Геннадий Гудков: Иран явно нарывается на санкции, поставляя оружие России. Будем надеяться, что у них мозгов хватит не усугублять ситуацию
Чем обернется для режима Владимира Путина освобождение Херсона украинской армией, почему сражение за Херсон похоже на Сталинградскую битву времен Второй мировой войны, получит ли Россия поддержку от Китая и "хватит ли мозгов" у Ирана, чтобы прекратить поставки дронов и ракет РФ, может ли Россия развалиться после краха путинского режима и кто может возглавить переходное правительство РФ. Об этом, а также о том, готов ли Путин использовать ядерное оружие и будет ли Запад вести сепаратные переговоры с РФ, в интервью основателю издания "ГОРДОН" Дмитрию Гордону рассказал российский оппозиционный политик, полковник ФСБ России в отставке Геннадий Гудков. "ГОРДОН" публикует текстовую версию интервью.
Лицо Путина давно уже похоже на лицо загнанной крысы. Совершенно понятно, что освобождение Херсона Украиной станет коренным переломом в войне
– Геннадий Владимирович, добрый вечер.
– Я вас приветствую. Приветствую всех, кто нас видит, слышит.
– Как вы расцениваете участившиеся в последнее время атаки иранских дронов на мирные украинские города?
– Как проявление все возрастающего характера террористической войны, которую ведет Путин против народа Украины. По-другому не скажешь. Путин делает то, что делают террористы. Давайте возьмем очень яркий и понятный пример: ХАМАС и ракетные удары по Израилю. Они копят эти трубы, к которым приделывают стабилизаторы, начиняют взрывчаткой, шариками, а потом сотнями, иногда тысячами в течение какого-то времени запускают на жилые массивы. Ничем не отличаются действия Путина от действий этих исламских террористов, науськиваемых разными государствами и движениями. По-моему, тем же самым Ираном, кстати, о птичках.
– Геннадий Владимирович, неужели так плохи дела у армии России, если она решила воспользоваться помощью Ирана, который обложен западными санкциями?
– Я думаю, что очень плохо. Потому что у нас коррупция. Разворовывание страны. Разворовывали по всем параметрам, начиная с ресурсов и кончая военно-промышленным комплексом, армией. В армии воруют по-черному. И доворовались до того, что ни оборонный комплекс не работает, ни промышленность, санкции душат, помогают, так сказать, Украине. И естественно, не может выполнить оборонный комплекс программы и задачи, которые ставит обезумевший диктатор. Поэтому они сейчас вообще все сгребают. Они сгребают старое советское оружие в Африке, которое поставляли. Покупают в Африке втихаря, сгребают со всех боксов длительного хранения в бывших странах СССР. Откуда-то из третьих стран поставляют. Сгребают вообще все, что только можно сгрести и бросить в бой. Конечно, для них Иран – это прекрасно, если он поставляет эти самые дроны, которые они когда-то скопировали с американских, но тем не менее это работает, техника наносит ущерб, взрывается и убивает людей. И говорят, сейчас Иран еще и ракеты хочет поставить. Хотя Иран явно нарывается на санкции. И ему уже этим пригрозили. Но будем надеяться, что у них мозгов хватит, чтобы не усугублять ситуацию.
– Возможно эффективно бороться с иранскими дронами, на ваш взгляд?
– Я думаю, что уже ответ дан Вооруженными силами Украины. По-моему, позавчера из 43 дронов 80 с чем-то процентов было сбито. Значит, есть опыт уже, есть практика, есть возможность сбивать. При повышении плотности противовоздушной обороны – а такая задача перед Западом стоит – можно довести практически до 100% работу по дронам.
– Украинская армия наступает на Херсон. Гауляйтер Херсонской области Сальдо призывает херсонцев эвакуироваться из города. Скажите, пожалуйста, если украинская армия берет Херсон, что будет с Путиным? Какое у него лицо будет при этом?
– Его лицо давно уже похоже на лицо загнанной крысы, о которой он так много рассказывал. Конечно, он находится в истерическом состоянии, в психопатийном, стрессовом, в растерянном, помятом. Мы видели его, когда он произносил речи про якобы "присоединение" четырех кусков территории к России. Я его лично таким никогда не видел. Но я, может, не такой большой его зритель и почитатель, как многие, но тем не менее я никогда не видел его в таком смятении. И он прикрывал это, конечно, какой-то бравадой совершенно дурной, но понятно было, что глубоко внутренне в себе не уверен человек. И поэтому совершенно понятно, что это будет коренной перелом в войне.
Понятно, что невозможно полностью провести кальку между Второй мировой и нынешней войной. Но, наверное, все-таки это похоже на Сталинград. Сталинград – на Волге, Херсон – на Днепре. Еще не поражение, но уже коренной перелом. Я так понимаю, деньков 10 нам ждать этого коренного перелома, не больше. Надеюсь, что не больше.
– Ну хорошо. А что Путин объяснит народу? Недавно он еще присоединял Херсонскую область к России. Что он может сказать россиянам? Давайте спрогнозируем, смоделируем это.
– "Проклятый Запад поставил оружие, увеличил мощь. Нам нужно ответить сосредоточенными усилиями. Нам нужно больше танков, пушек, самолетов, нам нужно бросить в бой дополнительные войска. Мы ударим в ответ по Киеву с Беларуси". Мы сделаем то-то, мы сделаем се-то. "Мы победим, потому что с нами Путин". Ну примерно такую хрень будет нести официальная пропаганда, которой поручено будет это поражение как-то смикшировать. Это, я думаю, совершенно ожидаемо и лежит на поверхности. По-другому им нечем оправдаться. Тем более, пришел генерал Суровикин, который успешно бомбил беззащитную Сирию с воздуха. Поэтому, собственно говоря, и поменяли девочек. Вернее, и мебель поменяли в борделе, а все равно клиентов нет. Поэтому будет примерно так отрабатываться это поражение. Но весь мир будет понимать... Даже не важно сейчас, как будет думать российское население, особенно быдловатная часть, все еще верящая Путину, что он ведет их к какой-то светлой цели. Важно, как будет думать мир. А мир будет понимать, что помощь Украине не просто правильная, а еще и эффективная. То есть Украина умеет использовать эту помощь для нанесения серьезных поражений агрессору. И я думаю, что это вдохновит весь мир продолжать помощь Украине, увеличивать помощь и вместе с Украиной добиваться поставленной задачи, то есть полного военного поражения Путина.
В России, по большому счету, к гражданской войне практически все готово
– Русские люди съедят это в который раз? Или начнут задумываться: "Что-то явно идет не по плану"?
– Нет сейчас такого понятия "русские люди".Общество настолько фрагментировано, состоит из различных полюсов, что, по большому счету, к гражданской войне практически все готово. И если мы говорим о той быдловатной части, – она проглотит. Потому что Путин объяснит, что еще не вечер, что он еще силен, еще мачо, а не чмо. Те, кто сомневается и задумывается, будут дальше сомневаться и задумываться. И это их укрепит в том, что их сомнения правильны. А противники войны будут, наверное, радоваться и потирать руки, что близок час, когда путинский режим рухнет из-за военного поражения в Украине. Я имею в виду как минимум [выход Украины на] границы 23 февраля 2022 года. Это будет полным поражением Путина. И естественно, это будет знаменовать собой начало краха путинского режима.
– Что думает Лукашенко, как вы считаете? И возможно ли, что с территории Беларуси Путин вновь попытается пойти на Киев? Причем уже с белорусской армией.
– Если Путин сам себя загнал в угол, то Лукашенко сейчас напоминает крысу, которую загнали в угол. И ему там очень тяжело, потому что поле для маневра у него постоянно сокращается. Я не думаю, что Лукашенко верит в Путина. Я думаю, что он прекрасно понимает, что Путин войну проиграл. Он не идиот. Он понимает, что его власть покоится только на штыках силовиков. И если он этих силовиков бросит на пушечное мясо, как бы они его не свергли сами или помогли ему лишиться этой должности. С другой стороны, Путин его поддавливает. Денег нет, а Путин дает ему деньги, чтобы он кормил силовиков. Путин перестанет давать деньги, силовики перестанут его защищать, и его свергнут. Значит, бросит силовиков в бой – силовики обидятся и тоже его могут свергнуть. Поэтому у него ситуация очень хреновая. Но я лично думаю, что он будет до последнего изображать лояльность Путину. Он уже 20 лет ему все обещает и ничего не делает. Он будет использовать эту тактику до конца, пока ему к виску не приставят пистолет и скажут: "Либо мы тебя сейчас грохнем, либо ты вступаешь в войну". Тогда он вступит в войну. Токаев уже всем объяснил, что Путин – лузер, что он проиграл и с ним не нужно выстраивать никаких отношений. У Токаева своих проблем хватает в Казахстане, но он всем объяснил, что Путин войну проиграл.
– Не только господин Токаев, но и господин Рахмон размазал его прилюдно.
– Конечно. И не только он, а и четыре главы государств в Самарканде не сочли за труд выйти вовремя к Путину. И наш российский диктатор ерзал-ерзал, какие-то бумажки доставал, глупо улыбался на камеры. В общем, ему было крайне неприятно, но сделать он уже ничего не мог. Ему показали его место, место лузера.
– Вы видели, когда Рахмон обращался к Путину, как Путин кусал губы?
– Да. Конечно видел. Путин сейчас находится в таком состоянии...
– Ужас.
– В неврастеническом состоянии. Я не специалист. Меня, наверное, сейчас будут ругать врачи-психиатры, что я неправильно делаю диагнозы. Но то, что он чокнутый, что у него явно какая-то психопатическая нервная возбужденность, – не ходи к гадалке. Может быть, я неправильными терминами это объясняю, но на бытовом уровне, мне кажется, это понятно. Поэтому, конечно, он и губы кусает, и бумажки достает, и перекладывает с одного места на другое ручки, и руки потирает, и улыбается глупо. В общем, человек находится в крайне стрессовом состоянии, состоянии подавленности и острого психоза.
– Сегодня кто-то из ближайших соратников Путина может ему сказать: "Володя, игра сыграна – надо уходить"?
– Рисково. Можно не выйти. Я не знаю, не буду врать. Я просто свое мнение излагаю. Мне кажется, что пока еще нет. Путин допускает крайне мало людей. Он считает этих людей полностью себе лояльными и до конца преданными. Этого уже, конечно, нет и в помине, но он так думает. Поэтому любое проявление нелояльности может привести к летальным последствиям для этого человека. Пока во всяком случае. Может быть, на коллективе еще могут проявить недовольство, могут проявить какие-то разногласия, противоречия, но чтобы кто-то пришел и сказал: "Володя, сливай воду", – я думаю, что пока еще нет. Хотя уже пора бы. Мне кажется, эти люди должны прийти на какую-то встречу, отправить своих посредников, типа генерала Вольфа, и начать переговоры с союзниками, Украиной об условиях сдачи, смещения Путина, гарантий безопасности. Я думаю, сейчас самое время. Потом может оказаться поздно и уже никто не будет никаких гарантий давать.
– Как вам кажется, о чем сейчас думает Путин? О чем бы на его месте думали вы?
– Я бы никогда на его месте не оказался. Ну хорошо, гипотетическая ситуация. Я бы думал сейчас, что может произойти в мире, что поможет мне выскочить из угла, где я нахожусь. А безвыходная ситуация заключается в том, что в случае военного поражения либо свои замочат, либо чужие. То есть я должен буду либо ядерное оружие применить (это верный исход), либо, проиграв войну, меня свои замочат за то, что я вверг их в войну и лишил многих благ.
Чего он бросает в бой это пушечное мясо, волыну тянет? Он думает, что в этот момент могут произойти в мире неожиданные события, которые позволят ему выскочить из этого угла. Грубо говоря, революция в Америке, крах Европейского союза, Великая депрессия как 1929-1933-х, приход к власти каких-нибудь лоялистов. Мне кажется, он сейчас молит Бога, чтобы что-то подобное произошло. Но я не вижу для него ни одного хорошего выхода. Я давно сказал, что он выбирает между очень плохим и очень-очень плохим. И какой он вариант выберет, я уж не знаю.
Если Путин будет хвататься за ядерную кнопку, Китай будет одним из главных сдерживающих факторов
– Давайте дальше поиграем в эту игру. Вы на месте Путина. Ваши действия?
– Предупредил бы Алину Кабаеву, чтобы она сваливала с детьми. Шучу. Нет, хотя не шучу на самом деле. Я бы по крайней мере уважал своих женщин и детей. Мне кажется, он это не очень делает. У него вообще нет выхода. Ну он бы мог позвонить Байдену и сказать: "Я выведу войска за границы 23 февраля. Давай затянем переговоры на годы. Я обещаю, что уйду. Дайте мне гарантии безопасности". Может быть, это единственный выход для него мало-мальски цивилизованный. Но я не верю, что он этим воспользуется.
– Но и Украину это не удовлетворит. Потому что Украина хочет выйти на границы 1991 года.
– Да. Украину я понимаю. Но я понимаю и Америку, которая скажет, что это все-таки выход из ситуации, чем ставить мир под риск ядерного апокалипсиса. Ну давайте будем прагматиками. Я сейчас на место главного прагматика планеты становлюсь: "Да, Украина должна победить, должна деоккупировать свои территории, чтобы мы не оказались под властью маньяка, владеющего ядерным оружием. Но если мы точно знаем, что этот маньяк ядерное оружие применит и начнется мировая ядерная война, в этой войне могут погибнуть от 500 млн до 1 млрд. Стоит ли это тех, справедливых совершенно, требований Украины? Или мы можем додавить его потом, решить это через 10 лет и все равно получить тот же результат, спася жизни 500 млн по меньшей мере?" Я думаю, что главные прагматики планеты примерно в этой парадигме рассуждают. Слишком велика цена победы. И Путин, наверное, тоже на это закладывается. И мы должны это иметь в виду. Я за то, чтобы Украина полностью деоккупировала свои территории, вернула, за полное военное поражение и позор Путина, потому что это будет началом его конца. Я все-таки еще хотел бы пожить в России, поработать в России. Ну уж по крайней мере передать опыт, хороший и печальный, молодым поколениям, чтобы они ошибок не наворочали. Я понимаю и, конечно, хотел бы максимального варианта, но как прагматик, как человек, стоящий на месте главного реалиста планеты, я бы имел в виду, что такой вариант возможен. Он все равно остается возможным.
– Вам кажется, что Путин способен применить ядерное оружие? Ему дадут это сделать?
– Сложный вопрос. Никто сейчас в мире не может дать ответ на этот вопрос. Поэтому и разрабатывается сценарии реакции для Пентагона. Уже разработали четыре-пять сценариев, что делать в случае применения ядерного оружия. Моя личная уверенность – Путин не применит ядерное оружие. Он не готов морально и психологически. Он не готов умирать. Применение ядерного оружия будет означать превращение его в самую желаемую мишень мира. И долго такие мишени не живут. Он не был готов применять в 2014 году широкомасштабно вооруженные силы, вторгаясь в Украину, хотя тогда Украина была гораздо слабее и гораздо более легкой добычей, чем сейчас. Просто морально и психологически не был готов. Сейчас, мне кажется, он не готов морально и психологически к применению ядерного оружия, что означает его личную смерть. Но мы с вами не можем полагаться на логику. Почему я так осторожно говорю? Почему у нас большая часть экспертов ошиблась в прогнозе войны? Кстати говоря, я не ошибся, к сожалению. Все думали: "Покорить Украину можно? Нет, нельзя. Будет партизанская война, которая ничем не закончится, кроме полного поражения. Да, может быть, не сейчас, а через год, через два, через три, но Путин будет разбит". С точки зрения здравой логики никто не понимал, зачем Путин вторгся в Украину. Для него это было фатальной ошибкой. Все умные люди понимали, что делать этого нельзя. Но Путин оказался глупее умных людей и вторгся в Украину, совершив фатальную ошибку. Это меня и смущает. Если логически – ядерное оружие не будет применено.
– Алогичность смущает.
– Алогичность, да. Она меня очень смущает.
– Геннадий Владимирович, а что Китай? Он продолжает поддерживать Путина, или, исходя из вашей терминологии, с лузером как-то не с руки якшаться?
– Китай не будет надежным союзником Путина совершенно точно. Но надо понимать, что все авторитарные руководители, диктаторы симпатизируют друг другу в методах удержания власти. Они не могут быть сильными, серьезными противниками. Они все друзья по несчастью. Они понимают Путина, потому что он диктатор. И будучи авторитарными руководителями, они страдают этим же комплексом. Но есть глобальные, стратегические интересы Китая и России. И они расходятся, и очень серьезно. Поэтому надежным союзником Путина и России Китай не будет. Но в каких-то вопросах они будут поддерживать Путина, потому что он им роднее и ближе, чем демократически избранный Байден или Лиз Трасс. В этом смысле все равно будет с их стороны какая-то помощь, какая-то поддержка, но она будет очень ограниченная. Во-первых, Китай не хочет ядерной войны.
– Да.
– Если Путин будет хвататься за ядерную кнопку, Китай будет одним из главных сдерживающих факторов, потому что Китаю это совершенно не выгодно. Китаю не выгодно ругаться с цивилизованным миром. Он будет исполнять санкции. С неохотой, но тем не менее будет. Будет исполнять вторичные санкции, исходя из статуса страны-террориста или спонсора терроризма. Потому что для него экономические интересы, триллион долларов оборота с Америкой, примерно триллион с Европой... На хрена им это все надо? Из-за какого-то Путина, который уже все равно проиграл. На фига им рисковать огромным объемом внешней торговли, когда Китай сейчас не в самом лучшем экономическом положении? Поэтому стратегически не будет сотрудничества. Где-то в ООН сложно воздержаться по резолюции? Да не сложно. Путину приятно, а им не сложно. Ну примерно такая помощь может быть. Моральная поддержка, по плечу может товарищ Си Цзиньпин потрепать или похлопать по какому-то другому месту, сказать: "Володя, держись. Мы подтянемся через 50 лет, наверное. Из Сибири уже".
– Какие настроения сегодня в российском обществе? До людей потихоньку начинает что-то доходить? Или пропаганда все глушит?
– Нет общества в России, Дмитрий. Мы с вами тут делаем большое допущение, что в России существует общество. В России существуют страты социальные. Они зачастую живут противоположными представлениями о мире, о войне, о будущем. Оно абсолютно расколото. Кто больше всего ненавидит Путина в России? Даже не оппозиция. Путинская элита люто ненавидит его. Ругает такими словами, которые мы не позволяем себе использовать в характеристике режима. А они позволяют, потому что они изнутри. Их всего лишили. Слава Богу, что их пока еще жизни не лишили. А могут. Значит, самые недовольные Путиным – это его собственная элита. Они говорят одно слово матерное – вот они в таком состоянии находятся с 24 февраля. Дальше идут противники войны и оппозиция. Конечно, там градус жесткости повышается, но мы знаем, что даже те люди, которые вчера ратовали за мирные способы борьбы, сегодня говорят: "Пора призывать к оружию". Третьи – сомневающиеся. Тут идут процессы, и сомневающихся становится все больше. Многие из них переходят в разряд противников войны. Поддержка войны сокращается. Я абсолютно не согласен с уважаемым мною начальником вашего Главного [управления разведки Минобороны Украины], который сказал, что 86% поддерживает Путина. Наверное, в четыре раза меньше.
Построить путинизм с человеческим лицом невозможно. Нужно будет менять систему. Как говорится, придется в борделе менять девочек
– Вот так даже?
– Да. Невозможно провести социологию в воюющей стране. Ну как это? Под эгидой гестапо в Германии был проведен социологический опрос о верности фюреру, который показал 146%. Какой же он еще может результат показать? По ощущениям, по тому, что я знаю от своих друзей, товарищей, знакомых, людей, которые мне пишут, – где-то 20-25% по отдельным регионам. Есть регионы, где 17%. В Питере намерили. Есть регионы, где 40%. Особенно депрессивные.
И могилизация нанесла серьезнейший удар по репутации режима. Почему они прекратили [мобилизацию] в Москве, и сейчас идет вопль по всей России: "И мы хотим прекратить"? Потому что уже идут процессы, разрушающие имидж вождя и его власти. Даже в самых быдловатных слоях населения, которые одержимы синдромом великодержавной шизофрении. Сокращается ядро активной поддержки, увеличивается число сомневающихся, часть из них переходит в разряд противников. И накаляется ненависть на полюсах в российском обществе. Накаляется ненависть: разводы, разрывы родственных отношений. Позвонил мне один дальний родственник и говорит: "Геннадий Владимирович, я потерял всю семью". – "Как так?" – "Ну ты знаешь почему". – "Догадываюсь". – "Как можно превратиться в такое уродство, скотство, в такую дикость?" – "Ну такое бывает, к сожалению". То есть прямо ненавидят друг друга. Поэтому там очень серьезно все.
В российском обществе градус ненависти взаимной чрезвычайно высокий. И это предтечей гражданской войны, как правило, бывает. Наличие полюсов, наличие непримиримых противоречий и разногласий между ними – один из признаков грядущей гражданской войны. Дай Бог, чтобы ее не было. Дай Бог, чтобы я ошибался в своих прогнозах и предположениях, но российское общество фрагментировано. Российского общества не существует.
– А в распад России вы верите теоретически?
– Я не только верю – я много раз это предсказывал даже до войны. Путинская политика направлена на распад. Они превратили губернаторов в клоунов. У них отобрали все полномочия. Я уже не говорю про мэров. Мэры – это вообще люди на заклание. А губернатор – попка-дурак. Он даже не может сформировать правительство и команду, если он не согласует кандидатуру с федеральным центром. Получается так, что губернатор сидит в кресле, окруженный почетом, вниманием, секретаршами, охранниками, водителями, а министры его или уполномоченные делают то, что им указывают из центра. Губернаторы сейчас превращены в идиотов, которые имитируют бурную деятельность, не имея такой возможности. Я их совершенно не защищаю. Многие из них вступили в ряды военных преступников, начав формировать региональные батальоны. Ну тоже идиоты… Были пособниками режима, а теперь стали военными преступниками. Сами захотели, сами так решили – пусть отвечают. Но они еще, к тому же, болванчики, которых наставил Путин на регионах. Поэтому противоречия между регионами и Москвой такие сильные и такие глубокие, что это может привести запросто к распаду России.
Как только ослабнет удавка, которую набрасывает федеральный центр на регионы... Две удавки: одна – административная, вторая – финансовая. И этими удавками, как вожжами, он управляет регионами. У нас каждая губерния держит в Москве посольство для приползания и прошения денег. У нас, по-моему из 86 регионов 78 дотационных, несамостоятельных, а восемь – доноры, типа Москвы, Ханты-Мансийска. Поэтому совершенно понятно, что серьезнейшие, глубочайшие противоречия существуют между Москвой и регионами. И как только центральная власть ослабнет, эти противоречия начнут давать о себе знать. Сумеем мы удержать Россию, не сумеем – очень сложный вопрос. Очень хотелось бы ее все-таки удержать и построить там нормальное, демократическое, свободное государство.
– Какие регионы первыми выйдут, на ваш взгляд?
– Где есть добавить масла в огонь, добавить какие-то национальные мотивы. Они не являются ключевыми, они не являются неразрешимыми, но они могут придать окраску этим противоречиям. Какой-нибудь условный Татарстан или Башкортостан, или Тува. Сепаратистские процессы могут пойти. Они могут идти под флагом борьбы за национальные интересы. На самом деле это будут проявляющиеся противоречия между федеральным центром и регионами.
– Кто сегодня в российском политическом истеблишменте может теоретически заменить Путина на посту лидера?
– Никто. Потому что надо будет менять всю систему.
– Мишустин, Собянин? Нет?
– Нет. Построить путинизм с человеческим лицом невозможно. Нужно будет менять систему. Вот здесь, как говорится, уже придется в борделе менять девочек.
– Завтра Путина нет, например. Кто?
– Все, начнется обвал режима. В лучшем случае эти ребята могут взять какую-то временную, более-менее приличную фигуру типа Алексея Кудрина. Он, в общем, меньше всех себя скомпрометировал, когда был в оппозиции, говорил правильные вещи, что-то пытался делать. Я условно говорю. "Алексей Леонидович, ты удерживай ситуацию, чтобы хаоса не было. Но мы проводим реформы, проводим новые выборы, проводим конституционную реформу, меняем ситуацию "регионы – Москва", меняем ситуацию "регионы – муниципальные власти", меняем все принципы межбюджетных отношений". Хотя я думаю, что сразу будет формироваться временное правительство, грубо говоря, из персон типа Михаила Ходорковского. Эти люди могут прийти и, может, даже вместе с Кудриным какое-то время управлять до того, как будут проведены реформы, новые выборы и сформирована новая власть. Без реформы система обречена.
Путин заточил все на себя любимого. И поэтому надо понимать, что он не только чужих замочил – он замочил всех чужих, а потом замочил всех своих. Даже Шойгу замочил, у которого был наибольший рейтинг. Я уже не говорю про Лаврова. Там нет никого, у кого был бы какой-то мало-мальский авторитет среди народа, который мог бы чего-то предложить. Да и вообще не получится так, как в 1950-е годы: "Сталин, конечно, отступил от курса партии, но сама партия непогрешима". Уже нет никакой партии, нет никакой идеологии, нет непогрешимого коллективного руководства. Все это будет полностью сметено к чертовой матери. Ну и хорошо. У нас будет единственный шанс удержать Россию, если будет переходное мало-мальски правительство, которое от хаоса удержит Россию и за это время подготовит коренные, глубочайшие демократические реформы. Другого варианта нет, на мой взгляд. Я, конечно, не Кассандра, но все-таки какой-то опыт имею.
– Напоследок, Геннадий Владимирович. Война идет уже восемь месяцев, впереди зима. Когда это все закончится, на ваш взгляд? И что нас ждет в ближайшее время?
– Когда не было могилизации-мобилизации, я считал, что все закончится к весне. Ну просто арифметические действия нас убеждали, что к весне все должно закончиться, вся эта армия оккупационная будет перемолота, ей нечем будет держать тылы, нечем будет удерживать фронт – она разбежится к чертовой матери. А сейчас у меня ощущение, что до осени все-таки сумеет протянуть, а осенью закончится.
– Вот скоро совсем?
– 2023 года. Нет, не этой осенью.
– А, осенью 23-го… Вы еще год даете?
– Я считал, что война закончится к апрелю-маю 2023-го. Я думаю, что до осени 2023-го он может протянуть.
– Все-таки.
– Боюсь, что да. Хотя очень бы хотелось, чтобы произошли какие-то события. Например, армия вышла бы из-под контроля, она бы была полностью деморализована, начали бы сдаваться пачками, подразделениями. Тогда все кончится быстрее. Я, конечно, надеюсь на это, но как реалисту скептического плана мне кажется, все-таки они дотянут до осени следующего года. Может быть, война будет где-то позиционная. Может быть, не будет каких-то активных действий. Может, не будет активных атак, наносящих ущерб инфраструктуре и мирному населению... Но из-за мобилизации 200 тысяч лишних людей, брошенных на убой... Они же все равно не будут позволять себя просто так убивать. Их еще надо убить. Они же будут защищаться, сопротивляться, искать способы выжить... Еще, наверное, полгода Украине потребуется, чтобы победить и эту часть армии.
– Геннадий Владимирович, спасибо большое за интервью. Немножко вы меня огорошили, чтобы не сказать "ошарашили", прогнозом до осени 2023 года. Ну я надеюсь, что закончим быстрее.
– Хотелось бы раньше. Может быть, вымерзнет армия. Может быть, раздолбайство и бардак в России приведут к тому, что армия вымерзнет и побежит. Может, все это произойдет раньше. Давайте будем готовиться к худшему, надеясь на лучшее.
– Подходит. Спасибо большое.
– Взаимно. Спасибо.