтому настолько родственные механизмы используются в двух странах?

– Это люди, которые вместе учились, вместе долго сотрудничали, а сейчас имеют разный статус. Сотрудники российских спецслужб активно включились в коммерческую деятельность, и сейчас они – люди благополучные, богатые. В этом смысле украинские специалисты, так сказать, "отстают" от российский кагэбэшников. Дело в том, что эта корпорация очень сильна, консолидирована, имеет собственные цели. Я давал по этому поводу экспертизу. Российский сценарий фантастического усиления спецслужб вполне может быть реализован и в Украине.

Должен напомнить, что Вано Мерабишвили (бывший министр внутренних дел Грузии, который занимался системой безопасности) начал работу с отстранения всех специалистов со связями в КГБ, ФСБ, российской разведке и так далее. Главной его задачей было создание абсолютно новых структур. Ведь как бы ни были хороши и преданы люди, которые когда-то работали в КГБ, системы их контактов делают их внутренними агентами.

В Украине этим пока никто не занимался. Все эти связи, взаимодействие, сотрудничество остаются, и к сожалению, остается преемственность. Это очень опасно. Не зря говорят, что в каком-то смысле Украина пошла по российским граблям.

– Вы недавно ходили на пропагандистский телеканал "Звезда". Что вы там делали?

– Есть каналы, куда я не хожу, сколько бы меня ни звали. Мне приходится преодолевать брезгливость и отвращение. Это довольно сложно. На телеканале “Звезда” я выступал несколько раз. Когда не могу преодолеть брезгливость, тогда не хожу. Но бывает, любопытство пересиливает.

Для меня это исследовательский процесс. На “Звезду” приходят в основном пропагандисты. Из дискуссий с ними, иногда не публичных, становятся ясны установки (что они в данный момент продвигают). Они довольно откровенны, поскольку чувствуют себя более сильными, они управляют процессом: не то скажешь – вырежут. Они не боятся, поэтому на экспертном уровне такое общение полезно.

– И какую пользу вы извлекли?

– Сейчас в пропагандистской кампании Кремля (той ее части, которая транслирует установки через телеканалы) возник новый феномен: убедительность и эффективность воздействия начала быстро падать. И мы заметили, что телеканалы стали активно привлекать псевдооппонентов. У нас даже есть такой персонаж – “либерал по вызову” (не надо называть его фамилию). Он ходит на все телеканалы, он персонаж отобранный, у него много негативных человеческих характеристик, даже тембр голоса вызывает сильное раздражение – это уже относится к тонким технологиям психологического воздействия. Сам факт того, что этот персонаж называется либералом, дискредитирует либеральную идею. Его очень любят, потому что по многим параметрам сам факт его появления в качестве защитника либерализма – провоцирующий фактор.

С одним из экспертов мы обсуждали, существуют ли ограничения для продвижения идей. Начали с простой установки: “В Киеве у власти фашисты”. А можно ли продвинуть концепцию, что у власти, скажем, людоеды? Ответ простой: ограничений нет. Уровень воздействия настолько сильный, что возможно продвинуть даже абсолютно абсурдную идею. Это вопрос использования техники и ресурсов.

Есть еще один интересный момент – координация и синхронизация элементов пропагандистской кампании. Важно, чтобы в нужный момент подключились все – эксперты, рядовые исполнители, журналисты, психологи, спецслужбы. Так продвигалась, например, идея "олигархи захватили власть", причем не просто олигархи, а евреи – Михаил Ходорковский, Владимир Гусинский и так далее. Тогда еще уровень координации был невысокий, но уже был. Одновременно наступление шло по нескольким направлениям и очень скоординированно. Это сложно организовать, но они научились.