+10 Киев
Иногда есть ощущение, что страна живет в условиях необъявленной предвыборной кампании.
Непопулярные решения, принятые парламентом, до сих пор ждут подписи президента. Спикеры от партии власти публично подозревают главкома в политических амбициях. Оппозиция критикует власти за то, что их депутатов не отправляют в дипломатические поездки. Все это приводит ко мнению, что украинские политики продолжают жить в ожидании выборов – даже вопреки тому, что президент пообещал не проводить их во время войны.
И это очень тревожная ситуация.
И дело даже не в том, что 81% украинцев не хотят выборов во время активной фазы боевых действий. И не в том, что для их проведения во время военного положения придется менять законодательство. И даже не в том, что каждый избирательный участок рискует превратиться в готовую мишень для ракет.
Выборы во время войны несут на себе риски совершенно иного масштаба.
Сторонники их проведения могут сказать, что предвыборная кампания не позволит никому разыгрывать карту "просроченности" украинских властей. Что выборы повысят легитимность государственной вертикали. Что если уж в Конституции забыли прописать продление полномочий президента во время войны, то нужно дословно придерживаться Основного закона страны.
Но в том и особенность, что голосование будет происходить в ситуации, когда миллион избирателей – в силах обороны, а еще несколько миллионов – в эмиграции. Доставить избирательные урны в каждый окоп примерно так же реалистично, как и увеличить в десятки раз инфраструктуру для голосования за границей (до войны в украинских посольствах голосовало около 400 тыс. человек). Если задача выборов состоит в том, чтобы повышать легитимность власти, то невозможность на них проголосовать приведет лишь к противоположному эффекту.
К тому же, выборы – это не просто история о бюллетене и урне. Выборы – это прежде всего история о процедурах. Об агитации, дебатах и критике. О равном доступе к медиа и пропорциональном присутствии претендентов в СМИ. Мы вряд ли получим все это в ситуации, когда один из кандидатов является верховным главнокомандующим воюющей страны. У тех, кто будет не согласен с итогом кампании, будет немало поводов подвергнуть результат сомнению.
К тому же, война привела к объединению украинского общества. А выборы по своей природе легитимизируют отрицание общей позиции. Делают нормативным внутреннее противостояние. Избирательная кампания обречена на критику статус-кво и на дробление электората. На поиск отличий и противопоставление одних другим. Мы рискуем завершить выборы в состоянии серьезного внутреннего раздрая и разъединения. И дальше будем жить в отголосках прозвучавших взаимных обвинений.
Но главный недостаток идеи в том, что предвыборная кампания никогда не была временем непопулярных решений. Именно их сегодня требуют от страны полномасштабная войня.
Выборы в Украине всегда превращались в соревнования по популизму. Политики наперебой давали несбыточные обещания, обещали стране простые решения и предлагали рецепты скорой победы добра над злом. Кандидаты соперничали в яркости обвинений и неосуществимости прогнозов. На несколько месяцев страна погружалась в истерию, сотканную из торговли мечтой.
И это все идет вразрез с тем, что нужно Украине сейчас.
Полномасштабная война нуждается в максимально непопулярных решениях. Снижение мобилизационного возраста. Уменьшение перечня оснований, дающих отсрочку от армии. Активное вручение повесток.
Если западные партнеры в одночасье решат сократить свою помощь Украине, мы обнаружим дыру в бюджете. Которую придется закрывать ростом налогов и тарифов. Печатным станком и переделом бюджетного пирога. Будем платить за это инфляцией и ростом социального напряжения.
Каждое непопулярное решение сказывается на рейтингах власти. Каждая власть обречена думать о своем будущем. В результате многие решения просто ставятся на паузу – из-за опасений, что они приведут к росту популярности оппозиции. И этот рукотворный тупик особенно опасен во время войны.
На третий день противостояния с ХАМАС премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху призвал своих политических оппонентов создать правительство национального единства. Глава оппозиционной партии Бени Ганц согласился с этим предложением. Он упорно критиковал премьер-министра до войны, но после нападения на Израиль заявил, что премьер может рассчитывать на его полную поддержку в борьбе с ХАМАС.
Для Израиля это уже не первый опыт. Во время Шестидневной войны 1967 года аналогичный кабинет министров уже появлялся на свет. Тогда лидер израильской оппозиции Менахем Бегин был назначен министром и получил место в военном кабинете премьер-министра Леви Эшколя. Каждый раз власти получали возможность разделить ответственность за непопулярные решения с оппозицией – делясь с ними местами в правительстве. Политики пропорционально теряли свои рейтинги, а страна получала необходимые – пусть и не всегда популярные в обществе – решения.
Впрочем, не Израилем единым. В Великобритании правительство национального единства появлялось во времена Великой депрессии и Второй мировой. Каждый раз это позволяло убрать политическую борьбу из формулы управления государством. Ключевые партии становились бенефициарами побед и несли общую ответственность за поражение. Оппозиция уже не могла позволить себе бездумную критику. А власти могли позволить себе делать непопулярные шаги и не считаться с рейтингами.
В Украине этот опыт оказался не востребованным. В результате природа каждого политического шага остается не до конца понятной. Решение принято – потому, что того требует время, или потому, что того требует социология? Решение не принято – потому, что в нем нет нужды, или потому, что оно снизит популярность?
А у оппозиции, лишенной солидарной политической ответственности, появляется соблазн играть в популизм. Регистрировать безрассудные петиции. Заниматься политиканством. Дистанцироваться от нужных, но непопулярных законопроектов.
Если рейтинги останутся маяком для украинских политиков – заложником подобного станет страна. В какой-то момент груз непринятых решений может оказаться неподъемным для государства. В какой-то момент огульность оппозиционной критики может раскачать общество и пустить страну под откос.
В такой ситуации перспектива выборов начинает выглядеть как приговор. Они не усилят страну, не повысят легитимность власти и не продемонстрируют устойчивость государства. Скорее наоборот. Мы потратим несколько миллиардов на процесс, по итогу которого окажемся слабее и разобщеннее, чем были до.
Война – это тест не только для общества, но и политиков. Она обнаруживает, насколько они готовы соизмерять свое будущее с будущим страны. Способны ли они подчинять амбиции государственной потребности. Готовы ли ставить интересы командной работы выше корпоративных интересов. Отечественные политики могут провалить этот тест и без выборов. Но в условиях выборов – провалят гарантированно. Независимо от того, принадлежат они сегодня к властному лагерю или же к оппозиционному.
Иногда борьба за собственное политическое будущее может лишить исторического будущего всю страну.
Источник: "Украинская правда"
